— Пожалуйста, они все подтвердят!
И человечки молча кивали головами.
Свой рассказ Петя закончил похвалой могучему самодельному вездеплаву-везделету-вездесамосамоходу, который красовался на вертолетной площадке острова. И все же в заключение Петя вздохнул и сказал:
— Конечно, Таня, твой Кибернетический остров, да еще на воздушных подушках, — это совсем замечательная вещь!
— Очень замечательная! — подтвердила Таня. — Только он еще не совсем самостоятельный: его надо вовремя включать и выключать.
— А вот я совсем самостоятельный! — гордо заявил Петя. — Я сам включаюсь и выключаюсь.
— Я тоже, я тоже самостоятельный! — запрыгал перед Таниным носом Непоседа. — Смотри, я сам стою на своих пружинках!
— А я — самосидетельный! — проскрипел Нетак.
— А я самолежательный! — сонно промурлыкал Мякиш и улегся у ее ног.
Но Таня вдруг рассмеялась, расхохоталась прямо Пете в лицо:
— Ой, ха-ха! Ты хоть никому не рассказывай про свою самостоятельность, а то тебя и в школьной стенгазете пропечатают, и частушки смешные сочинят. — И она тут же сочинила частушку и запела:
Он самостоятельный,
Это все заметили, -
И самолежательный,
И самосидетельный!
— Я вполне серьезно! — обиженным тоном проворчал Петя.
— И я не шучу, — сказала Таня и перестала улыбаться. — Разве самостоятельные школьники поручают делать свои уроки кибернетическим машинам?! Разве самостоятельные мальчишки… — Тут она схватила Петину измятую куртку и, показав ему дырки от выдранных с мясом пуговиц, сказала: — Разве самостоятельные мальчишки не могут сами себе пришить пуговицы?! Разве, разве…
Но Петя не дал ей закончить, потому что она могла насчитать еще тысячи разных «разве». Он вскочил на ноги и сердито закричал:
— Ты что, девчонка, меня учить взялась?! Видали мы таких! Замолчи сейчас же, не то…
И он протянул руки к ее косицам.
— Посмей только! — строго сказала Таня и нажала какую-то кнопочку.
Сейчас же из отверстия в стенке появилась знакомая Пете швабра.
— Только тронь — и вся наука за меня заступится! — указала Таня на внушительное орудие порядка.
— Да я… да ведь… — пролепетал Петя и замолчал.
— То-то же! — мирным тоном сказала Таня. — Лучше не будем ссориться, лучше во что-нибудь поиграем, пока не вернулся папа. — И она затанцевала на одной ноге и запела, как все девчонки: — Ля-ля-ля, лю-ли-ля!
Это предложение просто оскорбило великого путешественника. «Хорошенькое дело, пускаться в игры с девчонкой!» — подумал он и решительно заявил:
— Мне некогда играть! Я должен скорее возвращаться в школу, меня… — Но тут он запнулся и сказал: Меня ждут не дождутся папа и мама.
О том, что ему готовят знаменитую встречу, он говорить не решился. Кто знает, что по этому поводу сказала бы Таня.
Но она тотчас же сочла причину очень уважительной:
— Ну что ж, я тебя понимаю. Ты поехал путешествовать по космосу, а маме сказал, что «на минуточку вышел».
— До свидания, — сказал Петя, но все же не удержался и похвастался: — Вот подожди, ты еще обо мне услышишь!
С этими словами он схватил свою курточку и быстро взобрался на площадку, где стоял везделет.
— Постой, постой! — закричала Таня. — А друзей своих ты мне оставляешь?
Петя из-за расстроенных чувств чуть было действительно не забыл про Непоседу, Мякиша и Нетака, которые метались у Таниных ног. Ведь сами они не могли забраться на верхнюю площадку.
Таня осторожно взяла каждого из них в руки и подала Пете. Все они успели сказать ей «до свидания», а Мякиш ласково промурлыкал:
— Спасибо за все!
Скоро везделет сделал прощальный круг над Кибернетическим островом и скрылся в направлении к Большой земле.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
в которой описан обратный путь и благополучное возвращение в мастерскую «Умелые руки»
Нет необходимости рассказывать, какие виды открывались за иллюминатором везделета в часы возвращения. Полет протекал нормально, и только время тянулось медленней обычного. Так бывает всегда, когда очень торопишься к родным местам. А чтобы скоротать его, друзья пустились в разные рассуждения. Мякиш не мог скрыть своего восхищения маленькой хозяйкой острова. Он сказал:
— Молодец Таня! По-моему, она хороший парень!
Петя промолчал. Тогда высказался Непоседа:
— А остров еще лучше, чем Таня! Видали б вы, какие сложные механизмы у него внутри! — и он коротко рассказал о том, что увидел в машинном отделении острова.
Но Мякиш не мог успокоиться.
— Скажи, Петя, — спросил он, — а ты мог бы управлять таким островом?
— Подумаешь, управлять! — наконец-то заговорил Петя. — Там и делать-то нечего. Ведь он все делает сам — он самостоятельный!
Однако после Таниных объяснений вопрос самостоятельности для Мякиша стал еще более запутанным. Поэтому он счел нужным припомнить историю об одном ученике, рассказанную однажды тетей Глашей. Притча эта выглядела так:
— «… Уходя из дому, мама сказала сыну: «Постарайся не очень хозяйничать, уж я знаю, какой ты помощник!» Но сын решил маме помочь, решил сам навести в доме порядок. Он сам комнату уберет, сам помоет посуду, сам исправит настольную лампу, сам заштопает дырку на коленках своих штанов.
И вот, как только мама ушла, он сам засучил рукава и сам принялся за работу. Все, что задумал, сам сделал. А когда явилась мама, работы были закончены. Убирая комнату, он сам разбил оконное стекло. Потом сам побил посуду, сам поломал настольную лампу и сам так заштопал штаны, что влезть в них уже не смог — прошил штаны насквозь…»
Мякиш закончил свой рассказ, и на некоторое время в кабине воцарилась тишина. Всем почему-то показалось, что они знают этого самостоятельного сына, и все, не сговариваясь, посмотрели на Петю. Но Мякиш расстроил догадки Непоседы и Нетака. Он сказал:
— Ума не приложу, какого мальчишку она имела в виду?!
Вот до чего Мякиш был воспитанным человеком!
На этом разговоры были закончены, потому что Непоседа вдруг закричал:
— Прибываем! Опускаемся! Вот наша улица!
Все бросились к иллюминатору и замерли в изумлении. Город был необычайно праздничным. По улицам шагали колонны, играли оркестры и в воздух летели букеты цветов. Особенно нарядны были пионерские колонны.
— Вот это встреча! — прошептал Непоседа. — Здорово нас встречают!
Но вскоре выяснилось, что Непоседа ошибся. И цветы и возгласы приветствий относились к человеку, который стоял в открытой машине, медленно двигавшейся посреди людского потока. Этот человек был очередным героем-космонавтом, каких теперь у нас стало очень много. Да, Петина ракета немножечко опоздала. Кто знает, может быть, все эти почести достались бы нашим путешественникам, если бы они не задержались на Кибернетическом острове. Может быть. Кроме того, Петин полет не был зарегистрирован Главным управлением космонавтики, и население города о нем еще ничего не знало.
Конечно, и директор Петиной школы, и все учителя, и ученики, и даже Петины родители были на этой торжественной встрече.
Но ведь не важно, что в эти минуты встречали не Петю, а другого героя, потому что всякое великое событие рано или поздно будет замечено и отмечено. Каждый получит то, что он заслужил.
Так подумали все члены экипажа, когда везделет подлетал к школе.
А школа, естественно, пустовала. И во дворе, и в здании была такая тишина, словно ребята год тому назад покинули классы.
Однако заявить, что наших героев никто не встречал, было бы неверным. Как только везделет, ведомый опытной рукой Пети, влетел в окно мастерской «Умелые руки», там поднялся неимоверный шум. Радостные возгласы и приветствия неслись со всех сторон. Все, что могло двигаться и издавать звуки, пришло в действие. Потом начались рукопожатия и объятия. Радиоточка по этому поводу сыграла туш.
Это было очень радостно и торжественно. От имени работников школы Петю поздравила тетя Глаша, которая оставалась дежурной по школе. Она пожала ему руку и сказала, что очень рада снова видеть его в мастерской. Потом она бережно стерла дорожную пыль с Непоседы, Мякиша и Нетака и поставила их на место: на палубу старого, испытанного в сказочных походах фрегата.
На этом и закончились новые приключения Пети Малина, бывшего Мамина-Папина, и его верных друзей Непоседы, Мякиша и Нетака. А может, и не закончились. Ведь каждый из вас, дорогие друзья, может их сам продолжить, потому что сказочные приключения никогда не кончаются. Вот так.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
О тех, кто жил на письменном столе Коли Пыжикова
На столе школьника Коли Пыжикова, как и на всяком письменном столе, стояли разные вещи. Когда людей в комнате не было, они оживали, беседовали между собой и решали всякие важные вопросы.
Конечно, не каждый мог это видеть. Для того чтобы подглядеть, как оживают вещи, нужно знать, откуда и как на это дело смотреть.
На столе было множество разных предметов, но только некоторые из них заслуживали особого внимания.
Например, глобус. Этот житель стола считал себя великим всезнайкой и знаменитым путешественником. Не было на земном шаре ни одного материка, ни одной страны и даже маленького острова, где бы он не побывал, потому что все они были нарисованы прямо на нем.
Старинный чернильный прибор очень гордился своим благородным происхождением. Однако вел он себя весьма странно. Стоило опустить ручку в одну из чернильниц, как та немедленно начинала плеваться кляксами и при этом никогда не просила прощения. Зеленое сукно, которым был обит стол, напоминало фотографию оборотной стороны Луны со всякими неизведанными морями, вулканами, горами и пустынями, и чернильницы считали это своей личной заслугой. Короче, каждый гордился чем мог.
Но наибольшим уважением здесь пользовались шахматы.
Дело в том, что Коля Пыжиков собирался стать шахматным чемпионом. Он очень завидовал Ботвиннику, Смыслову, Талю — самым знаменитым шахматистам, но сыграть с ними партию-другую ему так и не пришлось: как-то не выпадало свободного времени.
Зато со своим соседом, Петей Петушковым, он сражался ежедневно. При этом оба игрока делали такие замысловатые ходы, что даже шахматные короли теряли головы.
У шахмат Коли Пыжикова была нелегкая жизнь. О ней следует рассказать отдельно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Шахматное царство-государство
В большой полированной коробке с крышками в белую и черную клетку жили две вражеские армии. Во главе их стояли короли и королевы. Солдаты и офицеры были вооружены до зубов, туры — неприступны, как крепости, а кони — норовисты и выносливы.
Хотя в наше время принято называть королев ферзями, а офицеров слонами, Коля предпочел оставить за ними старинные звания. Шахматы были его собственностью, и он имея право поступать с ними так, как ему вздумается.
И странное дело. Стоило только игрокам уйти из комнаты, как в воинственном шахматном государстве наступал мир: ни о какой войне не было и речи. Короли с королевами ходили друг к другу в гости, устраивали веселые праздники и карнавалы, катались верхом на боевых конях. Белые офицеры танцевали по очереди с черной королевой, а черные — с белой. Никто никого не сбивал и не объявлял мата.
Солдаты тоже жили мирно. Они играли в домино, в кошки-мышки, а если и устраивали борьбу и клали друг друга на лопатки, то после этого пожимали руки и оставались друзьями.
В шахматном государстве были свои строгие правила и свой особый язык. Если какой-нибудь офицер хотел пригласить королеву на танец, он должен был подойти к той клетке, на которой она стояла, и вежливо сказать: «Разрешите, ваше величество, пригласить вас на тур вальса». На шахматном языке это звучало так:
— Гранд плиссе, рахада вальсэ!
Соглашаясь, королева кивала головой и строго говорила:
— Гарда ля соль, тура дэ мозоль! — что значило: «Только предупреждаю, не будьте слоном и не наступайте мне на ноги!»
Когда же начинался общий танец, все брались за руки, кружились и пели:
Е-два, Е-четыре,
Станем дружно,
Круг пошире!
Эф-шесть, Цэ-семь
Будет весело нам всем!
Самым большим уважением в коробке пользовались короли И это неудивительно. В шахматных государствах короли играют большую роль. Не то, как известно, живой король: будь на его голове хоть три золотые короны, в наши дни — он не фигура. Кроме того, шахматные короли устойчивей всяких других королей, потому что у них в пятках находится тяжелый свинец.
Вот такой была жизнь в шахматном царстве-государстве, когда в комнате не было людей. Но стоило игрокам расставить на позиции шахматные армии, как тут же начинался жестокий бой, гае поведение фигур зависело от того, кто ими управлял.
К примеру, черный король, которого звали Смоль, ин едва-едва ходил и, даже убегая, мог сделать только один шаг назад или в стороны. Поэтому ему всегда приходилось прятаться за спины своих солдат или за юбку королевы. — Зато королева могла забегать далеко вперед, решать важные военные вопросы и вертела королем как хотела. Собственно говоря, она и была самой главной фигурой при короле.
Кони были как кони. Во время сражений они шарахались в стороны: скакнут на две клетки и обязательно бросятся вправо или влево. Ну что с них возьмешь? Ведь при нынешней военной технике коням только и остается что держаться в стороне.
Офицеры в шахматной армии были очень легкомысленны, они никогда не ходили по прямой — шатались по косым линиям и увивались вокруг королевы. А солдаты были, как все солдаты: для них приказ есть приказ, и отступать они не могли.
Многие фигуры стремились к высшему званию. По шахматным законам доблестный солдат, достигший противоположного края доски, мог достичь любого воинского звания и даже получить титул королевы. Не зря у шахмат существовала поговорка: «Плох тот солдат, который не мечтает стать королевой».
Белая армия была отделана под орех, и этот цвет считался защитным цветом. А с королем дело обстояло так. В одном из сражений он потерял свою корону. Король без короны — не король, и Коля назвал его генералом. Конечно, он остался самым главным, но теперь к нему все обращались просто по званию — генерал. И, хотя был он грузный с виду, военная кость держала его прямо. Спал он, если надо, в окопах, ел из походного котелка, а солдат называл «пешками». В общем, был «гроза врагу, отец солдатам». Говорил прямо, словно рубил с плеча. И если случалось ему в обществе держать речь, то сразу было видно: генерал!
Именно в его армии и нес службу наголо бритый, в атаках битый, победами знаменитый шахматный солдат, по фамилии Пешкин, деревянной гвардии рядовой.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Как чиж спасал храброго солдата
Пешкин, на первый взгляд, ничем не отличался от остальных солдат. Ведь в армии все воины на одно лицо, особенно когда стоят в строю.
Но тот, кто был знаком с ним поближе, мог бы многое о нем рассказать. Солдат Пешкин был отлично выточен из крепкого дуба. Если бы он был настоящим человеком, о нем говорили бы: «Ладно скроен, крепко сшит». Всегда подтянутый, стройный, он весело поблескивал среди остальных солдат. Не случайно Коля ставил его всегда впереди генерала. Пешкин был надежен в бою, и, если случалось, что противник его сбивал, Коля тут же снова ставил его на доску вместо уцелевшего воина, приговаривая.
— Моего Пешкина ни штык, ни пуля не берут!
Он так полюбил деревянного солдата, что на его круглой лысой голове карандашом пририсовал глаза, нос и отличные усы. Правый глаз у солдата был широко раскрыт, а левый всегда лукаво подмигивал. Казалось, Пешкин вотвот скажет какую-нибудь веселую солдатскую прибаутку Совершать добрые дела он считал своим долгом и самоотверженно шел на любое задание. Когда Коля делал уроки и под окном кудахтали куры, Пешкин не задумываясь летел через окно в атаку и разгонял шумных сплетниц. Когда захромал обеденный стол, солдат смело подставил под короткую ножку свою круглую голову и простоял там, пока не пришел столяр.