Потом по многим жирным, солёным и сладким пятнышкам я выяснил, что здесь побывали разные бутерброды, паштеты, селёдочка, огурчики, пирожные и конфеты. Короче, дядюшка-музыкант носил в своем футляре не только флейту, но и завтраки.
И вот, как только я залез в флейтину норку, чтобы познакомиться с ней поближе, крышка футляра захлопнулась и стало темно, как в банке с чёрной ваксой. Потом меня вместе с флейтой куда-то понесли. Оказывается, прямо в театр. Таким образом, я попал именно туда, куда надо было. Не помню, что было дальше, но, когда прозвонил звонок, дядюшка вынул из футляра флейту и мы с ним вышли на сцену. Все места в зале были заняты. Петя и тётушка Марина сидели в первом ряду и смотрели прямо на нас. Я очень волновался, потому что выступал первый раз в жизни.
К счастью, всё оказалось не так сложно. Когда я высунулся из флейтиной норки, то сразу увидал перед собой ноты. А они все похожи на мышек, на белых и чёрных, с хвостиками. И я сразу понял, что там написано. Поэтому, когда дядюшка трижды топнул ногой, мы вместе с флейтой запикали.
Успех был огромный. Зал зашумел от восторга. А Петя даже запрыгал, когда узнал меня.
Но самое главное было не это, самое главное было в конце. Дело в том, что мне приходилось крепко держаться за края флейты, потому что, когда дядюшка-музыкант играл, мне в спину всё время дуло. И вот, когда нам нужно было взять самую высокую ноту, дядюшка набрал в лёгкие побольше воздуха, да как дунет — я не удержался и, словно пуля, вылетел из флейты. Перенёсся через весь зал и шлёпнулся прямо у выхода. Публика от восхищения вскочила с кресел.
Такого музыкального трюка в этом городе ещё ни один артист не делал.
В общем, получилось всё здорово. Наше выступление закончилось даже раньше, чем надо. Я побежал в раздевалку, нашёл Петино пальто. Сделать это было нетрудно, потому что это пальто самое красивое: на нём спереди и сзади разные пятна.
Как только я залез в карман, публика прибежала в раздевалку…
Обратно мы ехали в такси и долго не могли отделаться от пережитых впечатлений. Дома тётушка Марина прикладывала к сердцу холодные компрессы и охала. А дядюшка-музыкант ходил по комнате и не переставал удивляться. «Не понимаю, — говорил он. — Откуда в новом доме мыши?! Это же редкость! Ты мало им уделяешь внимания!»
Я хотел сказать, что зря он обо мне так беспокоится.
Но разве тётушка Марина даст слово сказать! Она закричала, что какая-то её чаша давно переполнена, что терпение у неё лопнуло и что завтра же она уделит мне столько внимания, сколько я заслужил, — преподнесёт мне чудесный подарок. И если после того концерта дядюшку когда-нибудь опять пригласят в наш город, то всё уже будет по-другому…
Было очень неудобно, что взрослые уделяют мне столько внимания. Но я с нетерпением стал ожидать завтрашнего дня, то есть сегодняшнего, потому что тётушка Марина как раз сейчас пошла за подарком.
Теперь уже ждать недолго.
ТЁТУШКА МАРИНА ПРИНОСИТ ПОДАРОК
Вчера тётушка Марина обещала расцеловать того, кто выручит её брата. Я не люблю нежностей, но ради дружбы и покоя я бы ей это позволил.
Однако тётушка Марина утром даже не посмотрела в мою сторону. Она схватила большую сумку и куда-то отправилась.
А Петя не удержался и всё мне разболтал. Он бегал по комнате и радостно кричал:
— Ура! Ура! У нас будет сибирский кот! Мама сейчас принесёт чудесного кота!…
Я сразу догадался, что это и есть мой подарок. Тётушка Марина слово своё сдержала…
Ой, кажется, звонят. Кто-то пришёл… Ну да, это она, тётушка Марина с подарком!… Что же я стою? Надо ведь что-то делать!… Я знаю что: я возьму и спрячусь в свою норку. Когда приносят подарки, все бегут навстречу, а меня не будет. Петя и тётушка Марина начнут удивляться, искать и спрашивать: «Где он? Где он?» А я высунусь из норки и скажу: «Здрасьте, я здесь! Я пошутил!»
И всем станет очень весело. Ну, а там видно будет — сидеть ещё в норке или выходить… Извините — бегу! И, пожалуйста, не обижайтесь на меня. Живы будем — увидимся! Не знаю только где… А пока — всего хорошего! До скорой встречи!…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МЫЦИК И КЫЦИК
Ещё раз здравствуйте! Какая приятная встреча! А я уже думал — больше не увидимся… Что же вы опять не туда смотрите? Это же слон. А я — здесь внизу, возле мартышкиной клетки. Помните, мы с вами знакомились у тётушки Марины? Давно это было, много крупы с тех пор просыпалось. Вот уж действительно не знаешь, где встретишь старых друзей. Правду говорят, что все дороги ведут в цирк… А как вы узнали, что я теперь выступаю в цирке? Ах, вы просто пришли на экскурсию. Это правильно. К нам в цирковые конюшни каждый день приходят взрослые и дети. Звери любят смотреть на разные экскурсии. Это место по старинке называется «конюшнями», а живут здесь разные звери, все, которые выступают в цирке.
Вот это, например, учёный гусь. А это — медведь Косолапыч.
А это наш директор Кузьма Иванович. А это — дрессированный козёл Бодай; а это укротительница львов и тигров тётушка Кнутикова… Мы уже с ней один раз выступали. А это её львы…
Вам очень повезло, что мы снова встретились. Теперь по знакомству вы получите в цирке самые лучшие места — под стульями первого ряда…
Вы спрашиваете, как я сюда попал? О, это целая история, и притом непростая. Я теперь уже не тот Мыцик, что прежде, — другой. С тех пор разное случалось. Как говорится, не всё коту масленица, не всё мышке пышки…
Да, на мне теперь большие заботы. Я ведь здесь не один, со мной кое-кто ещё…
Хотите знать, как это случилось? Пожалуйста. До начала представления времени ещё много, успею вам рассказать. И прежде всего о том,
КАК Я ПОЗНАКОМИЛСЯ С ПОДАРКОМ ТЁТУШКИ МАРИНЫ
Вы, конечно, помните, чем кончилась прошлая история. Так вот, когда тётушка Марина принесла мне в подарок сибирского кота, я остался в своей норке: не хотел, чтобы меня считали жадным. Но тётушка Марина и Петя обо мне вдруг забыли.
Они стали носиться с этим подарком по комнате и говорить о нём разные приятные вещи.
— Ах, какие у нас бархатные ушки! — мурлыкала тётушка Марина.
А Петя добавлял:
— И усы.
— Ах, какие у нас беленькие зубки!
А Петя добавлял:
— И хвост!
— Ах, какие у нас чудесные коготочки!
А Петя добавлял:
— И глазищи!
Из этих разговоров я понял, что мне достался очень хороший экземпляр, с «зубками», «коготками», «глазищами», и я должен сам поскорее на него посмотреть.
Когда тётушка Марина и Петя ушли, я тихонечко высунулся из норки и сразу всё увидел. Мой миленький, хорошенький подарочек сидел под обеденным столом и светил своими зелёными глазищами. Он был очень сибирский, очень важный, и на шее у него висел шёлковый бант.
«Как же я в своём сером виде появлюсь перед таким франтом?» — подумал я и сразу вспомнил про тётушку Марину. Она всегда к приходу гостей делалась красивой: рисовала себе розовые щёки, белый нос и чёрные брови. Я решил тоже стать красивым и быстро забрался на туалетный столик тётушки Марины.
Оказывается, она и здесь обо мне позаботилась: выставила разные духи, помады, тушь, а пудреница даже была открыта, и в неё положена мягкая пуховочка. Но больше всего меня обрадовал мой собственный живой портрет. Он стоял прямо передо мной и делал то же, что и я: махал хвостом, умывался, обнюхивал всё вокруг. Я сперва подумал, что это другой мышонок, но, когда потрогал лапой, понял, что это стекло. Тут я ещё раз убедился, что тётушка Марина меня очень любит, потому что иначе она не стала бы выставлять мой портрет на самом видном месте.
Я минутку полюбовался собой и приступил к делу. Прежде всего я чёрной тушью покрасил усы, и они сразу заторчали как полагается. Потом я стал душиться духами под названием «Пиковая дама». Но случилась неприятность: вся «Пиковая дама» вылилась на меня и я чуть не задохнулся в её аромате. Тогда я поскорее стал пудриться. Сунул два раза нос в коробочку и посмотрел на свой живой портрет, — никакого впечатления, пудры даже не видно. «Эх, было бы красиво, если бы нос у меня был большим, как у тётушки Марины!» — помечтал я. Но вы же знаете, какой он у меня — меньше спичечной головки. Пришлось пудриться целиком. Я залез в пудреницу и выкупался. Получилось великолепно. Я даже тогда подумал: «Если бы коробочка от пудры была величиной с ванну, тётушка Марина тоже пудрилась бы целиком».
Теперь я был очень похож на не очень белого медведя. Я даже тихонько порычал для важности и пошёл знакомиться. По дороге я так размечтался о своей красоте, что не заметил, как подкатился под самый нос дорогого подарочка.
И тут стряслась беда.
Глаза у кота стали как две столовые ложки, он весь задрожал, зажал лапами нос и зашипел: «Ф-ф-ф, какой дух!» Потом стал на задние лапы, охнул и рухнул на спину. Упал — не дышит.
Я к нему:
— Ну, миленький! Ну, маленький! Ну, котик мой, не бойся, я тебя не съем! Я за тебя заступаться буду…
Поздно: усы уже не шевелились. Погиб! От страха погиб. «Эх, глупая моя голова! Глупый хвост! — стал проклинать я себя. — Как же я сразу не подумал, что такое может случиться?! Уж на что тётушка Марина большая, и то, видя меня, всегда в обморок падает… О горе, горе! Убийца я! Жестокий убийца!… Что теперь скажет тётушка Марина?! Она никогда мне этого не простит…»
Но только я произнёс имя тётушки Марины, как тут же воспрянул духом. Я вспомнил, что у неё есть волшебное средство на все случаи смерти, и решил немедленно этим воспользоваться.
ВОЛШЕБНОЕ СРЕДСТВО
Не успели ещё просохнуть слёзы на моих усах, как я уже сидел в домашней аптечке. Перебирая таблетки и пузырьки, я припомнил, что, когда тётушка Марина кричит «умираю!», она пьёт валерьянку.
Понадобилась одна минута, чтобы чудесная бутылочка очутилась перед погибшим котом. Я мигом выкусил пробку и капнул волшебным напитком на холодный сибирский нос.
Чудо произошло. Мой подарок широко раскрыл глаза и удивлённо посмотрел по сторонам. А через секунду он стал в сто раз живее, чем до своей смерти. Хвост и лапы его задрожали, глаза завертелись, нос стал шнырять из стороны в сторону. Наконец он догадался, откуда исходит волшебный запах. Он схватил дрожащими лапами бутылочку и давай лакать, примурлыкивать: «Мяу-мурляу! Лакау-мурляу!…» — И всю одним духом вымурлыкал.
Комната сразу пропахла валерьянкой. А кот стал на задние лапы, стукнул себя кулаком в пушистую грудь и заговорил так, будто у него в животе застрелял игрушечный пистолет: «Ик… Ик… Ик…»
— Ты знаешь, ик-то я такой? — спросил он меня.
— Не знаю, — притворился я.
— И я ик-не знаю, — сказал он. Потом покатал по полу пустой пузырёк и сказал: — А это ик-то такое?
— Валерьянка, — говорю.
— Эх, весёлая валянка! — сказал он, покатился колесом по полу и начал делать стойки на голове. А потом скосил глаза так, что один оказался между ушами, и спрашивает:
— Ты мне ик-друг?
— Друг, — говорю.
— А ты меня ик-уважаешь?
— Ик, — говорю, — очень. И если тебе нравится валерьянка, достану тебе ещё десять таких бутылочек.
Как бросится он ко мне — чуть не задушил от радости. А потом стал облизывать от хвоста до ушей. Тут я его спросил:
— А как тебя зовут?
— Кыц-ик, — говорит.
— А меня Мыц-ик, — отвечаю.
— Очень ик-приятно, — сказал он и протянул мне кончик своего хвоста.
Я с удовольствием пожал его и спросил:
— Ты меня теперь больше не боишься?
— Ик… не знаю, — сказал он, да как рявкнет: — Я теперь ик-никого не боюсь! — И пошёл на задних лапах по комнате.
«Удивительная вещь валерьянка! — подумал я. — Мёртвого оживила и на задние лапы подняла! Теперь я понимаю, почему тётушка Марина так свободно на задних ногах ходит…»
А котик мой разошёлся вовсю: завертел хвостом, как пропеллером, и хотел залететь на люстру. Потом стащил со стола скатерть, завернулся в неё, как в плащ, и запел какую-то кошачью арию.
Мне тоже захотелось иметь такой плащ, и я стал тащить скатерть с туалетного столика. Верный друг Кыцик тут же стал помогать мне, и на нас посыпались коробочки, помады, разные бутылочки, флаконы. Наша дружба сразу запахла всеми духами. Потом нас накрыла скатерть, и стало темно, как в моей норке.
В это чудное мгновение в комнату вошли тётушка Марина и Петя.
— Ага, попались! — радостно закричал Петя и бросился в нашу компанию. Тётушка Марина, конечно, тоже. И тут наша игра расстроилась, потому что в «кошки-мышки» лишние игроки не нужны. Кроме того, засиживаться в гостях, даже у соседей, не очень прилично, и я решил поспешить домой. Я заметил под скатертью щёлочку, крикнул Кыцику: «До завтра!» — и выскочил вон.
Уже из своей норки я услыхал, как тётушка Марина стала чем-то угощать Кыцика и приговаривать: «Вот тебе! На тебе! Вот тебе! На!»
И он сразу запел другую песню.
Больше я ничего не слыхал. Я так нанюхался валерьянки, что стал засыпать и в голову полезли разные весёлые сны. Например, в одном из них я чуть не съел своего Кыцика. Но наутро началась новая, не очень радостная история.
КЫЦИК НАЧИНАЕТ ОХОТУ НА МЫШЕЙ
На рассвете я застал Кыцика в слезах.
— В чём дело? — спрашиваю. — Кто тебя обидел?
И Кыцик, жалобно всхлипывая, сказал:
— Тётушка Марина тычет меня носом во все углы и требует, чтобы я ловил каких-то мышей. А как я могу ловить каких-то мышей, если я их в жизни не видел?… Дорогой Мыцик, ты же очень умный, ты же всё знаешь — расскажи хотя бы, какие они с виду. Я тебе этого вовек не забуду!
— Конечно, с охотой! — отозвался я. — Тебе просто повезло, что перед тобой стою именно я, а не кто-нибудь другой. Лучше меня никто не расскажет, какие бывают мыши…
Я уже хотел вытянуться перед ним во весь рост и сказать: «Смотри, это и есть тот, кого ты ищешь!», — но вдруг подумал: «А если он примет мои слова за шутку и не поверит? Слишком уж всё просто получится: только пожелал и — пожалуйста».
И я тут же нашёл самый чудесный и весёлый способ, как познакомить его с мышонком. Я вспомнил про свой живой портрет.
— Не поленись, — сказал я Кыцику, — залезь на туалетный столик тётушки Марины, там ты сразу увидишь мышонка и узнаешь, какими они бывают.
Кыцик не дослушал меня и бросился к туалетному столику. Он вскочил на него, и тут произошло самое неожиданное.
Я смотрел с пола на эту картину и удивлялся.
Сперва у Кыцика было такое выражение, словно он увидал там самого себя. А через мгновение шерсть на нём вздыбилась, хвост поднялся трубой, и он как зашипит: «Так вот какие мыши! Ну, берегись!»
И бросился вперёд.
Я от страха зажмурил глаза и открыл их только тогда, когда услыхал сильный удар, а затем звон разбитого стекла. Весь пол был усеян блестящими осколочками. Бедный Кыцик сидел на полу и жалобно пищал. На его лбу, точно третье ухо, торчала огромная шишка.
Мне стало очень жаль своего портрета, но ещё больше я переживал за беднягу Кыцика. И только я собрался его утешить, как в комнату влетел Петя. Он посмотрел на пол и затанцевал от восторга.
— Ура! — закричал он. — Теперь я богаче всех мальчишек! У меня сто зеркальных осколочков. Я каждый день буду пускать солнечных зайчиков.
Тётушка Марина тоже вбежала в комнату и набросилась на Петю. Она решила, что осколочки — это его работа. Но шишка на лбу Кыцика открыла ей, кто настоящий виновник.
Пете было приказано провести с Кыциком воспитательную работу и раз навсегда объяснить, чем он должен заниматься в доме.
Петя немедленно принялся за порученное дело.
КАК КЫЦИК ПОЙМАЛ ТЁТУШКЕ МАРИНЕ МЫШКУ
Не успел я утром вытянуть хвост из своей норки, как услыхал дрожащий голос Кыцика:
— Не подходи! Не подходи ко мне близко! Я уже всё знаю!
— Что знаешь? — спросил я.
— Я уже знаю, какие бывают мыши.
— Что же тут удивительного, — заметил я. — Мы с тобой знакомы не первый день, и потом, ты видал мой портрет.
Но Кыцик при упоминании о портрете только простонал и отвернулся.
— Как же ты всё-таки узнал об этом? — спросил я. — Объясни толком.
И Кыцик пропищал:
— Меня научил Петя. Он поймал меня, усадил за свой учебник и начал приговаривать: «Учись! Учись! Учись!…»
— Ну и что из этого?
— А то, что в учебнике был нарисован ты, а Петя без конца повторял: «Это мышь! Это мышь! Лови мышей!…» Теперь я знаю, кого мне надо ловить.