— Никакой я не ребенок!
— Вот как? Может, тебе больше хочется молока? Или кашку для грудничков?
Так легко ей меня на слово не поймать. Не так уж я глупа, чтобы пить ее тодди с маковым соком, чтобы доказать: я не грудничок. Не знай я, что туда подмешан маковый сок, я вполне могла поддаться ее подначке. Но не теперь.
Поэтому, когда мы чуть позже причалили к набережной в Дунбаре, у меня по-прежнему сна ни в одном глазу не было. А Нико был в ярости.
— Она не хочет пить тодди, — сказала Кармиан, с виду ничуть не задетая гневом Нико. — Что мне, по-твоему, делать: схватить Дину за нос и силой напоить ее?
— Ты обещала мне…
— Я обещала сделать, что могу. И не моя вина, что милостивая фрекен и хитра, и упряма.
Во взгляде, которым Нико смотрел на меня, смешались ярость и отчаяние. Его темно-синие глаза казались почти черными.
— Я не желаю впутывать тебя во все это… — сказал он. — Это не твое дело, я не желаю…
Такое редко случалось, что Нико не мог найти нужных слов. Но теперь он, стоя там, боролся с самим собою, как иногда делал это Давин. Будто слов, подходящих для того, что он хотел сказать, не было.
— Портовый Капитан может быть здесь с минуты на минуту, — сказала Кармиан, рассматривая Нико холодным взглядом. — Так что если ты не хочешь, чтоб тебя схватили здесь и сейчас без всякой пользы, тебе нужно подумать о том, чтобы спуститься вниз, в дыру, и решить, как нам поступить с милостивой фрекен.
Слова «милостивая фрекен» вовсе не были вежливостью с ее стороны, и мне хотелось сказать, чтоб Кармиан так меня не называла. Однако же, быть может, это было все-таки лучше, чем унизительное «маленькое сокровище» — прозвище, с которого она начала. И как раз теперь было бы разумней всего ей крепко держать язык за зубами.
Нико кинул на меня этот свой почти черный взгляд.
— Я возьму ее с собой, — сказал он. — Во всяком случае сейчас. Я возьму ее с собой вниз, в дыру.
— Если там хватит места.
— Его должно хватить.
Она пожала плечами:
— Ну, если тебе так хочется. Но смотри спускайся туда поскорее. У нас нет целого дня в запасе.
Дыра, о которой они говорили, была норой меж корпусом корабля и несколькими досками на дне грузового отсека, где обычно хранился балласт — камни, что там лежали, чтобы «Морской Волк» не опрокинулся, когда ветер наполнял паруса. Но Ворона убрал или перенес в другое место часть камней, так что там образовалось маленькое, узкое, напоминающее гробик пространство. Не думаю, что он обычно прятал там людей, но в дыре как раз хватало места и для меня, и для Нико, — но только до тех пор, пока мы не начинали слишком глубоко дышать или не пытались двигаться.
Он злился на меня, и было ужасно странно лежать так близко от человека, обуреваемого такой яростью. Я лежала на боку, прижав лицо к плечу Нико, так что ощущала краешек его рубашки у своей щеки. Он так злился, что не хотел обхватить меня рукой, хотя это было бы куда удобней для нас обоих. Не прикасаться ко мне вообще он не мог, но старался изо всех сил.
— Нико… по мне… тебе нельзя полагаться на Ворону, — сказала я.
— Я нисколько не полагаюсь на Ворону.
— Да, но почему тогда…
— Я полагаюсь на жадность Вороны к деньгам. Это — единственное.
— Да, но, Нико, ведь он может получить сто марок золотом, если выдаст тебя…
— Да!
— Я не понимаю…
— Дина! Не вмешивайся… Делай, что я говорю, и оставайся на корабле, пока кто-нибудь не переправит тебя морем в Фарнес. Слышишь?
Я ни слова не произнесла в ответ, так как не хотела давать никаких обещаний.
— Где флейта? — вместо этого спросила я.
— Она у Вороны.
— У Вороны? — Я взволновалась. — Ты отдал флейту моего отца Вороне?
— Это его корабль, — коротко ответил Нико. — А кому еще мне было отдать ее? Одному из его матросов?
От одной мысли о том, что один из них… что, к примеру, такой как Мате… что кто-то притронется к флейте хотя бы пальцем, быть может, попытается играть на ней… Их толстые пальцы на ее стройной шее, их губы… Нет, мне этого не выдержать… Во мне все кипело, да так, что я боялась впасть в такую же ярость, как Нико.
— Эта флейта… другой такой нет, — сказала я.
— Тогда тебе не следовало тащить ее с собой на борт, когда ты решила поиграть в бесплатного пассажира — в зайца.
Но без флейты мне вообще было бы не попасть на борт корабля, и он это хорошо знал.
В грузовом отсеке послышались шаги, и я тут же почувствовала, как Нико на миг затаил дыхание.
Он не посмел даже шикнуть на меня, да это и было ни к чему. Я совсем не хотела, чтобы меня обнаружили. Шаги. И куда больше одного человека. Четверо или, может, пятеро. И голоса.
— Черт побери, где груз? — спросил незнакомый голос.
— Мы продали большую часть в последней гавани.
— Вот как! А где?
— В Веревочном городе.
— В Лаклане? Но разве вы не заходили в Фарнес?
— Мы прознали, что лучше держаться подальше от Высокогорья.
— Разумный выбор. Коли ты правду говоришь. Потому как на тебя, Кадор, непохоже плыть с пустым грузовым отсеком, никак не похоже…
И тут я поняла, что Кадор — настоящее имя Вороны. Это было так, несмотря на то, что немногие называли его «Ворона» прямо в лицо.
— Разве это преступление?
— Нет! Только чудно! Халлан, Боска, осмотрите эту старую посудину до последнего шва и гляньте, нет ли у Кадора где ни на есть какого-нибудь груза. А меж тем Кадор, надеюсь, будет столь любезен, что сопроводит меня обратно в каюту Портового Капитана, дабы я мог обсудить с ним несколько новых правил.
Кадор не обрадовался этим словам; его выдал голос, когда он, несмотря на все, выдавил из себя почти вежливое «да»!
Все, что происходило, напомнило мне тот день, когда я лежала под кроватью в алькове Местера Маунуса[14] в Дунарк-Крепости, меж тем как Дракан со своими людьми обшаривали мастерскую, чтобы найти меня и Нико. Хотелось бы знать, думал ли об этом и сам Нико? Как я боялась! Боялась так, что едва могла перевести дух.
Боялась я и теперь. Но в тот раз я ничего не могла поделать, кроме как ждать, найдут меня или нет. Но теперь, возможно, могла бы… Само собой, я не видела тех людей наверху, а только слышала, как они хозяйничают повсюду, выстукивают стены и корпус корабля и тыкают во все щели. Они искали точь-в-точь такие же потаенные пространства, как то, в котором скрывались мы, и если продолжат поиски, я почти уверена: они найдут и нас. Сейчас у Вороны было две причины утаить то, что он швырнул груз через борт, чтобы войти в Троллев залив, потому как столь основательно Портовому Капитану из Дунбары никогда не приходилось приступать к делу без серьезных подозрений.
— Фу, черт побери! — внезапно выругался один из тех, кто искал.
— Чего там?
— Крыса! Крыса величиной с собаку!
Обычно я не боюсь крыс. Но как раз теперь я могла бы расцеловать ее.
— «Крысы мерзкие, — как можно настойчивее думала я. — Их здесь тьма-тьмущая! Где есть одна, там их много-премного. Поганые крысы, что сеют вокруг хвори. Коли тебя укусят, можешь помереть!..»
Нико беспокойно шевельнулся. Это вовсе не его я хотела заставить думать о крысах, но ведь я, можно сказать, лежала на Нико. Так что мысли мои могли подействовать и на него.
— Тут еще крыса!
— Тьфу! Ну и бедовый же парень! До чего же они громадные!
— Ух, Януса-Канатчика однажды укусила такая, — произнес страдальческим голосом один из людей. — Его рука вспухла, да так, что пальцы почернели. Он чуть не окочурился.
— Мерзкие твари!
— Да! Ты уже осмотрел свою сторону?
— Да, здесь ничего нет.
— Думаю, наш Местер делает это зря! Тут ничегошеньки нет. Ничего, кроме крыс!
Мы услышали топот их ног по трапу, ведущему на палубу, и в грузовом отсеке стало тихо, не считая обычного скрипа остова корабля и шороха, который производили крысы.
— Я крыс не боюсь, — внезапно произнес довольно громко Нико.
— Нико!..
— Это — ты! Разве нет? Это ты заставила нас думать о крысах!
Он сказал это так обвиняюще, что я страшно оскорбилась.
— Тебе, может, больше хотелось, чтоб тебя нашли? Тебе, быть может, больше хотелось, чтоб они выудили тебя из этой дыры и потащили отсюда в Дунарк?.. Так что твой дражайший сводный братец Дракан в конце концов смог бы отрубить тебе голову?
— Это была ты!
— Ну и что?
— Кончай с этим! — сказал он, и голос его задрожал. — Я хочу выбросить этих крыс из головы! Я хочу убрать мрак! И запах крови!
— Запах крови? Этого я не внушала.
И вдруг я поняла, что произошло. Это не об уютной мастерской Местера Маунуса Нико думал здесь во мраке. То была острожная дыра, где он сидел с руками, обагренными кровью его умерщвленной семьи, сидел целую ночь и целый день. И там тоже были крысы.
— Нико, успокойся!..
Он дрожал. Он с трудом переводил дух, словно вот-вот задохнется.
— Нико! Ведь ничего не происходит!
— Убери их! — произнес он, стиснув зубы. — Убери их сейчас же!
Но это было не так просто. Нельзя заставить кого-либо прекратить думать о чем-то, и чем больше пытаешься, тем хуже становится.
— Нико, подумай о чем-нибудь другом!
— Подумай о чем-нибудь другом? Это все, что ты можешь сказать?
— Да. Подумай о чем-нибудь прекрасном. О том, что тебе по душе. О своей лошади, Нико. О Высокогорье. О Местере Маунусе. — Но я заметила, что он по-прежнему дрожал, но куда сильнее, чем раньше, и я начала теряться. — Думай тогда о Кармиан, во имя мира. Коли это все, что тебе нужно!
Мои слова помогли. Его дыхание стало чуть легче, а страшная дрожь чуть унялась.
— Вы обе просто не можете терпеть друг друга, верно? — спросил он.
— Пожалуй, не можем.
— Стыдно!
— Почему?
— Да потому, что вы обе — нечто особое…
Над этим стоило немного поразмыслить. Я не была уверена, что мне хочется сравнения с Кармиан, но я знала: он желал добра. Несмотря на все, она была ему по душе. Однако же довольно… Я не хотела думать об этом, но ведь так все и было!.. Хватит того, что Нико никогда не был ее полюбовником. Или как там они это называли в прежнем мире Нико, где княжьи сыны могли позволить себе всего понемногу, но только не жениться на такой девице, как Кармиан.
— По-твоему, мы уже можем выползти отсюда? — спросила я.
— Нет! — ответил он.
— По-моему, они ушли.
— Да, однако мы вынуждены ждать, пока Кармиан придет и выпустит нас отсюда. Самим нам не выйти.
Ей пора было прийти. Одна моя нога затекла, и, даже если б я не страшилась ни крыс, ни мрака или меня не мучил кошмар, как Нико, я все равно желала бы побыстрее выбраться на белый свет, наверх, где можно шевелиться, не давя другого человека, и где можно переводить дух, не ловя ртом воздух, который только что выдохнул другой человек. Пусть даже этот другой человек Нико.
— Почему ты послал письмо ей? — спросила я.
— Нужно было что-то сделать. Я не мог сидеть и смотреть, пока другие люди умирали. Каждый день, Дина! Каждый день!
— Да, но почему Кармиан?
— Она знакома со множеством людей! Людей, которые могут и хотят вершить опасные дела за деньги.
— Такими, как Ворона? Это его ты имеешь в виду?
— Да. С такими, как Ворона.
— Однако же, Нико, ты сам знаешь множество людей! Людей, которые готовы на опасные дела безвозмездно, не получая за это деньги. Предводитель дружинников, и Вдова, и все их люди, а еще Местер Маунус, Давин. Ну и если начистоту — и я тоже. Мы все вместе сделали бы всё, о чем бы ты ни попросил нас, Нико, чтобы лишить Дракана власти.
— Я хорошо знаю это, — сказал он так, как если бы мог читать или слышать мои мысли. — Однако же все они — люди, жизнь которых я не желаю ставить на карту.
Я хорошо понимала, что ему куда легче рисковать жизнью Вороны. Ну а жизнью Кармиан?
— Ну а жизнью Кармиан? Ею ты можешь рискнуть?
Мой вопрос прозвучал более жестко, чем мне хотелось. Но ответ Нико удивил меня.
— Кармиан не такая, как другие женщины. Или, вернее, ради такого дела дает фору довольно многим мужчинам. Сама-то она полагает, будто берется за дело из-за денег. Но по мне, так Кармиан рождена для опасности. Или, во всяком случае, рано привыкла ко многому. И… если она поставила свою жизнь на карту ради меня, то она хотела бы рискнуть ею совсем по-другому. Ее не остановишь!
Прав ли был Нико? Ясное дело, он знал Кармиан куда лучше, чем я. Но я помнила, что она сказала наверху, на палубе накануне вечером: «Девочку, что там внизу, ты хочешь обернуть ватой, чтоб она ни капельки не ударилась».
И я была твердо уверена, что зависть в ее голосе была настоящей. Может, даже такие девушки, как Кармиан, очень хотели бы, чтоб их хотя бы немножко обернули ватой, пусть бы хоть иногда. В особенности если б это делал Нико.
Кармиан пришла и освободила нас.
— Его здесь нет, — сказала она.
Сначала я была не до конца уверена в том, кого она имела в виду, но Нико не сомневался.
— Где же он тогда? Нам известно, когда он вернется?
— Он где-то со своей драконьей ратью. Да нет, нам ничего неизвестно.
Дракан! Они имели в виду Дракана!
Нико тихонько ругнулся, ну а я глубоко, с облегчением вздохнула. У нас будет больше времени. То было единственным, что в первую очередь имело для меня значение. Больше времени, прежде чем Нико с головой кинется в свои опасные для жизни планы.
— Тогда придется нам подождать, — сказал он.
— Как сказать! — воскликнула Кармиан. — Это, само собой, один из способов — ждать. Если у Вороны не лопнет терпение.
— Что ты имеешь в виду?
— Это тебе хорошо известно. Если станет трудней, чем ожидали, либо забрезжит опасность — у Вороны остается легкий способ добыть себе хороший заработок. Он легко продаст тебя дружинникам Дракана, даже если самого Дракана не будет в Дунарке.
— Ворона может заработать гораздо больше, ожидая и делая, как я велю.
— Это если твой план удастся. А если тебя схватят, а выдал тебя вовсе не он, тогда Ворона в лучшем случае может помахать ручкой на прощание своей золотой птичке-мечте. В худшем случае он сам влипнет, а в придачу его обвинят в том, что он прятал объявленного вне закона. Тогда его ожидает смертный приговор, особенно когда объявленный вне закона — ты!
Нико снова ругнулся, на этот раз чуть громче.
— Как по-твоему, сколько времени… — Нико запнулся, но Кармиан не очень-то страшилась высказать все, что думает.
— Сколько времени мы можем полагаться на него? Ты это имеешь в виду?
— Да!
— Это одному Вороне ведомо. Но будь я на твоем месте, я бы слишком долго не ждала.
Мне было худо, будто меня вот-вот одолеет морская хворь.
Но «Морской Волк» стоял на якоре у берега и лишь легко покачивался вверх-вниз, и не это заставляло сжиматься мой живот.
— Ворона вернулся? — спросил Нико.
— Нет, он все еще у Портового Местера.
— Нико… — тихо произнесла я. — Может, нам лучше убраться с этого корабля?
Кармиан внимательно глянула на меня:
— В словах твоей маленькой подружки что-то, кажется, есть. Может, не стоит испытывать терпение Вороны сверх меры?
— А куда нам податься? Весь Дунарк — смертельная западня.
«Неужто ты только сейчас это узнал?» — подумала я, но промолчала.
— Мы можем сойти на берег, двинуться дальше, попытаться отыскать драконью рать и Дракана. Я… я знаю несколько человек, они, возможно, нам помогут. Это куда лучше, чем сидеть здесь, будто крысы в западне.
Нико впал в раздумье. Но в конце концов покачал головой:
— Нет, мы остаемся здесь. Я поговорю с Вороной.
Кармиан разозлилась:
— Нико! Ты что, не понимаешь? Все, что ты можешь посулить Вороне, зависит от твоей удачи. А если он перестанет верить в твою удачу, посули ты ему хоть золотые горы и зеленые леса, небо, луну и звезды!
— У нас уговор. И даже у Вороны есть хотя бы крупица порядочности.