Геся ликовала. Ее огромные глаза на некрасивом, измученном лице сияли. Она твердила:
— Скажите, почему такую любовь к человеку нельзя высказать словами? Ведь многие так очарованы этой удивительной женщиной, но, наверно, никто, никогда не посмеет ей об этом сказать.
— Я думаю, — сказала ей Замысловская, — что самое глубокое чувство, самая огромная любовь всегда целомудренно молчаливы..
Получение письма от Ленина, от Надежды Константиновны было для работников российского подполья величайшей радостью.
«Дорогие и славные! — писал им из России агент „Искры“ Иван Иванович Радченко. — Не получая от вас писем, делается грустно… Ваши письма, какие бы ни были, приносят с собой для меня бодрость».
Рассказывая об этих письмах, Глеб Максимилианович Кржижановский говорил: «Каждый из нас вспоминает, как подбадривали нас эти записки и письма… Всегда здесь было кое-что идущее от самой Надежды Константиновны — такое простое, дружеское и вникающее. И мир революционных подпольщиков никогда не вычеркнет этого из своей благодарной памяти».
Особенно велика была роль этих писем в период подготовки II съезда партии.
К тому времени, когда его созыв сделался самой, самой и самой главной задачей, русское подполье было буквально обескровлено массовыми арестами. Особенно сильные опустошения произвели аресты 1902 года: провалился транспорт, провалились типографии, многие организации «Искры» были вырваны с корнем, их участники оказались за тюремной решеткой или в сибирской ссылке.
«Наступили тяжелые времена, — писала Н. К. Крупская в составленном ею отчете „Искры“ II съезду партии. — Но у членов вновь образовавшейся организации „Искры“ был громаднейший запас свежих сил и энергии, горячая преданность делу, письма их проникнуты страстной жаждой кипучей деятельности».
Вся тяжесть подготовки съезда в России легла на плечи немногочисленных агентов «Искры». В большинстве своем это были люди, бежавшие из тюрьмы и ссылки либо только что выпущенные «на волю». Их фотографии, оттиски пальцев, подробное описание наружности хранились в охранке и жандармском управлении. Нет нужды объяснять, как трудно было им скрываться.
Аресты следовали за арестами. Исключительно тяжелое положение создалось в Москве. На протяжении пяти лет ни одной организации не удалось держаться более трех — шести месяцев. Едва возникал какой-либо кружок, как все его участники подвергались аресту и высылке. Можно было заранее предсказать, что любая подпольная группа в течение самого короткого срока падет под ударами охранки. Был даже случай, когда московский комитет «искровцев» просуществовал всего… полтора часа.
Причиной тому была деятельность нескольких крупных провокаторов, и в первую голову знаменитой провокаторши Серебряковой, которую в охранном отделении звали то исполненным жандармским уважением именем «Дама-Туз», то умилительным именем «Мамочка». Под видом этакой доброй, заботливой дамы, всем сердцем болеющей за каждого арестовываемого и преследуемого полицией и всегда готовой оказать революции любую услугу, она выведывала фамилии, адреса и явки и передавала все это охранке.
Снова аресты, снова провалы. Снова Надежда Константиновна, склонившись над столом, расшифровывает бледные цифры написанного «химией» письма. Но проходит некоторое время. И либо из Женевы в Россию, либо из России в Женеву протягивается ниточка новой связи. И на новый нелегальный адрес поступает письмо от Надежды Константиновны. «Искра» передает новой организации связи и старается помочь ей чем может. Летучие агенты «Искры» объезжают ряд городов, выясняют положение, завязывают новые связи. И разгромленные подпольные организации возрождаются. А еще несколько времени спустя Надежда Константиновна расшифровывает новое письмо, подобное тому, что прислал в редакцию «Искры» Иван Иванович Радченко после встречи с группой передовых рабочих:
«…Я был поражен. Передо мной сидели типы Ленина. Люди, жаждущие профессии революционера. Я был счастлив за Ленина, который за тридевять земель, забаррикадированный штыками, пушками, границами, таможнями и прочими атрибутами самодержавия, видит, кто у нас в мастерских работает, чего им нужно и что с ними будет… Верьте, дорогие, вот-вот мы увидим действительных токарей-революционеров. Передо мной сидели лица, жаждущие взяться за дело… так, как берутся за зубило, молоток, пилу, взяться двумя руками, не выпуская из пальцев, пока не покончат начатого, делая все это с глубокой верой — я сделаю это…»
Всячески торопя работу по созыву съезда, Ленин с огромной тревогой думал о судьбе товарищей в России и заклинал их, чтоб они не рисковали зря и старались уберечься от ареста. «Берегите себя пуще зеницы ока — ради „главной задачи“, — просил он Глеба Максимилиановича Кржижановского. „Смотрите, обязательно исчезайте при первом признаке шпионства за вами“», — писал он Ивану Васильевичу Бабушкину.
И. В. Бабушкин, к которому обращены эти слова Ленина, родился в 1873 году в семье вологодского крестьянина-бедняка. С детства он изведал тяжелую нужду. Четырнадцатилетним подростком попал в Кронштадт, а потом в Петербург, где поступил рабочим на Семянниковский завод. Вспоминая этот период своей жизни, он писал: «Я не жил, а только работал, работал и работал; работал день, работал вечер и ночь и иногда дня по два не являлся на квартиру, отстоявшую в двадцати минутах ходьбы от завода. Никакой жизни, мысль ни на чем не останавливается, ничего не увидишь, не узнаешь, не услышишь…»
Но вот настал день, когда началось, говоря словами Бабушкина, его превращение «из самого заурядного числительного человека без строгих взглядов и убеждений в человека-социалиста».
Однажды, когда субботний день клонился к концу, к станку Вани Бабушкина подошел незнакомый слесарь из другой бригады, такой же молодой человек, как сам Бабушкин, спросил, есть ли у него какие-нибудь книги, пригласил его к себе на квартиру познакомиться поближе.
Когда Бабушкин пришел, в комнате этого парня — будем звать его Костя — сидело еще двое молодых рабочих. Они перекинулись несколькими словами, потом Костя достал откуда-то печатный листок и предложил прочитать.
— Может, ты хочешь почитать? Так почитай, — сказал Костя, протянув листок Бабушкину.
«Я развернул и приступил к чтению, — рассказывал потом Бабушкин в своих воспоминаниях. — С первых же слов я понял, что это что-то особенное, чего мне никогда в течение своей жизни не приходилось видеть и слышать…»
Так познакомился он с первым нелегальным листком — и с этого пошло. Через Костю и человека, который вручил ему этот листок, Иван Бабушкин связался с революционным подпольем, попал в марксистский кружок, которым руководил Владимир Ильич Ленин. В 1895 году вместе с группой других сознательных рабочих он вел энергичную работу за Невской заставой среди рабочих Семянниковского, Александровского, Стеклянного заводов, создавал кружки, принимал деятельное участие в составлении первого агитационного листка, выпущенного в 1894 году петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса», и распространил этот листок среди рабочих, устраивал библиотеки и сам в это же время страстно учился. Позднее, после массовых арестов членов «Союза борьбы», он написал яркую прокламацию «Что такое социалист и государственный преступник?», в которой выдвинул на первый план лозунги политической свободы и борьбы за социализм.
В 1896 году он был арестован, просидел больше года в тюрьме, затем был выслан в Екатеринослав. Там три года вел активную подпольную работу. В связи с массовыми арестами вынужден был скрыться. Уехал в Петербург и перешел на нелегальное положение.
Летом 1900 года с помощью Марии Ильиничны Ульяновой он установил переписку с В. И. Лениным и стал затем агентом «Искры».
За короткое время он объехал Смоленск, Полоцк, Покров, побывал в Москве, в Орехово-Зуеве и Иваново-Вознесенске. Везде налаживал связь «Искры» с русским подпольем и расширял ее влияние в рабочих массах. Он посылал в «Искру» корреспонденции рабочих, в которых те описывали свою жизнь, и сам тоже много писал в «Искру» об увиденном и передуманном за время скитаний по рабочей России.
В конце 1901 года он был арестован, но бежал из тюрьмы, перепилив оконную решетку. Не зная ни одного иностранного языка, сумел добраться до Лондона, где в то время находилась редакция «Искры». Там после шестилетнего перерыва снова встретился с Лениным.
«Много переговорено было там, много вопросов обсуждено совместно», — вспоминал Ленин лондонские встречи с Бабушкиным.
Из Лондона Бабушкин как агент «Искры» поехал в Россию, работал в Петербурге. Был арестован и после длительного тюремного заключения сослан на крайний север Якутии, в Верхоянск.
В 1905 году он был освобожден из ссылки и хотел уехать в Центральную Россию. Но в Сибири в это время кипела борьба. Бабушкин остался в Иркутске, с головой ушел в работу, выступал на собраниях, вел агитацию, участвовал в подготовке вооруженного восстания.
Сведения о работе Бабушкина в Сибири доходили до партии, до Ленина. А потом всякая связь оборвалась. Бабушкин пропал без вести.
В течение долгого времени ни жена, ни мать, ни самые близкие товарищи не знали, жив ли он и что с ним. И лишь пять лет спустя стала известна его трагическая судьба.
В ночь на 1 января 1906 года был арестован весь комитет Иркутской большевистской организации. Узнав об этом, Иван Васильевич Бабушкин, который был тогда в Чите, решил немедленно поехать в Иркутск, чтоб восстановить разгромленную партийную организацию. С ним было пять товарищей. На станции Слюдянка, Кругобайкальской железной дороги, они были настигнуты карательной экспедицией генерала Рененкампфа, направленной в Сибирь на подавление революции. Тут же все шестеро без суда были расстреляны на краю наскоро вырытой могилы. Бабушкин и его товарищи отказались назвать свои имена и сошли в могилу как «неизвестные». Очевидцы расстрела — солдаты и железнодорожники — потом рассказывали, что все они умерли как герои.
В глубоко прочувствованном некрологе, посвященном памяти Ивана Васильевича Бабушкина, Ленин писал:
«Без таких людей русский народ остался бы навсегда народом рабов, народом холопов. С такими людьми русский народ завоюет себе полное освобождение от всякой эксплуатации».
Таков был один из молодой рати «искровцев», которая, несмотря на громадные провалы и аресты, со все большей энергией и размахом разворачивала работу по завоеванию масс и подготовке II съезда партии.
12
Неравный бой выиграл не Лопухин, а Ленин, не царизм, а революция…
Никто не помог Лопухину: ни жандармы и охранка, ни шпики и провокаторы, ни «внешние наблюдатели» и «внутренние осведомители».
По тщательно продуманному Лениным плану большинство делегатов съезда переходило границу нелегально. Департамент полиции так и не уследил за тем, как несколько десятков крупных партийных работников, большей частью находившихся на учете охранного отделения, уехали за границу. Не сумел департамент полиции проследить, как таким же контрабандным порядком они после съезда вернулись в Россию.
На протяжении каких-нибудь двух лет работа, начатая отдельными ручейками, вопреки всем препятствиям, поставленным на ее пути силами царского самодержавия, постепенно приобрела единый, централизованный характер.
II съезд партии был созван. Он состоялся в 1903 году. На нем была создана большевистская партия.
Партия рождалась в тяжелых муках, в боях, в идейной борьбе. Во время II съезда произошло несколько отколов и расколов.
Большинство съезда было с Лениным. «Душой съезда являлся Ульянов, — сообщали Лопухину его осведомители. — Он выработал порядок занятий съезда, новый устав партии и вообще имел решающее влияние в принимавшихся резолюциях».
Те, кто остались на съезде в меньшинстве, отныне стали называться меньшевиками, а «твердые искровцы» — большевиками.
В сонете, обращенном к Ленину, Г. М. Кржижановский писал:
Теснят мне грудь воспоминанья,
Потерь тяжелых — трудно счесть.
Но юность не страшат страданья,
Когда в них смысл глубокий есть.
Заводов молодежь воспряла,
Как мысль ее рвалася ввысь!
Своей отвагой нас пленяла,
В борьбе мы тесно с ней сплелись.
Страна родная! Как сравняться
С тобой по доблести другой,
Когда тобою мог рождаться
В такой страде героев строй
Великой партии устав
Рожден у питерских застав.
На другой день после закрытия II съезда партии делегаты съезда — большевики пошли вместе с Лениным и Плехановым на Хайгетское кладбище, чтобы возложить цветы на могилу Карла Маркса.
Долго стояли они у могилы. Настроение было взволнованное, сосредоточенное. Все испытывали чувство, которое прекрасно выразил В. Н. Соколов:
«И вот он — перевал! Тягость блужданий и переходов исчезла. Им нет места даже в тайниках памяти. Вольные ветры сдувают последнюю дорожную пыль. Открывается огромный, иной, неведомый мир…»
В ближайшие же дни почти все, кто там присутствовал, уехали в Россию.
Глава третья
За рабочее дело
1
Второй съезд партии собрался, когда вся обстановка в стране свидетельствовала о близости решающей схватки.
Только что по России прокатилась волна крупнейших стачек и демонстраций. Рабочий класс с поразительной быстротой переходил от экономической борьбы к политическим демонстрациям, от демонстраций — к революционному взрыву.
«Чувствуется, что мы накануне баррикад…» — писал Ленин.
Письма, приходившие в Женеву из России, рассказывали в один голос о том, как изменилась жизнь рабочих кружков. Рабочих уже не удовлетворяло изучение брошюр «О штрафах» или «О формах заработной платы», — не тем была занята голова. На занятиях кружков и на собраниях, которые становились все чаще и многолюднее, раздавались горячие речи о рабочем движении, о социализме, слышались насмешки и ругательства по адресу правительства. Это настроение охватывало всех — и стариков, и молодежь.
— Теперь нам мало того, чтоб нас учили, как начать, — говорили рабочие. — Нам надо знать и как жить, и как умереть. Теперь нам уже не кружки нужны, даже не книжки. Теперь просто учи, как в бой идти, как в бою воевать…
Революция, как никогда, нуждалась в людях, которые встали бы впереди масс, чтоб указывать им дорогу.
Этими людьми были большевики.
С присущим им бесстрашием они устремились туда, где должен был разгореться бой. Одни бежали для этого из ссылки, другие нелегально перебирались через границу. Они были на улицах Петербурга в трагический день 9 Января 1905 года, помогали восставшему броненосцу «Потемкин», дрались на баррикадах Москвы во время Декабрьского вооруженного восстания. Мы видим их в рядах рабочих и матросов в дни революционных потрясений. Они сражаются во время восстаний в Севастополе, Свеаборге и Кронштадте. Вместе с массами они ведут бои за свободу, вместе с ними истекают кровью и гибнут в дни поражений, вместе с ними одерживают победы.
Партия была невелика. Но она была сильна своей сплоченностью. Она была вооружена ясной ленинской мыслью. Она опиралась на широчайшие массы трудящихся, полные революционной энергии.
И в этом был источник ее неиссякаемой силы.
2
Итак, снова Россия, снова подполье, снова явки, пароли, паспорта, тайные типографии, нелегальные собрания. Все такое знакомое, трудное и желанное…
К девяти надо встретиться с товарищем с завода Розенкранца. Пришлось на конке, а больше на своих на двоих отмахать на Выборгскую сторону. Не зря кто-то пошутил, что революционеру прежде всего надо иметь хорошие ноги, а голова — «дело второстепенное».