— Похоже, у вас двоих сегодня выдалась веселая ночка.
— Как ты узнал? — воскликнул Плакса.
— Ну, это не так уж и трудно. Полагаю, что если сейчас ты желаешь избавиться от окарины, то вполне можешь это сделать. Хотя, по-моему, теперь ты не очень-то хочешь с ней расстаться.
— Не хочу, — подтвердил Плакса. — Она еще может пригодиться.
Извозчик, пожилой деревенский ласка, обернулся.
— Вы, городские, приехали, чтобы поглядеть войну? — поинтересовался он.
— Да, мы едем на фронт, — подтвердил Нюх.
— А, — с удовлетворением сказал ласка и усмехнулся, — я так и думал.
Вдоль дороги лежали сваленные в кучи ветки, которые подкладывали под колеса пушек, а теперь они гнили, не нужные никому. Там и сям виднелись вырванные с корнем деревья и воронки, на земле лежали неразорвавшиеся снаряды. В воздухе пахло порохом. Мимо скользнули две тени.
— Дезертиры, — пояснил ласкам возница. — Каждый день ласки, хорьки и горностаи бегут отсюда. Сыты войной по горло.
Такого ласки не ожидали.
Когда они прибыли на позиции, то обнаружили огромное строение из бревен, где собрались хорошо одетые животные. На самом краю болот веселилась толпа, все смотрели на военные действия, то и дело указывая зонтиками на поле битвы. Дамы попискивали от восторга, господа снисходительно смотрели и делали быстрые наброски или записи в блокнотах с золотым обрезом.
Впереди виднелся ряд медных пушек, некоторые были с пружинным механизмом, а другие — с паровым, в зависимости от того, какой генерал командовал тем или иным полком. Все они стреляли в сторону болот. Правда, крыс видно не было. Оттуда доносились лишь крики. Нечто вроде:
— Мим-м-м-м-мо! С-с-совс-сем с-стлять не умеете!
Эти крики нисколько не тревожили генералов, которые спокойно расхаживали возле своих батарей, позвякивая бесчисленными медалями. Их шляпы украшали воробьиные перья, а сапоги сверкали на солнце так, что глазам становилось больно. Эти генералы выкрикивали приказ полковникам, те кричали на капитанов, которые передавали его лейтенантам, а те, в свою очередь, принимались орать на сержантов. Сержанты, пожалуй, единственные, кто понимал, что к чему, выкатывали глаза от натуги и пытались втолковать рядовым, что тем надлежит делать.
Туда и сюда пробегали адъютанты. Они держали в лапах длинные свитки, похожие на списки покупок в магазине. Немного в стороне стояли резервные части: пехота и кавалерия. У кавалеристов, разумеется, не было лошадей, но предполагалось, что они побегут в битву быстрее, чем пехота, которая продвигается красивыми стройными рядами — красные мундиры видны издалека, а направленные на врагов штыки сверкают на солнце.
Все это более напоминало парад, пока к полудню с противоположной стороны не стали появляться крысы. Они выныривали из-за укреплений, стреляли из мушкетов и снова прятались. Нюх понаблюдал за ними некоторое время и заметил, что ни одна из их пуль не попадает в цель. За весь день никто не был даже ранен.
— Войну в незапамятные времена начал горностай по имени Тростяник, — пояснил Нюх своим спутникам. — Он собрал армию из корабельных крыс, которые жили в болотах, и они пошли на Поднебесное королевство войной. Крысы тогда захватили почти весь юг острова, потом их отогнали, но с тех пор война на границе так и не прекращается. Вообще-то это очень глупо, поскольку нам ни к чему болота, в которых обитают крысы, а им, я уверен, не нужны города, где вдобавок живут обычные серые крысы. Но ни одна сторона не знает, как прекратить войну.
— А кто сейчас командует крысами? — спросил Грязнуля. — У них есть командир?
— Да, его зовут Черрный Бушшлат. Это крыс среднего возраста и огромных размеров. Он носит на голове розовую бандану. Черрный Бушшлат поклялся, что изгонит с острова всех его обитателей, но вряд ли на самом деле он так уж кровожаден. Если бы это было возможно, он, я полагаю, с удовольствием заключил бы мир.
Нюх посмотрел на генералов-горностаев и снующих туда-сюда офицеров-порученцев пехоты. Вряд ли им захочется бросить военную карьеру ради сохранения жизни нескольких крыс. Им нужны военные действия хотя бы для того, чтобы демонстрировать свои яркие мундиры с блестящими пуговицами. Им нужна война для того, чтобы палить из пушек. Есть горностаи, да и ласки, которым нравится гром орудий и запах пороха, стрельба из мушкетов по утрам, бивуачная жизнь с едой у костра. Да, есть те, кому все это по душе. А заключение мира станет концом такой замечательной жизни.
— Нет, вы только полюбуйтесь на них, — произнес Нюх. — Да они ни за что не захотят покончить со всей этой мишурой.
Он вышел из павильона и направился к ближайшему генералу.
— Сэр, — обратился он к военному, — меня зовут Остронюх. Я почетный гражданин. С вашего позволения я переберусь через реку и проведу переговоры с Черрным Бушшлатом. Уверен, что он — вполне разумный крыс. Возможно, мне удастся уговорить его приступить к мирным переговорам…
Генерал встревоженно повернулся к Нюху, ордена на его мундире дружно зазвенели.
— О, — протянул он, поджав губы, и, запнувшись, продолжил: — Нет. Это слишком опасно. Вы ведь не военный, сэр. Мирный горожанин, штатский. Вы не можете отправиться на переговоры без сертификатов Министерства обороны, а их целых семнадцать штук, и все должны быть заверены подписями и печатями. Так что я не могу пустить вас через реку. — Он смерил Нюха с головы до лап пристальным взглядом. — Даже если вы ласка, сэр. Даже если вы всего лишь ласка. Нет и нет. Это невозможно.
— Но что вы теряете? — продолжал настаивать Нюх. — Если я не вернусь, вы можете сказать, что никогда меня не видели. А если мне удастся задуманное, вы войдете в историю, как генерал, положивший войне конец.
— Это не мое личное решение. Вам нужно обратиться в Министерство обороны, которое даст вам соответствующие сертификаты. А затем, если к тому времени вы успеете, приезжайте, и я позволю вам перебраться через реку.
— Что значит «успею»?
— Сертификаты действительны двадцать четыре часа.
— Но для того чтобы добраться сюда, мне потребовалось тридцать шесть!
— Это не мое дело. Поговорите с кем-нибудь в министерстве.
Нюх вернулся к друзьям.
— Теперь вы понимаете, о чем я говорил? Они не хотят окончания войны. Им нужно, чтобы война продолжалась как можно дольше, чтобы они могли прикручивать себе на грудь новые и новые награды и наслаждаться привычной жизнью среди таких же помешанных на военных действиях.
Вечером, когда все офицеры разошлись по своим палаткам, ласки бродили по лагерю и расспрашивали о леммингах. Действительно, в кавалерийский полк недавно прибыл новенький. Это оказался высокий крепкий парень, который странно наклонялся, глядя на тех, кто ниже его ростом.
Когда Нюх посмотрел его документы, выяснилось, что они поддельные. Впрочем, он не был принцем. Он оказался сыном простого сапожника с острова Статтленд, но штабному капитану соврал, что происходит из благородной семьи, чтобы получить офицерское звание. Теперь, когда узнали, что он не дворянин, его немедленно разжаловали, и он превратился в сержанта. Из-за этого он порядком разозлился на Нюха и его друзей.
— И зачем вы сюда явились? Мне было так хорошо. Я просто рожден для армии. А теперь все выяснилось, и я больше не офицер!
— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал Нюх. — Но не нужно было врать с самого начала. Мы ищем принца твоего острова. Ты не знаешь, где его искать?
— Этого идиота, помешанного на опере?
— Мы слышали, что армию он тоже любит.
— Ну да, но ведь это же совсем разные вещи. Опера — это для дамочек и для тех тугоухих, которые любят поспать в тепле и им все равно, куда для этого пойти. Ну а армия… Нет, с армией ничто не сравнится. Пушки гремят! Ночью сидишь у костра с товарищами и поешь песни! Идешь в штыковую атаку. Только такую жизнь и можно назвать настоящей.
Однако вскоре лемминг успокоился: его заверили, что он по-прежнему будет оставаться в расположении армии и сражаться с крысами. А единственное, что ему было нужно от жизни, — это выкрикивать приказы и маршировать. Да еще чтобы за это платили.
Он пригласил ласок зайти к нему в палатку, где он готовился к завтрашнему параду.
— Я слышал о том, что принц Мизка собирается на Поднебесный, — сказал бывший лейтенант, а ныне сержант, надраивая пуговицы на мундире. — И ходили слухи, что он собирается отречься от престола.
— И почему он хотел так поступить? — поинтересовался Нюх.
Лемминг встряхнул мундир и полюбовался на дело своих лап — пуговицы блестели, как золотые.
— Что-то там с политикой. Кто знает, о чем эти аристократы думают? Я-то ведь сын простого сапожника и поэтому не могу судить, почему принцы решают поступить так или иначе. Знаю только одно, что, если ничего не предпринять, на острове случится революция. Низшие классы слишком долго были нищими и теперь хотят обогатиться. Говорят, что кое-кто может воспользоваться ситуацией и захватить власть.
— Графиня Боггински?
Лемминг на мгновение широко раскрыл глаза, а потом уставился на свои сапоги, в которых отражался словно в зеркале.
— Так вы ее знаете? Она сумасшедшая. Совершенно сумасшедшая. Говорят, что она отравила всех своих братьев и даже кузенов, потому что дама может стать наследницей только в том случае, если в семье не осталось никого из мужчин. Конечно, никто ничего не сумел доказать, но ходили слухи, будто она послала им всем приглашения на обед, в которые были вложены конверты, чтобы гости могли послать ответ…
— И яд был в клее, которым должен заклеиваться конверт? И едва они лизнули свои конверты, у них начались судороги и они умерли в страшных мучениях?
— Откуда вы знаете?
— Я просто догадался, — ответил Нюх. — И это единственное ее преступление?
— Нет, их великое множество. Когда она была еще совсем маленькой, она утопила свою гувернантку, сбросив ее в глубокий колодец. Она очень плохая. И ненавидит Поднебесный. Она считает, что эта страна в ответе за все несчастья, приключившиеся на ее острове. Говорит, что именно из-за Поднебесного на Статтленде угасла торговля, поскольку вы контролируете моря. Если она окажется у власти, между вашей страной и моей наверняка начнется война.
— И в какой армии ты окажешься? — полюбопытствовал Плакса. — В нашей или в своей?
Лемминг сделал вид, что не услышал вопроса.
Ласки решили не оставаться на ночлег в расположении армии из-за нашествия комаров. Завсегдатаи павильона, откуда наблюдались военные действия, нацепили шляпы, которыми обычно пользуются пчеловоды, опустили длинные сетки и оказались в безопасности от атак насекомых. Комары налетали с болот, они крепко вцеплялись в мех и добирались до кожи, а там кусались так, что наши ласки вскоре уже чесались как ненормальные. Да и как было утерпеть? С каждым вздохом в нос влетало на меньше десятка мерзких насекомых, они попадали в глаза, лезли в уши.
Ласки ушли с позиций вечером и сразу отправились в гостиницу. Все еще раздавался грохот пушек. Канонада не смолкла даже в сумерки, хотя куда стреляли артиллеристы, было совершенно непонятно. В темном небе снаряды прочерчивали красивые дуги и взрывались, вздымая фонтаны земли. С обеих сторон доносились восторженные крики — по всей видимости, крысы тоже наслаждались пиротехническими эффектами.
— Да, — сказал Нюх, когда возница перевозил их через памятный Грязнуле и Плаксе по ночным приключениям мостик, — по крайней мере мы узнали, что принца в армии нет. Придется искать его в другом месте.
В кустах лежали оба привидения, судя по всему обессилевшие от битвы, которая продолжалась целый день.
В этот миг раздался пронзительный свисток паровоза, а вслед за ним испуганный вопль.
— Волки возвращаются! Волки возвращаются!
18
Когда ласки добрались до городка, они увидели, что горожане спешно покидают Воющие Холмы. Таща на себе торопливо собранные чемоданы, все устремились к поезду и фургонам, запряженным мышами. Шахматисты тоже старались убраться из городка как можно скорее. Матери прижимали к груди малышей, предприниматели — набитые деньгами саквояжи. Молодежь удирала из города на велосипедах. В общем, царил настоящий хаос. В суматохе звери отдавливали друг другу лапы и хвосты, но даже не извинялись. Из-за холмов донесся волчий вой. Они выли на далекую луну, жалуясь, что не могут ее достать. Скоро их песня достигнет самых высоких нот, а это будет значить, что они осознали всю бесплодность попыток получить прекрасный золотой диск с неба. И тогда волки ринутся на город. Они разрушат все, что попадется у них на пути. Конечно, потом они будут сожалеть о содеянном, но во время полнолуния они ничего не понимают и никто не в состоянии их образумить.
Поэтому-то и горожане, и приехавшие в городок гости стремились как можно быстрее убраться отсюда.
— За этим кроется что-то большее, — заявил Нюх. — Думаю, нам надо отправиться к холмам и выяснить, что там происходит.
— Отправиться к холмам? — выбил зубами дробь Плакса. — Зачем это? Пусть туда кто-нибудь другой идет. К нам все это не имеет ни малейшего отношения. Мы ведь даже не здешние, верно?
— Это он так шутит, — сказал Грязнуля, обнимая друга за плечи. — Ты же храбрец, Плакса. Мы это знаем лучше тебя самого. Но как мы туда доберемся? — Последний вопрос относился уже к Нюху, который погрузился в глубокую задумчивость.
— Полагаю, нам стоит воспользоваться велосипедами, — наконец сказал он. — И узнать, что это за звуки.
— Да ведь это волки воют, — быстро ответил Плакса. — Все так говорят.
— Никогда не полагайся на то, что говорят другие, — заметил Нюх. — Ты должен обо всем составить собственное мнение. Пойдемте, я вижу велосипедный магазин. Нам надо взять три машины.
Магазин оказался пуст, входная дверь широко распахнута, а владелец магазина, вероятно, уже сидел в переполненном поезде и с нетерпением ждал отправки. Нюх предложил своим друзьям выбрать себе велосипеды по вкусу, а сам оставил записку, в которой говорилось, что машины взяты напрокат джером Остронюхом Серебряком, проживающим в городе Туманном по адресу Хлебная улица, дом 7. Затем он оставил в конверте деньги за взятые машины.
Грязнуля, который никогда раньше на велосипеде не ездил, страшно волновался. Велосипеды были превосходны — с удобными кожаными сиденьями, с фонариками на руле, смазанные лучшим машинным маслом и сверкающие спицами колес. Грязнуля немедленно вскочил в седло и попытался проехать хоть немного, но тут же свалился. Впрочем, это его не остановило, и он снова уселся в седло. Падал он не меньше дюжины раз, но каждый раз вставал и влезал на велосипед. Через двадцать минут он уже мог проехать сотню метров, ни разу не свалившись. Правда, его велосипед вилял из стороны в сторону, но, главное, он ехал. Нюх ездить умел, поскольку частенько проводил выходные в парке, катаясь по дорожкам. А Плакса когда-то служил почтальоном и развозил почту на велосипеде.
Вскоре они уже направлялись к холмам, откуда доносился тоскливый вой, эхом отдававшийся в долине.
На руле каждого велосипеда висел маленький звонок, так что передвижение трех ласок то и дело сопровождал мелодичный звон. Грязнуля в восторге от нового способа передвижения при каждом случае звонил в колокольчик, пока Нюх наконец не попросил его прекратить.
— Но на дороге были пешеходы, — возразил Грязнуля. — Мы же не хотим кого-нибудь переехать, верно?
— Уверен, что тот жук, о котором ты так беспокоишься, успел убраться с дороги еще до того, как ты подъехал к нему на пару метров, — сказал Нюх. — И в любом случае о твоем приближении он узнал не меньше чем за милю.
— Но он мог забыть, что мы едем по тропинке, или мог заглядеться на наши сверкающие новенькие велосипеды…
— Вряд ли, — скептически заверил его Нюх. — К тому же я буду тебе очень благодарен, если ты перестанешь трезвонить на всю округу.
— Но это же половина удовольствия, — проворчал Грязнуля.
— Должен напомнить, — прервал его Нюх, — что речь идет не об удовольствиях. Мы на территории волков, тем более в полнолуние. Так что нам очень повезет, если удастся выбраться отсюда целыми и невредимыми. А то перегрызут горло — и поминай как звали. Ночью, когда на небе полная луна, волки совершенно не понимают, что делают.