Созвездие Девы и Гончие Псы.
А бывает, что поздно ночью вдруг забьётся на верёвке Бегучая Простыня. Вы только не пугайтесь, не думайте, что это привидение. Это просто - Бегучая Простыня из Бегучей Сказки.
СКАЗКА О ЖАДИНЕ
У меня под ногтем Жадина объявился. Сидит и грязь собирает, ну, эту, ногтевую черноту.
Я-то рыбу ловил, червей копал - под ногти земля набилась, а он её всю себе забрал. А ведь это не его земля! Эта земля принадлежит клубнике!
Мы поссорились! Я схватил пилку для ногтей и вычистил ногти.
Жадина заорал, как будто его режут:
- Ты мою собаку задавил! Я в суд подам!
Да какая у него собака? Думаете, ньюфаундленд? Микроб-терьер самый паршивый!
Через пару дней смотрю - опять Жадина под ногтем сидит, а с ним целая свора микроб-терьеров. Сидит, ногтевую черноту копит. И набрал кое-что: три пылинки каменного угля, две занозы и немного сливочного масла с того бутерброда. Слепил всё это вместе - тут у него якобы будет горный сад! Он будет грядки копать, ранний салат взращивать!
Ну, я взял пилку и ногти почистил.
Ужасно заорал Жадина:
- Ты у меня драгоценный камень украл!
Какой камень? Песчинка сахарная!
Слава богу, что у меня только один Жадина. А у Юрочки - десять! А летом, честно сказать, двадцать! Юрочка летом босиком ходит.
У него Жадины богато живут. Он их бережёт и даже, когда руки моет, кончики пальцев пластырем заклеивает. Любит, значит.
БЕЛАЯ СКАЗКА
Вчера выпал снег, и теперь всё белым-бело. Так бело, что ничего не видно.
Белая курица снесла белое яйцо да и потеряла его в снегу!
Белый петух спел белую песню. Она взлетела под крышу да и примёрзла там. Висит себе, как белая сосулька.
У белки белой бельчата родились белые-пребелые. Попрыгали на белые ёлки. Белка бедная ищет - не найдёт. Деревья белые - бельчат не видно.
А я сам по лесу иду, не пойму, где дерево, где белый день.
Чернила у меня в чернильнице побелели. Пишу-пишу, а не вижу, что написал. Как это вы всё читаете?
Ладно, белого хлебца пожую, белым кофейком отопьюсь, ботиночки почищу белым гуталином и на речку пойду.
Речка наша, Гауя [Гауя - так называется речка в Латвии. Это слово я не умею перевести. Зато у нас в России есть речка, которая называется Белая. Я там живу. (Примеч. пер.)], сами понимаете, лежит белая в белых берегах.
Я кинул спиннинг - щуку белую тащу. Распорол ей брюхо, а в ней белый утёнок (обжора белая!).
Я утёнку в хвост эту сказку воткнул - пускай летит по белу свету.
Как поймаете утёнка, грейте ему живот белою грелкой! Каждый вечер! А яйцо снесёт белое - сразу мне пишите:
Белому Кроту на берегу Гауи.
Можете, конечно, всё это нарисовать, но только белилами, без единой чёрной чёрточки!
ЧЁРНАЯ СКАЗКА
Это - чёрная сказка. Такая чёрная, что ничего не видно. Конечно, в ней что-то есть, а что именно - не видать.
А ну-ка, закройте глаза да завяжите их чёрным платком. Ну? Теперь вы понимаете, как темно в этой сказке? Даже чёрта не видно. Можно только в темноте руками размахивать да ощупывать. Темно, как в аду, правда?
Между прочим, эта сказка и происходит в аду. Нащупали этого, косматого? Думаете, это Янцис? Ничего подобного, это сам чёрт. Чёрный, как обувная щётка. Этим бы чёртом башмаки почистить. Нос у него набит пеплом. А рот? Засуньте-ка ему палец в рот! Чувствуете? Полон рот пепла.
Только не щекотать его, а то чихнёт - вся сказка рассыплется, как пепел.
Щупаем дальше. Что-то вроде ящика. Это телевизор!
Чёрт смотрит телевизор!
Ну и дела! Чёрный телевизор, в котором ни черта не видно. Чёрт, может быть, что-нибудь и видит, а может, и не видит, но смотрит упорно.
На телевизоре что-то лежит. Чувствуете - книга. Чернющая. Черти только чёрные книги и читают, а чертенята нарочно из книг буквы выгрызают, чтоб другим нечего читать было.
Чертенята вообще очень завистливы. Чёрная зависть! Слыхали?
Получит, например, какой-нибудь чёртов ребёнок на уроке двойку и давай скакать от счастья, а уж другой у него из дневника эту двойку выгрызает от зависти. Выгрызает, понимаете? Ну, выедает, выкусывает, выкушивает. И всё от зависти. Для чертей ведь двойка или кол - любимые баллы. А уж хуже пятёрки нет. У чертей вообще всё наоборот. Молоко пьют чёрное, сахар сосут чёрный. Вода у них тоже какая-то черноватая, не поймёшь, грязная, что ли?
По утрам черти чистят чёрные зубы чёрным зубным порошком да ещё и чёрной водой полощут, чтоб ни одного белого пятнышка на зубах не было.
Один чёртов сын как-то не вымыл уши чёрной водой - вот шуму было! Чёртов учитель за ухо его схватил да и целый флакон туши в ухо!
Ладно, щупаем дальше. Кто-то сидит. Кто это здесь сидит?
Чертёнок. На чёрном ночном горшке. Осторожнее с ним, начнёт ещё кричать чёрным-пречёрным голосом. Придётся свет зажигать, глядеть, что случилось.
А света у чертей в квартирах быть не должно! Если свет вдруг проник куда-нибудь в коридор - его тут же ловят, да по лучику в снопы связывают, в чёрные газеты заворачивают. А когда черти выйдут на свет, пойманный свет выбрасывают вместе с газетами.
Один чертёнок карманный фонарик где-то раздобыл, притащил в ад. Видели бы вы, какой переполох поднялся! Созвали суд да чертёнка этого из ада вытолкали, до сих пор обратно не пускают.
Он теперь вечерами по улицам шастает, карманные фонарики у прохожих отбирает.
Трудно, конечно, ему приходится. При свете жить чертям очень тошно, так же, как и нам жить в темноте. Поэтому открывайте-ка, братцы, скорее глаза.
ЖЁЛТАЯ СКАЗКА
Солнце, как яичный желток, висело над землёй.
А по лучам на землю шли цыплята, и все они были, конечно, жёлтые.
Жёлтая пчела подлетела к цыплёнку, стала приглашать в свой жёлтый улей. Но цыплёнку в улей не залезть: дырочка маленькая.
"Ладно, - подумал он. - Вот жёлтые бабочки летают, полетаю с ними".
Цыплёнок подпрыгнул, но тут же вспомнил, что у него крыльев нет, полоски какие-то вместо крыльев.
"Стану курицей, - мечтал цыплёнок. - Буду летать высоко".
А солнце сияло на небе, как жёлтый блин с такими вкусными хрустящими краешками.
Пчёлы летели от одуванчика к одуванчику и возвращались в свой жёлтый улей. Он выглядел как огромная жёлтая библиотека. Рамки для сотов будто полки до потолка и все наполнены сотами. А соты похожи на жёлтые шестиугольные телевизоры, только вместо экранов блестит жёлтый мёд.
До самого горизонта желтели луга - это цвели жёлтые ветреницы и примулы, но больше всего было одуванчиков. Все холмы сияли одуванчиками.
И казалось, что солнце только что на вершине холма лежало в одуванчиках.
Тут я и сам не удержался, взял да и повалился в одуванчики.
Опылился весь, облепился, обсыпался жёлтой пыльцой.
Подошла жёлтая корова, подумала, что я одуванчик, да и съела меня, жёлтого. Так что писать дальше нет возможности.
МЕДВЕЖЬЯ СКАЗКА
У мамаши-Медведицы каждую весну рождались медвежата. А в эту весну родились трое: Ягодный Медведь, Мушиный Медведь и Медведь Медовый.
Ягодный был у мамаши любимчик - самый спокойный, самый послушный медвежонок на свете. Никуда-то он не бегал, не прыгал, не гонялся за другими медвежатами. Он всегда сидел и ел ягоды.
Сидит, бывало, в чернике и урчит:
Приди, о черника, в медвежью пасть,
В которую очень приятно попасть.
- Ох уж этот Мушиный Медведь! - вздыхала мамаша-Медведица. - Наказанье. Настоящий медвежий непоседа!
И правда, никто никогда на свете не видел медведя, который бы так любил гоняться за мухами. Он бегал за ними с утра до вечера. Он рычал на мух, он прыгал за ними, он падал и расшибался и однажды даже вывихнул свой куцый хвостик.
- Я - охотник на мух! - хвалился он.
Запах мухи он чуял за два километра и тонко понимал мушиные следы. Только глянет на оконное стекло - и сразу скажет, какая муха здесь прошла.
Мушиный Медведь прекрасно понимал мушиные песни.
Оконные мухи пели больше под нос. Носы у них были сломаны от постоянного битья об стекло. У зелёных мух и песня была какая-то зелёная, как плесень на варенье. У потолочных мух все песни звучали вверх тормашками.
А Медовый Медведь был, конечно, сластёна. Ему никогда не хватало ни сахару, ни конфет.
Утром, за завтраком, он столько сахару насыпал себе в чашку, что весь кофе выливался и в чашке был только - сахар, сахар, сахар.
- Вот это настоящий кофе! - говорил Медовый Медведь. - Что надо!
Мамаша-Медведица не разрешала ему особенно рассахариваться, и Медовый пускался на разные хитрости.
Как-то вечером, когда все кончили пить чай, он спрятался в сахарницу и сидел там до утра. Его искали, искали, с ног сбились - не нашли.
А утром Мушиный Медведь только было сунул ложку в сахарницу - оттуда крик:
- Уберите ложку! Уберите ложку! Только не это!
Медовый Медведь так наелся сахару и так растолстел, что вылезти из сахарницы никак не мог.
Сахарницу в конце концов разбили, и мамаша запретила Медовому чудаку залезать в бидоны, в термосы и в бутылки с сиропом.
Но однажды Медовый - и смех и грех! - влип в книжку. Очень была такая сладенькая книжечка, и Медовый в неё влип. А книжка возьми и захлопнись! Сплющила Медового Медведя! Стал он плоским, как переводная картинка. Потом уж держали книжку над паром, покуда Медведь не отлип.
Отлипнуть-то отлип, да сделался плоским, как блин. Пришлось влить в него пятьдесят литров мёда, чтоб он слегка округлился.
Очень ласковым и сладким был Медовый Медведь, и девочки-медведицы всегда хотели с ним дружить. Им нравилось лизнуть его в нос. Они говорили, что нос у него смахивает на мороженое и чуть-чуть на молочный коктейль.
А Медовый и сам знал, что он - медовый, и, когда не было вокруг ничего сахарномедовоконфетнопрекрасносладкого, он сосал свою лапу. И сосать он её мог две недели кряду.
- Смотри, - предупреждали его медведи, - свалишься в реку и растаешь, как кусок сахара.
- Увы, друзья! Ничего не поделаешь! Я создан для сладкой - для медовой и сахарной жизни, - отвечал он.
Так и жила мамаша-Медведица со своими медвежатами.
Медовый Медведь - медовничал, Ягодный - ягодничал, а Мушиный - на мух охотился.
Долго ли, коротко - постарела мамаша-Медведица, заболела она и умерла. Осиротели медвежата.
В лесу и не знали, что с ними теперь делать. Малы медвежата. Каждый вечер их пылесось да спать укладывай, а днём только и гляди, чтоб не перемедовничались да не переягодничались. В общем, решили их куда-нибудь пристроить.
Мушиного легко пристроили. Отдали его в одну столовую мух бить. В первую же неделю он пришиб двести восемьдесят миллионов мух. В газете "Вечерняя Рига" появилось тогда и объявление:
"ПРИНИМАЮТСЯ НА РАБОТУ МЕДВЕДИ-МУХОБОИ.
ЛУЧШИМ МУХОМЕДВЕДЯМ ВЫДАЮТСЯ ПРЕМИИ. ДЛЯ ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ ОРГАНИЗУЮТСЯ КУРСЫ ПОД РУКОВОДСТВОМ ВЕЛИКОГО МУШИНОГО МЕДВЕДЯ.
Больше о Мушином Медведе я ничего не слыхал, а когда сплю днём на солнышке и мухи надоедают, жалею, что на курсы не записался.
А с Медовым Медведем была такая история.
Как-то раз он увидел на дереве дупло, в которое влетали пчёлы. Из дупла пахло мёдом, а перед самым дуплом был привязан к ветке здоровенный чурбак.
Медовый залез на дерево - чурбак мешает заглянуть в дупло. Оттолкнул Медовый чурбак. Чурбак отлетел да и вернулся назад, он ведь был на верёвке. Вернулся и ударил Медовому под рёбра.
- Стыдись! - взревел Медовый Медведь и отшвырнул чурбак изо всей силы. Чурбак скоро вернулся и так хватил медведя, что тот с дерева свалился.
А по лесу в этот момент Аусма гуляла, девочка такая, Аусмой звать. Пожалела она Медового чудака и взяла его к себе. У неё, дескать, и так живут 39 медведей, и Медовый будет как дома.
Труднее всего найти место в жизни было Ягодному Медведю. Ну где, скажите на милость, взять столько ягод, сколько в лесу?
Отдали его в конце концов Травяной Бабусе.
Эта Травяная Бабуся стоит обычно у самых ворот рынка, а на столе перед ней разные сухие травы, корешки-корешочки, чаи-чаёчки.
Бабуся-то наша Травяная старенькая уже стала. Зимой она в сто платков кутается, а всё равно насквозь промерзает.
В самые жуткие морозы вместо неё на рынке теперь Ягодный Медведь торгует. У него в шерсти мороз как пчела запутывается. Медведь торгует, а Бабуся дома на диванчике лежит, журнал читает.
А Медведю Ягодному нравится быть продавцом. Покупатели его веселят. На руках у них - смешно сказать - варежки, а на ногах - ещё смешней - валенки. Ну, чудаки! Почти как медведи, только смешнее. Купят, к примеру, пучок полыни, а кому он нужен, такой-то пучок? Да всякий приличный медведь такой пучок одной ноздрёй втянет, а в другую выдует. Уж если у медведя живот заболел, он столько полыни умнёт, что - о-го-го! Телегу!