Она вернулась через час, неся в руках коврик, очки и огромную книгу.
– Иди на базар, – сказала она повелительно, – садись на коврик, надень очки, раскрой книгу – больше гадальщику ничего и не нужно.
Напрасно Абу-Гассан уговаривал её, напрасно с ней спорил и даже ругался – она ничего не хотела слышать.
И он покорно пошёл на базар.
Выбрал он место в уголке, расстелил коврик, надел очки и уставился в книгу. Он надеялся, что среди толкотни его никто не заметит. Когда кто-нибудь спрашивал, что он делает, Абу-Гассан отвечал робко:
– Я гадаю и хотел бы, чтобы мне не мешали.
Но вот подошёл к нему один перс.
– Говорят, ты гадаешь, шейх? – спросил он («шейх» – это значит «мудрец»). – Тогда скажи, кто украл у меня мою лошадь и где она сейчас находится.
Откуда было знать бедному Абу-Гассану, кто украл у перса лошадь и куда она подевалась. Он взял да и брякнул первое, что пришло ему в голову:
– Купи фунт изюма, ешь по зёрнышку, иди куда глаза глядят – найдёшь свою лошадь.
– Дурацкое гадание, – сердито сказал перс и ушёл.
Но потом ему пришло в голову, что изюм не так-то уж дорого стоит, да к тому же сам он его и съест, никто другой.
И вот уже он идёт по улице и ест изюм по зёрнышку.
Шёл он так, шёл, вышел к городским воротам, а там на лужку преспокойно пасётся его лошадь. Она сама отвязалась и ушла за город на травку.
Перс был вне себя от радости. Немедля вернулся он к Абу-Гассану, дал ему денег, а потом стал ходить со своей лошадью по базару и кричать:
– Слушайте все! Слушайте! Великого ума шейх сидит на нашем базаре! Он сказал мне, сколько шагов нужно сделать и сколько зёрнышек изюма съесть, чтобы найти мою пропавшую лошадь! Он сказал всё это, даже не взглянув в свою толстую книгу.
Как видите, перс немного приврал, но он это сделал для того, чтобы доставить Абу-Гассану удовольствие.
Собралась толпа, все дивились мудрости шейха, а мудрый шейх сидел, притаившись, как мышка, мечтая только отом, чтобы ему не задавали больше никаких вопросов.
Вечером он принёс жене деньги и рассказал про своё гадание. Жена очень обрадовалась.
– Гадай, гадай! – закричала она. – Ты видишь, для гадания не нужно ничего, кроме нахальства. Гадай, и мы будем богаты!
Но Абу-Гассан не разделял её радости. Он знал, что добром этот обман кончиться не может.
Между тем слух о новом гадальщике дошёл до дворца самого шаха. И нужно было случиться, что именно в это самое время у дочери шаха пропало любимое кольцо с драгоценным камнем – розовым топазом.
Шах велел привести к себе Абу-Гассана. Бедняга сопротивлялся, но его потащили силой.
– О, великий шах! – воскликнул Абу-Гассан, падая на колени перед троном. – О солнце Ирана! Я не умею гадать! Я неграмотен! Проклятая жена заставила меня! Отпусти меня, шах!
– Ладно, ладно, – ответил шах, усмехаясь, – мне уже доложили о твоей удивительной скромности. Но для дочери моей ты обязан погадать. И не вздумай отказываться, не то я отрублю тебе голову.
Абу-Гассана заперли в пустой комнате, бросили ему туда книгу, коврик и очки.
Сел он и заплакал.
Потом постарался успокоиться, надел очки и даже попробовал было заглянуть в книгу. Нет, ничего не понимает!
Тогда он рассердился, схватил книгу и шваркнул ею об стенку. А в стене что-то блеснуло!
Подошёл он поближе, смотрит – а это перстень.
Оказывается, комната, куда его посадили, была рядом с купальней, где купалась принцесса. Перед тем как войти в воду, она сняла перстень и отдала его служанке. Служанка же, боясь его потерять, отрезала прядь волос, завернула в них перстень, сунула в щель стены – да и забыла. А когда Абу-Гассан кинул в стену книгу, от удара щель разошлась, кольцо блеснуло, он его и увидал.
Шах был очень доволен тем, как скоро и ловко нашёл кольцо Абу-Гассан, и назначил его своим придворным гадальщиком.
Страшно напуганный этим, пришёл Абу-Гассан домой. Но жена его, напротив, безмерно обрадовалась, так как сбывалась её мечта стать женой придворного гадальщика.
Они переехали жить во дворец шаха, у них появились слуги, кони, красивые платья; теперь они ели на серебре, а пили из хрустальных бокалов.
Но Абу-Гассан по-прежнему не находил себе покоя.
Ах, откроется, рано или поздно откроется, что я неграмотен и ничего не понимаю в гаданиях! – говорил он, ломая руки. – Ах, настанет день, когда я нагадаю что-нибудь не так, и шах отрубит мне голову. Нельзя, нельзя всё время обманывать людей!
Пошёл он к шаху и стал просить, чтобы тот его отпустил. Но шах подумал, будто он говорит всё это для того, чтобы получить от него новые милости, и вновь осыпал его дарами.
От этих даров ещё мрачнее стал Абу-Гассан.
Вот однажды мылся он в бане, и пришла ему в голову мысль: а не прикинуться ли ему сумасшедшим? Ведь не станут же держать при дворе человека, который не в своём уме!
«Дай-ка, – подумал он, – я сейчас как есть, мокрый и в мыле, выбегу из бани, побегу по улицам, ворвусь в тронный зал, схвачу шаха за уши и сброшу его с трона. Все сразу поймут, что я сошёл с ума, и прогонят с глаз долой».
Так он и сделал.
Люди с изумлением глядели на то, как придворный гадальщик, голый, мокрый и весь в мыле, бежит по улицам.
Между тем в это самое время шах в тронном зале принимал иностранных послов. Это была очень торжественная церемония, на которой присутствовали все его придворные.
Абу-Гассан влетел в зал, пробежал по нему, оставляя на полу мыльные следы, взбежал по ступенькам, схватил шаха за уши и сбросил его с трона,
И что же вы думаете? В это самое мгновение потолок над троном с грохотом треснул и тяжко рухнул вниз, засыпав трон огромными каменными обломками.
Если бы Абу-Гассан не сбросил шаха с трона, тот неминуемо погиб бы под обвалившимся потолком!
– О, великий гадальщик! – в восторге закричали люди, едва они опомнились. – Он знал заранее, что потолок рухнет и убьёт нашего государя! Это открылось ему неожиданно, в бане, у него не было времени, чтобы вытереться и одеться. О великий! Он спас шаха от гибели!
Шах, поражённый искусством гадальщика, приказал принести самые мягкие полотенца, чтобы его вытереть, самые драгоценные одежды, чтобы его одеть, самые тонкие вина, чтобы его напоить и согреть.
С тех пор…
С тех пор, во-первых, Абу-Гассан стал лучшим другом шаха и шах души в нём не чаял.
Во-вторых, с тех пор Абу-Гассан стал гадать направо и налево, ничуть не стыдясь и не стесняясь.
И вот что удивительно: что он ни брякнет, всё сбывается!
Он и сам, наконец, поверил в то, что он великий гадальщик и что тайны будущего открыты перед ним.
И тогда Абу-Гассан обнаглел.
Он стал читать нравоучения и давать советы; он совал нос в чужие дела, страшно всем надоедая. Но нахальство его терпели потому, что его любил шах.
Только один человек решился выступить против Абу-Гассана – это был великий визирь (то есть первый министр) шаха, которому Абу-Гассан сильно мешал, так как то и дело совал нос в государственные дела, ничего в них не понимая.
– Послушай меня, великий государь, – говорил визирь, – ты считаешь Абу-Гассана мудрецом, а он сущий невежда. Он даже читать не умеет. Я сколько раз замечал: принесут ему письмо, а он тотчас же завязывает глаза, словно бы они у него болят, и просит прочесть кого-нибудь другого. Он обманщик.
– Но почему же тогда он всё так отлично предсказывает? – возразил шах.
– Этого я объяснить не могу, но я твёрдо знаю, что Абу-Гассан нас обманывает. Прошу тебя, государь, устрой ему последнее испытание.
– Хорошо, – сказал шах, – пусть завтра все соберутся на берегу моря, там мы испытаем ещё раз его искусство.
На следующий день шах с придворными, среди которых были и великий визирь и Абу-Гассан, верхом прибыли на берег моря.
Была прекрасная тихая погода. Светило солнце, море едва плескалось. Берег был пустынен, ни одного человека, только рыбаки неподалёку закидывали сети.
– Мой мудрый Абу-Гассан, – сказал шах, – ты знаешь, как я тебя люблю. Но я люблю и своего великого визиря, а он говорит, будто ты нас обманываешь. Пусть разрешится этот спор. Визирь задаст тебе вопрос, а ты на него отвечай, подумав.
– Пускай, – беспечно ответил Абу-Гассан. – Пускай спрашивает.
В это время рыбаки стали тянуть из воды сети.
– Скажи нам, – молвил великий визирь, – что сейчас поймают рыбаки в свои сети?
– А голубя, – так же беспечно ответил Абу-Гассан, нисколько не подумав, – белого голубя с выколотым глазом.
Рыбаки вытянули сеть, но в ней билось несколько рыбок. Никакого голубя не было.
Некоторое время все молчали.
Потом шах вдруг рассмеялся. За ним рассмеялся великий визирь и все придворные. Поворотили они коней и уехали, оставив Абу-Гассана одного.
Грустный ехал по берегу Абу-Гассан. Он понял, что всё пропало и шах больше ему не поверит.
Вдруг он заметил, что из-под копыт его коня вырвалось какое-то странное существо и помчалось по полю. Оно не походило ни на человека, ни на зверя, ни на птицу, оно было бесцветно и бесформенно, и он никак не мог его разглядеть. Но почему-то изо всех сил гнал коня и кричал:
– Стой! Стой!
Странное существо не останавливалось.
– Стой! – кричал Абу-Гассан, нахлёстывая взмыленного коня, однако крики его были напрасны.
И вдруг существо это само остановилось.
Абу-Гассан еле осадил коня, соскочил на землю и стал разглядывать, что же это такое. Но даже и теперь никак не мог разглядеть, потому что оно темнело и светлело, то и дело меняло цвет и форму, переливаясь всеми красками.
– Кто ты? – спросил Абу-Гассан с непонятным для него страхом.
– Я твоё счастье, – ответило существо.
И вдруг Абу-Гассан увидел, что оно плачет.
– Почему же ты плачешь, моё счастье? – спросил он, ещё больше испугавшись.
– Потому что у меня больше нет сил, – ответило счастье.
И стало оно рассказывать:
– Ах, Абу-Гассан, вспомни свою жизнь. Ты разорился, и стало тебе плохо. Я повело тебя по дороге, где лежал мешок с серебром. Я думало, что ты с пользой потратишь его и поправишь свои дела. А ты стал гадальщиком. И как же ты гадал! Персу на базаре ты сказал какую-то глупость, но я и тут тебя выручило, приведя перса к его лошади. Когда тебя заперли во дворце, я заставило тебя бросить книгу в ту стену, где был спрятан перстень. Но потом! Что ты придумал потом! Бежать голым по улице, врываться в тронный зал, хватать шаха за уши! Что может быть нелепее! Спасая тебя, я летело как сумасшедшее и еле успело сломать потолок над троном! Но уж потом… Боже мой! Какие глупости делал и говорил ты на каждом шагу! И как трудно мне было исполнять все твои дурацкие «предсказания»! И чем больше я тебе помогало, тем нахальнее ты становился. Возьми хоть сегодняшний случай: рыбаки тянули сеть. Кажется, чего проще – назови водоросли, назови какую-нибудь морскую рыбу! Мне всё было бы легче. Так нет – белый голубь, да ещё с выколотым глазом! Ну скажи, пожалуйста, откуда мне было взять белого голубя с выколотым глазом?!
– Не покидай меня, моё счастье! – взмолился Абу-Гассан.
Но странное существо помчалось по полю и исчезло вдали, прежде чем Абу-Гассан успел снова вскочить на коня.
Так навсегда покинуло Абу-Гассана его счастье.
* * *
– Какая печальная сказка! – промолвила дочь.
– Её можно было бы назвать сказкой о бедном обманщике, – сказала я. – Жаль, кота нет, некого воспитывать. Кому же мы теперь объясним, в чём смысл этой сказки?
– Ну, тут даже Васька и тот бы понял, в чём дело. Абу-Гассан сам виноват, вот почему и убежало от него его счастье, – сказала дочь.
– Он же не хотел врать, – возразил сын. – Его злая жена заставила.
– Значит, он был трус! – закричала дочь. – Вот будет у тебя злая жена, ты, что же, тоже станешь её во всём слушаться?
Сын помедлил немного – видно, представлял себе в это время свою злую жену.
– Ну и что же, – ответил он, – зачем она его заставляла, тем более если знала, что человек слабовольный? И люди кругом виноваты.
– В том-то всё и дело, – подхватила я, – ведь он всем говорил, что неграмотен, всех убеждал, но ему, бедняге, не верили. Это очень страшно, когда ты говоришь правду, а тебе не верят.
– И счастье виновато, – вдруг сказал Ральф своим глухим голосом.
Признаться, такая мысль мне не приходила в голову, несмотря на то что сказку эту я знала с детства и не раз её рассказывала.
А в самом деле: бедному Абу-Гассану каждый день твердили, что он великий гадальщик, а тут ещё все его предсказания, даже самые невероятные, сейчас же исполнялись; конечно, ему и самому стало казаться, что есть в нём таинственная сила и что ему открыто будущее. Исполняя все его предсказания, счастье совсем задурило ему голову, а потом само же от него и убежало.