— И что ты сказала?
— Салага, дубина, болван. И что играю.
— Врешь?!
А я, правда, играю с дедушкой в карты. У него весь кабинет ими увешан, а на полках стоят кораллы, раковины, морские звезды и засушенные тропические рыбы, которые дедушка привез из экспедиций. Мы играем в Колумба, пересекаем по карте Атлантику или вместе с Чарлзом Дарвином на корабле «Бигль» бороздим воды Тихого океана. И ругаемся, как настоящие «морские волки», якорь тебе в глотку!
Мальчик и скелет
Один мальчик получил в школе по математике двойку. Испугавшись, что родители заругаются, он стер отметку в дневнике, а вместо нее поставил пятерку. Тут его замучила совесть. И мальчик побрел из дома куда глаза глядят.
Ноги сами привели его в сквер, где на газоне лежал большой черный камень. Мальчишка с детства любил это место. Он мог часами играть на камне, воображая, что это корабль, а он капитан: «Курс норд-вест! Полный вперед!»
Присел мальчик на камень и стал жаловаться на судьбу. Откуда ни возьмись появилась большая черная собака. Ухватила за штанину и потянула за собой. Мальчик покорно поплелся за ней. Они трижды обошли вокруг камня, и вдруг в камне открылась широкая щель со ступеньками, ведущими в подземелье. Мальчик помотал головой — может, ему мерещится?
Нет, собака зарычала и потащила его вниз. Они вошли в камень, и щель закрылась.
Ступени были покрыты толстым слоем пыли, а на стенах подземного хода потрескивали яркие смоляные факелы. Мальчик и собака спустились по лестнице и оказались перед железной дверью. Собака открыла дверь лапой и ввела мальчика в полутемный зал, освещенный тремя свечами.
Свечи горели в подсвечнике на столе, а за столом на стуле с высокой спинкой сидел рыцарь в латах. И хотя забрало шлема было опущено и руки рыцаря были в железных перчатках, мальчик почему-то сразу догадался, что в латах скелет.
На столе стоял скелет обезьянки с ошейником и цепочкой, конец которой был надет на палец рыцаря. За спиной рыцаря белел бесхвостый скелет лошади, покрытый красной, изъеденной молью попоной с тусклыми золотыми кистями.
— Добро пожаловать, двоечник, — сказал рыцарь скрипучим голосом. — Я тоже в свое время получил «пару» по математике и подделал оценку, за что чародей засадил меня в это подземелье. Я должен был просидеть здесь до тех пор, пока какой-нибудь лентяй из соседней школы не повторит мой поступок. Тогда я обрету свободу, а ученик займет мое место.
Рыцарь встал, позвякивая доспехами, и указал мальчику на стул…
Через несколько дней родители заметили, что с сыном что-то неладно: он внезапно вырос, похудел и полысел — словом, не мальчик, а скелет.
Утром мама подозвала его:
— Сынок, я тебя не узнаю. Что с тобой творится? И откуда у тебя эта костлявая лошадь и обезьянка?
Скелет испугался, что подмена раскрыта, и во всем признался.
— Где же мой сын? — вскрикнула мама.
— Там, в камне, — промямлил скелет.
— Веди меня немедленно к нему!
Мама вытащила мальчика из камня и отправила в школу исправлять двойку.
Скелет взмолился:
— Не хочу сидеть в камне! Сколько можно?!
Мама сжалилась над ним и тоже отправила в школу.
Теперь скелет служит учебным пособием. Учительница показывает на нем, где у человека какие кости. И в конце урока обязательно рассказывает ребятам историю этого скелета. Погрозит указкой и скажет:
— Это может случиться с каждым из вас. Не правда ли?
Скелет утвердительно пощелкивает челюстями: клац-клац.
Девочка и людоед
Одной девочке исполнилось шесть лет.
— Теперь ты большая, — сказал папа. — Осенью пойдешь в школу. Для этого тебе надо пройти медицинский осмотр. Вот тут у меня записано, у каких врачей мы должны побывать: хирург, логопед… Кстати, у тебя, по-моему, плохо «р» получается… Стоматолог, ортопед, психо-не-вро-лог, невро-па-то-лог. Сразу и не выговоришь. Начнем с хирурга.
Приехали в поликлинику. Пошли искать кабинет хирурга. А там — очередь, человек сто или даже двадцать пять.
Папа спросил:
— Кто последний?
Одна женщина говорит:
— Я. Но после меня еще трое занимали. У вас какой номер талона?
Папа удивился:
— Какого талона? Нет у меня никакого талона.
— Тогда вас сегодня не примут. Приходите через неделю, лучше — пораньше, часов в девять. В двенадцать хирург раздаст двадцать талонов на следующий четверг. Тут будет очередь, кто придет поздно, тому талонов не хватит.
— Значит, к врачу мы попадем только через две недели?
— Да. Если, конечно, к тому времени хирург не заболеет. Или ваша девочка не сляжет. Или, наконец, вы сами какую-нибудь заразу не подхватите. Сейчас столько эпидемий вокруг, апчхи! — Женщина громко чихнула.
В ответ зачихали и закашляли все двадцать пять мам, бабушек и детей. У одной девочки вдруг пожелтели глаза, у другой — лицо пошло красными пятнами. Один мальчик оскалился и укусил за ногу свою бабушку.
— Пап, пойдем отсюда, — попросила девочка.
Они вышли из поликлиники и пошли покупать мороженое. По дороге девочка сказала:
— Не хочу больше идти к этим врачам.
— А знаешь, что делают с детьми, которые не прошли медицинский осмотр? — задумчиво сказал папа.
— Их не уважают, сторонятся, да? — спросила девочка серьезно.
Папа рассмеялся:
— Почему ты так решила?! Нет, просто не примут в школу.
— И не надо! — сказала решительно девочка. — Буду жить на необитаемом острове в океане, есть каждый день бананы, ананасы, пить кокосовое молоко…
— Оно, между прочим, довольно противное, — заметил папа. — Я пробовал.
— Ничего, привыкну.
И девочка поселилась на необитаемом острове в океане. А там жил людоед. Он схватил ее и хотел съесть.
А девочка говорит:
— Не ешьте меня. Я не прошла медицинский осмотр. Вдруг у меня плоскостопие? Или глисты.
Людоед отпустил девочку.
— Вдруг я заразная: у меня желтуха, краснуха и чернуха?
Людоед даже отскочил.
Вскоре он покинул остров. Теперь он работает в школе учителем биологии. Особенно любит рассказывать детям про анатомию человека, про его внутренние органы: печень, сердце, легкие…
А девочка приехала в конце лета — и ее сразу, без всякого медицинского осмотра, приняли в школу. Еще бы: столько месяцев прожить на необитаемом острове в океане! Она была такая загорелая, такая сильная!
У нее только спросили: «Как у тебя со зрением?» Девочка усмехнулась, подняла копье из железного дерева — она пришла в школу с портфелем и копьем — и с другого конца класса пригвоздила к стене муху, жужжащую над головой учителя биологии. И подмигнула ему. Ясно, что по биологии пятерка ей будет обеспечена.
Мой папа «сова»
Папа мне рассказывал, что люди бывают «совами» и «жаворонками». «Совы» любят ночь, они поздно ложатся спать и поздно встают, а «жаворонки», наоборот, рано ложатся и рано встают. Я — «жаворонок», а папа — «сова». Поэтому он теперь, бедненький, мучается. Провожает меня утром в школу и спит на ходу. Так что еще неизвестно, кто кого провожает. Веду его за руку по тротуару и через улицы перевожу: погляжу в одну сторону, погляжу в другую и, если нет поблизости машин, тащу на другую сторону. За завтраком он читает мне про Малыша и Карлсона. Выпучит глаза — он научился спать с открытыми глазами — и вдруг ни с того ни с сего Карлсон превращается в какого-то Робинзона и начинает строить на крыше шалаш и охотиться на диких коз. Я говорю: «Папочка, ложись пораньше. Вот Вова из нашего класса ложится вместе с курами и встает с первыми петухами. Зубы чистит, гимнастику делает и даже успевает поиграть перед школой». Папа вздыхает: «Не могу. Не спится. Я же „сова“… Кстати, где твой Вова спит? Напросись-ка к нему в гости». Я напросилась и теперь Вову больше в пример не ставлю: он, оказывается, спит в курятнике, у него там своя жердочка есть.
Мне нравится идти с папой в школу. Вот сегодня. Вышли во двор, папа вдохнул воздух и говорит сквозь сон: «Дымом пахнуло; знать, деревня близко». Я его за руку дерг: «Папа, какая деревня — мы в центре Москвы живем!» Папа бормочет: «Тяжело? Дай рюкзачок понесу». Закинул меня вместо рюкзака к себе на плечи и пошел. К церкви на гору поднялся, дух перевел и спрашивает: «У тебя что, сегодня урок труда: весь пластилин захватила?» А я говорю нараспев: «Не сади-ись на пенек, не е-ешь пирожо-ок». Он один глаз приоткрыл, поглядел на рюкзак в руке и удивился: «Ты почему такая сине-красная?» Я не выдержала и рассмеялась: «Так это же рюкзак. Я на шее!» Папа спустил меня на землю и шагнул на мостовую. Сзади послышался отчаянный скрип тормозов. Из окна машины выглянул Алешкин папа — я его сразу узнала — и спросил: «Вас подвезти?» Алешка сидел на заднем сиденье и махал мне рукой. Папа открыл дверцу и сказал Алешкиному: «Подвиньтесь, пожалуйста». Алешкин папа подвинулся. Алешка открыл мне дверцу. Папы глянули на нас слипающимися от сна глазами и взмолились: «Ну еще пять минут! Времени достаточно», — ив секунду заснули, привалившись друг к другу.
Мы с Алешей поболтали:
— У тебя папа тоже «сова»? — спросила я.
— Ага.
— У вас сегодня тоже пять уроков? — Алешка учится в первом «А», я в первом «Б».
— Нет, четыре.
— Счастливые…
Через пять минут папы проснулись, поменялись местами, и еще через несколько минут мы подкатили к школе. Папа проводил меня до класса, а там уже Зинаида Ивановна сидела за своим учительским столом, и ребята вертели глобус с голубыми океанами. Я подумала: «Хорошо как!.. Только папы не хватает. Сидел бы в углу, на задней парте, и спал бы тихонько. Он бы никому не мешал».
Две музы
Моя мама — муза. Когда папа сочиняет свои сказки, она стоит у него за креслом и, бренча на арфе, напевает одну очень древнюю, довольно заунывную мелодию. От этой мелодии у папы волосы встают дыбом, и он печатает на компьютере как угорелый. Иногда мама откладывает арфу и, помахивая руками, как крылышками, поднимается в воздух — она из тех муз, которые умеют летать. Мама кружит по комнате и поет, а заодно вытирает тряпкой пыль со шкафов. Потом она заглядывает в люстру и восклицает: «Ой, сколько здесь засохших мух и комаров! То-то в комнате такой тусклый свет. Надо помыть люстру». Папа со вздохом отрывает руки от клавиатуры и начинает помогать маме: она откручивает и подает сверху стеклянные плафоны, он их моет и вытирает. Прикрутив последний плафон, мама отлетает в сторону и, щурясь от яркого света, радостно говорит: «Вот теперь другое дело! Сразу намного светлее стало, правда?»
Папа кивает: «Правда, правда». Он уже сидит за компьютером и с нетерпением ждет, когда муза снова займется делом.
Кроме нас, никто не знает, что мама муза. На работе она — археолог, научный сотрудник. Пока мама дома, у папы все идет хорошо: и сказки получаются одна веселее другой, и в редакциях их берут без разговоров и сразу печатают. Стоит маме уехать в командировку или в экспедицию — у него сразу наступает «черная полоса». С каждым днем сказки становятся все мрачнее и мрачнее. В редакциях удивляются: «Куда ваше веселье подевалось?!» Папа бурчит в ответ: «В Прагу улетело», — мама была в Праге на конференции. Папа ходит по комнате, как зверь в клетке. Рвет рукописи на мелкие клочки и швыряет их в мусоропровод. Как-то раз даже засорил мусоропровод своими бумагами. Я сказала папе: «Вылей туда ведро воды — так наша соседка поступает, когда у нее мусор не проваливается». Папа набрал в ванной полное ведро и с размаха плеснул в мусоропровод. И промахнулся. Как сейчас помню: стоит папа на лестничной площадке, вода с него ручьями стекает, а он пальцы загибает — считает, сколько дней осталось до маминого возвращения.
Так продолжалось до сегодняшнего дня.
Вернулась я из школы, а папа сидит перед компьютером, обхватив голову руками. Я его окликнула.
Он обернулся:
— Ой, я не слышал, как ты вошла. В школе все нормально?
— Нормально, только пить очень хочется. Последним уроком была физкультура. Мы играли с первым «А» в вышибалу.
— И кто выиграл?
— Мы, конечно. Я троих осалила.
— А что было на других уроках?
— На других? Сейчас вспомню… Ах да! По математике за контрольную четверка. За сочинение пять — пять. А у тебя как дела?
Папа кивнул на экран монитора — там не было ни строчки.
Я сказала:
— Ясно. От мамы есть какие-нибудь известия?
— Она звонила. Вернется в воскресенье утром. — Мама была в командировке в Воронеже.
Я подсчитала:
— Осталось всего три дня.
Папа вздохнул:
— Да. А мне к завтрашнему дню комикс нужно придумать.
— Комикс?! Это же ерунда. Может, я тебя смогу вдохновить? Сыграю на «половинке», спою. Только, чур, сначала попью…
У меня тоже есть арфа. Она в два раза меньше маминой и поэтому называется «половинкой». По воскресеньям мы с мамой запираемся в моей комнате. Сначала она помогает мне сделать уроки по немецкому, а потом учит играть на арфе.
Я выпила целых три стакана воды и, встав у папы за спиной, ударила по струнам и запела. Папа аж подскочил от неожиданности и, не долго думая, защелкал клавишами.
Через несколько минут я сдалась:
— Все! Дальше мы еще не учили.
Папа откинулся на спинку кресла:
— И не надо. Комикс готов.
— Ура, я муза! — От счастья я подпрыгнула… и взмыла под потолок.
Если не верите, потрогайте мою голову — вон какую шишку на макушке набила.
Прививка
Папа не любит, когда мама уезжает куда-нибудь надолго. Он очень скучает и ходит угрюмый.
Однажды мама уехала в командировку на целую неделю, а нам позвонили из поликлиники, что мне срочно нужно сделать прививку.
Утром папа разбудил меня:
— Вставай, поехали в поликлинику.
Я взмолилась:
— Можно еще минуточку?!
— Не минуточку, а пять минут! — сказал папа строго.
Я повернулась на другой бок и закуталась в одеяло…
После завтрака папа достал из сундука старинный меч и красный щит с железными заклепками.
Я никогда раньше этих вещей не видела и спросила папу:
— Откуда это у тебя?
— От прапрадедушки. Он служил дружинником у одного древнерусского князя. Еще повязка должна быть…
Папа разыскал на дне сундука пыльную красную повязку с надписью «Дружинник», встряхнул ее и повязал на левую руку. Опоясался мечом, накинул на плечи красный клетчатый плед, сцепив его под горлом маминой брошкой, и стал похож на настоящего дружинника из учебника истории.
В троллейбусе, кроме нас с водителем, никого не было. Я устроилась на переднем сиденье рядом с кабиной водителя. Это мое любимое место.
Вдруг троллейбус повернул совсем в другую сторону.
Папа заволновался:
— Куда мы едем?
Водитель объявил в микрофон:
— Троллейбус следует по шестнадцатому маршруту.
Папа рассердился:
— Почему по шестнадцатому?! Написано же: двадцать шестой!
Водитель показал картонку с цифрой шестнадцать:
— Извиняюсь, я только спереди табличку поменял.
Папа был из-за мамы не в духе и как зарычит:
— Сами виноваты! Едем по старому маршруту! Нам в поликлинку надо, прививку дочке сделать!
Водитель поглядел на папино вооружение и согласился.
Едем, всех обгоняем.
По дороге они с водителем разговорились: папа ему про своего предка-дружинника рассказал, на долгую мамину командировку пожаловался.
Водитель вздохнул и поехал еще быстрее.
Приехали, а там очередь: мамы с детьми, бабушки с внучками.
Папа щитом прикрылся, меня за руку держит — и в атаку!
Взрослые зашумели:
— Почему без очереди?!
Папа из-за щита выглянул и объяснил:
— Жена на неделю в командировку уехала. Понятно?!
Сделали прививку. Выходим из поликлиники. Троллейбус нас дожидается.
— Поехали ко мне в деревню, — водитель говорит, — на реку Дон. Я сто лет на родине не был.
Папа удивился:
— А разве на троллейбусе можно? Он же по проводам ездит.
Водитель усмехнулся:
— Все можно. Если умеючи.
Поехали на Дон.
Приехали. Вот где красота!
Вдруг видим — стоит в поле наша дружина, стяги развеваются, кольчуги начищенные сверкают. Впереди князь на белом коне. А на горизонте — тьма-тьмущая войска неприятельского.
Папа сразу догадался: орда идет.
Князь подтвердил:
— Да, она самая. Хан Мамай и хан Папай. А вы откуда?
— Из Москвы. Жена на неделю в командировку уехала.
— Ясно. Тогда — вперед! — Князь сжал зубы и поскакал рядом с троллейбусом.
Водитель припал к рулю, папа из передней двери высунулся, мечом размахивает. Внезапно троллейбус наехал на камень, я подскочила… и проснулась.
— Пять минут прошло. Вставай немедленно!
В поликлинику мы съездили без всяких приключений. И очереди не было. А мама вернулась из командировки на два дня раньше. Вот папа обрадовался! И мама нас похвалила, что мы прививку сделали.