— Мамочка, вяжи, не отвлекайся! — настойчиво просили Поперечный с Полосатым.
Первыми откликнулись воробьи — принесли пёрышки и соломку.
К вечеру явился парламентёр от мышей. Он сообщил, что мышиное братство готово сдавать шерсть в обмен на неприкосновенность. Поперечный с Полосатым почесали в затылках.
— А просто так вы не будете сдавать шерсть?
— Нет! — отрезал парламентёр.
— А что же мы будем кушать?
— Вы станете вегетарианцами. Это модно, — не растерялся мышиный дипломат и протянул капустный лист.
— Попробуем, — вздохнув, согласились кошачьи дети.
Мышиная шерсть страшно пахла мышами. Воняла, можно сказать! Но выхода не было, и Поперечный с Полосатым терпели. Попонка росла.
А потом прилетела ворона.
— У тебя что? — деловито прервали её болтовню Поперечный с Полосатым.
— В каком смысле?
— В смысле шерсти!
— Видела голубой свитер.
— Неси! — распорядился Полосатый.
Так в попонке появилось небесно-голубое пятно. А Поперечный с Полосатым горланили:
Понимают твёрдо кошки:
Лошадь надо приодеть.
На ней мёрзнут даже блошки,
Грустно на неё глядеть…
— У лошадей не бывает блох, — ворчал Кабачок.
Ха-ха-ха — хохотал ветер, но веселее от этого никому не стало.
И вот наступил день, когда кошка Машка решила, что пора делать примерку.
— Ты держишь за этот конец, ты — за тот! Сюда просовываем голову, сюда — задние ноги, сюда — передние, — объяснила она детям. — Главное, чтобы нигде не натирало!
— Это же почти пальто! — обрадовались котята и отправились встречать Кабачка.
— Кабачок! — закричали они, едва завидев рыжую гриву. — Попонка готова!!!
Котята растянули огромную живописную тряпку — пух, пёрышки и соломка торчали в разные стороны.
— Стой смирно!
— Сюда голову! — Кабачок покорно склонил голову.
— Сюда — ноги!
И лошадь исчезла под попоной.
— Ура! — завопил Поперечный, а Полосатый спросил:
— Ну как, тепло?
— Тепло! — бодро отозвался Кабачок, но, подумав, спросил: — А нельзя ли сделать так, чтобы было что-нибудь видно?
— Сейчас у мамы спросим! — и Поперечный с Полосатым побежали в конюшню.
Оставшись один, Кабачок раздумывал о том, как хорошо, когда есть такие верные друзья, которые о тебе позаботятся в мороз. Ему было тепло, и он был счастлив. И от счастья он стал потихоньку пофыркивать, подпрыгивать и напевать:
…У неё копыта мёрзнут!..
Хо-хо-хо — отозвался неугомонный ветер…
А в это время лошади возвращались с работы. Халва с полузакрытыми глазами учила Ривьеру ничего не бояться. Тут из-за поворота показалось огромное пёстрое НЕЧТО. НЕЧТО подпрыгивало и издавало какие-то звуки.
— Что это? — слабым голосом спросила Ривьера и в нерешительности стала пятиться.
— Не перебивай, — отозвалась Халва и продолжала: — И когда ты всё это усвоишь, то тебе будет не страшен… — тут она для выразительности широко открыла глаза. Прямо перед ней стояло НЕЧТО. НЕЧТО, казалось, было в самом благодушном настроении.
Но Халва неуверенно спросила:
— Караул?!
— Где караул? — поинтересовалось НЕЧТО.
И тогда Халва всерьёз завопила «Караул!» и бросилась наутёк.
А Кабачку под попоной стало так страшно, что он бросился на голос Халвы.
— Оно за нами гонится! — закричала Халва.
Кабачок перепугался ещё больше. Он попробовал бежать быстрее, но, ничего не видя, врезался в деревянную стенку манежа.
— Караул! — в свою очередь закричал Кабачок, решив, что его догнали.
Спасать лошадей выскочил храбрый пёс Мэл.
— Стой! — закричал Мэл.
Кабачок страшно обрадовался Мэлу и бросился к нему.
— Нападают! — закричал Мэл.
«Надо быть от него подальше. А то я могу помешать Мэлу сражаться…» — подумал Кабачок и попятился.
— Я маленький, меня совсем не видно под попоной, — приговаривал он. — Я никого не вижу, значит, и меня никто не видит…
В это время лошади уже собрались на экстренный сбор.
— Иди, Мэл! И спаси всех! — решила Халва.
— Не пойду!
— Мэл, ты должен ЕГО поймать! — объявила Халва.
— Я не должен! — мрачно ответил Мэл.
— И если ты погибнешь, то мы тебя никогда не забудем, — сказала Халва.
— Я не хочу гибнуть! — заупрямился Мэл.
— Хорошо! — согласилась Халва. — Мы тебе поставим памятник. На нем будет надпись: «Спасителю лошадиного народа».
— Пусть будет лучше надпись попроще: «Спасителю».
Тут из-за угла высунулось то самое пёстрое НЕЧТО, и лошади, а вслед за ними и Мэл, бросились наутёк.
— Давай гони их! Ура! — услышал Кабачок кошачьи вопли.
Кабачок удивился и встал.
— Может, вы снимете наконец с меня это безобразие?!
Поперечный приподнял край попоны, а Полосатый закричал:
— Смотри! Они все побежали туда! Беги скорее!!! — и Поперечный вновь закрыл Кабачка.
— Снимите немедленно! — твёрдо сказал Кабачок.
— Зачем?
— Хочу видеть, кто на кого нападает.
— Никто ни на кого.
— Так зачем же мне бежать? — поинтересовался Кабачок.
— Чтобы их догнать! Давай скорее! Мы тебя снова спрячем, и ты их будешь опять гонять. Они такие смешные. — Котята покатились со смеху.
— А кто здесь был? — спросил Кабачок.
— Кто?
— Ну, кого все боялись?
— Так это был ты! Давай мы тебя снова прикроем!
— Нет! — твердо сказал Кабачок. — Снимите совсем!
— Но тебе же будет холодно! — неуверенно сказал Поперечный.
— Я уже согрелся! На всю жизнь!
— И что, ты больше никогда не наденешь эту попону? — тревожно спросили котята.
— Ну, почему же? Я могу ею укрываться…. ночью.
— Только ночью?!
Э-э-э-эх — разочарованно отозвался ветер…
— Мы все ею будем укрываться! — бодро сказал Кабачок. — И всем нам будет тепло!
А Поперечный запел:
Зимой холодно и кошке,
И лошадке, и слону,
И ослу, и даже блошке.
Всех в попону заверну…
Нелётная погода
С утра на ворота конюшни повесили эмблему конного клуба. Там мгновенно собралось всё лошадиное общество. На доске красовалась крылатая лошадь.
— Это лошадь поэтов, Пегас, — сказал Кабачок. — Наверное, с сегодняшнего дня кататься на лошадях будут только поэты, — решил он.
Впрочем, были и другие версии. Ривьера была уверена, что в конюшне создадут лошадиный поэтический клуб. Руслан заявил, что всех лошадей уволят и будут искать крылатых. Лошади стали возмущаться. Тогда взяла слово Халва и сообщила, что, если лошадь долго хорошо себя ведёт, у неё отрастают крылья.
— Да-да, — говорила Халва. — Любая лошадь может стать крылатой, если очень постарается.
Кабачок вдруг подумал, что последнее время он очень хорошо себя вёл.
— Так вот почему, когда я с утра катался по траве, у меня были какие-то странные ощущения в спине, — внезапно понял он. — Послушайте, вы у меня на спине ничего не видите? — обратился он к котятам, которые, конечно, вертелись тут же.
— Ничего, — озадаченно ответил Полосатый.
— А ты? — и Кабачок повернулся к Поперечному.
— Не вижу. А что я должен там увидеть? — с интересом спросил Поперечный.
— У меня, кажется, крылья растут, — поделился Кабачок.
— Правда? — заволновались котята и с интересом стали исследовать лошадиную спину. — Здесь? Здесь?
— Ой, не щекочите, — захихикал Кабачок. — Смотрите повыше, около холки.
— Ничего не видно.
— Пока, — таинственно сказал Кабачок и пояснил: — Это пока невидимые крылья, мифические!
— На них летать-то можно? — спросил Полосатый.
— Ещё как! — заверил Кабачок. — Только не сразу. Сперва надо научиться.
— Давай! — в восторге закричали котята. — Можно мы посмотрим?!
И все трое побежали за конюшню учить Кабачка летать.
— Ты готов? Давай! — скомандовал Полосатый. Кабачок сосредоточился, подпрыгнул и сразу спросил:
— Ну как?
— По-моему, как обычно, — озадаченно сказал Полосатый.
— А мне кажется, чуть повыше, — сказал Поперечный. — А что, если с разбегу?
Кабачок старательно разбежался и опять подпрыгнул.
— Ничего выдающегося, — насупился Полосатый.
— В конце концов, не всё сразу! — подбодрил Кабачка Поперечный.
Кабачок пробовал ещё и ещё. Полосатый упрямо твердил, что Кабачок прыгает как обычно. А Поперечный был уверен, что, наоборот, всё выше и выше.
— Послушай, а может, тебе попробовать откуда-нибудь сверху? — предложил Поперечный.
— Мне с крыльями нельзя рисковать. — Кабачок всегда смотрел на вещи здраво.
— А мама говорила, что кошки, как бы ни падали, всегда приземляются на ноги, — сообщил Полосатый.
— Ну, так это кошки.
— А какая разница — кошки, лошади. Ведь у вас же всё то же самое: ноги, хвост, — рассуждал Полосатый. — Ты, главное, если что — рули хвостом!
— Давай попробуем с крыши конюшни, — предложил Поперечный. — Мы знаем, как туда залезть.
— Что мы теряем? — крикнул Полосатый. И котята бросились к строительным лесам.
— В крайнем случае, если не получится рулить хвостом, я всегда могу просто слезть, — рассуждал Кабачок на ходу. Котята в три прыжка оказались на коньке крыши.
— Сначала прыгаешь туда, потом на эту штуку и сюда, — руководил сверху Поперечный.
Кабачок разбежался и прыгнул сначала «туда», но, когда он собирался уже прыгнуть «на эту штуку», леса под ним затрещали и стали оседать. Он успел прыгнуть «на штуку», но и здесь леса угрожающе стали крениться. Кабачка охватил ужас, он изо всех сил оттолкнулся и оказался рядом с кошками. Сзади загрохотали сломанные деревяшки. Кабачок в растерянности оглянулся. «Придётся рулить хвостом, просто слезть уже не получится», — понял он.
Зато с крыши было видно далеко-далеко.
— Ну как? — с гордостью спросил Поперечный.
— Высоко, — осторожно сказал Кабачок.
— Мы вообще часто тут сидим, — поделился Полосатый.
— А как вы тут сидите? — спросил Кабачок, у которого передние ноги съезжали по крыше в одну сторону, а задние — в другую.
— Ну, хочешь так, — Полосатый сел на самый конёк. Потом перебрался на карниз и свесил задние лапы, — а хочешь так…
— А тут вообще можно лечь, — предложил Поперечный, — кому как нравится…
— Мне что-то не нравится, — проворчал Кабачок.
Тут из-за забора появилась Ривьера. Увидев всю компанию на крыше, она встала как вкопанная, и её глаза засияли восторгом.
— Ой, Кабачок, что вы там делаете?
— Учим Кабачка летать! — радостно завопили котята.
— У Кабачка растут крылья! — добавил Поперечный.
— Кабачок — поэтическая лошадь, — пояснил Полосатый.
— А как вы туда попали? — удивилась Ривьера.
— Взлетели на крыльях поэзии, — объявил Поперечный, — а что?
— Я тоже хочу! — в восторге закричала Ривьера.
— Сочини что-нибудь, может, взлетишь, — посоветовал Полосатый.
Ривьера в волнении стала сочинять стихи:
Бежала лошадь не спеша
По солнечной дороге.
В полёт рвалась её душа,
Вслед за душою — ноги.
— Ну как? — спросила Ривьера.
— Попробуй взлететь! — ответил Поперечный.
— Если не получится — значит, не очень. Тогда сочиняй ещё! — посоветовал Полосатый. А Кабачку становилось не до стихов.
Тут из ворот появились Халва и Руслан.
— Опа! — воскликнул Руслан. — Глянь! Там целая компания!
Некоторое время они с интересом ждали, что будет дальше.
— Как ты думаешь, в конце концов он оттуда свалится или спрыгнет? — с интересом спросила Халва.
— Давай погадаем, — предложил Руслан.
И они принялись срывать и жевать ромашки одну за другой: «Свалится, не свалится, свалится, не свалится».
Соня была в самом солнечном настроении, когда ей навстречу выскочила Ривьера:
Лети, лошадка рыжая,
Смелей за облака…
— Ривьера, что с тобой? — удивилась Соня.
— Пытаюсь взлететь, — сообщила Ривьера и ускакала, подпрыгивая.
На дороге у Сони встали Руслан и Халва.
— Свалится, не свалится… — гадали они.
— Кто свалится? — спросила Соня и подняла голову. С крыши на неё смотрели Кабачок, Поперечный и Полосатый.
— О! — вырвалось у Сони. — Что вы там делаете?
— Любуемся, — мрачно отозвался Кабачок.
— А как ты думаешь слезать? — осторожно спросила Соня.
— Я ещё не думаю слезать…
— Он полетит! — закричал Поперечный.
— Мы сейчас все к тебе прилетим, — добавил Полосатый.
— Может, не надо? — неуверенно возразила Соня.
— Сейчас у него крылья ещё чуть-чуть отрастут! — пояснил Поперечный.
— А вдруг это сказки, что у лошади вырастают крылья? — тревожно сказал Кабачок.
— Халва говорила, если хорошо себя вести — обязательно вырастают, — успокоил Полосатый.
— А вдруг я недостаточно хорошо себя вёл?
— Отлично ты себя вёл! — заверил его Поперечный.
— Короче, полетели! — крикнул Полосатый и спрыгнул с крыши.
Халва с Русланом на мгновение остановились…
— Не надо! Подожди! — закричала Соня. И Кабачок подождал.
— Свалится, не свалится… — Руслан и Халва вновь взялись за ромашки.
Через минуту Полосатый снова был на крыше.
— Ну что же ты?
— Соня просила подождать.
Ещё через минуту Соня тоже была на крыше.
— Очень рад тебя видеть. — Кабачок шаркнул ногой, отчего его ноги ещё немножко съехали.
— Держись! — перепугалась Соня. — Что ты тут делаешь?
— Понимаешь, сказали, что, если не взлечу, уволят. И вот я… — жалобно начал Кабачок.
— Что ты?
— Кажется, скоро упаду, — упавшим голосом сообщил Кабачок.
— А что же делать?
— Делать нечего, лети! — закричал Полосатый и спрыгнул с крыши.
— Как мы! — завопил Поперечный и прыгнул вслед за ним.
— Не надо! — твёрдо сказала Соня.
Помолчали. Снизу раздавалось:
— Свалится, не свалится…
— Кошки советуют рулить хвостом. Но я не знаю, как это делается…
— Может, кого-нибудь позвать? — предложила Соня.
— Пожалуй, пора.
Соня мигом слезла с крыши и побежала разыскивать конюхов.
— Там Кабачок на крыше! — взволнованно выкрикнула Соня.
— О боже мой! — всплеснул руками угрюмый конюх. — У меня сил нет с ним бороться! Хочет сидеть на крыше — пусть сидит!
— Он уже не хочет сидеть на крыше, — возразила Соня.
— Пусть слезает, — устало сказал угрюмый конюх.
— Ну что? — тревожно спросил Кабачок.
— Он сказал, что если ты хочешь здесь сидеть — сиди, а не хочешь — слезай.
— Как? — в отчаянье крикнул Кабачок, и его ноги ещё немножко разъехались.
В ответ снизу раздалось:
Хочу взлететь,
Машу ногами…
Дальше Кабачок не расслышал — Ривьера скрылась за конюшней.
— Я сейчас позвоню папе, — решила Соня. — …Папа, мне срочно нужна твоя помощь! Ничего не случилось. Я на крыше. Со мной лошадь. Да, она сама туда залезла. Не знаю, по-моему, она не спрашивала разрешения. Папа, я тебе объясню при встрече, но с крыши я слезу только вместе с лошадью! И если ты не приедешь, папа, извини, но я позвоню маме и скажу, что сижу на крыше, мне страшно, а ты отказываешься меня снять. Приезжай поскорее, пожалуйста… Сказал, что сейчас приедет…