ТАМУТКЕЛИ
– Это где-то здесь, – сказал волк, медленно продвигаясь через заросли высокой травы, и вдруг его вытянутый нос наткнулся на какое-то препятствие. – Ага, вот и она. Полюбуйтесь, ваше высочество…
Ланцерей протянул руку и коснулся невидимой стены – она была твёрдой и холодной на ощупь.
– Может быть, это стекло? – растерянно пробормотал принц. – Какой-нибудь необыкновенно чистый хрусталь?..
– Через который без помех может проникнуть любая букашка? – фыркнул волк. – Говорите волшебные слова, ваше высочество.
– Тагоро, сингаро, камагор! – произнёс наученный волком Ланцерей и почувствовал, что незримая преграда исчезла.
– Ступайте, я от всей души желаю вам счастья, – сказал волк.
– А вы? – виновато спросил Ланцерей. – Может быть, пойдём вместе?
– Боюсь, меня там никто не ждёт, – ответил зверь, – а в худшем случае могут и наказать.
– Барон, я буду умолять волшебника пощадить вас!.. Я объясню ему ваш поступок!.. Вы достойны не наказания, а награды!
– Ну что ж, давайте попробуем, – с сомнением сказал волк. – Идите первым, и, если окошко не захлопнется, я последую за вами.
Они беспрепятственно пересекли границу заколдованных владений Фелигера и стали подниматься в гору. Тамуткели и вправду была неповторимо прекрасна, как только может быть прекрасен уголок земли, куда ещё не ступала нога человека. Покой и тишина царили под изумрудными кронами деревьев, и эту тишину не нарушали даже бегущие с горы ручьи…
– Как хорошо! – очарованно проговорил Ланцерей и вздрогнул от звука собственного голоса, показавшегося ему неестественно громким и чужим.
– А всё-таки десяток-другой пичуг не повредил бы этому лесу, – проворчал волк, и вдруг шерсть на его загривке поднялась. – Ну, вот вам и стекольщик.
– Что вы сказали? – переспросил Ланцерей и увидел Фелигера – в длинной чёрной мантии, со скрещенными на груди руками… Волшебник смотрел на волка, и его взгляд не сулил ничего хорошего.
– Почему ты вернулся? – грозно спросил Фелигер. – Разве ты забыл, когда истекает твой срок?
– Господин волшебник, простите его!.. – воскликнул Ланцерей, загораживая друга собою. – Он принёс жертву ради меня! Чтобы последнее исполненное вами желание было моим!..
– Вот как! – загремел голос Фелигера. – Ты же ещё решаешь, кому мне помогать?
– Умоляю вас, не гневайтесь! Барон Куартен сделал это единственно из своего великодушия!.. Будьте же и вы великодушны к нему, господин волшебник! – и принц, впервые в жизни, упал на колени.
– Зачем ты явился сюда? – не обращая внимания на Ланцерея, допрашивал волка Фелигер. – Требовать для себя награды?
– Нет, господин, я хотел посмотреть, так ли прекрасна Тамуткели, как о ней говорят, – с невинным видом ответил волк.
– Ну и как ты её находишь? – не меняя своего тона, поинтересовался Фелигер.
– Весьма живописно, но жить тут я бы не согласился, – от постоянного одиночества портится характер.
Ланцерей тихо застонал, Фелигер же вдруг от души расхохотался.
– Я вижу, ты очень изменился после нашей встречи, – отсмеявшись, сказал он, – и обещаешь со временем измениться ещё больше. Пожалуй, будет несправедливо, если при этом ты навсегда останешься в звериной шкуре…
Фелигер замолчал, наблюдая за волком, но тот никак не выказывал своих чувств.
– Да, несправедливо, – повторил волшебник, – но ведь ты сам отказался от своего счастья. Поэтому вот тебе моё решение: три года ты пробудешь волком, а потом, если я в тебе не ошибся, снова станешь человеком.
– Но вы поможете этому юноше?
– Это не твоя забота, – отрезал Фелигер. – Тебе понятно мое условие? Тогда ступай, зверю не место среди людей.
Барон-волк с достоинством поклонился волшебнику, дружески кивнул Ланцерею и стал неторопливо спускаться по склону. Каждое его движение было исполнено силы, красоты и свободы.
– Ах каков молодец! – с видимым удовольствием проговорил Фелигер. – Хоть сейчас превратил бы его в человека, да жаль, нельзя…
– Три года провести в образе зверя… – промолвил Ланцерей, подавленный случившимся.
– Они пойдут ему на пользу, – уверенно сказал Фелигер и лишь теперь впервые взглянул на принца. – Все ваши беды проистекают от того, что вы не видите обратной стороны явлений и вещей. Не знаете, что в зле прорастают корни добра, падения предвещают взлёт, слабость рождает силу, а страдание открывает двери к блаженству. Кое в чём ты мог уже и сам убедиться, Ланцерей. Да что с тобой?
– О господин Фелигер, в последнее время я только и делаю, что переживаю разные чудеса и встречаюсь с волшебниками, но никак не могу привыкнуть к тому, что им известно моё имя и моя горькая судьба…
– Вот ещё одна глупость – жаловаться на свою судьбу. Скажи спасибо, что ты молод, а главное – что за тебя просила Паланита, не то прогнал бы прочь.
– Она просила?! – сердце Ланцерея болезненно сжалось. – Но скажите ради Бога, зачем она позволила себя убить?! Вы ведь знаете ответ?..
– Может быть, – с необычайной для него грустью и нежностью проговорил Фелигер. – Но мой ответ – для меня. Однако если ты успел полюбить её, то рано или поздно найдёшь свой ответ – в своём сердце…
– Вы поможете мне вернуть Русалочку? – на одном дыхании спросил Ланцерей.
– Я помогу вернуться тебе, – ответил Фелигер.
– Мне? Но куда?..
– В то чудное утро, когда к твоему дворцу приплыла юная русалочка и, выпив обжигающий напиток, упала без чувств на ступени мраморной лестницы.
– Я окажусь в прошлом?
– Да, но запомни, об этом будешь знать только ты. Я сохраню твою память, чтобы ты не забыл наказ морской ведьмы и не наделал новых ошибок. Тебе понятно, принц?
– О да! Вы так добры!..
– Прощай, – сказал Фелигер и положил ладонь на голову Ланцерея.
Голова у принца закружилась, а перед глазами вспыхнул такой ослепительный свет, что юноша невольно зажмурился…
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Открыв глаза, Ланцерей увидел море, розовое в лучах восходящего солнца. Широкая мраморная лестница уходила в воду, и на её ступенях лежала девушка, наготу которой прикрывали длинные густые волосы.
– Русалочка!.. – прошептал Ланцерей, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди.
Сиренелла очнулась в тот момент, когда принц склонился над ней.
– Кто ты, милое дитя?
Она молчала и только кротко смотрела на Ланцерея. «Как же я мог не заметить этот свет любви в её глазах?» – подумал принц.
– Кто бы ты ни была, я позабочусь о тебе, милая девушка, – пообещал он.
Ланцерей скинул свой плащ, завернул в него драгоценную находку и подхватил Русалочку на руки.
– Позволь мне отнести тебя во дворец, отныне он станет твоим домом, – сказал он. «Я ведь знаю, какую боль будет причинять тебе каждый шаг по земле, – добавил Ланцерей про себя. – Но ничего, в назначенный Летимарией срок мы обвенчаемся, и больше тебе не придётся страдать».
– Эту девушку вынесли на берег морские волны, – сказал Ланцерей высыпавшей навстречу им толпе слуг. – Обсушите её, оденьте в королевское платье и ни о чём не спрашивайте, бедняжка не может говорить.
…Облачённая в богатый наряд, Русалочка выглядела настоящей принцессой, и Ланцерею опять показалось, что он видит девушку впервые в жизни.
– Какая ты красивая! – восхищённо проговорил принц. – Мне очень жаль, что ты не можешь рассказать о себе, но твои чудесные глаза говорят без слов… Хочешь, я угадаю, кто ты и откуда?
Русалочка недоверчиво улыбнулась. Ланцерей взял её за руку.
– Тебя принесли морские волны, и в твоих глазах я вижу синеву моря… – принц вдохнул неповторимый запах её волос. – Ты пахнешь солёными брызгами прибоя… Мне кажется, что ты – русалочка, поднявшаяся из глубины морских вод…
Длинные ресницы Сиренеллы дрогнули, и в глазах отразилось радостное изумление.
– Я угадал? – спросил Ланцерей, любуясь девушкой.
Русалочка кивнула головой, все ещё растерянная и взволнованная.
– Среди людей принято считать, что рассказы о русалках – не более чем выдумка, – продолжал Ланцерей, – но эти люди ошибаются. Я знаю, что однажды во время сильной бури на море меня спасла русалка.
Он видел, как побледнела Сиренелла, и ещё крепче сжал её ладони.
– Было темно, меня захлёстывали волны, но при вспышке молнии я увидел её лицо и запомнил его на всю жизнь, – сказал Ланцерей. – Милая Русалочка, это ведь была ты?
Её глаза сделались влажными, и она спрятала своё лицо на груди Ланцерея. «Прости меня за этот обман, любимая, – подумал он, обнимая Сиренеллу. – А впрочем, такой ли уж это обман?..»
– Милая Русалочка, не знаю отчего, но мне кажется, ты много страдала. С этого дня я буду заботиться о тебе и сделаю всё для твоего счастья. Ты веришь мне? Ты… станешь моей женой? – с замираньем сердца спросил Ланцерей и увидел, как из глаз Сиренеллы покатились самые настоящие человеческие слёзы.
– Не плачь, не плачь, моя любимая, – говорил Ланцерей, целуя заплаканное и счастливое лицо Русалочки. – Всё плохое останется позади, и скоро ты сможешь петь весёлые песни самым чудесным в мире голосом…
«Мне никогда не суждено петь весёлых песен, – думала Сиренелла, – но что это значит по сравнению с твоей любовью!..»
…Они расстались только поздно вечером, и Ланцерей велел устроить спальню для Сиренеллы рядом со своими покоями. Не в силах уснуть, он время от времени бесшумно подходил к спящей Русалочке и касался рукой её золотых волос, словно хотел убедиться, что девушка не исчезла. «Мне осталось два дня», – думал принц.
В это же время королева, достойная матушка Ланцерея, беседовала наедине со своим супругом.
– Первый раз в жизни наш мальчик не пришёл пожелать мне спокойной ночи, – жаловалась она. – И всё потому, что он целый день провозился со своей немой!..
– Не расстраивайся, дорогая, – ответил король. – У Ланцерея просто появилась новая интересная игрушка. Помнишь, как мы подарили ему его первую лошадь? А корабль?
– Да, но эта девица не лошадь и не корабль! – раздражённо заметила королева.
– Тем лучше, нам не пришлось тратиться на неё.
– Ты ничего не понимаешь! Я голову даю на отсечение, что наш сын успел по уши влюбиться в эту девчонку!..
– На его месте я сделал бы то же самое, – подумав, ответил король. – Но что в этом плохого?
– Что плохого?! – взвилась королева. – А если завтра он придёт и скажет, что хочет жениться на этом… подкидыше?!
– Не скажет, – уверенно заявил король. – В юности я тоже влюблялся в прелестных и незнатных девушек, но женился-то я на тебе.
– Нет, это невыносимо, – плаксиво сообщила королева. – Теперь я вижу, что вы оба хотите свести меня в могилу!
Её величество схватилась обеими руками за голову, закатила глаза и громко застонала, что должно было означать сильный приступ мигрени. Король забеспокоился.
– Ну, дорогая, как ты могла подумать!.. Право же, я здесь ни при чём… А что касается Ланцерея…
– Что касается Ланцерея, – жёстко перебила мужа королева, – то его немедленно нужно отправить с визитом к нашему другу королю Слободонику. У него подросла красавица дочь, и, когда наш сын её увидит, немая бродяжка сразу будет забыта. Если уж Ланцерею пришло время жениться, он женится на принцессе!
– Ты права, дорогая, – облегчённо вздохнул король. – А если мальчик захочет взять с собой это несчастное создание?
– Пусть берёт, – махнула рукой королева, уже совершенно оправившаяся от мигрени. – Как только принц увидит Амелию, немая нам будет не страшна.
УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ
Ланцерей уснул только перед рассветом. Всю ночь он размышлял над тем, как испросить родительское благословение на брак с Сиренеллой. И чем больше принц думал, тем яснее понимал, что никакого благословения он не получит и добьётся только того, что его разлучат с Русалочкой, как когда-то её отца разлучили с Летимарией.
«Нет, – в конце концов сказал себе Ланцерей, – мои родители не должны ни о чём знать. Мы обвенчаемся тайно. Сегодня же мы с Сиренеллой выедем на конную прогулку, но не вернёмся во дворец, а поскачем искать какую-нибудь отдалённую деревенскую церквушку. Там, не выдавая своего сана, я упрошу местного священника обвенчать нас». Приняв это решение, принц успокоился и крепко уснул.
Утром Ланцерею доложили, что его хочет видеть король. Русалочка ещё спала, утомлённая волнениями вчерашнего дня. Принц тихонько поцеловал её и вышел.
Его величество, облачённый в королевскую мантию, с короной на голове, ожидал Ланцерея в тронном зале, что предвещало разговор государственной важности.
– У меня есть срочное поручение для тебя, принц, – с ходу объявил он. – Ты отправишься к нашему доброму соседу королю Слободонику, с которым мы не виделись уже несколько лет…
– Зачем, отец? – почуяв неладное, спросил Ланцерей.
– То есть как это зачем? Да хотя бы затем, чтобы передать ему моё почтение и справиться о его здоровье.
– Что же в этом срочного, отец? – спросил Ланцерей, всё больше укрепляясь в своих подозрениях.
Его величество обиженно насупился, но потом неожиданно рассмеялся.
– Ладно, скажу тебе правду. Твоя матушка хочет, чтобы ты познакомился с принцессой Амелией. Подожди, не перебивай… Амелия долгое время воспитывалась в монастыре и только недавно вернулась к светской жизни. Говорят, она чудо как хороша… К тому же прекрасно поёт, музицирует, сочиняет стихи… Да не перебивай же ты наконец!..
Ланцерей и не думал перебивать отца, но выглядел таким оскорблённым, что король вспылил.
– Да-да! Что ты кривишься, словно тебе подсовывают в жёны лягушку?! Подумал бы о будущем королевства, вместо того чтобы нянчиться с какой-то убогой нищенкой!..
Побелев как полотно, Ланцерей шагнул к трону, но король и сам уже испугался своих слов, разом съёжился и сник.
– Сынок, – покаянно протянул он. – Ты же знаешь свою матушку. Ну что стоит тебе выполнить её просьбу?.. Ведь никто не гонит тебя под венец с Амелией, хотя она единственная наследница Слободоника и в будущем…
Тут его величество опять умолк и испуганно посмотрел на сына.
– Ты можешь взять эту немую девушку с собой на корабль, – торопливо и почти заискивающе добавил он. – Я ведь хорошо понимаю тебя, сынок…
Ланцерей быстро опустил глаза, чтобы не выдать своей внезапной радости.
– Я согласен, отец, – сказал он, – и, чтобы доказать вам свою покорность, отправлюсь в плавание сегодня же.
– Мальчик мой, зачем же так торопиться? – растрогался король. – Ты можешь отправиться завтра…
– Нет, отец, мы отчалим сегодня.
Вернувшись к себе, принц застал Русалочку уже одетой и терпеливо ожидающей его.
– Здравствуй, моя любимая, – сказал он, нежно целуя девушку. – У меня хорошая новость. Сегодня мы сядем на большой королевский корабль и выйдем в море, ты ещё не скучаешь по своему родному дому?
«Но зачем нам уплывать отсюда?» – спрашивали глаза Сиренеллы.
– На корабле мы обвенчаемся и совершим наше свадебное путешествие. Разве ты не хочешь этого?
Её лицо заалело, и Русалочка, поднявшись на носочки, робко и неумело поцеловала принца.
– А теперь тебе придётся ещё немного побыть одной. Мне нужно поговорить с капитаном нашего корабля.