Их высочество позавтракали с каким-то простым рыбаком.
Ясно, что у короля голова шла кругом от всех этих забот. Наконец министрам пришла блестящая идея, с которой они и явились к королю.
— Ваше величество, известно ли вам, что сын ваш прослыл в народе разочарованным принцем? И все потому, что он ничего не хочет делать. Мы нашли выход, и притом единственный. Чтобы исправить положение, надо его очаровать.
— Каким образом? — спросил король.
— Вы повелите ему отправиться за море добывать прекрасную принцессу. Он несомненно очаруется, мы его женим, и все пойдет как надо.
Как ни сопротивлялся принц, ему все же пришлось собираться в путь, король и королева вышли его проводить, и на глазах у них блестели слезы, корабль поднял якорь, и ветер надул его парус.
— Зачем? — крикнул принц, стоя на капитанском мостике.
— Чтобы ты стал счастлив, — отвечал король.
— Но я и так счастлив.
«Ну, чтобы мы успокоились и стали счастливы», — подумал король.
И вот приплыл принц к зловещим скалистым берегам. Стаи воронья с хриплым карканьем кружились над черным замком волшебника. Сам он стоял на самой высокой башне. Бархатный плащ уродливым горбом развевался за его плечами, и закатное солнце окрашивало его в цвет крови.
Уже семнадцать лет злодей держал в плену юную принцессу. Он создал ее прекрасной в противовес своему безобразию. Утренняя заря пожертвовала лучи для ее кожи, лилии поделились своей белизной, гладиолусы — стройностью, розы — благоуханием. В общем, это была прекраснейшая из принцесс, когда-либо рождавшаяся в мире. Волшебник был от нее без ума и сражался с отчаянным упорством.
— Послушай, давай кончим бой, и я уеду обратно, — сказал принц, которому стало жалко волшебника.
Злодей так удивился, что долго не мог сказать ни слова.
— Нет, так нельзя, — наконец промолвил он. — Я знаю, что мое дело кончено и ты должен победить меня.
— Зачем? — спросил принц.
— А затем, — рассердился волшебник, — что, если я одолею тебя, сюда сразу же явится толпа храбрых рыцарей и будет за твою смерть мстить, а потом начнет делить принцессу. Сколько же еще прольется крови, и неизвестно, в какие руки попадет мое дитя. А ей я меньше всего желаю зла.
И кажется, впервые принц был удовлетворен ответом. Волшебник скоро сдался. Они дружески простились, и принц торжественно возвратился домой. Пышно отпраздновали свадьбу принца и принцессы. И казалось, что перемены должны вот-вот наступить. Теперь стоило принцу задать свой обычный вопрос «Зачем?», как принцесса тут же отвечала: «Я так хочу, этим ты докажешь свою любовь ко мне». «Зачем?» — шептал бедный очарованный принц, но его уже не слушали.
Все становилось на свои места. Только улыбка больше не появлялась на губах принца, и голос его потерял звонкость. Пришла весна, и принц стал снова пропадать на берегу моря.
— Ты уже не хочешь видеть звезды на дне моих глаз? — спрашивала принцесса.
— Зачем? — отвечал принц. — Я вижу их достаточно в небе, и они ничем не хуже твоих.
— Наша казна опустела, и я не могу заказывать себе новые платья каждый день. Ты должен пойти на войну, — говорила принцесса.
— Зачем? Ведь солнце не меняет своего наряда, а кто может сравниться с его красотой?
И опять принца стали звать разочарованным. Но ко всему прочему он становился опасен. Уже столько людей начали, подобно ему, задавать вопрос: «Зачем?»
И вот опять собрались министры. Король и королева уже скончались, а потому приговор принцу был очень жестоким.
Принцесса не прощала обид. Это был ее единственный недостаток. В остальном же она оставалась абсолютно прекрасной. Решено было отправить принца на голый необитаемый остров, дабы он смог там одуматься. Когда ему это объявили, он впервые не задал своего вечного вопроса.
Прошел год. Целая флотилия богато разукрашенных кораблей двинулась к острову, куда был сослан принц. Без него в стране все пошло как надо, но стало невероятно скучно. Даже принцесса с нетерпением ожидала конца изгнания разочарованного принца.
Когда наконец суда бросили якоря у острова, то капитаны с удивлением обнаружили, что необитаемый пустынный остров превратился во что-то чудесное. На нем росли пальмы, благоухали цветы, порхали разноцветные бабочки, пели птицы.
И самое необыкновенное было то, что цветы напоминали глаза принца, веселые ручейки сверкали, как его улыбка. Ветер пел в ветвях деревьев любимые им песни, волны бились, как его сердце. Но самого принца нигде не нашли.
И только когда корабли поздно вечером отчалили от острова, им вслед раздался вздох, и берег произнес имя принца.
«Уж не превратился ли он сам в остров? — подумала принцесса. — Но тогда его ни за что не назовешь разочарованным».
Дорога
Однажды в горах встретились два человека. Один был Странник. Странными были его поступки, и вся жизнь была странной. Он жил, сам не зная зачем, бродил по свету, не выбирая дороги, прислушиваясь лишь к собственному сердцу. Но пожалуй, самым необычным было его умение увлекать за собой в скитания все, что ему нравилось. Стоило ему прикоснуться к какой-либо вещи, как она обретала способность к движению и начинала странствовать. В самых глухих дебрях Странник неожиданно мог встретить дом под черепичной крышей, в котором когда-то останавливался на ночлег далеко от этих мест. Или в пустыне он вдруг наталкивался на дерево с густой кроной, виденное им где-то в северных краях. Правда, люди не верили в чудеса и говорили, что все это являлось Страннику во сне. Но согласитесь, видеть такие сны — не чудо ли?
Второй человек был Путник. Он всегда знал цель своих путешествий и, прежде чем отправиться в дорогу, старательно готовился, долго обдумывая каждую мелочь. У него не было потребности в чуде. Все необходимое он нес в своем мешке. Карта и компас были непременными его спутниками, благодаря чему каждый его шаг был выверен. Он чувствовал себя совершенно независимым. Да-да, он был независим и горд. И надо же было столь разным людям встретить друг друга!
Стоял холодный осенний вечер. Ветер срывал желтые листья с деревьев. Путник удивленно заметил, что одежда Странника ветхая и совсем не приспособлена к ночлегу, а за спиной вообще нет поклажи.
— Как ты думаешь провести ночь? — спросил Путник, собираясь разжечь костер.
— Очень просто! — ответил Странник, вглядываясь в сумерки. — Вон там я вижу пещеру, в ней наверняка есть старинная трубка и душистый табак.
Путник решил, что Странник шутит, но каково же было его изумление, когда, войдя в пещеру, он ощутил едва уловимый запах ароматного табака! Более того, пол пещеры был устлан ковром, а перед очагом стояло кресло старинной работы, украшенное львиными мордами.
— Что за чудеса! — воскликнул Путник— Или тебе ведомы тайны ворожбы?
— Нет-нет, — рассмеялся Странник. — Просто вещи умеют странствовать не хуже людей, и я часто встречаю в трудную минуту тех, с кем однажды свела меня дорога.
— Поверить в странствующее кресло?.. — пробормотал Путник.
Наутро он впервые в жизни изменил своему правилу идти заранее намеченным путем и отправился вслед за Странником в горы.
Долго они странствовали в горах, и всюду их сопровождали чудеса. Но вот Странника потянуло к морю.
— Послушай, ты непоследователен, — сказал Путник. — И на что тебе сдалось море, если горы щедро одаривают нас? Почему ты хочешь изменить им?
— Не знаю, — отвечал Странник улыбаясь. — Мне хотелось побывать в горах, а теперь меня зовет море. Я никому не давал слова хранить верность и свободен идти куда захочу.
Путник совсем не разделял его стремлений, но за время их общих скитаний успел привязаться к чудаку и не мог найти в себе сил расстаться с ним. Вот они пришли к морю, где их, конечно же, ждал старинный корабль, — и отправились в синюю даль. Душе Путника открылись новые горизонты.
А потом они снова странствовали по земле, и куда только не приводило их беспокойное сердце Странника! Верный самому себе, Путник следовал за своим приятелем, таща мешок с поклажей.
Как ни убеждал его Странник освободиться от лишнего груза, Путник не мог изменить своему правилу. Конечно, он не пользовался своими вещами, но мешок за спиной давал ему чувство независимости. Он по-прежнему оставался гордым Путником. Странник же решил помочь товарищу. Не мог же он идти налегке, когда его приятель надрывается от ноши. Часть поклажи Путника перекочевала на его спину.
«Ну что ж. Пусть Странник почувствует себя хоть за что-то ответственным, — думал Путник. — Глядишь, это научит его жизни, и он станет таким же практичным, как я».
Увы, эта уступка обошлась им дороже, чем можно было подумать. Странствующие вещи почти перестали попадаться им на пути, и чудесам пришел конец. А так как Странник собирался не оставлять дорогу, то и ему пришлось носить за собой все то, что составляло Дом.
И вот Путник вконец устал. Красота мест, где они проходили, утомила его. Ему представлялся настоящий, основательный Дом. Но он не мог признаться Страннику, что уже устал от дороги. Ведь тогда он перестанет быть Путником и Странник будет вправе покинуть его. А на это он не согласился бы ни за что на свете: в его сердце родилась любовь. Ему нужен был Странник, но не бесконечные странствия. Цель Путника была достигнута и шла с ним рядом, ему стало нечего искать на дороге.
— Послушай, — обратился Путник к своему неугомонному другу, — ты заставляешь меня страдать.
— Каким образом? — изумился Странник.
— Да разве ты не понимаешь? Ты открыл мне целый мир, которого я дотоле не знал. Наконец, ты пробудил в моем сердце любовь. И вот теперь я боюсь, что ты бросишь меня, как те вещи, к которым ты прикасался, и, подобно этим вещам, я буду обречен на вечные скитания.
— Может быть, я и давал свободу вещам, — тихо ответил Странник, — но неужели дар делает дарящего должником?
— Если ты бросил семя, то обязан взрастить его, — отвечал Путник с неумолимой логикой. — А ты заронил в моем сердце любовь…
— Разве любовь рукотворна?
— Да, конечно, — твердо сказал Путник.
— Тогда, пожалуй, можно согласиться и с тем, что она превращается в цепи, — прошептал Странник. — Что же я должен сделать, чтобы ты не страдал?
— Дай клятву, что будешь любить меня, никогда не покинешь, что мы всегда будем вместе. Я тоже поклянусь в этом, — добавил он.
— Хорошо, — согласился Странник, — но пусть в клятве первым будет то, что нас объединяло, — любовь к дороге.
И они поклялись.
— Послушай, — сказал Путник спустя некоторое время. — Может быть, нам остановиться? Небо и солнце движутся нам навстречу. Мир меняется с каждой секундой. Чего мы ищем в дороге? Пусть весь мир странствует мимо нас, и это будет так же, как если бы мы странствовали по миру.
— Мы странствуем не по миру, а вместе с ним, — ответил Странник.
— Я не пойму тебя, — сказал Путник, — силы мои истощились, и я не могу идти дальше. Помоги мне построить Дом.
Дом был построен, и Странник хотел идти дальше, но у порога, обернувшись, он увидел Путника. «А клятва любви?» — читалось в его взгляде. И Странник остался…
Прошло некоторое время. Путник был счастлив. Но сердце Странника исполнилось тоски по дороге, и однажды оно остановилось. Долго горевал Путник на могиле своего товарища: «Он умел только странствовать и не мог жить иначе. Я говорил ему о своей любви, а он — о любви к дороге. Но вот я живу без него, а он умер без своей дороги. Что же это за чувство, которым он пожертвовал ради меня, зная, что обрекает себя на смерть?»
Как-то случайная причуда подтолкнула Путника к необдуманному поступку. Он примерил на себя одежду Странника. Она оказалась впору. И вдруг ноги Путника, не выбирая дороги, понесли его куда глаза глядят. Он шел и шел. А потом ему стали попадаться странствующие вещи.
Однажды Путник остановился у ручья и в отражении воды увидел, что превратился в Странника. Да-да, в самого настоящего Странника. И только тогда он ощутил эту странную любовь к дороге. Он понял также, что любовь его друга к нему, Путнику, была следствием той великой любви к странствиям, которая владеет всем миром.
Дон Карлос
Не так часто в руки историков попадают частные архивы, где в дневниках, письмах, записках запечатлены жизни семьи, рода, а значит — и время, когда жили эти люди. Любопытно, как одни и те же перипетии повторяются в разных поколениях и, словно волны, пробегающие по морю, ищут берега и завершения своему движению…
Вот так, в старые времена, в городе Толедо жила славная семья де Альбареда. Глава семьи дон Ансельм однажды не вернулся из похода на мавров, и соратники его говорили, что видели его сраженным на поле боя. Испанцы терпели поражение и не могли забрать с собой раненых и убитых. В день, когда семья де Альбареда получила скорбную весть, бушевала гроза, лил дождь и холодный ветер свистел во всех щелях. Осиротевшая супруга дона Ансельма — синьора Эрмина вместе с дочерью Вероникой сидела у портрета мужа. Три тонкие зажженные свечи освещали бледное лицо на полотне, темные глаза, легкую улыбку, прячущуюся в усах. Хозяин дома словно не верил в свою смерть и продолжал жить. Взгляд его завораживал. Казалось, еще мгновение — и он что-то скажет…
Но вместо этого за порогом дома послышались царапанье и жалобное мяуканье. Сеньорита Вероника открыла дверь, и в дом вбежал мокрый черный котенок, обнюхал хозяев и уселся у камина. Не прошло и пять минут, как он обсох и оказался таким пушистым, что вдвое превысил свои первоначальные размеры, а его тень на стене походила на тень огромного хищника. Не долго думая, котенок прыгнул на спинку кресла, где обычно сидел дон Ансельм, и, разлегшись на нем, уютно замурлыкал.
— Уж не отец ли посылает нам утешение? — молвила дочь, отирая слезы.
Мать задумчиво кивнула, оставаясь в своих печальных мыслях.
Кот оказался чудесным: он любил своих хозяев и был предан им душой и телом, а еще он обладал целительными силами. Стоило ему только почувствовать чужую боль, он тут же спешил на помощь. Печали, дурное настроение, тревога исчезали от его теплого тельца, стоило ему устроиться на коленях и завести свою волшебную песенку — мурр, мурр. Потому без лишних раздумий его прозвали дон Мурамур.
Надо сказать, таланты нового члена семьи не ограничивались лечебными свойствами. Кот великолепно разбирался в людях, и не один мошенник, пришедший в дом с корыстными целями, был разоблачен им. Дон Мурамур не давался в злые руки или начинал шипеть на недостойного доверия. Однажды нищий бродяга явился просить подаяния и рассказывал, что он знал дона Ансельма по последнему походу и пытался его спасти, но сам был ранен. Когда несчастная вдова собиралась уже отсыпать гостю немалую толику их скудных средств, кот внезапно прыгнул на голову бродяге и сорвал шляпу, из которой, как дождь, посыпались золотые монеты. Нищий кинулся их подбирать, а дон Мурамур продолжал нападать на него, издавая воинственные вопли.
Случай этот прибавил славы коту, и порой семье де Альбареда перепадали хорошие деньги от судейских господ, когда они брали дона Мурамура, чтобы определить, виновен ли преступник. К чести четвероногого судьи надо сказать, он ни разу не ошибся, что подтверждали дальнейшие обстоятельства.
Меж тем пришло время сеньорите Веронике выбирать себе мужа. Она была прелестна, и от женихов не было отбоя. И вот девушка отдала решение своей судьбы в мягкие лапки своего любимца. Кот был достаточно понятлив и деликатен. Он не демонстрировал своих симпатий и антипатий, когда его гладили, но спокойно уходил к хозяйке. И лишь однажды он забрался на плечо к дону Игнасио де Вайреда и не слезал с него, пока тот не направился вместе с ним к Веронике. Выбор этот вызвал насмешки других претендентов: дон Игнасио был достаточно знатен и богат, но возраст его намного превышал невестин. Это не смутило Веронику, она словно вновь обрела отца, которого любила всем сердцем. Де Вайреда отличался спокойствием, умом и порядочностью, то есть тем счастливым сочетанием достоинств, которым не обладали его соперники.