— Я же тебе говорила, — прошептала Вероника.
Одно лишь упоминание об Эльфийском Лесе заставило Рэндальфа побагроветь, и он заторопился:
— Людоед, господин мой? В таком случае тебе поможет только герой-воитель!
Рогатый Барон застонал.
— То же самое ты говорил и в прошлый раз, когда у меня возникли проблемы с водопроводом. Как звали того «героя»? Квентин Кондитер, кажется? Я до сих пор не могу избавиться от безобразия, которое он тут устроил. — Барон покачал головой. — Видимо, беда в том, что качество героя-воителя зависит от качества того волшебника, который его вызывает. И, откровенно говоря…
Он вдруг умолк, меряя Рэндальфа взглядом, удивленно подняв брови и презрительно усмехаясь. Рэндальф под его насмешливым взглядом выпрямился во весь рост и надул грудь.
— Чтобы вызвать героя-воителя с помощью заклятия, — промолвил он, — необходимо проделать огромную работу, господин мой! Для этого нужны глубокие знания и полная самоотдача. Лишь наиболее одаренные волшебники удовлетворяют подобным требованиям. Такие, как твой покорный слуга, осмелюсь заметить!
— М-да? — скептически заметил Рогатый Барон. — Но ведь на этот раз нам потребуется не только умение торты украшать, Рэндальф. В окрестностях замка безумствует огромный великан-людоед, и характер у него портится день ото дня. По сведениям, которые я получил из своих источников, его зовут Энгельберт Необъятный. И, уверяю тебя, он устраивает настоящие погромы: срывает крыши с домов, вытаптывает поля и огороды, а овец сколько передавил…
— Да, приятного мало, — сочувственно заметил Рэндальф.
— Только прошлой ночью он умудрился превратить в лепешку целое стадо овец! — продолжал Рогатый Барон. — Что-то же нужно делать!
— И что-нибудь будет сделано! — торжественно провозгласил Рэндальф. — Ибо я пришел к тебе с радостной вестью: после долгих и мучительных экспериментов мне удалось вызвать в Чвокую Шмарь великого героя-воителя из далекой страны! Он безудержно храбр и отважен, наделен необычайно острым умом, и ему нет равных в поединке. Слав а далеко обгоняет его. Пока он завтракает, о нем уже успевают сложить легенду…
— Ну так зови же его скорей! — нетерпеливо вскричал Рогатый Барон.
— Хорошо. Позволь представить тебе: Джо Варвар! — провозгласил Рэндальф и выжидательно повернулся к дверям.
Но на пороге никто не появился.
— Ну? — спросил Рогатый Барон. — Где же он?
— Минуточку, господин мой, — засуетился Рэндальф и откашлялся. — Сейчас я его тебе представлю… — Он выглянул за дверь и вскричал: — ДЖО ВАРВАР!! Где же ты-ы?
Не успело отзвучать далекое эхо, как послышался возбужденный лай, цокот когтей, и в зал влетел Генри, хлопая развевающимися ушами, вывалив язык и таща за собой поводок.
У Рогатого Барона буквально глаза вылезли на лоб.
— Это еще что такое, клянусь Благовонными Грязями? — вскричал он и повернулся к волшебнику. — О да, это, безусловно, варвар! — язвительно заметил он. — Они там, видимо, полагают, что можно вообще не стричься?
Рэндальф улыбнулся:
— Ты не понял, высокочтимый господин мой. Это вовсе не герой-воитель, о котором я тебе говорил, а всего лишь его верный боевой пес.
— Генри Мохнатый, — прибавила Вероника и тихонько хихикнула.
— А настоящий герой-воитель сейчас предстанет пред твоими очами, — сказал Рэндальф. — Джо Варвар! — провозгласил он в очередной раз, и в голосе его явно послышалось раздражение. — ДЖО! Ты войдешь, наконец, или нет? Сейчас же входи!
Бледный как мел, Джо выглянул из-за створки двери.
— Ты меня звал? — прошептал он.
— Он что же, глуховат? — спросил Рогатый Барон. — Немного же я в таком случае дам за его жизнь!
— Что ты, господин мой! Разумеется, он прекрасно слышит! — заверил его Рэндальф. — Должен отметить, что наш герой обладает необычайно обостренными чувствами; он настолько возбудим и чувствителен, что может порой и недослышать два-три слова. Или проиграть два-три сражения. Но в итоге всегда одержит победу над противником!
Джо осторожно проник в зал и встал рядом с Норбертом и Генри. Рогатый Барон пренебрежительно на него глянул и наморщил нос.
— Не больно-то он велик, — заметил он и кивнул в сторону Генри. — А ты уверен, что настоящий герой не этот лохматый?
— Внешность порой так обманчива, господин мой! — заметил Рэндальф. — Возьмем, например, тебя. Все мы знаем, конечно, как ты велик и благороден, но если судить по твоему внешнему виду…
— Что-что?.. Ты на что намекаешь? — оскорбился Рогатый Барон. — Мне твои намеки определенно не нравятся!
Джо не смог сдержать улыбки, хотя и несколько нервной. Надо сказать, что, несмотря на все свои титулы и огромный замок, Рогатый Барон был коротышкой, да к тому же сухопарым, с тонкими ручками и ножками и с узким личиком, напоминающим мордочку ласки. Даже имя у него, думал Джо, какое-то ненастоящее; ему казалось, что у РОГАТОГО Барона непременно должны быть СОБСТВЕННЫЕ огромные ветвистые рога, растущие прямо из могучего черепа, и был немного разочарован, увидев, что рога барона, и чересчур громоздкие, украшают лишь его шлем, который из-за них постоянно сползает барону на глаза.
Короче говоря, Рогатый Барон оказался для Джо сплошным разочарованием.
— Ах, господин мой, — продолжал между тем Рэндальф, — я всего лишь хотел сказать, что твое величие и всем известное благородство тем более впечатляют, что являются столь… хорошо скрытыми от чужих глаз, столь неявными…
— Хм? — Рогатому Барону подобный комплимент явно представлялся сомнительным, и он, устало вздохнув, решил вновь перевести разговор на Джо. — Я полагаю, Рэндальф, что если ты можешь мне предложить только такого героя, то уж придется ему как-то справляться с поставленной задачей.
Рэндальф опять улыбнулся.
— Как говорится, господин мой, в таких делах один свирепый варвар стоит двух самых лучших кондитеров! — Волшебник даже руки потер, так он был доволен самим собой. — Да, кстати, не могли бы мы коснуться заодно и столь деликатной темы, как мой гонорар?
— Твой гонорар? — переспросил Рогатый Барон, изумленно вскинув брови.
— Да, гонорар. Две большие золотые монеты, — осмелился подсказать ему Рэндальф.
— Три серебряных гроша! — решительно заявил Рогатый Барон, позванивая мелочью в кармане, — И то я остаюсь попросту нищим!
Рэндальф застонал. Проделать столь долгий и трудный путь почти задаром! Но, к сожалению, обстоятельства складывались не в его пользу, так что спорить он не мог.
— Хорошо, пусть так! — гордо сказал он и протянул за деньгами руку.
Но Рогатый Барон спрятал деньги в карман.
— А ты не забыл тот несчастный случай с эльфом-взрывателем? — спросил он. — Твое вознаграждение придется еще уменьшить. Следует вспомнить также неприятности с тающим серебряным кубком и стремительно размножающейся зеленой плесенью во всех ванных комнатах замка… весьма противной, надо сказать… На самом деле, если как следует подсчитать, то не я, а ты мне должен!
— Но ведь это несправедливо, господин мой!.. — неуверенно воскликнул Рэндальф.
— А жизнь — вообще сплошная несправедливость, — последовал горький философский ответ. — Но я все же решил проявить щедрость по отношению к тебе, — сказал Рогатый Барон. — Вот, возьми за труды медный грош!
— Не бери! Ответь ему как подобает! Смелей! — возмущенно шептала Рэндальфу на ухо Вероника.
— Ах, помолчи, Вероника, — устало и грустно прошептал Рэндальф ей в ответ и, проглотив обиду, сунул жалкую монетку в карман. Кто знает, думал он, может быть, счастье еще улыбнется? Может быть, Джо Варвар сумеет все-таки удивить всех вокруг? Ему, Рэндальфу, конечно же, не стоит особенно на это рассчитывать, но тем не менее он, как всегда, постарается извлечь из сложившейся ситуации максимальную пользу…
— Ну что ж, ступайте! — сказал Рогатый Барон и повернулся к Джо. — Твой путь, герой, лежит теперь на юг. Там ты отыщешь Энгельберта Необъятного и положишь конец его разрушительным действиям. А убив злодея, принесешь мне его голову и в обмен на нее получишь кошелек с серебряными монетами.
— Я должен принести его голову? — ужаснулся Джо. — Ф-фу! Гадость какая!
— Ну, это же просто фигура речи! — торопливо пояснил Рэндальф, сжимая руку Джо и таща, его к двери. — Будет довольно любого доказательства. — На пороге он обернулся и объявил Рогатому Барону: — Можешь считать дело сделанным, господин мой!
И тут тишину замка нарушил вопль, от которого кровь стыла в жилах:
— УОЛТЕР!!!
Слегка побледнев, Рогатый Барон попытался улыбнуться.
— Уолтер, где ты? И где мои новые поющие шторы? Те самые, из каталога? Ты уже сто лет обещаешь мне купить их! Ты всегда только обещаешь, пустозвон проклятый! — продолжала кричать невидимая женщина. — И еще смеешь называть себя Рогатым Бароном!
— Шторы скоро привезут, моя птичка! — масляным голосом откликнулся Барон. — Я давно уже заказал их. Материя изумительная, а голоса просто ангельские! И с гарантией! Но, по правде, они стоили мне целое состояние…
— НЕ ВРИ, УОЛТЕР! — остановила его баронесса исполненным презрения голосом.
— Дорогая, честное слово, я отдал за них все до последнего медяка! — торопливо поправился Рогатый Барон.
И, не дожидаясь, пока барон вспомнит, куда девался его последний медяк, Рэндальф поспешил вытолкнуть своих спутников за дверь. Они с грохотом скатились по лестнице, быстро пересекли двор, и, лишь оказавшись на площадке перед внешними воротами замка, Рэндальф остановился передохнуть.
— Можно считать, что в целом, — промолвил он задыхаясь, — все прошло очень неплохо.
— Если ты считаешь удачей, когда тебя откровенно надувают и всячески унижают, тогда, конечно, ты прав, — сухо заметила Вероника.
— Заткнись, Вероника! — печально сказал Рэндальф и, повернувшись к Джо, хлопнул его по плечу. — Итак, Длю Варвар, время-то поджимает! — Он очень старался выглядеть бодрым. — Здесь мы переночуем, а с восходом солнца вновь двинемся в поход!
6
На следующий день солнце взошло очень рано — в отличие от предыдущего дня, когда оно почему-то встало на час позже! А, например, в прошлую среду солнце вообще появилось на небосклоне только двадцать минут второго. Ходили смутные слухи, что во всем виноват доктор Блинч, но доказательств, увы, не было. Но в то утро солнце все-таки встало в привычное время — и очень кстати, потому что в ином случае Рэндальф и его спутники ни за что не успели бы добраться до Людоедских Холмов за один день.
— Гляди веселей! — подбадривал Рэндальф, поднимая свой отряд в поход.
Покачиваясь на плече у Норберта, Джо чувствовал себя совершенно несчастным. Его, разумеется, снова укачало, ибо «великанская болезнь» с особой мстительностью возобновилась, стоило им тронуться с места, но хуже всего было то, что его мучил смертельный страх в связи с предстоящим сражением.
— Огромный людоед! Да еще все эти рассказы о выжатых как лимон овцах, — жаловался он. — Нет, никакой я не герой! Я обыкновенный школьник… И я домой хочу!!!
Рэндальф дотянулся до него через могучую холку Норберта и ободряюще похлопал по плечу.
— Не тревожься так, друг мой, — сказал он. — Все будет просто хорошо! Верь мне, я ведь волшебник.
— Да-а, тебе легко говорить, — проныл Джо. — Вон, погляди-ка на Норберта, а ведь его зовут всего лишь Норберт Невеликий! Какой же величины этот… Энгельберт НЕОБЪЯТНЫЙ?
— Естественно, необъятной! — сказала Вероника. — О чем, по-моему, свидетельствует уже само его имя.
— Это точно! — подтвердил Норберт. — И вдобавок он совершенно неподъемный! Раза в два выше меня ростом и раза в три толще. Среди людоедов Энгельберт считается даже более крупным, чем мой дед, Умберто Громадина, — не говоря уж о моем дяде, Малькольме Девятибрюхом…
— Да, да, Норберт, — прервал его Рэндальф. — Твои рассказы меня всегда просто восхищали. — И он снова повернулся к Джо. — На самом деле я вовсе не хочу, чтобы ты вызывал Энгельберта на поединок…
— Не хочешь? — удивился Джо.
— Конечно же, нет! — сказал Рэндальф. — Было бы в высшей степени странно, если бы я этого хотел!
— Так ЧЕГО же тогда тебе от меня надо? — спросил Джо.
— Психологического решения данной проблемы! — И Рэндальф выразительно постучал пальцем по виску. — Все дело в знании психологии людоедов.
— Правда? — удивился Джо.
— Ну, слушай. — Рэндальф с трудом подавил зевоту. — Всем известно, что у людоедов, хоть сами они и велики, мозгов маловато. Не правда ли, Норберт?
Джо так и вцепился в плечо великана, когда Норберт энергично закивал в знак согласия.
— Неужели это действительно так? — еще больше удивился Джо.
— Ну конечно! — сонно подтвердил Рэндальф. — Тебе потребуется только ошеломить его — ты стремительно подлетишь к нему в своих Поножах Могущества, взмахнешь у него перед носом острым Трезубцем Хитрости и загипнотизируешь его взглядом из-под Шлема Сарказма, а потом четко и внятно заявишь: пусть немедленно прекратит так отвратительно себя вести, а иначе!..
— А что «иначе»? — спросил Джо.
— А иначе ты дашь ему такого пинка под зад!.. Ну, и можешь добавить от себя еще что-нибудь язвительное — скажем, насчет его внешности, — тогда он и вовсе разнюнится, как младенец. Все очень просто.
— Раз это так просто, — сказал Джо, — то зачем же вам понадобился я?
— Психология! — зевнул Рэндальф. — Ты герой-воитель, а людоеды до смерти боятся героев-воителей. Они знают, что герои убивают великанов и троллей, сражаются с драконами и побеждают их, но никто не может одержать победу над героем-воителем. Это всем известный факт.
— Но я же не герой-воитель! — завопил Джо. — Я все время тебе это твержу! И я никогда не убивал ни великанов, ни троллей! Честное слово!
— Мальчик мой, — сказал Рэндальф, усевшись поудобнее и прислоняясь к могучему уху Норберта, — да этот Энгельберт как его там только посмотрит на тебя в твоих замечательных доспехах и тут же, разрыдавшись, как младенец, пообещает быть добрым и ласковым, как котенок! Особенно если ты, как бы случайно, заметишь, что глаза у него налезают один на другой и воняет он, как розовый смердун из Благовонных Грязей. Можешь мне поверить, я ведь…
— Ну да, волшебник… — уныло закончил Джо, но Рэндальф его уже не слышал: он крепко спал, негромко, но трескуче похрапывая.
— Ну вот, он опять отключился, — сказала Вероника. — Никогда не видела, чтобы волшебники так много спали! Что ж, по крайней мере во сне он не болтает!
— Заткнись, Вероника! — сонно пробормотал Рэндальф.
— Это единственное, что он способен произносить даже во сне! — усмехнулась Вероника.
Возвращались они тем же путем — по извилистой тропе мимо Гнилых Гор, Неторопливо тянулось раннее утро; наступил полдень…
БУМ-М!
Позади негромко бумкнула Маунт-Бум, Мохнатые писклявые бабочки шныряли туда-сюда в поисках сладкого нектара, которым питались; покрытые перхотью птицы — выворотни возились у обочины тропы в пыли, издававшей жуткий гнилостный запах, а рой толстых жуков-оленей кружил с жужжанием в поисках маргариток-убийц, чтобы опылить их.
— Эти жуки похожи на Рогатого Барона, — рассмеялся вдруг Джо.
Вероника кивнула, широко раскрыла клюв, щелкнула им, поймав жука, сглотнула и сказала:
— Только на вкус они гораздо лучше!
Джо поморщился, отвернулся и вдруг краешком глаза заметил на земле что-то блестящее.
— Что это там такое?! — воскликнул он.
— Что — «такое», господин мой? — спросил Норберт.
— Вон там. — И Джо показал пальцем на землю возле левой ступни Норберта. — Осторожнее, не раздави!
Естественно! Возле левой ноги Норберта в неярких лучах солнца поблескивала серебряная чайная ложечка, изображавшая на пыльной тропе некий безнадежный танец. Она все кружилась и кружилась, словно желая что-то этим сказать, и круги становились все меньше и меньше, а потом ложечка и вовсе остановилась, сделала последний неловкий пируэт и с легким звоном упала на землю.
Джо тут же соскочил с плеча Норберта и поднял ложечку. Когда он взял ее в руки, ложечка тихонько вздохнула.