— Ку-ка-ре-ку! Вы, ваше императорское величество, делаете это лучше, чем деревянный болванчик.
— Я не болванчик, — отвечал император. — Я большой болван.
Расколов десять орехов, император намеревался расколоть и одиннадцатый, но моментально заснул, широко раскрыв рот. И все во дворце заснули крепким сном. Заснула и дворцовая стража, опершись на свои алебарды.
Май беспрепятственно вошёл во дворец. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, он стал открывать одну за другой двери больших комнат и зал. В одной он увидел казначея, заснувшего в тот момент, когда перекладывал мешочек с червонцами из императорской кассы в карман собственного камзола; в другой — генерала в пышном мундире с золотыми эполетами и множеством орденов, показывавшего фигу портрету императора; в третьей — молодого придворного, приникшего ухом к замочной скважине соседней двери… Май порядком устал, пока добрался до тронной залы. Клетки с зелёным петушком здесь не было.
Сев на трон, Май развязал узелок, вынул хлеб, пару луковиц и стал с аппетитом есть. Подкрепившись и отряхнув хлебные крошки, Май направился в императорский кабинет. За столом среди ореховой скорлупы сидел громко храпящий Урбан Крепкоголовый. На столе Май увидел золотую клетку с зелёным петушком. Петушок спал. Открыв клетку, Май взял петушка и оставил императорский кабинет. Пройдя сто комнат и зал, он присел отдохнуть на ступеньке мраморной лестницы и не заметил, как заснул. Спал он долго и проснулся от громкого хлопанья множества дверей, встревоженных голосов дворцовой челяди. Все во дворце проснулись, засуетились.
— Пропал императорский петушок! Его похитили! — услышал Май. — Вор не мог далеко уйти. Ищите его во дворце!
Май зашарил вокруг себя, ища узелок, в котором была свирель. Он должен был снова усыпить дворец. Но узелка возле него не было. Май вскочил на ноги, осмотрелся: узелка не было и на лестнице. Он забыл его в тронном зале, на троне императора! Холодный пот выступил на лбу Мая.
— Что делать? — в отчаянии спросил он проснувшегося петушка.
— Давай бежать! — ответил петушок.
Май сбежал с лестницы и остановился у остеклённой двери. За нею стояли бодрствующие стражи с алебардами. На лестнице тем временем показались дворцовые слуги. Май отошёл от двери и забился в угол под лестницей. А по ней уже топало множество ног. Май теснее прижался в угол, и стена, к которой он прижался, вдруг подалась, и он упал в какую-то полутёмную, пыльную каморку. За ним захлопнулась дверь. Май очутился в помещении, где дворцовые уборщики складывали щётки и тряпки. Осмотревшись, он заметил в стене каморки дверцу и, открыв её, вошёл в длинный узкий коридор, пройдя который, увидел винтовую лестницу. По ней он забрался на чердак дворца. Чтобы уйти подальше от опасности, он долго шёл чердаком и приостановился у большой дыры, проделанной пушечным ядром. Заглянув в неё, Май увидел тронный зал и на троне свой узелок. Но как достать его? В это время в ещё не заделанной дыре крыши показалось весёлое лицо молодого кровельщика.
— Ты что здесь делаешь, паренёк? — спросил он. — Э-э-э, да ты, я вижу, украл императорского петушка и думаешь здесь спрятаться?
— Неправда! — горячо ответил Май. — Петушок жил в нашем доме, он наш. Его украли воры, а у воров взял и присвоил ваш император.
— Это похоже на правду, — сказал кровельщик. — Наш император мастер присваивать чужое. На то он и император.
Узнав беду Мая, кровельщик обещал ему помочь.
— Будь ты наследным принцем, я бы и пальцем не пошевелил в твою пользу. Но ведь ты сын водовоза, и мы должны помогать друг другу. Во дворце тебя схватят, как только ты там появишься, ну а на меня не обратят внимания. Я могу показываться всюду.
Через дыру он опустил в тронный зал верёвочную лестницу и ловко, как обезьяна, спустился по ней вниз. Взяв с трона узелок, он выбрался на чердак.
— Вот тебе твоё добро, — сказал кровельщик. — И советую тебе пересидеть здесь до вечера. Из дворца мы выйдем вместе. Я тебя выдам за своего подручного. Только петушка ты оставь. С ним пропадём. Брось его в эту дыру, в тронный зал.
— Нет, — ответил Май. — Теперь я с петушком не расстанусь.
— Тогда поступай сам, как знаешь. Мне моя голова дороже твоего петушка.
Май заиграл на свирели, и тотчас же не только дворец, но и вся столица Урбана Крепкоголового погрузилась в глубокий и долгий сон. Заснул на старом кресле под крышей и добрый паренёк-кровельщик, радостно улыбаясь во сне.
Май и зелёный петушок благополучно покинули дворец и столицу Урбана Крепкоголового, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Члены Сената были уверены, что сын водовоза со своей зловредной свирелью и зелёный петушок больше не вернутся в столицу королевства Двух Мечей. Теперь нужно было избавиться от Мартиниуса. Это дело поручили мельнику.
Он отправился к мастеру башенных часов.
— Дорогой Корнелий Мартиниус, — сказал мельник со слезами на глазах. — Тебе, гордости нашего города и всей страны, я принёс тяжёлую весть. Твой племянник, покинувший родину в поисках приключений, убит на поле, где сражались войска Альфонсино Тридцать Девятого с войсками императора Урбана Крепкоголового. Спеши, пока вороны не расклевали тела мальчика, предать его земле.
Удручённый этой вестью, Мартиниус пошёл к брату водовозу и передал ему слова мельника. Водовоз залился слезами.
— Мой сын, — плакал он, — мой мальчик, на которогс я возлагал столько надежд, умер… Кто мог убить его? Кому могла понадобиться его жизнь?
— Его убили на войне, брат, — сказал Мартиниус. — Убили в то время, когда он переходил поле, где сражались войска Альфонсино Тридцать Девятого с войсками императора Урбана Крепкоголового.
Водовоз сжал кулаки.
— Пусть будут прокляты войны! Они приносят нам только горе, лишают нас радостей жизни. Пусть будут прокляты короли и императоры, что затевают войны!
Печальные и тихие, они вышли за городские ворота. Как только ворота за ними закрылись, на городскую стену вышел мельник и подкупленный им начальник городской стражи.
— Слушай, Мартиниус! — крикнул мельник. — Не возвращайся больше к этим стенам. Сенат Городских Голов приказал страже, если ты подойдёшь к воротам, в тебя стрелять. И в твоего брата тоже. Не нужны вы нам — колдуны и мошенники. Убирайтесь вон, да поживее, не то я прикажу стрелять сейчас же!
И солдаты стражи направили на Мартиниуса и его брата ружья.
— Ты погубил нашего короля! — кричал мельник. — Из-за тебя я не стал дворянином! Мы не можем жить с тобой в одном городе. И в часах твоих не нуждаемся. Мы их сломаем! Нам не нужна память о тебе!
Мартиниус и водовоз пошли дорогой, оглядываясь на родной город. Со стены мельник грозил им кулаком.
— Отдадим, брат, свой труд другому городу, — сказал Мартиниус. — Мы не бесполезные люди на земле.
Они дошли до поля, на котором недавно кипело сражение, долго ходили по нему и не нашли трупа Мая.
— Кажется, брат, — сказал Мартиниус, — мы стали жертвой подлого обмана. Твой сын, а мой племянник — жив. Слышишь, не его ли это свирель поёт над полями, как жаворонок?
И они пошли дорогой навстречу свирельной песне:
Сгиньте бури и ненастья.
Людям нужно только счастье.
Людям нужен солнца свет,
Голубого неба цвет.
Ветерка полей дыханье,
Звёзд и месяца сиянье.
Птичьи песни на заре,
Полный закром в октябре.
По дороге, наигрывая на свирели, шёл Май, зелёный петушок сидел на его плече.
Радостной была встреча водовоза с сыном, Мартиниуса с племянником. Сев на обочине дороги, они рассказывали друг другу о том, что с ними произошло.
— А теперь, — сказал Май, выслушав отца и дядю, — идёмте домой. Никто не сможет отнять у нас того, что так дорого сердцу каждого человека, — родного дома и родины.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,
Подойдя к городским воротам, Май заиграл на свирели. Ворота открылись. Май продолжал играть. Жители города вышли за ворота. Колбасник с забинтованной головой, мельник и остальные члены Сената стояли позади.
— Разрешите мне, моему отцу и дяде Мартиниусу, другу моему зелёному петушку возвратиться в родной дом на улицу Чёрных Дроздов, — сказал Май горожанам. — Сенат Городских Голов сегодня изгнал из города моего отца и дядю.
Гул возмущения прошёл по толпе.
— Мы ничего плохого не сделали. — продолжал Май. — Мы хотим жить в родном доме. Разрешите нам возвратиться в родной наш дом.
Толпа заволновалась.
— Мы не изгоняли ни твоего отца, ни дядю, — сказал сапожник Длинный Гвоздь. — Мы гордимся нашим великим мастером Мартиниусом, очень любим его. Не любят Мартиниуса только богачи. Они живут только для того, чтобы приносить нам зло и беды. А разве не величайшей бедой было бы для нас лишиться славного Мартиниуса?
Горожане взяли Мартиниуса на руки и внесли его в город. За ним пошли водовоз, Май и зелёный петушок. Когда за толпой в город захотели войти колбасник, мельник и члены Сената, перед ними захлопнулись ворота. Они стали стучать и кричать.
Стража направила на богачей ружья.
— Но в городе осталось наше золото! — не унимались богачи. — Верните его нам, и мы уйдём. Мы не можем жить без золота.
Петушок закукарекал. Ворота открылись, вышел ослик, нагруженный двумя кожаными мешками.
— В мешках — золото, — сказал петушок. — Идите за осликом до границы и там каждый получит по горсти червонцев. А кто придёт раньше других, тому ослик отдаст всё золото.
Ослик побежал по полю, и богачи погнались за ним. Каждому хотелось прибежать первым. Жадный мельник и колбасник вырвались вперед. Мельник сделал колбаснику подножку и тот упал. До большого озера, что показалось на пути, первым добежал мельник. Ослик вошёл в воду, поплыл. Мельник поплыл вслед за ним, пытаясь ухватить ослика за хвост. Городские богачи не хотели отставать от мельника. Даже те, кто не умел плавать, бросились в озеро. Мельник доплыл до середины озера и, выбившись из сил, стал тонуть. Но он не хотел, чтобы колбасник был победителем, и, схватив его за ноги, потянул за собой на дно. Один за другим стали тонуть городские богачи. И как только потонул последний, ослик вышел на берег и вернулся в город.
* * *
Хорошо пройтись ранним утром по улице Чёрных Дроздов, послушать пение птиц и людей, начинающих новый трудовой день.
Теперь мы знаем, что раньше всех, вместе с птицами на рассвете начинает свою песню на улице водовоз:
В доме вода
Нужна всегда.
Утром и днём
Воду даём.
Вода, вода!
Он уже съездил к ручью у рощи, послушал весёлые посвисты дрозда, покинувшего клетку сапожника Длинного Гвоздя, передал ему привет от старого хозяина и с приветом от дрозда едет по улице. Услышав его пение, сапожник открывает окно, машет водовозу рукой, благодарит за привет из леса. А потом под стук своего молотка начинает петь песенку о самых лучших в мире, легких как пух, башмачках, которые он до сих пор не удосужился сделать, но сегодня обязательно сделает:
И красивы, и легки
Эти чудо-башмачки.
Начинает ветер дуть,
Торопитесь их обуть.
А не то, как мотыльки,
Вслед за ветром башмачки
Побегут в далёкий путь.
Торопитесь их обуть.
Испеки Каравай зазывает водовоза к себе во двор. Сегодня пекарю нужно много воды, он хочет поставить в большой деже тесто для сладких и душистых кренделей, каких до сих пор на улице Чёрных Дроздов никто не едал. Раньше они назывались королевскими, сегодня Испеки Каравай даст им другое название. Почему бы кренделя не назвать майскими, в честь сына водовоза Мая, что своей чудесной свирелью спас пшеницу для этих кренделей от прожорливой саранчи? Пекарь месит тесто, весело напевая:
Так хорошо идут дела.
Ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла.
Я выпекаю кренделя.
О-ля-ля-ля, о-ля-ля-ля.
Моя вместительная печь
Немало может их испечь.
Я тоже кренделя люблю.
Уэ-лю-лю, уэ-лю-лю…
В доме учителя музыки поёт скрипка; учитель собирается научить сложному пассажу своего нового ученика Мая, который, приготовив отцу завтрак, поспешил на занятия. Пока Май будет заниматься скрипкой, чудесная свирель отдохнёт в своём атласном футляре, сделанном Мартиниусом в подарок племяннику.
Проводив своего друга к учителю музыки, зелёный петушок вернётся домой и в углу двора будет разговаривать с рассудительным старым кротом Бархатной Лапкой или слушать городские новости, принесённые бродячей собакой Бесхвостой Мартой.
Трудится в своей мастерской и Корнелий Мартиниус. Он готовит для часов на Рыночной площади музыкальный валик. Утром и вечером, на всю площадь и на весь город, часы будут вызванивать песню чудесной свирели Мая:
Сгиньте бури и ненастья,
Людям нужно только счастье.
Людям нужен солнца свет,
Голубого неба цвет,
Ветерка полей дыханье.
Звезд и месяца сиянье.
Птичьи песни на заре.
Полный закром в октябре.
Мастер занят работой. Не будем ему мешать.