– Давай не будем их трогать, – сказал Рубик, отодвигаясь от края. – Ведь она доверяет людям. Разве стала бы она выводить здесь птенцов, если бы не доверяла?
Только сейчас до Диогена в полной мере дошло, какой он угадай-волшебнйк! Он поднялся с палубы и стал раздуваться от своего всемогущества. Крохотный катер закачался под его великанскими ногами, а голова поднялась над лесом и достала до облаков.
Диоген набрал побольше воздуха в грудь, чтобы ошарашить Рубика… он еще сам не знал чем – может, крылатой коровой, а может, обезьяной на велосипеде, но в это время послышался знакомый лай. Это из леса мчался пес Мурзай, а за ним – Данька с копьем в руке. Сзади шагали капитан и Марк, а следом тащился Ваня с тяжелым рюкзаком.
– Почему я не вижу на камбузе дыма? – спросил Марк.
Диоген сразу похудел на глазах. Он хотел что-то сказать, открыл рот, но слова разбежались в разные стороны.
– Тише, братва, – сказал Марк, поднимая указательный палец. – Наш кок думает. Он прикидывает, чем кормить нас: судаком в тесте или макаронами по-флотски?
Команда рассеялась по палубе. Иван с грохотом вывалил из рюкзака камни. В экспедиции он выполнял обязанности геолога – набивал целлофановые пакеты почвенными образцами и собирал минералы. Он заглянул в ведро, где вяло шевелились плотвички и голавли, и сглотнул слюну – от голодухи подвело живот, а судаком в тесте, тем более макаронами по-флотски, здесь и не пахло.
– М-да, – промычал он, посмотрев на Диогена, как на пустое место.
Данька выгреб из карманов какие-то черепки – археологические ценности, которые он собирал как историк экспедиции. Он молча заглянул Диогену в глаза, проникнув» до самого мозжечка. Данька был телепат и умел читать чужие мысли, а голова Диогена, его одноклассника, была для него как открытая книга. И он увидел, что вместо завтрака в голове трепыхались совсем другие мысли, но какие, Данька не сумел разобрать, потому что Диоген словно бы спал и мысли его, возникая, тут же лопались, как пузырьки на болоте.
– Проснись! – сказал Данька, посылая в его мозжечок телепатический приказ.
Диоген вздрогнул и огляделся. Огляделся – и увидел капитана. Капитан пощипывал усы – он их отращивал с недавних пор – и с любопытством поблескивал очками. Стояла тишина, такая тишина, что слышно было, как растет трава, а в небе плывет облако.
– Что прикажете с ним делать? – спросил Марк.
Капитан уважительно поглядел на Марка, своего помощника и рулевого, на его командирский планшет и широкий флотский пояс, сверкавший от значков и наклепок.
– Ты уж сам распорядись, – сказал капитан, всем своим видом подчеркивая авторитет своего помощника.
– Хорошо, – сказал Марк, нахмурив брови.– Но сперва пусть доложит, как он выполнил вчерашнее задание…
И тут все вспомнили, что Диогену было поручено выписать на листе бумаги ядовитые растения, какие могут встретиться в пути, и повесить в каюте для всеобщего сведения, чтобы зря не совать в рот, как это любят некоторые ребята. Но Диоген, конечно, забыл про это так же, как и про завтрак. Тучи собирались над его головой, и никто его не жалел. Только Рубик переминался с ноги на ногу, виновато поглядывая на Диогена.
– Ты, кажется, хочешь что-то сказать? – спросил капитан.
– Я? – Рубик смутился. – А у нас… вывелись птенцы…
Все переглянулись. Речь шла о Диогене и о том, что он не выполнил задания Марка, а Рубик ни к селу ни к городу вспомнил о каких-то птенцах.
– Может, это сам Диоген вывел птенцов? – спросил Марк.
– Но ведь он их первый увидел! – обиделся Рубик.
– Ха, пусть покажет своих птенцов!
И тогда Диоген очнулся. Очнулся и воспарил. Он поднялся выше облаков, сделал круг над катером и упал коршуном у самой кромки борта.
– Да вот же они!
И тут, подтверждая его слова, взлетела ласточка, словно это сам Диоген выпустил ее из своего рукава. Она покружилась над катером и улетела, наверно, за кормом, а внизу пищали птенцы, разевая огромные клювы. Все смотрели на Диогена, как на фокусника.
Больше всех почему-то удивился капитан. В наше время, когда столько всяких чудес, ребята вообще ничему не удивляются, а капитан, может быть, оттого, что он родился в то время, когда было еще мало чудес, никак не мог успокоиться. Шутка ли, прямо на катере, под ногами у команды, вывелись птенцы. Вот почему, пока ребята готовили завтрак, он то и дело на цыпочках подходил к краешку палубы, поправлял очки на носу и осторожно заглядывал вниз, наблюдая, как ласточка кормит своих ненасытных детей.
– Вот вам и Диоген! – воскликнул он наконец. – Кок, конечно, пока еще не первого разряда, но несомненно ответственный человек! Неизвестно чем, но обязательно порадует. Не завтраком, так ласточками, а это тоже чего-нибудь да стоит, не правда ли, друзья? А насчет задания не беспокойтесь – я повторяю, он вполне ответственный человек… Любопытно все-таки: сколько ласточке надо сделать вылетов, чтобы накормить этих обжор?
Капитан не подозревал, что Рубик, усевшись в рубке, засек время и уже ведет научный подсчет…
Глава 2
О ПИРАТАХ, МИКРОБАХ И БЕССМЕРТИИ
После завтрака Диоген куда-то исчез. Его поискали в ближайших кустах, аукали, свистели, кричали, но Диогена и след простыл. Марк, рассердившись, дал долгий гудок к отправлению. И тогда из лесу как ни в чем не бывало показался Диоген с ведром, набитым какой-то травой. В лице его не было ни капли смущения.
– В чем дело, Охапкин? – спросил Марк. – Почему из-за тебя мы должны терять драгоценное время?
– А вот в чем! – сказал Диоген и протянул ведро с травой. – Сам же сказал, чтобы я собрал ядовитую траву!
Дело в том, что Диоген так расчувствовался от похвалы капитана, что решил исправиться. Это было невероятно. Даже не верилось. Больше всех удивился Марк. Он вытащил из ведра пучок травы и недоверчиво уткнул в нее нос. Глаза у него сделались испуганные. Трава упала на палубу.
– Это что такое?
Ребята сгрудились над ведром.
– Думаю, что это крапива, – сказал Рубик с важным видом.
И он был прав, как всегда. Вместо ядовитых растений, таких, как красавка, белена или дурман, бедняга Диоген и вправду набрал обыкновенной крапивы. Разве может быть что-нибудь ядовитей, рассудил он резонно, если от нее до сих пор горели и чесались руки?
– Я считаю, что такой горе-ботаник нам не нужен, – гневно сказал Марк. – Снимем с него эту нагрузку, пусть занимается основным своим делом – как следует кормит команду…
Из толстого жизнерадостного ребенка Диоген на глазах у команды превратился в жалкого заморыша, словно из него, как из резиновой игрушки, выпустили воздух. Прямо двадцать два несчастья! Мало того, что чуть не уморил команду голодом, так еще крапивой насмешил. Действительно горе-ботаник! У ребят чесались руки поколотить его.
Капитан задумчиво пощипывал свои усы, следил за ребятами и, кажется, не соглашался с ними. Когда страсти не на шутку разгорелись, он вдруг присел на корточки и с глубочайшим интересом стал рассматривать крапиву. Ребята притихли и тоже склонились над ведром. Капитан вытащил стебелек и стал рассматривать его на свет. Ребята стали тесниться, чтобы тоже рассмотреть стебелек. Интересно, что здесь увидел капитан? Но капитан не торопился. Он растер листочек и понюхал. Лицо его выражало необыкновенное удовольствие.
– Пахнет, что ли? – спросил Марк.
– Не то чтобы пахнет, но растение в высшей степени ценное, – сказал капитан и осторожно вставил стебелек обратно в ведро.
– А что в крапиве такого ценного?
Капитан поднялся, отряхнул руки и удивленно уставился на Марка.
– Разве ты не знаешь, что в крапиве много питательных веществ и витаминов?
Марк пожал плечами – он впервые слышал об этом.
– И не знаешь, что из нее получают, волокно для грубых тканей и веревок?
Марк даже слегка отступил – таким осуждающим был тон капитана, словно это был великий грех – не знать таких простых вещей.
– И даже не слыхал, что из крапивы можно приготовить отличные щи?
Марк совсем стушевался. А капитан притянул Диогена к себе и ласково погладил его по голове.
– Я считаю, что мы должны отметить находчивость нашего кормильца. Шутка ли, прокормить такую ораву! А он думает еще и о том, чтобы еда была разнообразной и содержала витамины. Молодец!
Но капитан на этом не остановился. Он стал с увлечением рассказывать про всякие съедобные растения: дикий лук, чеснок, сныть, манник, канадский рис, свербигу, желтую кубышку и многое другое, что годится в пищу. И еще о том, как люди спасались в неурожайные годы. И что вообще человек, хорошо знающий природу, никогда не пропадет. А что это так – доказал Робинзон, превративший необитаемый остров в цветущее хозяйство. Капитан, улыбаясь, все время посматривал на Диогена. И всем стало казаться, что Диоген и есть Робинзон. И человек, который нигде и никогда не пропадет.
Из жалкого заморыша Диоген снова превратился в толстого и жизнерадостного ребенка, готового на подвиг ради человечества. Теперь он мог бы спасти не только малые реки, но и большие. И еще обсадить берега хоть бамбуковым лесом. Пусть капитан только попросит! Но капитан не стал просить его тут же спасти все реки, а как бы невзначай придвинул к нему складной стульчик и попросил что-нибудь сыграть.
Диоген учился в музыкальной школе и скучал без музыкальных занятий. Часто без всякого смысла он барабанил ладонями по перилам, ложками по кастрюлям или пальцами по зубам. И всем изрядно надоедал. А тут капитан вдруг сам попросил его что-нибудь сыграть.
Диоген не заставил себя упрашивать. Он уселся на ящик, дал по стульчику барабанную дробь и вдруг запел хриплым голосом простуженного рыбака:
На далеком севере
Ходит рыба-кит…
Он оглядел команду, как опытный хормейстер, и все, как один, подхватили:
Кит!
Кит!
Кит!
Диоген одобрительно тряхнул головой и заорал еще громче:
А за ней на сейнере
Ходят рыбаки…
Но…
И команда послушно грянула:
Нет кита!
Нет кита!
Нет, кита не видно!
Вот беда, вот беда –
До чего обидно!
– Талант, талант! – сказал капитан, вытирая платочком глаза. – И кто бы мог подумать! Ну и распотешил ты нас! Тебе за это леденец!
Капитан вытащил из кармана коробку с леденцами, с которой никогда не расставался, чтобы отучить себя от курения, но это пока ему не удавалось. Жестом скупца он отделил один-единственный леденец и торжественно, как большую награду» вручил Диогену. Но Диоген не стал его есть, а спрятал в карман, как золотую олимпийскую медаль. Леденец – это был высший знак капитанского одобрения, и вся команда теперь уже с завистью смотрела на Сашку.
– Ну, кто еще хочет заработать леденец? – спросил капитан.
Никто, конечно, не рассчитывал перещеголять Диогена, в котором открылся такой талант, но леденец от капитана – это что-нибудь да значит! Только вот в чем бы таком отличиться? И тогда Марк, который с трудом переносил чужую славу, задумчиво посмотрел вдаль, как-то странно поежился и сказал, ни к кому не обращаясь:
– А через пятнадцать минут мы подойдем к острову Могила…
Все помолчали: об этом острове никто не слыхал.
– Чья там могила? – спросил Диоген, чувствуя, что о его музыкальной славе все сразу забыли, заинтересованные таинственным островом Могила.
– Чтобы знать, надо читать старинные книги, – сказал Марк, будто он всю жизнь только и делал, что читал старинные книги. – Так вот, когда я сидел в библиотеке, изучая наш будущий маршрут по книгам времен царя Ивана Грозного, – сочинял он без зазрения совести: все хорошо знали, что ни в какие библиотеки он не ходил и никаких особых книг не читал, – я прочел в одной из них, что на острове Могила, который встретится нам через пятнадцать минут, прошу засечь время, жили пираты, которые грабили купеческие суда, а награбленное добро прятали в пещерах. Есть такой слух, что клады там сохранились до сих пор, но пока никто их не нашел. Но главное не в этом, а в том, что… Вы слушаете меня? Главное в том, что на острове Могила живут потомки древних пиратов и до сих пор занимаются своим страшным делом, только у них, как вы сами понимаете, не бердыши и пищали времен Ивана Грозного, а водолазные костюмы и подводные пушки, которыми они пробивают обшивки судов и пускают их на дно…
У мальчиков вытянулись лица.
– Это у них такие пиратские гены в организме, – объяснил Марк и обвел ребят «пиратскими» глазами, словно прикидывал, кому из них, первому придется оказаться на дне. – Вообще-то говоря, нам бы надо на всякий случай подготовиться к встрече. Что ты скажешь, Ваня, если мы воспользуемся твоей геологической коллекцией и забросаем бандитов минералами? Кстати, мы освободимся от балласта и сможем легче уйти… Хотя остров Могила и банда пиратов, пускающая на дно корабли, если здраво поразмыслить, – совершеннейшая дичь, сапоги всмятку, турусы на колесах, явная чепуха и баланда, которую любил травить Марк, все стали задумчиво поглядывать на сыроватые берега, сумрачные от лесных чащоб, где почему бы и в самом деле не могли жить потомки пиратов?
Но вот катер вышел из речной протоки, сжатой черными стенами хвойных лесов, и сразу открылись луга, заросшие желтым лютиком и белоснежной ромашкой, и даже на полном ходу было слышно, как стрекочут в прибрежных травах кузнечики, и видно было, как беспечно порхают стрекозы, а у лесной опушки усердно трудится гусеничный трактор, толкая перед собой зеленую гору из березок, елочек и кустов. И тогда все рассмеялись. Страх, который Марк нагнал на команду, рассеялся как дым.
– Недурно, – похвалил капитан, вытащил из коробки леденец, однако раздумал и спрятал его обратно, видимо решив, что леденец будет слишком большой наградой и что верх остается пока за Диогеном. – Все выглядит весьма правдоподобно, но вот насчет пиратских генов он, по-моему, переборщил, хотя тут и есть над чем подумать. Что на этот счет скажет наш уважаемый Рубик?
Все уставились на Рубика, который был в команде чем-то вроде справочного бюро по научной фантастике, астрологии, букашкологии и другим не менее серьезным наукам, но Рубик в это время перелистывал книгу Фабра о жизни насекомых, с которой не расставался, и был так ею поглощен, что, казалось, ничего не слыхал.
Но, как выяснилось, это было не так.
– Эти ваши банды и гены – просто детские сказки, – сказал он. – Если бы еще что-нибудь про переселение душ, а то про всякие банды-баланды…
– Это какое переселение? – спросил Диоген.
– Самое обыкновенное: я переселяюсь в тебя, а ты в меня…
Ребята переглянулись. «Я в тебя, ты в меня. Ты в меня, а я в тебя» – чего уж проще! Но Рубик не остановился на этом. Он сказал, что люди могут превращаться не только в других людей, но и в разные живые существа, например, в коров, собак или мышей. И даже в мух. В Индии это давно умеют. А скоро люди смогут превращаться даже в микробов.
– Вот до чего может дойти человек, у которого на уме одни только насекомые, – сказал Марк и покрутил пальцем у виска. – Все-таки объясни, что это такое, твое переселение?
Рубик отодвинул книгу Фабра и уставился на Марка: не шутит ли тот? Но Марк как будто не шутил – он и вправду ничего не знал о переселении душ.
– Ты что-нибудь слыхал о раздвоении личности? – спросил Рубик. – Нет? Очень жаль. Об этом давно все знают. Сколько угодно есть людей, которые могут чувствовать себя, как два разных человека. Утром, например, как ребенок, а вечером как старик. И даже говорить на разных языках : скажем, на русском и французском. Неужели не слыхал?