Нико окинул Ворону гневным взглядом и не ответил. А Давин, хворый с виду, стоял возле борта и не спускал глаз с Каллана. Неужто он тоже был вместе с нападавшими? Пожалуй, был, даже если я его не видела. Во всяком случае, выглядел он так, будто совесть его нечиста.
Повсюду на палубе сидели или лежали наши корабельщики. Большинство были связаны. Только Каллан и его друг Мальвин Хектор так жестоко пострадали, что Ворона не счел нужным их скрутить.
— Гребите с ними к берегу! — велел Ворона. — Мы и так потеряли много времени! Высадите их на сушу, утопите корабль и поплывем дальше!
— Утопить «Ласточку»? Ты хочешь утопить мой корабль? — взревел Портовый Местер.
Несмотря на то что руки у него были связаны, он изо всех сил боролся, пытаясь подняться на ноги.
— Сожалею! — ответил Ворона. — У меня не хватит команды, чтобы управлять двумя судами. А коли мы оставим «Ласточку», сколько времени пройдет, прежде чем ты снова погонишься за нами?
— Если ты утопишь «Ласточку», я стану искать тебя, покуда не найду, — произнес Портовый Капитан таким ледяным голосом, что я чуть не испугалась…
Местер говорил, что он тогда с ним сделает, и я не хотела бы оказаться в шкуре Вороны в тот день, когда он его найдет.
Ворона равнодушно смотрел на Местера.
— Некоторые мнят себя королями, — так сказал Ворона. — Некоторые мнят себя королями лишь потому, что им слишком долго было позволено управлять маленькой захолустной дырой вроде портового городка. Я утоплю твой корабль, если мне это нужно. А ты либо заткни свою пасть, либо отправляйся на дно вместе с ним.
Портовый Местер выругался:
— Ты не тронешь «Ласточку»! Коли ты хотя бы поцарапаешь корабль…
Ворона замахнулся, чтобы ударить Капитана, но Нико схватил его за локоть.
— Нет! — произнес Нико. — Корабль — да, без этого не обойтись, но я не желаю смотреть, как ты бьешь связанного человека!
— Тогда закрой глаза! — прошипел Ворона.
Но Нико не сдался. И в конце концов Ворона опустил руку.
— Сажайте их в шлюпку! — велел он. — Нам надо выйти из Троллева залива прежде, чем начнется отлив.
Я до смерти боялась, что рана Каллана еще больше раскроется. Правда, он был рослый и кряжистый, словно дуб, но никому не поздоровится, если истекать кровью, как истекал он. Я даже не хотела, чтоб его переносили вниз, в кубрик, а теперь его спустят в шлюпку, подпрыгивавшую у борта «Ласточки». Ему предстояло плавание по беспокойной черной воде и высадка на каменистый угрюмый берег Троллева залива.
— Берегите его! — попросила я корабельщиков, спускавших его вниз вдоль борта корабля. — Будьте осторожны!
Один из них послал мне раздраженный взгляд, другой пробормотал: «Да, да!» — и продолжал спускать раненого. Каллан не произносил ни слова, и я поняла, что он по-прежнему в беспамятстве.
Когда я почти уже перестала дышать от страха, у меня возникли убийственные мысли о человеке, что пустил в ход свой нож против Каллана. И о Нико… Нет, может, не убийственные, но…
Я его не понимала. Нико, который всегда был честен в мыслях и делах, Нико, который ненавидел меч и насилие! Что с ним стряслось? Я никогда прежде не видела его таким бледным и решительным, таким упорным. Словно он видел нечто такое, что мы, другие, не видели. И что бы это ни было, оно заставило его делать вещи, на которые — никогда бы не подумала, что он согласится. Нападение! Каллан! «Ласточка», которую они хотят утопить. А что будет с нами? Что станется с нами здесь, в Троллевом заливе, где нет ни души и где путь к ближайшей помощи длинен, и каменист, и тяжек, и отнимет много дней? Откуда мы возьмем еду и тепло, и как мне выхаживать Каллана? Нико что, совсем об этом не подумал?
Да, то было неожиданным. Я знала, что Нико об этом думал и что в глубине души это должно было разрывать его на части. Но все же он позволил Вороне и его людям действовать, как они привыкли, даже если и казалось, будто Ворона порой готов был следовать приказам Нико. Огниво, одеяла, та капля провизии, которая теперь у нас была… Вороне пришлось не по вкусу, что придется все это оставить, но он склонился перед волей Нико.
Но самое диковинное случилось тогда, когда они были уже готовы отчалить от берега. Нико быстро кивнул, и двое корабельщиков Вороны внезапно схватили Давина.
— Что… — начал было Давин, но больше ничего не успел сказать.
Внезапно он, барахтаясь и ругаясь, пролетел по воздуху и приземлился по колено в воде в нескольких шагах от маленькой полоски суши, вдававшейся в залив.
Он вынырнул, фыркая, злобный, словно кот.
— Какого черта! На что это похоже?!
— Тебя списали с корабля! — с тонкой улыбкой сказал Ворона. — Спасибо за помощь, но выходишь ты здесь.
— Нико!
Однако Нико, бледный и чужой, стоял с отрешенным взглядом, не желая смотреть ни на Давина, ни на меня, а меньше всех — на Каллана.
— Нет! — сказал он. — Я не желаю брать тебя с собой!
Корабельщики уже приготовились столкнуть лодку с песка. Скоро будет слишком поздно.
Я приняла свое решение.
Давин
Сопливый щенок
Я не верил собственным глазам. Там на носу шлюпки сидел Нико и очень спокойно смотрел на меня, меж тем как рулевой Вороны одним ударом весла за другим заставлял лодку скользить все дальше и дальше в глубину залива.
Нет, может быть, я преувеличиваю. Его лицо, конечно, ничего не выражало, но он был бледный как простыня. Раздражен, высокомерен, непонятен — да! Но спокоен он не был.
Я окликнул его. Я хорошо знал: это бесполезно, но когда стоишь мокрый до нитки, по колено в воде и видишь, как твои лучший друг уплывает прочь, на пути к… Да один бог знает, на пути к чему и чем все это кончится…
— Нико! Баранья башка! Вернись!
Но он, само собой, этого не сделал. Единственное, чего я добился своими усилиями, было то, что тонкая улыбка на губах Вороны стала еще шире и более торжествующей. В конце концов я смолк и двинулся вброд к берегу. Словно бы больше ничего делать не оставалось, да и вода была уж больно холодная.
— Снимай мокрое! — сказала Роза и протянула мне одеяло и чью-то куртку. — А не то замерзнешь насмерть.
И она не соврала. Холодный воздух уже хорошенько кусал кожу, а ноги мои были вовсе бледно-синими. Я стянул через голову промокшую насквозь рубаху и вытерся одеялом насухо.
Кое-кто из корабельщиков с «Ласточки» уже собрал груду сухих водорослей и пытался вселить в них жизнь с помощью огнива. Но большинство из них стояли, не отрывая глаз от шлюпки, что мало-помалу приближалась к их кораблю.
— Они это не сделают? — спросил один из них.
— Как бы не так, — горько ответил другой. — Этот Ворона все что угодно придумает.
Портовый Местер не сказал ни слова. Он только стоял и смотрел, стиснув тяжелые кулаки.
И вот оттуда донеслись звуки ударов — звуки молота, разбивавшего дубовый шпангоут. Но на это потребовалось немало времени. Да и все шло очень медленно, во всяком случае поначалу «Ласточка» едва кренилась на один борт. И наконец, тяжелая, как корова, которая вот-вот отелится, она легла на борт и пошла ко дну.
— Они сделали такое, — сказал человек, который не верил. — Эти поганцы сделали такое!..
Его товарищ не произнес ни слова. Он лишь молниеносно повернулся кругом и так двинул меня по голове, что я упал навзничь в песок. Я перекувырнулся, вскочил и вернул ему удар, но мой был слабоват, потому что я хорошо понимал его правоту. В глазах этого корабельщика я был одним из тех «поганцев», из-за которых только что потопили корабль, а благодаря Нико я стоял перед ним. Перед ним и его шестерыми товарищами по кораблю. Это было как в страшном сне. Если они и вправду решили отлупить меня, что я мог поделать?
— Прекрати драку, Мальвин, — сказал Портовый Местер. — Никакой пользы от этого не будет. А нам нужны все силы, которые у нас только есть, чтобы выпутаться из этой истории.
Роза поглядела на меня так, будто ей показалось, что Капитан одним махом избавил меня от всех бед.
— Попробуй развести огонь! — сказала она. — Кое-кому из нас придется остаться здесь с Калланом, пока другие пойдут за помощью.
А потом случилось так, словно она внезапно чего-то хватилась. Она оглянулась. Потом оглянулась снова. А потом резко поднялась.
— Давин! — сказала она. — Где Дина?
— Дина! Д-и-и-и-и-на!
Я звал. Роза звала. Но, думается, и она и я — мы оба знали: это бесполезно. Дины у Троллева залива не было.
— Убью ее! — прошипела Роза. — Если она снова исчезнет, или поранится, или помрет, или что-нибудь такое, я измолочу ее до смерти!
— Вообще-то она не исчезла, — сказал я. — Ведь и ты, и я хорошо знаем, где она.
Роза прикусила губу.
— У Нико!
— Да! Но чего я совсем не могу понять — зачем?
Роза покачала головой:
— Ну это просто. А вот как? Как она это сделала?
Нико не хотел брать с собой тебя?
— Он ее не видел, — сказал я.
— Что значит — не видел? День светлый, а шлюпка не больше лохани!
Я лишь устало покачал головой. Мне не хотелось объяснять Розе все, что я знаю о Сецуане и Даре Змеи. Неужто ей самой этого не сообразить? Она, верно, слышала это так же часто, как я… ну эти слова: «Сецуана видишь, только когда он сам этого хочет». О том, что моя младшая сестра была такой же, у меня вообще не было желания говорить.
— Так чего ты не можешь понять? — вместо прямого ответа спросил я.
Роза окинула меня оценивающим взглядом.
— Мог бы и сам понять, — произнесла она.
— Коли б мог, стал бы я спрашивать?
Она закусила губы. Я не был уверен, улыбка это или раздраженная гримаса. Такое у меня часто бывало с Розой.
— Ну не знал так не знал, а я сплетничать не буду.
— Роза!
— Да?
Она послала мне взгляд до того невинно-сладостный, что у меня заныли зубы. Я сдался:
— Не хочешь говорить, ладно. Я сам разузнаю.
— О да! Раньше или позже! Раньше или позже!
На сей раз я был уверен: то была улыбка. И совсем уверен в том, что она высмеивала меня, — ничего нового в этом не было, и что уж тут поделаешь! Но, несмотря на все, это было лучше, чем тот холодный взгляд: «Ты — сам — виноват — во — всем — этом!» Но почему как девочкам, так и женщинам я кажусь ужасно забавным? Кармиан тоже смеялась надо мной. Кармиан! Нико швырнул меня в воду, но ее-то он оставил! Неужто он в самом деле полагает, что от нее больше пользы, чем от меня? Правда, я никогда раньше не видывал женщину, которая умела бы управляться с ножом, как умела Кармиан. Даже Роза не могла… Но все-таки…
Или дело в том, что он, ни больше ни меньше, хотел оставить ее для себя самого? Быть может, ему плевать, что она так ловко управляется с ножом.
— Ну и идиот! — пробормотал я.
— Кто? — спросила Роза.
— Нико!
У нее такие длинные волосы… у Кармиан. И хотя она чаще расхаживала в мужских штанах, я все же не мог понять, как это я однажды принял ее за мужчину.
— О чем ты думаешь?
Я покосился на Розу. Может, лучше совсем не упоминать Кармиан? Роза несколько раз делала кислую мину из-за самых неожиданных вещей. Но, по крайней мере, Дина не будет единственным существом женского пола на «Морском Волке».
— Ох-х, ни о чем особенном.
Кармиан говорила, что я мил. Но говорила так, словно речь идет о котенке или о маленьком мальчике.
— Дина, пожалуй, справится, Давин! Она… она знает столько всякого разного.
Я кивнул. Да, это верно! Но Дина была также… Другие люди часто думали, что она сильна, а быть может, даже опасна из-за тех сил, что скрывались в ней. Но ведь порой она бывала просто маленькой девочкой — маленькой девочкой, которой нужна забота. Я вообще не желал думать о ней, той, что поплывет вместе с Вороной. И я не мог вынести мысли о том, что пощечина, которую я ей отвесил, будет последним, что Дина запомнит обо мне.
Мы пошли обратно к берегу, где другие уже разожгли костер. Водоросли горели быстро, с треском и вонью. Но огонь согревал, а в этом мы все нуждались. А больше всех Каллан.
Каллан! Вот еще о ком мне думать не хотелось. Но я не знал, как удрать от всего этого, так что в конце концов, не спуская глаз со своих рук, уселся на корточки рядом с Калланом.
— Прости! — сказал я.
Он окинул меня ледяным взглядом:
— Где твоя сестра?
Он спросил не потому, что не знал этого. Думаю, он сообразил это еще быстрее, чем я.
Поначалу я не ответил. Но он не дал мне ускользнуть от ответа.
— Уплыла. Вместе с Нико.
Он кивнул. Один раз, очень коротко. Думаю, силы вернулись к нему как раз в эту минуту.
— На этот раз сможешь сам рассказать об этом матери.
Больше он ничего не сказал. Однако и этого было достаточно.
Троллев залив лежал в стороне от главного морского пути. Залив был недостаточно глубок для крупных судов, да и мелкие посудины редко заходили сюда. Зачем? Здесь ничего не было. Только скалы, да водоросли, да несколько родников, сбегавших в море.
— Потребуется самое малое три дня, чтобы добраться до Арлайна, — сказал Портовый Местер. — А еще пройдет день, пока сюда доберется какой-нибудь корабль. Четыре дня. А то и все пять.
Он смотрел на Каллана и говорил это словно про себя, но я знал, о чем он думал. Будет ли Каллан к этому времени в живых? Без крыши над головой, почти без еды, у жалкого костра из водорослей.
— Мы не знали, что это отнимет столько времени, — сказал я. — Нико и я. Мы этого не знали.
И мы даже не предполагали, что кто-то будет серьезно ранен.
Портовый Капитан холодно глянул на меня.
— Ворона знал это, — сказал он.
— Но не говорил.
Крохотная доля упрямства звучала в моем голосе. Ну зачем рисовать картину еще страшнее, чем она, собственно говоря, есть? Неужто они думали, что я всерьез желал кому-нибудь таких страданий?
— Сопливый щенок! — прошипел тот, кто раньше ударил меня, и снова сжал кулаки. — Коли ты еще и наглый…
Портовый Местер внезапно каким-то образом показался выше ростом. Выше и внушающим еще большее почтение.
— Придержи язык, Мальвин! Никакой драки здесь не будет! А от тебя, Сопливый щенок… — он ткнул указательным пальцем прямо мне под нос, — я не желаю слышать даже малейшего писка. Из-за твоей дури я потерял корабль. Я не хочу также потерять… — Он бросил взгляд на Каллана и сказал не так, как хотел сначала: — Я не хочу потерять куда больше. Ты согласен?
Упрямство исчезло. Несчастный и обессиленный, я только кивнул. Каллан лежал теперь на подстилке в гнезде из водорослей, накрытый всеми нашими одеялами. Даже голова его была закутана, и единственное, что можно было видеть, — лицо, бледное и мокрое от пота, а потел он совсем не от жары. Пот, боль. Я хорошо знал это. И, видя Каллана таким и зная, что это по моей вине, — моей и моих «глупостей», как выразился Местер, — я ощущал себя хворым до мозга костей.
— Нам нужен один или два человека, чтобы пойти, — сказал Мальвин. — Время не терпит.
Местер кивнул.
— Ты ведь знаешь дорогу, — сказал он. — Но лучше, если вас будет двое.
— Возьми меня с собой!
Я и сам не поверил, что слова эти сорвались с моих губ. Три-четыре дня вместе с Мальвином, который сделал все, что в его силах, желая ударить своей головой в мой живот? Но как только я выговорил эти слова, я понял: я этого хочу. Лучше идти или бежать, чем молча сидеть здесь, смотреть на Каллана и хворать душой.
Мальвин смотрел на меня без восторга.
— Мне нужен попутчик, которому я могу доверять, — сказал он.
Мне хотелось его отдубасить. Вот как? Значит, он мне не доверяет? Что же, постараюсь убедить его.
— Я быстр на ногу, — сказал я. — Быстрее любого из вас. Может, я смогу сократить поход на целый день. А время для нас кое-что да значит.
Мальвин только покачал головой и оглянулся на остальных.
— Тристан! Хочешь пойти со мной? — спросил он.