— Он начинает улавливать смысл, понимать, в чем дело, — произнес один из драконьих рыцарей. — Гляньте-ка на его лицо!
— Забирай его! — сказал другой. — Дай ему увидеть… это! Дай ему попробовать!..
— Об этом я, по правде говоря, уже думал! — произнес Дракан. — Вы-то, пожалуй, не поверите, что я вливаю в него драгоценный дар Дракона лишь для того, чтобы он только лежал тут, улыбался во сне.
Забрать меня с собой? Куда?
Но в следующий миг мне стало уже все равно. Я обнаружил нечто другое.
Голоса исчезли.
Шепчущие, буравящие голоса, что рассказывали мне: я был подл, я был труслив, я был убийцей… все было по моей вине, я был всему виной, и я попросту ни полушки не стоил… Они — эти голоса — исчезли… Впервые за много месяцев они попросту заткнулись; нет, их попросту больше не было.
На этот раз я не смог удержаться от смеха. Это кровь забила ключом в дурмане освобождения… Это было облегчением столь великим, что ему надо было вылиться наружу. Я хохотал так громко, что Дракан пораженно заморгал. То был дикий и неподобающий смех, я хорошо это знал, но из-за этого я не испытывал угрызений совести. Совесть… исчезла. Исчезла, как будто ее и не было.
Копыта коней громыхали по мерзлой земле. Мрак был густой, а морозный туман еще плотнее. Но что мне до этого? Я видел во мраке. Я не боялся. И я был лучшим всадником на свете. Ни больше ни меньше… Один из драконьих рыцарей скакал рядом со мной, и это он держал поводья лошади, на которой ехал я. Но это ничего не значило. Нам все равно полагалось ехать одной дорогой, скакать в ночь. Мне хотелось откинуть голову назад и завыть, как воет волк…
А почему, собственно говоря, и нет?
Я это сделал. Завыл гулко и протяжно.
Этот вой разрезал ночь, как клык разрезает артерию. Покажите мне того волка, который сделал бы это лучше меня! Лошадь рванула вперед, будто я хлестнул ее кнутом, и это также было прекрасно. Скачем быстрее! Больше свободы.
Я завыл снова.
— Он уже сильно на взводе! Высоко летает! — закричал один из спутников.
— Так ведь оно и бывает! — ответил ему тот, что держал поводья моей лошади. — В первый раз мы все до одного летаем!
Я не до конца понял, о чем это они. Но может, они и правы. Может, я могу летать. Вот встану на спину лошади и разведу руки по сторонам, будто птица крылья… Я быстро поднялся в седле и уже стоял на коленях. А теперь оставалось только встать…
— Эй! Садись, малец!
Одна моя нога соскользнула. Тяжесть моя была не по ней. Я соскользнул наискосок, и моему спутнику пришлось с силой схватить меня за руку, чтобы снова направить на верный путь.
— Следи за ним хоть немного, — прозвучал сзади голос. — Ему еще не пришло время сломать себе шею. Оставим это Дракану.
Я обернулся и стал смеяться над ними. С чего это я сломаю себе шею? Это — не я. Не здесь. Не сейчас.
В голове колонны раздался крик:
— Вот они! Будьте готовы! Внимание! Приготовьтесь!
Призыв передавался вдоль колонны, от одного к другому. Я тоже кричал вместе со всеми, только чтобы не остаться в одиночестве. Я не знал, кто такие «они» или почему нам следует быть внимательными. Но мой спутник достал меч и швырнул мне поводья:
— Вот! Теперь справляйся помаленьку сам!
Я ловко схватил поводья. Вот теперь я мог бы остановить лошадь, но это было ни к чему. Зачем мне останавливаться? Но у меня не было меча, и это немного огорчало. Коли он есть у всех остальных, почему бы мне не иметь его?
Возглас сверху впереди. Кричал не мужчина. Потом вдруг пылающие факелы во мраке! А некоторые из них летят в воздухе, описывая искрящуюся дугу, и приземляются на белой от инея соломенной крыше.
Факелы на крытой соломой крыше. Что-то тут было не так, как надо.
— Ведь может загореться весь дом, — сказал я своему спутнику. — Надо поосторожней!
Он рассмеялся.
— Это не важно, — ответил он. — Это же не дети Дракона!
— Да все равно! Как ты можешь! — воскликнул я.
Дети Дракона! А мы его дети?
Да, что-то такое было с Драконом. Мне от него кое-что перепало. И потому-то мне так славно сейчас. Может, я тоже дитя Дракона? Это было трудно понять, особенно потому, что люди так орали вокруг меня и было столько огня и мрака. Вижу, теперь они взялись за мечи. Почему мне не дали меч?
— Недругам Дракона — смерть! — выкрикнул кто-то.
И тут они все вместе, все мужчины, закричали то же самое. Да и я тоже. Я не хотел оставаться в стороне. Ну а факелы на соломенной крыше! Стало быть, что-то там было не так, как должно быть.
Какой-то человек вынырнул прямо под мордой моей лошади. Я рванул поводья, чтоб остановить ее, но рванул неправильно: я только повернул шею лошади в одну сторону, так что она споткнулась и рухнула на колени. «Теперь ты увидишь, могу ли я летать», — подумал я и пролетел небольшое расстояние, а потом ударился о что-то твердое, но нет, то была не земля, она появилась позднее. Я лежал, оглушенный, спиной к очень теплой стене. Искры роились во мраке, будто огненные мухи. Пожалуй, было бы лучше отодвинуться немного от огня. Я хотел бы подняться на ноги, но, даже если б я мог скакать верхом и летать, ходить я наверняка не мог.
Так что мне оставалось ползти. Я полз на четвереньках вперед, но кто-то толкнул меня, упал на меня сверху, а я свалился на живот. А потом мне пришло в голову, что великолепно здесь лежать. И мне не мешало то, что на мне лежал человек. Что-то потекло вниз по моему затылку, затем спустилось ниже, на шею, и вдоль ключицы, и еще ниже, на грудь. Я толкнул человека, лежавшего на мне, и он откатился в сторону. И тут до меня дошло, что с этим человеком я знаком, правда не очень близко. Он был одним из людей Хелены Лаклан, с которыми я обменялся парой слов. Однажды мы вместе с ним искали Дину и Тависа Лаклана.
«Ведь он мертв! — подумал я. — Такой удар по голове не пережить». В волосах у него виднелись кровь и осколки костей, а в глазах никакой жизни не осталось. Меня захлестнул гнев. Добрый человек, умерший такой смертью, на что это похоже?! И горящие дома!
— Стоп! — громко, как мог, сказал я. Я по-прежнему не мог дышать, как прежде. — Вот люди, которых настигла беда.
Никто меня не слышал. Они продолжали свое дело, пока в городе не осталось ни единого живого человека и ни единого целого дома.
— Поднимите его на лошадь! — велел Дракан, когда они нашли меня.
Я не успел далеко уйти, я по-прежнему видел горящие городские дома. Я дрожал всем телом, будто меня била лихорадка.
Их было по-прежнему двадцать четыре и еще Дракан. Я сосчитал их. И снова обратил внимание на их лица. Двадцать пять человек, что прискакали верхом в спящий город и перебили всех, кто не успел бежать. Мужчин, женщин, детей! Убитые лежали повсюду. Не похоже, чтоб это особо сильно трогало Дракана и его людей. Вид у них был скорее довольный. Что это были за люди?
Люди, которые пили драконью кровь.
Точно так же, как это сделал я.
Я хорошо помнил это ни с чем не сравнимое ощущение того, что ты можешь все, способен на все. Никакой боли, никакой совести! Свобода! То было мое счастье, что мне не дали в руки меч. Я болтал вместе с ними, кричал вместе с ними: «Смерть врагам Дракона!» Будь у меня меч, я бы также убивал вместе с ними?
Даже теперь! Даже теперь я заметил, как меня чуть кольнуло желание испытать этот хмельной дурман вновь. Эту свободу! Мне было так тяжко из-за всего этого! У меня так болела душа!
Дракан разглядывал меня своими темно-синими глазами, столь схожими с глазами Нико.
— У тебя такой вид, будто тебе и вправду худо, — сказал Дракан.
Я не ответил. Да и что было отвечать?
— Скажи-ка мне теперь. Где он, собственно говоря, мой дорогой полукровка, мой сводный брат? Где скрывается малый Никодемус?
Неужто Дракан и вправду думал, что мне так легко ответить на его вопросы?
— Этого я не знаю, — ответил я.
И это была правда. Кто знал, где теперь скрывались Нико и Дина? Добрались ли они в Дунарк? А если они там, как они поступили, обнаружив, что Дракана там нет?
— Отвечай, когда Драконий князь тебя спрашивает!
Удар по затылку заставил меня упасть вниз лицом на шею лошади. Но я не произнес больше ни слова. Я лишь исподлобья смотрел на него.
— Спокойно, Урса! — молвил Дракан. — Это не к спеху. Раньше или позже он расскажет все, что я желаю знать. Только чтобы получить еще один кубок драконьей крови.
Тяжелые оковы
Мы вернулись в Баур-Лаклан посреди ночи. Заспанных конюхов подняли на ноги, чтобы позаботиться о лошадях, покрытых пеной и потом после безумной скачки. Рыцари-драконарии во весь рот зевали и били друг друга по плечу. Вместе они перешли двор на слегка неверных ногах, будто люди по дороге в кровать шли после попойки.
— А что делать с ним? — спросил рыцарь по имени Урса, кивнув в мою сторону.
— Заковать снова, — ответил Дракан.
— Здесь?
— А где же еще?
— Ему будет холодно.
— Одолжи ему свой плащ, коли ты так печешься о нем.
На этот раз пришлось заковать мою правую ногу, потому как левая распухла так, что кандалы на ней не сходились. Неужто лодыжка сломана? Мысль об этом заставила меня похолодеть, потому что со сломанной ногой нечего и думать о побеге. А я собирался что-то предпринять. Коли б они подали мне еще раз кубок с драконьей кровью, неужто я рассказал бы им все, что знал? И сделать все, к чему они хотели бы принудить меня?
— Сюда! — сказал Урса и бросил свой черный плащ мне на колени. — На дворе такая стужа, что может и мертвого убить!
Я удивленно глянул вверх. Неужто это сострадание со стороны драконьего рыцаря? Или это только потому, что я еще не рассказал, где прячется Нико?
Костер догорел, и лишь несколько факелов освещали двор замка.
Я не смог разглядеть лицо этого человека, а он ушел, не произнеся больше ни единого слова.
— Так он отдал тебе свой плащ? — спросил Дракан. — Должно быть, он становится чувствительным на старости лет.
Людей, что злы, как Дракан, должно выдавать их лицо. А иначе как распознать их, как отличить от других?..
Ему бы быть покрупнее и поуродливее. Нет, я не думаю, что у него должен быть рог на лбу, но все-таки… Это невозможно, что он стоит тут и кажется совсем обыкновенным. И похож на Нико!
— Что тебе от меня надо? — устало спросил я.
— А тебе не кажется, что ты неблагодарен? — сказал он. — Я подарил тебе драгоценную драконью кровь и, можно сказать, посвятил тебя в рыцари Дракона, а ты только и знаешь, что сидишь тут жалуешься да сетуешь!
— Я не хочу быть одним из твоих рыцарей! Я не хочу пить драконью кровь!
— Вот как! Вообще-то у меня есть небольшой подарок для тебя. Но если он тебе не нравится, можешь просто выбросить его.
Он что-то кинул мне, и я невольно это схватил. То была маленькая фляжка. И я тотчас понял, не открывая: там драконья кровь!
— Делай с фляжкой все что хочешь, — сказал он. — Я не принуждаю тебя ни к чему.
С тем он и ушел.
Я долго сидел, глядя на фляжку. Я ее не открывал.
Но вообще-то я ее не выбросил.
Настало утро. Дракон улегся на то место, где выгорел костер, потому что земля была там по-прежнему еще теплой. Я завернулся в плащ Урсы и все равно мерз так, что меня трясло.
— Малец?
У меня не было желания с кем бы то ни было говорить, и особенно с драконариями.
— Малец, ты не спишь? Можешь выслушать меня?
Толчок… И тут до меня дошло, что так говорят жители Высокогорья.
Я распахнул плащ и глянул вверх.
То был Ивайн Лаклан!
Какой-то миг я думал: меня так страшно лихорадит, что начинаются разные видения. Ивайн здесь! Должно быть, я сам себе внушил это, потому что на самом деле я лежу в Железном Кругу. Все это слилось в моей голове — я никогда потом, после нашего с Ивайном единоборства, не мог видеть его, не вспомнив при этом вкуса крови и гравия и горечь поражения. Я закрыл на несколько секунд глаза, но, когда открыл их вновь, он по-прежнему стоял передо мной. И в драконьем мундире.
Дрожь омерзения охватила меня. Предатель! Но тут же я ощутил еще более глубокое отвращение. Хотя на мне никакого мундира Дракона еще не было, но я лежал здесь под плащом Урсы… Я разъезжал с рыцарями Дракона и вместе с ними орал: «Недругам Дракона — смерть!» — покуда они убивали жителей города и жгли их дома. Я был куда хуже Ивайна! В десять раз хуже!
— Чего тебе? — спросил я.
— Я не могу стоять здесь и часами болтать, — ответил он. — Слушай хорошенько. Вечером здесь кое-что произойдет, прямо во время захода солнца. Коли тебе удастся освободиться от оков, ты сможешь удрать вместе с нами?
— Удрать вместе? По-твоему, я смогу… удрать отсюда?
— Я так подумал. Ну, если не хочешь здесь остаться.
С тем он и ушел.
До меня стало медленно доходить, что Ивайн вовсе не предатель. Мундир был способом скрыться от врага, простым переодеванием. Где-то поблизости были люди из клана Ивайна Лаклана, неподвластные Дракану, и они надумали напасть на него и на драконариев.
— Сколько же у тебя людей из Лакланов?
Кроме Обайна и других арлайнских рыбаков, я здесь не видел иных высокогорцев. Само собой, большого значения это не имело, но трудно представить себе, что Дракан позволил бы им разгуливать толпами. Но конюхи, стряпухи и кухонный люд, дровосеки, челядь всякого рода, они нужны Дракану и его рыцарям, чтобы подавали еду и разводили огонь для согрева, к тому же они наверняка частенько переходили по наследству от одного хозяина к другому, когда замок бывал захвачен недругами. Но не здесь. Я придирчиво разглядывал стены замка. Я хорошо помнил, как был удивлен, когда мы явились сюда: на этих стенах было так мало следов от пожара и других знаков ожесточенных битв. Быть может, Лакланы не защищали крепость до последнего человека. Быть может, они придумали нечто другое, похитрее.
В то же утро, позднее, отряд всадников въехал рысью во двор крепости.
— Есть новости? — окликнул их один из стражников у ворот.
— Не более чем слухи о них! — прокричал предводитель отряда.
— Сдается мне, слухи эти недостоверны. Разве она не старуха, которой более семидесяти лет? Но ведь есть же границы того, насколько быстро она может бегать.
Я надеялся, что та, о ком они говорили, была Хелена Лаклан. Коли она на свободе или находится где-то в другом месте Высокогорья, то Дракан не сломил Лакланов до конца. Далеко до этого…
«Вечером здесь кое-что произойдет», — сказал Ивайн Лаклан. И если я смогу освободиться от оков… Но как? О чем он думал? Что я могу сделать голыми руками? Я ведь не дракон, чтобы вырывать столбы с корнем! Я — человек, и вдобавок человек в довольно жалком виде. Я весь дрожал и был уверен, что у меня лихорадка. Лодыжку разрывало от боли, а рука, по которой дракон прошелся своими когтями, жутко болела, словно там все воспалилось. А стоило мне закрыть глаза, как являлись множество новых призраков. Теперь я видел не только бледное лицо Каллана или перерезанное горло Вальдраку. Теперь то были языки пламени, и мертвецы, и человек из Лакланов, имя которого я вспомнить не мог. И собственный мой голос, что орал вместе с другими: «Недругам Дракона — смерть!»
И мне снова захотелось пить.
— Эй! — крикнул я одному из солдат-драконариев. — Не дашь ли напиться?
Он только поглядел на меня. А потом молча двинулся дальше.
Неужто это намеренно? Неужто Дракан хотел, чтоб я непременно выпил из его маленькой фляжки с драконьей кровью из-за одной только жажды?
Ни за что! Лучше помереть!
Почему тогда я просто не выбросил эту фляжку? Она лежала под рубашкой, и я ощущал ее тяжесть. Стоит мне отпить из нее, боли как в лодыжке и в руке, да и в душе… на некоторое время…
Но нет!
Нет!
Я не стану этого делать.
Ближе в полудню явился Дракан с двумя рыцарями-драконариями, и они стали разглядывать меня.
— Ну, где же он? — спросил Дракан.
— Кто? — кисло спросил я.
Дракан только улыбнулся. Он знал, что я просто тяну время.