— Значит, Джонни-бедняк перехитрил Дезё Медношахта?
— Конечно!
— У нас тоже есть знакомые, которые обижаются из-за каждого пустяка?
— Увы, есть.
— А почему они обижаются из-за пустяков?
— Потому что считают себя центром земли. Такой человек думает, что только он может попадать в трудные положения, только он, и больше никто. А что и у других могут быть свои заботы, им в голову не приходит.
— Но теперь Джонни-бедняк как следует проучил Дезё Медношахта?
— Верно.
— А Джонни-бедняк обиделся понарошку?
— Конечно. Он обиделся исключительно с воспитательными целями.
— Ты тоже иногда обижаешься на меня с воспитательными целями?
— Да.
— А по-настоящему?
— К, сожалению, и такое бывает.
— Значит, бывает, что и ты считаешь себя центром земли?
— Наверное, случается и такое. Но не забывай, бывает и справедливая обида.
— А по-справедливому можно обижаться?
— Да.
— И в таких случаях ты не считаешь себя центром земли?
— В таких случаях — нет.
— А я?
— Ты тоже нет.
— А кто же тогда центр земли?
— Никто. Вернее, каждый из нас.
Несколько часов подряд молил Дезё Медношахт о прощении, пока наконец Джонни-бедняк не смилостивился и не простил его.
— Ну ладно, Дезё, я больше не сержусь, — проговорил он и поспешно, чтобы Дезё Медношахт не успел опять обидеться, рассказал ему историю своих злоключений. А кончил рассказ тем, что теперь они с Арникой ищут Семиглавую Фею.
— Так что же вы мне раньше-то об этом ничего не сказали?! — воскликнул Дезё Медношахт.
— Как же мы могли тебе сказать, когда ты все время был на нас обижен? Да ты нам слова не давал вставить, вел себя как заносчивый индюк.
— Что правда, то правда, — согласился Дезё Медношахт, — но теперь я прошу вас не сердиться на меня. Тем более что я знаю, где живет Семиглавая Фея.
— Где? — не смог удержаться Джонни-бедняк, сердце так и забилось у него в груди.
Дезё Медношахт показал рукой вдаль.
— Вон там, на горизонте, виднеется крытый дранкой дворец. Видишь?
— Что-то там виднеется.
— Это дворец короля Ай-Ах Тана Кутарбана. Сразу же за дворцом начинается Страна Чудес. Там и живет Семиглавая Фея.
— Большое спасибо тебе, Дезё. Оказывается, ты можешь быть умным и приятным, когда не обижаешься по любому поводу.
— А мне все время бывает обидно, что люди меня сторонятся. Вот ты говоришь, что я умный и приятный. Это правда?
— Да! Если только ты не дуешься по пустякам.
— Раз уж вы все равно идете к Семиглавой Фее, попросите ее заодно помочь мне. Надоело мне жить одному. Все один да один.
— Тебе можно обойтись и без волшебства, — сказал Джонни-бедняк. — Просто не обижайся на всех по любому поводу, пересиль себя. Если кто-то на тебя криво посмотрел, расспроси этого человека. Может, у него какая-нибудь беда. Тогда лучше постараться помочь ему.
— Я? Помочь?
— Конечно! Вот нам же ты помог. Мы теперь знаем, где живет Семиглавая Фея.
Дезё Медношахт с удивлением посмотрел на Джонни, его вечно хмурый взгляд посветлел, подобрел, глаза засияли. Он долго махал вслед уходящему Джонни-бедняку, а потом стал громко, на весь луг, кричать:
— Эй, люди добрые! Приходите ко мне в гости! Спешите на мой луг!
Местные жители поначалу недоверчиво отнеслись к приглашениям Дезё Медношахта: вдруг он опять начнет обижаться? Но потом осмелели, подошли поближе, и тогда Дезё Медношахт стал рассказывать им веселые, забавные истории. Дезё больше ни на кого не обижался, со всеми был приветлив и предусмотрителен.
— До чего сердечный человек, а мы и не знали! — говорили все о Дезё Медношахте.
Джонни-бедняк и Арника даже слышали, как Дезё Медношахт радостно кричит:
— Может, я и в самом деле сердечный человек?
Да, именно это и кричал Дезё Медношахт.
Глава седьмая,
В КОТОРОЙ МЫ ВСТРЕЧАЕМСЯ С БРАТЬЯМИ ЧЕРЕСЧУР И АРНИКА ПОМОГАЕТ ИМ ПОДРУЖИТЬСЯ
Джонни-бедняк был счастлив. Он радовался за Дезё Медношахта и был в восторге оттого, что они с Арникой скоро очутятся в Стране Чудес у Семиглавой Феи.
— Но на пути в Страну Чудес они еще должны встретиться с двенадцатью братьями Чересчур.
— С какими такими братьями?
— Но ты сам однажды сказал, что рядом со Страной Чудес живут двенадцать братьев.
— Разве я это говорил?
— Конечно! Неужели не помнишь? Братья Чересчур.
— А, братья Чересчур. Теперь припоминаю. Конечно, Арника и Джонни встретятся с этими братьями.
Приблизительно на полпути между лугом Дезё Медношахта и королевским дворцом Ай-Ах Тана Кутарбана Джонни-бедняк и Арника проходили мимо старого, полуразвалившегося дома.
— Очень пить хочется, — сказала Арника, — давай зайдем, попросим напиться.
Так они и сделали. В доме вокруг большого деревянного стола сидели одиннадцать очень мрачных молодцов. Все они были похожи друг на друга, сразу видно, что это братья.
Только Джонни-бедняк хотел попросить стакан воды, как вдруг все одиннадцать братьев хором вскрикнули, словно от боли, и все одиннадцать схватились за правую ногу. Причем сделали это одновременно, как по команде. Потом они вскочили из-за стола и стали прыгать по комнате каждый на левой ноге, схватившись за правую ногу.
— Болван! Остолоп! Безрукий! Дубина стоеросовая! — кричали они при этом хором.
— Что такое? Да не сошли ли вы с ума? — невольно воскликнул Джонни-бедняк, удивленно смотря на братьев.
— С ума сошли! С ума сошли! И вовсе мы не сошли с ума! Просто этот безрукий бревно уронил, да прямо на ногу!
— Кто уронил? Какое бревно?
— Наш двенадцатый брат. Он пошел в лес по дрова да как шмякнет бревно! И теперь у нас у всех болит правая нога.
— С чего это вы решили, что все случилось именно так? — удивился Джонни-бедняк.
— Так мы это чувствуем! Видишь ли, над нами довлеет страшное проклятье. Если у одного из нас что-нибудь не в порядке, у всех остальных случается то же самое. Ой-ёй-ёй, до чего же болит нога! Представляешь теперь, как ужасна наша жизнь? Недавно вон тот глупец ухитрился поскользнуться и свалиться в реку, а плавать, дуралей, не умеет и, конечно, начал тонуть, задыхаться, звать на помощь. Так мы на берегу едва-едва живы остались. Хорошо, течение вынесло его на берег.
— Молчал бы уж! Кто позавчера объелся? А у нас, несчастных, животы болели! Обжора!
— Да ты бы лучше помалкивал! Помнишь, как ты заблудился в прошлом году? Мы из-за тебя целых три дня мерзли и голодали! Не мог дороги отыскать!
Братья уже готовы были вцепиться в волосы друг другу. Джонни-бедняк даже за голову схватился, взгляд его перескакивал с одного брата на другого. Но они внезапно прекратили перепалку и опять принялись охать и стонать.
— Ох, тяжело, ох, тяжко, ох, давит на плечо! — наперебой кричали братья. — Вот дубина, до чего сучковатое бревно выбрал! Ну зачем надо тащить такую тяжесть!
Так они долго стонали, охали, ахали, сокрушались.
— А сейчас что с вами происходит? — поинтересовался Джонни-бедняк.
— Теперь наш полоумный братец домой бревно тащит, то самое, что ногу ему придавило… Выбрал, олух, самое тяжелое. Ой-ёй-ёй-ёй, за что нас так бог наказал?!
И вдруг заговорила Арника, она по-прежнему была под мышкой у Джонни-бедняка:
— Как вам не стыдно?!
Братья удивленно завертели головами:
— Кто это сейчас сказал? Неужели твоя утка? У тебя говорящая утка?!
— На самом деле это не утка, а моя невеста — принцесса Арника, просто ее злая ведьма заколдовала.
— Не ври, мы тебе не верим! — хором закричали братья.
При этом они не переставали охать, отдуваться, стонать, корчить рожи и потирать плечо с перекошенными от боли лицами. Как видно, двенадцатый брат усердно тащил бревно к дому.
— Я легко вам могу это доказать, — заявил Джонни-бедняк. — Пусть я буду селезнем, а Арника — человеком!
Хоп! — и желание мгновенно исполнилось. Перед братьями очутилась Арника во всей своей красе.
У братьев вытянулись лица и округлились глаза.
— Вот это да! Краси-и-и-вая! — хором воскликнули они, но Арника смотрела на них хмуро, даже с презрением. — А кто из вас обычно говорит заклинание, чтобы вы могли поменяться обличьем? — наперебой стали спрашивать у Арники братья.
И тут же глубоко вздохнули и перевели дух: двенадцатый брат, очевидно, опустил бревно на землю, чтобы передохнуть.
— Это всегда говорит тот, кто в данный момент человек, — ответила Арника.
— А ты не боишься, что в один прекрасный день, когда ты будешь уткой, зашвырнет он тебя куда-нибудь в кусты да там и бросит? А?! Вот и останешься уткой!
— Не верите вы друг другу! В этом и есть корень всех ваших бед! — сердито проговорила Арника.
— А это правда, что если бы один из них захотел, другой бы навсегда потерял человеческий облик?
— Да.
— Мне бы такое никогда в голову не пришло.
— И очень хорошо.
— А Джонни-бедняку и Арнике?
— Ты сама должна понимать, что об этом не может быть и речи!
— А вот братьям Чересчур это почему-то пришло в голову.
— Из-за дурного склада ума они и страдают.
— Это я понимаю. Были бы они дружны, пошли бы да помогли своему двенадцатому брату? Да?! Вот и не пришлось бы стонать и стенать, всем-то вместе куда легче управляться с делами!
— Верно! Именно это Арника и собирается объяснить им.
— Если бы у нас было бы так же, как у братьев Чересчур — у тебя заболело и мне сразу же больно, это хорошо или плохо?
— Я думаю, мы и сейчас как братья Чересчур. У меня очень сердце болит, если с тобой что-нибудь случается.
— Я о другом думаю. Вот если бы, скажем, я упала, набила бы себе синяки, оцарапалась, мне было бы больно. А у тебя тоже появились бы синяки и царапины?
— А по-твоему, это хорошо или плохо?
— Но ведь я бы тогда бегала осторожнее, чтобы не упасть и непричинить тебе боль.
— Очень мило с твоей стороны.
— А ты бы меньше курил, чтобы я по утрам не кашляла?
— Тогда бы я, наверное, совсем бросил курить.
— Вот и хорошо. Мы были бы внимательнее друг к другу. Так пусть же Арника скажет братьям Чересчур, чтобы они заботились друг о друге, хорошо?
— А она уже сама им это объясняет.
— Эх, вы, глупцы несчастные! — проговорила Арника. — Вы готовы скорее на берегу задохнуться, чем прыгнуть в воду и помочь брату! Готовы три дня мерзнуть и голодать, вместо того чтобы помочь вашему родному брату выбраться из леса!
— Вот еще! Так мы и будем друг за другом бегать да в воду прыгать? — заворчали братья.
— Но ведь вы могли бы быть самыми счастливыми людьми на свете, — продолжала Арника. — Любой из вас, попав в беду, мог бы рассчитывать на помощь остальных одиннадцати. Среди вас могли царить доверие и любовь.
— И правда, — задумчиво произнес старший брат, а остальные круглыми от удивления глазами уставились на Арнику. — Как нам это раньше в голову не пришло?
И тут они опять застонали: двенадцатый брат, видно, взвалил себе на плечо бревно. Но теперь уже братья Чересчур мгновенно вскочили со своих мест и побежали. Они помчались навстречу брату — помочь ему. Для двенадцати человек бревно оказалось таким легким, что они и веса-то его не почувствовали. И не пришлось им стонать и стенать от тяжести. Братья легко несли бревно и вдруг хором закричали:
— Эй, глаза щиплет. Кто это из нас плачет?
— Я, — проговорил двенадцатый брат. — Плачу от радости.
Глава восьмая
И ПОСЛЕДНЯЯ, В КОТОРОЙ ВСЕ КОНЧАЕТСЯ ВПОЛНЕ БЛАГОПОЛУЧНО, И МЫ УЗНАЕМ, ЧТО У СТОЛИКОЙ ВЕДЬМЫ ПОЯВЛЯЕТСЯ СТО ПЕРВОЕ ЛИЦО
И опять Джонни-бедняк был счастлив. Радовалась и Арника. Да и как им было не радоваться, ведь на земле еще двенадцать человек стали счастливы.
Джонни-бедняк шагал очень быстро, почти бежал, и вскоре они подошли к дворцу короля Ай-Ах Тана Кутарбана. Король сам выглянул из окна, улыбнулся им и приветливо помахал рукой.
— Семиглавая Фея уже ждет вас! — весело прокричал он.
— Разве она знает, что мы идем к ней за помощью?
— Конечно!
В этот момент неподалеку зазвучала приятная музыка, и молодые люди вдруг очутились лицом к лицу с Семиглавой Феей. Она приветливо смотрела на них и улыбалась.
— Так какая же у вас ко мне просьба? — спокойно спросила она.
— Мы бы хотели… Мы пришли, чтобы… — растерялся Джонни-бедняк. — Мы хотели бы… словом, нам бы… пусть мы оба будем или людьми или уж утками… Лишь бы одинаково… словом… если можешь, помоги нам, пожалуйста!..
Ничего не ответила Семиглавая Фея, лишь ласково улыбнулась, но Джонни-бедняк почувствовал: кто-то мягко дотронулся до его руки. То была Арника. Семиглавая Фея вернула ей человеческий облик. Молодые люди обнялись. Они были так счастливы, что забыли обо всем на свете. Так бывают счастливы люди, которые по-настоящему любят друг друга.
И вдруг они оба почувствовали легкий укол. Это в их сердца вошли добрые чары Семиглавой Феи, и они поняли, что никакое злое колдовство не сможет больше повредить им.
— Они поблагодарили Семиглавую Фею за помощь?
— Конечно.
— А сейчас они спешат домой, к королю Эштёру, чтобы он тоже стал счастлив, да?
Джонни-бедняк и Арника очень торопились домой. И все при виде их счастливых, радостных лиц становились мягче и добрее, уж очень хороши и милы были эти молодые люди.
Один из вечеров они провели у двенадцати братьев Чересчур, другой — у ставшего весельчаком Дезё Медношахта, третий у знаменитого центрфорварда Ктоне Спрятался. Его команда именно в тот вечер в тяжелейшем матче выиграла Кубок Моря-Окияна. А еще через несколько дней Джонни и Арника увидели вдали тридцать шесть башен родного замка на берегу Круглого озера.
— А со Столикой Ведьмой что стало?
— А по-твоему, что с ней должно случиться?
— Не знаю. А на самом деле ведьмы есть?
— Нет, конечно.
— Но в этой сказке есть Ведьма.
— Ты же сама просила, чтобы она была в сказке.
— А теперь я не хочу, чтобы в сказке была Ведьма.
— Но ведь как раз сегодня, в двенадцать часов по сказочному времени, Столикая Ведьма потеряет свою колдовскую силу. Именно сегодня истекают семь лет ее колдовской силы, а в сети к ней так никто и не попался.
— Выходит, ей так никого и не удалось заманить к себе на службу?
— Не удалось.
— И что же она сейчас делает?
Столикая Ведьма в это время причитала и охала:
— Ох-ох, и часа не пройдет, как я потеряю свою бесовскую силу! О покровительница чертей и ведьм, помоги мне! Помоги еще раз! Пошли же сюда кого-нибудь!
Но тс-с! Что это? Шаги! Кто-то идет!
— О, покровительница чертей и ведьм, спасибо тебе, услышала ты мои молитвы! — возликовала Столикая Ведьма.
Но радовалась она преждевременно. Потому что к ее домику приближались Джонни-бедняк и Арника. А от них исходили волшебные чары добра, которыми одарила их Семиглавая Фея. Столикая тут же поняла: над этими людьми у нее нет и никогда не будет никакой власти.
— Ах, это ты, Джонни-бедняк, — зло выпалила она. — Ты погубил меня! Пропади пропадом вся твоя свобода! Провались она в тартарары! Ух! До чего ж я тебя ненавижу, самый свободный человек на свете!