Я подумал: «Когда-нибудь, может, и мама поймёт, что я умнее, чем она считает», — и стал готовиться к экспедиции.
Прежде всего, нужно было решить, куда вести ребят. Когда-то очень много золота добывали прямо у нас за городом. В лесу и до сих пор везде желтеют шурфы и отвалы, но золота там никто больше не ищет. А километров за восемьдесят от нас есть Золотая долина, и дядя Паша (он геолог, эвакуировался из Ленинграда, а живёт у нас за стенкой в порядке уплотнения. —
Карта, конечно, была неважная. Я и сам замечал, что на ней всё больше Рязани да Казани, Вязьмы да Клязьмы, а вот Холмогоров и то нет. А ведь в Холмогорах Ломоносов родился.[5]
Дядя Паша достал из шкафа большую-большую карту и расстелил её на столе. Я даже глазам не поверил: наш город на этой карте — в самом центре, как столица нашей Родины Москва. Даже улицы и то заметны, и большущими красными буквами написано: Острогорск.
— А Золотая долина вот где, — начал показывать дядя Паша. — Видишь эту речку? Это Зверюга. Ты не гляди, что она маленькая. Это только на карте она такая. Зелёная полоска вдоль Зверюги и есть Золотая долина.
Я внимательно посмотрел на карту и сразу наметил маршрут: так делали все золотоискатели, прежде чем отправляться в путь.
— Дядя Паша! — всё-таки спросил я, чтобы окончательно уточнить маршрут. — Значит, чтобы попасть в Золотую долину, надо идти от нас на север?
— На север.
— Так прямо на север идти и идти?
— Так и идти. А ты не в Золотую ли долину собрался?
— Нет! Это мы с Димкой поспорили. Он уверяет, что Золотая долина от нас — на юг, а я говорю — на север. Выходит, он мне проспорил пять пёрышек.
Этот, который в очках, сначала почему-то ёрзал на стуле и впивался в меня глазами, как шпион какой-нибудь, а тут даже рассмеялся:
— Нет, Паша, это — не Пржевальский! И чему только их в школе учат?
За Пржевальского я обиделся.
— Нас-то хорошо учат. А вот чему вас учили, — это ещё надо посмотреть.
Не нравится мне этот тип, вот я его и обрезал. Чтобы вы знали, какой это человек, я вам его сейчас опишу. Представьте себе толстую чурку с глазами.
Лоб у неё маленький и сразу, без всякой переносицы, переходит в здоровенный массивный нос, похожий на молоток без ручки. А под молотком начинаются губы, и вся эта чурка моментально сходит на нет и начинается шея. Получается лицо без переносицы и без подбородка. Вот такое.
Это и есть голова Белотелова. И чего дядя Паша с ним связался? Ну пусть этот очкастый тоже ленинградец. Ленинградцы разные бывают. И Ленин жил в Ленинграде, и Троцкий жил, но Ленин — вождь, а Троцкий — шкура. Может, и этот
СПИСОК СНАРЯЖЕНИЯ ЭКСПЕДИЦИИ В. МОЛОКОЕДОВА, Д. КОЖЕДУБОВА И Л. ГОМЗИНА В ЗОЛОТУЮ ДОЛИНУ
Инструменты и инвентарь
Мешочки для хранения золота[8]…………… 12 штук
Весы аптекарские для развешивания золотого песка…………… 1 штука
Лоток для промывки золотоносного песка…………… 1 штука
Сковорода[9]…………… 1 штука
Лопата обыкновенная или заступ…………… 1 штука
Чашка чайная для размеривания муки[10]…………… 1 штука
Рама для хижины[11]…………… 1 штука
Промасленная бумага, слюда или бычий пузырь[12]…………… 1 штука
Бич для погонщика собак…………… 1 штука
Большие иглы, чтобы шить и штопать мокасины…………… 6 штук
Нож большой, охотничий[13]…………… 1 штука
Компас…………… 1 штука
Ложки столовые[14]…………… 3 штуки
Топоры охотничьи…………… 5 штуки
Продовольствие
Хлеб…………… 2,5 килограмма
Соль…………… 5 килограммов
Сахар…………… 0,5 килограмма
Мука…………… 12 чашек
Чай малиновый…………… 1 палочка
Кофе желудёвый…………… побольше
Табак (самосад)[15]…………… 1 стакан
Вобла для собак…………… 0,5 килограмма
Маргарин…………… 200 граммов
Научная и справочная библиотека
Мягкий инвентарь
Одеяла…………… 2 штуки
Прочее
Аптечка походная с хинином на случай золотой лихорадки…………… 1 штука
Карманные электрические фонари…………… 5 штуки
Фонарь «Летучая мышь»[16]…………… 1 штука
Начальник экспедиции В. МОЛОКОЕДОВ
Главный геолог Д. КОЖЕДУБОВ
Ох, и пришлось нам побегать в этот день! Но мы всё же успели, пока взрослые были на работе, достать всё необходимое снаряжение и продовольствие и погрузить на санки, которые Лёвка взял у соседки. Мы легли спать, не раздеваясь, и я всю ночь с наслаждением слушал вой собак в подвале недостроенного дома: он напоминал мне о том, что начинается, наконец, наша Северная Одиссея. На рассвете по сигналу Димки (крик сойки, —
Димка подошёл ко мне и сказал:
— Знаешь что, Молокоед?[19] Давай отпустим их, пока они все не взбесились и не порвали нам штаны. Я вижу, нам подсунули псов, которым и во сне не снилось, как ходить в собачьей упряжке.
— Большое Ухо! Иди сюда, отцепляй упряжку! — скомандовал я.
— Они меня знают, а Димку ещё не знают, — откликнулся из подъезда Лёвка. — Пусть Димка и отцепляет.
— Эх ты, чечако! — сказал я и, хоть побаивался этих непослушных «друзей человека», смело перерезал постромки и треснул бичом ближайшую собаку. Она завизжала и утащила за собой на верёвке всю свору.
Я дал Лёвке подзатыльник и пошёл домой. Но с площадки второго этажа я увидел, что Димка и Лёвка всё ещё стоят во дворе и не уходят. Тогда я крикнул через окно:
— Идите спать! Сбор у меня в девять ноль-ноль.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Как только ты увидишь, в окне этот сигнал, — сказал я Никитке, — немедленно лезь на чердак. Это значит, что я здесь и жду тебя. Так мы с ним и договорились. Наконец я от него отделался и вывесил на нашем балконе мамин синий фартук с красной каймой. Это был сигнал: «Собраться срочно всем!» Сразу явились Димка и Лёвка.
— Знаете, что? — предложил я. — Придётся от собачьей упряжки отказаться. Поедем на колеснице, а когда дорога кончится, возьмём груз на плечи и понесём.
— Правильно! — заорал Лёвка. — Ну их, этих собак, — они кусаются.
Мы решили сделать повозку на двух больших колёсах и с ручками, чтобы можно было толкать этот транспорт впереди себя. Лёвка взялся достать колёса, а Димка тут же принялся сооружать кузов из ящика, где у нас хранилась зимой картошка. Не прошло и часа, как запыхавшийся Лёвка притащил колёса от старой телеги: их ему отдал конюх с конного двора «Союзмыла». Кузов у Димки уже был готов и даже выкрашен в зелёный и жёлтый цвета, для маскировки в лесу. Недолго думая, он прибил к днищу кузова ось, а на неё надел колёса.
Вообще Димка оказался большим мастером по технической части. Когда он показал мне новенькую, с иголочки, повозку, я, как начальник экспедиции, вынес ему благодарность.
— Эту колесницу, — сказал я, — мы назовём Золотой Колесницей Счастья. А тебя, Дублёная Кожа,[20] я назначаю с сегодняшнего дня своим заместителем по технической части.
— А меня? — обиделся Лёвка. — Почему всё его, да его?.. Я и собак наловил, и колёса принёс, а ему — почёт, а мне — ничего.
«Лёвка прав, — подумал я. — Нельзя быть несправедливым начальником. За это нынче — строго. Фёдор Большое Ухо отличился, и пора уже его куда-нибудь выдвигать».
— Хорошо, — сказал я, — тебя, Большое Ухо, я назначаю интендантом первого ранга.
— А что я должен делать? — спросил Лёвка.
— Ведать всем снабжением экспедиции.
— О, это по мне! — обрадовался Лёвка. — Я вам столько этих колёс и собак натаскаю, что не обрадуетесь.
— Собак больше не надо, — сказал я, но, поразмыслив немного, добавил: — Впрочем, нам потребуется одна универсальная собака.