Нельзя сказать, чтобы Монс был добрым котом. Он никогда не упускал возможности затеять свару. Монс тут же разыскал двух котов по имени Биль и Буль — они жили в старой конуре на заднем дворе — и сказал им:
— Видели этого задаваку, который шляется по улице с побрякушкой на шее? Мы должны с этим покончить. Что будем делать?
Биль наморщил лоб и задумчиво почесал за ухом.
— Это непростое дело, — сказал он.
— Непростая это история, — сказал Буль. Он всегда повторял то, что сказал Биль, хотя немного изменял порядок слов.
— Но что-то надо делать, — сказал Монс.
— Да, но что? — спросил Биль.
— Что надо делать? — повторил Буль.
— Я знаю! — воскликнул Монс. — Мы напишем письмо в редакцию! Об этом должны узнать все! Мы должны создать прецедент!
(Создать прецедент — это шикарное выражение Монс узнал только вчера на ежегодном собрании в обществе Д.С.С. Могу по секрету сообщить, что «Д.С.С.» означает «Даёшь свежую салаку!».)
Вы же знаете, что такое письма в редакцию. Это такие небольшие заметки, которые взрослые пишут в газеты. Они жалуются, к примеру, что на улицах валяется кожура от бананов, что трамваи переполнены, ну и так далее. Эти письма печатают в газетах, и взрослым это очень нравится, они чувствуют себя настоящими писателями. А у кошек теперь тоже есть своя газета-чем они хуже других. Эта газета называется «Ежедневный кошачий листок». И в эту кошачью газету кошки посылают свои заметки, точно так же, как и люди.
И вот Монс написал заметку, и когда все городские кошки поутру развернули свои газеты, вот что они прочитали:
«Вызывающее поведение»
Господин редактор!
Есть в нашем городе кот, который ходит по улицам с побрякушкой и похваляется ей. 'Таким явлениям нет места в нашей жизни. К тому же у этого кота отсутствует хвост, Вот я и спрашиваю, что же лучше: побрякушка на шее или хвост? Ясно, что тому, у кого нет хвоста, хвастаться нечем. Я хочу призвать всех собраться завтра в семь часов утра на Дворцовом Взвозе и протестовать против вызывающей хвастливости упомянутого кота.
Сторонник порядка.
Пелле был настолько мал, что ещё не успел подписаться на «Ежедневный кошачий листок», не говоря уже о том, что и читать он тоже ещё не научился, так что он ни о чём не догадывался, когда на следующее утро вышел на свою обычную прогулку. Он только что вылакал блюдце молока, настроение у него было превосходное и на шее блестела медаль.
Как обычно, он направился на Дворцовый Взвоз. Ему там очень нравилось. К тому же там было много деревьев, чтобы спрятаться на них в случае появления какой-нибудь дурацкой собаки.
Он прогуливался взад и вперёд, иногда обнюхивая камешек или веточку, или обрывок бумаги. Вокруг не было никого — ни котов, ни людей, нм собак. Всё было мирно и спокойно.
Но вдруг послышалось злобное мяуканье, и из-за дерева выглянула кошачья голова, из-за другого ещё одна, потом ещё и ещё. Пелле не успел бы сосчитать до трёх (если бы он, конечно, умел считать), как его окружили двадцать кошек, нет, тридцать кошек, чёрных кошек и белых кошек, серых и рыжих и полосатых. Все они выглядели такими злыми, и то там, то сям угрожающе шипели.
Пелле сжался в комочек и почувствовал себя ещё меньше, чем был на самом деле.
А кошки окружили Пелле, взялись за передние лапы и стали водить вокруг него хоровод, припевая:
Вы когда-нибудь видали,
Чтобы кот носил медали?
Не идут хвастливой морде
Ни медаль, ни даже орден!
И они набросились на Пелле и сорвали с него шёлковую ленточку с медалью. Даже думать не приходилось, чтобы как-то защититься от такого количества здоровенных котов.
— Фу, какой растеряха, — сказала Биргитта, — медаль потерял. Будешь теперь ходить без медали.
— Мяу, — сказал Пелле и подумал, что это вовсе неплохо — не носить медаль.
Глава пятая. Приключения в Пасхальный вечер
Настала Пасха.
Биргитта накрывала стол, а Пелле ей помогал. Он сидел на стуле и следил за происходящим. Он вытягивал шею и наблюдал, как Биргитта раскладывает маленьких жёлтеньких цыплят[3] около каждого прибора. Они выглядели так симпатично! Совсем неплохо было бы поиграть с таким цыплёнком, хотя бы немножко. Пелле умильно склонил голову и умоляюще глядел на Биргитту-ну что, трудно ей, что ли, дать ему цыплёнка!
Нет, непохоже было, чтобы у неё возникло такое желание. Вдруг один цыплёнок упал на пол, — Пелле был тут как тут. Он стрелой метнулся на пол и подкинул цыплёнка лапой, да так, что тот отлетел к противоположной стене. Пелле оказался на месте приземления чуть ли не быстрее, чем цыплёнок. Он схватил его передними лапками, и начал подбрасывать и кусать так, что цыплёнок вскоре приобрёл очень жалкий вид. Тут Пелле оставил свою жертву, попятился, выгнул спину, подвигал угрожающе передними лапами и опять набросился на бедного цыплёнка.
— Пелле! Как ты можешь быть таким жестоким с этим несчастным цыплёнком! — сказала Биргитта.
«Да он же не настоящий!» — подумал Пелле, но всё же оставил цыплёнка в покое, подошёл к Биргитте и потёрся об её ногу, чтобы показать, что на самом деле он милый и послушный котёнок. Биргитта погладила его, и Пелле несколько раз подтолкнул её руку головой, как делают все кошки, когда хотят, чтобы их приласкали.
Наступило время ужина. Когда принесли традиционые пасхальные яйца, Биргитта сказала:
— Вообще говоря, на яйцах должны быть написаны стихи. А поскольку стихов нет, нам придётся самим их сочинить. Папа начинает.
— Ой-ой-ой, — сказал папа. — Мы же уже сочиняли стихи на Рождество!
— Ну и что, — сказала Биргитта. — На Пасху тоже надо сочинять. Так что не задерживай всех, пожалуйста. Папа выглядел совершенно несчастным.
— Яичко неплохо слегка посолить, — сказал он медленно. Наступила долгая пауза.
— Покуда оно не успело остыть, — пришла на помощь мама.
— Спасибо, — сказал папа. — Я отстрелялся.
— Ничего подобного! — воскликнула Биргитта. — Папа должен весь стих придумать сам.
— Ой-ой-ой! — опять застонал папа. — Ты меня замучила. Хотя подожди… вот так. Готово!
Ни капельки из этого яйца
Не попадёт на бороду лица.
— Во-первых, так не говорят: «борода лица», — сказал Улле, — а во-вторых, у тебя и бороды-то нет. У тебя даже усов никогда не было.
— Всё равно папин стих засчитан, — сказала Биргитта. — Теперь мамина очередь.
Для мамы это была нетрудная задача.
Хоть не имеют яйца дыр,
Они вполне заменят сыр, —
быстро сказала она.
— Это пойдёт, — одобрила Биргитта. — Теперь Улле.
Улле встал в позу и продекламировал:
Ел бы яйца круглый год,
Но от них желтеет рот.
— Особенно, если не пользоваться салфеткой, — ехидно сказала Биргитта. Теперь была её очередь.
И в хижине, и во дворце
Мечтают люди о яйце!
А Пелле никто не спрашивал. Но он, сидя в своей корзинке, тоже придумал стишок. И если бы он умел разговаривать, то этот стишок прозвучал бы так:
Дурак лишь станет яйца есть,
Когда на свете сливки есть.
После ужина случилось нечто ужасное. Пелле исчез! Его нигде не могли найти. Биргитта заглядывала в шкафы и на полки, смотрела под диваном, под креслами и под кроватью — Пелле нигде не было.
— Он мог выпасть из окна! — всхлипнула девочка.
— В таком случае он должен был бы сам его открыть, — сказал папа. — Не волнуйся. Я думаю, Пелле скоро сам появится. А теперь ты и Улле должны получить свои подарки.
И он принёс из комнаты огромный пакет.
В пакете лежали два огромных ярко раскрашенных картонных яйца. Папа положил их на стол.
— Можете быть уверены, там внутри кое-что есть, — сказал он. — Это яйцо для Биргитты, а это для Улле.
Но не успел папа договорить, как одно из яиц повело себя странно. Каким-то немыслимым образом оно начало само кататься по столу. И вдруг изнутри его послышалось отчаянное мяуканье.
— Это ещё что такое?! — воскликнул папа и открыл яйцо. И оттуда выскочил Бесхвостик Пелле, перепуганный и встрёпанный Бесхвостик Пелле!
Биргитта схватила его и начала обнимать и целовать в нос, отчего Пелле пришлось несколько раз чихнуть.
Но как же вышло так, что Пелле оказался в яйце?
А дело было вот как. Улле обнаружил папин подарок и решил подшутить. Он выгреб из яйца все конфеты и затолкал туда Пелле. Это было не особенно благородно с его стороны. Но всё же он сообразил сделать в яйце дырочки, чтобы Пелле не задохнулся. Поэтому Улле избежал нагоняя, просто остался без шоколада и конфет.
А Пелле? Что ж, Пелле получил блюдце с особенно жирными и нежными сливками.
Глава шестая. На травке
Стоял уже июнь, и дело было за обедом.
— В субботу мы всей семьёй едем попастись на травке, — сказал папа.
— Ура! — закричала Биргитта и захлопала в ладоши.
— Потрясающе! — сказал Улле. Он только что выучил это замечательное слово — «потрясающе».
Пелле Бесхвостик навострил ушки в своей корзине. «Попастись на травке» — это звучало очень привлекательно. «Я наверняка поеду с ними, — думал Пелле, — я ведь тоже семья. Не оставят же меня одного в городе. Неужели буду здесь болтаться один-одинёшенек среди мешков с нафталином и свёрнутых ковров!» Пелле облизнулся, как он всегда делал, когда бывал огорчён или озадачен. Но тут он подумал, что не повредит лишний раз доказать свою преданность, выскочил из корзины и потёрся о ноги папы.
Папа взял его на руки и сказал:
— И тебе, Пелле, неплохо попастись на травке.
«Всё в порядке, — подумал Пелле. — Я еду».
— Но запомни, Пелле, — сказала Биргитта, — тебе нельзя пастись слишком много. У нас есть поговорка: «Если кошки едят траву, значит, будет дождь», а нам нужна хорошая погода. Так что обещай мне, Пелле, не есть слишком много зелени, когда мы поедем пастись на травке.
«По-моему, у неё что-то не в порядке с головой, — подумал Пелле. — Стану я есть траву! Что я, корова, что ли? Нет уж, я с удовольствием буду придерживаться своей молочной диеты. Так что из-за меня дождь не начнётся, уж будьте уверены».
Всё это Пелле подумал про себя, но сказал только «Мяу!», как он делал всегда, когда разговаривал с людьми.
Началась страшная суета. Папа паковал свою трубку и книги, мама рассовывала одежду и кастрюли. Биргитта аккуратно завернула куклу Лизу и её постель, Улле тщательно упаковал порошок для хлопушек. Ещё ему понадобился чихательный порошок и книга про индейцев под названием «Секрет Крадущейся Пантеры». Мама к тому же захватила для него немецкую грамматику.
«А мне-то что упаковывать?» — думал Пелле. Он выглядел очень грустным. У него был замечательный красно-жёлтый мяч, который он просто обожал, и ещё у него был кусок старой кожи, с которым он играл иногда в кошки-мышки. Он бы охотно взял всё это с собой, но у него не было даже самой маленькой сумки. Тут было над чем призадуматься.
Но Биргитта как будто бы прочитала его мысли. Она притащила старый рюкзак и сказала:
— А это для тебя, Пелле. Впрочем, я тебе помогу.
И она положила в рюкзак и мяч, и кожу, и ещё кучу каких-то мелочей. Пелле даже замурлыкал от радости. И подумайте только, как горд он был — у него был свой собственный рюкзак! У какого ещё кота есть рюкзак?
Глава седьмая. Бесхвостик Пелле едет на поезде
Наступила суббота, и семья тронулась в путь.
На вокзале Пелле не понравилось. Там было шумно и суетливо, то и дело приходили огромные поезда, и выглядели они просто устрашающе. Но самым неприятным Пелле показалось то, что он увидел в окне одного из вагонов. Там было написано: «Для путешествующих с собаками». «Потрясающий идиотизм, — размышлял Пелле, — с чего бы это собакам путешествовать на поезде? И что это ещё за подхалимаж — отводить им специальное купе? Что-то я не видел объявления „Для путешествующих с кошками“».
Папа нашёл уютное купе — по крайней мере собаки там не было. Вся семья расселась по сиденьям, и поезд тронулся. Пелле сидел на маленьком столике у окна и смотрел на телефонные провода, которые то быстро опускались вниз, то опять поднимались наверх, вниз и вверх, вниз и вверх. Пелле пытался провожать их взглядом, но у него заболела голова.
— Попрошу билеты! — в дверях появился кондуктор. Папа достал из жилетного кармана целую пачку билетов, и кондуктор щёлкнул какими-то щипцами, отчего в билетах появились дырки.
— А у кота что, билета нет? — грозно спросил кондуктор.
«Сейчас он выкинет меня из поезда», — в ужасе подумал Пелле…
Но кондуктор громко захохотал и ушёл. Это он так пошутил.
Путешествие заняло несколько часов, так что Пелле устал и заснул у Биргитты на коленях. Проснулся Пелле от каких-то странных звуков. Из купе в купе шёл мальчик в белом пиджаке, звонил в колокольчик и громко кричал: «Милссти прошшу к обеду! Милссти прошшу к обеду!»
«Прекрасно, — подумал Пелле, — можно будет попробовать салаки или свежего молочка».
— Что ж, пошли в ресторан, — сказал папа и поднялся со скамьи.
Пелле тоже встал и потянулся.
— Вот как, ты тоже собрался? — засмеялся папа. — Нет, знаешь ли, малыш, тебе лучше дождаться в своей корзине, пока мы поедим. А корзину я закрою, чтобы ты не сбежал.
— Ну нет, я остаюсь с Пелле, — сказала Биргитта. — Что бы папа сказал, если бы его оставили в закрытой корзине?
— Понадобилась бы большая корзина, — сказал папа. — Но это очень хорошо, что ты так заботишься о котёнке, моя девочка. Мы принесём вам с Пелле обед в купе.
Когда папа вернулся, у Пелле с Биргиттой был настоящий праздник. Пелле получил свиную косточку, которую грыз до тех пор, пока на ней ничего не осталось.
Глава восьмая. Большая Стина из Эврабу
Наконец поезд остановился на маленькой сельской станции, и вся семья с сумками и рюкзаком втиснулась в машину. Поездка была недолгой — вскоре они приехали в уютную маленькую усадьбу. Усадьба стояла в лесу над озером, а озеро было голубым-голубым, голубее самого голубого василька.
— Ну вот, — сказал папа, — мы в Эврабу. Здесь мы будем пастись на травке всё лето.
Пелле чувствовал себя не в своей тарелке. Он ходил №§* по дому и обнюхивал все углы, чтобы немного освоиться. Как вы помните, Бесхвостик родился в деревне, но теперь он совершенно ничего не помнил, он же был такой маленький, когда приехал в город, к Биргитте и Улле и их родителям. И он уже так привык к городу, что всё ему казалось очень странным.
«Покуда они распаковывают сумки, — решил Пелле, — я немного прогуляюсь. Надо же узнать, есть ли здесь мыши в окрестностях».
И он направился в путь, и можете быть уверены, что если бы у него был хвост, он бы гордо торчал кверху. Он пошёл по маленькой тропинке, красиво извивавшейся в траве, и набрёл на груду камней. Он запрыгнул на один из камней — и удивился, какой он горячий, хотя ничего удивительного в этом не было — солнышко грело камни целый день. Пелле отдёрнул лапку и перепрыгнул на другой камень, но тот был такой же горячий. Тут его внимание привлекло что-то и на самом деле удивительное. Между камнями полз хвост-без кошки! Никогда в своей жизни Пелле не видел ничего более странного. Он наклонил голову и присмотрелся. Да, несомненно, — хвост был без кошки!