Это был голос королевы Ливены. Угадала ли она то, что было в сердце Глорга, который потерял детей, жену, свое могущество? Ощутила ли муку преступника, на совести которого лежали убийство и злое колдовство? Поняла ли силу его раскаяния, готового принести в жертву собственную жизнь, последнее свое достояние? Трудно сказать, но только порыв ее стал искуплением Глорга.
Человеческое обличье вернулось к королю. Он склонил колени перед королевой. Легкая тень рыцаря Пельда скользнула по стене залы. «Ты прощен», — прозвучал голос, тихий, как шелест страниц. «Ты прощен!»— повторил викинг, и колокола в замковой капелле отозвались радостным звоном.
Выбор судьбы
Никогда не знаешь, что лучше — принять мир как он есть или бороться и строить его по своим представлениям.
Свела однажды судьба троих людей. Один из них, бедный Кавалер, кроме пылкого сердца и отцовской шпаги ничем более не обладал. Второй был Музыкант, которому слава приносила богатство, а богатство, в свою очередь, немало способствовало славе. Третьим лицом, конечно, была Дама. Если б она была просто прекрасна, то историю пришлось бы начать с нее. Но в ней скрывалась тайна, неведомая даже ей самой. Потому досталась ей роль судьбы, ибо двое молодых людей любили ее страстно и готовы были вручить ей свои жизни. Как и подобало таинственной красавице, Дама ни одному из них не отдавала предпочтения. Таким образом, в один свободный денек ее поклонники встретились на опушке дремучего леса, чтобы с помощью шпаг выяснить отношения. К счастью или к несчастью, в бранном искусстве их способности оказались равными.
Устав от боевых упражнений, они вернулись к словесным доводам.
— Послушай! — сказал Музыкант. — Даже если твоя любовь сильнее моей, что вообще-то маловероятно, то подумай, сможешь ли ты сделать свою возлюбленную счастливой? Ты не слишком богат. Да и как ты собираешься выражать свои чувства? Повторять, подобно кукушке, свое «люблю, люблю»? В отличие от тебя я окружу ее роскошью и искусством. Мои чувства будут изливаться на нее водопадом волшебных звуков. Среди зимы я сумею пробудить весну и лето!
Кавалер задумался, и, будто назло, из рощи раздался голос кукушки. Доводы Музыканта казались неоспоримыми. Вложив шпагу в ножны, Кавалер поклонился и, не разбирая дороги, двинулся в глубь леса.
Был вечер, когда Кавалер вышел к большому круглому озеру. В оправе гранитных берегов, смягченных песчаными отмелями, оно казалось древним вином, застывшим в кованом кубке великана. Красноватые отблески закатного солнца реяли над водой, а на противоположном берегу стоял причудливый дом, напоминавший маленький замок. Резные башенки, стрельчатые окна, сияющие нестерпимым огнем. Чудесный сад с кустами роз и лилий.
Ветер донес до него далекие звуки музыки. О, что это была за мелодия! Нежнейшие на свете пальцы касались его души и исторгали из нее целительные слезы. Уж не сама ли любовь его обрела свой голос и звучала в тишине этого вечера!
Очарованный Кавалер поспешил к нездешнему видению. Ночь уже кончалась, когда он наконец остановился. Оглядевшись, он понял, что находится на прежнем месте. Сомнений не было, он трижды, если не более, обошел вокруг озера, но пригрезившаяся усадьба не попалась на его пути.
Расстроенный, он решил возвратиться домой. По дороге он расспрашивал окрестных жителей о доме у озера. Никто не мог ему ничего ответить, и лишь один нищий старик, которого считали выжившим из ума, рассказал, что слышал об этой усадьбе. Никто не знает, когда и кто ее построил. Немногие видели ее, однако для всех них это было грозным предзнаменованием, ибо вскоре они умирали. Были, конечно, и такие, что, любопытствуя, пытались проникнуть в дом, но они безвозвратно исчезали.
Кавалер предался раздумьям: «Что мне теперь жизнь без любви? Знать, что моя Дама счастлива без меня — слабое утешение. Не лучше ли пойти навстречу судьбе, которая уже поманила меня в иной мир?»
И снова он очутился у озера и стал искать свой мираж, но только в ночь полнолуния, когда он переплыл озеро, не спуская глаз с видения, он натолкнулся на гранитные валуны, окружавшие дом. Оглянувшись последний раз на озеро, он отметил, что усадьба не отражается в застывшей воде. Лунный свет мерцал, вторя его дыханию. Кавалер вошел.
Тишина, царствовавшая снаружи усадьбы, вдруг рухнула, как разбитое стекло. В прекрасно убранных залах горели канделябры и звучала музыка. Как и прежде, она задевала самые потаенные уголки души. Он прошел по причудливым галереям и в последней комнате увидел хозяйку. Прелестная девушка встала от клавесина ему навстречу. Может, фантазия Кавалера подыграла ему, но показалось, что она так похожа на его возлюбленную Даму. И конечно же, он произнес слова любви, а она ответила ему.
Счастью Кавалера, думалось, не будет конца. Его новая возлюбленная словно подхватывала его чувства и превращала их в музыку. День проходил за днем, ночь за ночью. «Как восхитительна смерть, если я умер!» — думал Кавалер и боялся, что сон его кончится. Но он не кончался. И это состояние полнейшего блаженства стало надоедать ему. Он устал от своих чувств, от музыки, ибо мелодии повторялись. Он не мог упрекать хозяйку, ибо понимал, что он сам тот источник, из которого она черпает вдохновение. Однако неприятная мысль, что его возлюбленная лишена собственной души и лишь отражает его душу, отравляла его блаженство.
Все реже звучала музыка в доме, и наконец Кавалер решил вырваться из усадьбы, чего бы это ему ни стоило. Улучив момент, он подошел к дверям и попробовал открыть их. Заперто. Он готов был разрушить весь этот дом, чтобы только вырваться наружу.
Тонкая, прозрачная рука протянулась из-за его спины и коснулась дверей — они легко открылись. Он оглянулся. Перед ним стояла хозяйка дома. С той же улыбкой, что встретила его, она протянула ему серебряную флейту. Как лепестки цветка, скользнули по его лицу ее губы, и Кавалер очутился на другом берегу озера.
Был вечер, только он не знал, какого года, ибо ему казалось, что он прожил в доме не меньше половины своей жизни. Любопытство повело его к знакомым местам. И первый человек, к которому он отправился, конечно, была его Дама.
Она ничуть не изменилась и не выказала никакого удивления по поводу столь долгого его отсутствия. То же самое повторилось и с Музыкантом. Осторожно выбирая слова, Кавалер невзначай справился о времени их последней встречи.
— Не изволите ли вы шутить? Мы расстались с вами три дня назад.
«За три дня мир так изменился, что я едва верю себе, — подумал Кавалер. — Уж не сошел ли я с ума?»
Музыкант сел к инструменту и подарил Даме изящный менуэт, сочиненный в ее честь.
— Прошу прощения, — обратился Кавалер, — но я хотел бы также выразить свои чувства с помощью благородного искусства музыки.
Он поднял серебряную флейту из дома на озере и стал играть. Вся память о чувствах, что он испытывал к Даме, излилась в его игре. Он и сам не знал, как это его пальцы находят нужные ноты. Но самое удивительное, что эта мелодия преображала его самого. Его переживания, выражаемые в звуках, достигали апогея и исчезали. Он освобождался от своих чувств, не жалея о них и не привязываясь к той, что вызвала их. Эта музыка, эта звучащая любовь делала его свободным.
Кавалер опустил флейту. Его возлюбленная Дама едва держалась на ногах, и восхищенные глаза ее были полны слез. Зато соперник его трясся от ярости.
— Не может быть! — закричал он. — Это игра дьявола! Ты колдун!
Выхватив шпагу, он требовал, чтобы Кавалер немедленно защищался. Тот стоял неподвижно. Любовь Дамы звала его к себе. Ненависть противника угрожала его жизни. Но он был свободен и от того и от другого! Мудрость открыла в нем иные глаза и иные уши, и, боясь искушения, он отбросил волшебную флейту, но тишина его души хранила тысячи новых мелодий. Соперник с яростным криком вонзил в него шпагу, но не убил его. Даже следа от раны не осталось на теле Кавалера. Тихо улыбнувшись, он повернулся и двинулся по пути, ведомому лишь ему одному. От него исходил свет. Следом за ним, забыв обо всем, отправилась Дама. Музыкант, опустив голову, также поспешил за тем, кому в одно мгновение открылась истина.
Ткачи времени
У короля Догрэна заболело сердце. Лучшие лекари немедленно собрались к властителю, готовые приложить все свои знания и опыт, чтобы исцелить его, но после осмотра только растерянно развели руками. Королевское сердце билось совершенно четко и ровно. Его Величество король Догрэн мог считать себя абсолютно здоровым. Встревоженные придворные перевели дух, в храмах отслужили благодарственные молебны.
В самом деле, мало кто в истории страны правил столь славно и мог гордиться собой, как нынешний владыка. Он не насаждал новых законов, сквозь пальцы смотрел на несоблюдение старых, противоречащих здравому смыслу. Он был всегда доволен тем, что имел, и не ввязывался в войны с соседями, чтобы под благовидными предлогами расширить свою территорию и обогатиться. Он не вмешивался в дела своих подданных. Наконец, рядом с королем не было многочисленной родни и наследников, которые бы, в угоду своим интересам, пытались вовлечь его в тайные игры и посеять смуту и хаос в жизни страны.
Итак, Догрэн не мог сомневаться в преданности своих подданных, но сердце у него продолжало болеть, и по ночам королю казалось, что оно останавливается. Он просыпался в холодном поту, не зная, что делать и как успокоиться. На него наплывал целый поток мыслей и воспоминаний, и он старался понять, правильно ли он жил и живет, не говорит ли с ним совесть языком его сердца. Высокая оценка, одобрение и похвалы окружающих не могли рассеять его сомнения. Разве мог кто-нибудь лучше него самого знать мотивы его действий и выбора? И кто бы догадался, что король вовсе не могуч и бесстрашен, не мудр и дальновиден, а совсем наоборот…
С детских лет и всю последующую жизнь Догрэн оставался одиноким, неуверенным ребенком, который любыми способами пытался избегать лишних волнений. Судьба возвела его на престол, и король превратил его в раковину, которая позволяла ему жить своей собственной жизнью, не вовлекаясь в посторонние заботы. Обеспечив себе свободу, король предоставил ее и окружающим. Ведь наибольшее зло несут миру те, кто пытается переустроить его, хотя бы из лучших побуждений. Мало людей, имеющих доверие к своей судьбе… И король Догрэн оказался мудрецом поневоле. Не противореча придворным, выслушивая противников, откладывая разрешение острых ситуаций, почитая более всего покой и мир в стране, как и в душе, король добился всеобщего благоденствия. Жизнь при его правлении протекала спокойно и тихо, каждый мог устроить свой быт соответственно своему вкусу, а король не считал расходов, лишь бы удовлетворить недовольных и сохранить мир и благополучие. Тогда у подданных не оставалось поводов тревожить своего владыку.
Да, но сердце короля продолжало болеть, и страх смерти не покидал Догрэна. Странные предчувствия и размышления посеяли в нем тревожные фантазии.
В покоях короля стояли старинные напольные часы. Золотые стрелки кружили по перламутровому циферблату, тяжелый маятник, с лицом мифического существа, раскачивался, являя в одной стороне счастливого, улыбающегося юношу, в другой — искаженный страданием лик старика. Догрэн слышал историю, связанную с этими часами. Некогда один из его предков отправился на охоту. В его отсутствие старый придворный мастер решил проверить механизм часов и остановил их. В этот же момент король, находившийся далеко в лесу, умер прямо в седле, не докончив начатой фразы. И с той поры часы потеряли способность вызванивать трогательную мелодию, которая увеселяла гостей и сопровождала первый танец на балах.
Догрэн, прислушиваясь к стуку маятника, с ужасом обнаружил, что ритм его совпадает с биением его сердца. И когда страх подгонял ритм сердца, то маятник также ускорял движение. Король собственноручно заводил часы, следил за их боем и запретил под страхом смертной казни кому-либо трогать их. Меж тем тревожные сны и все не стихающая боль в сердце навели короля на мысль поискать помощи у часовщиков. Что если жизнь человека так связана с жизнью часов, то возвращение полноценной работы механизму вернет благополучие сердцу? Десятки мастеров стали приходить во дворец по приглашению короля и осматривать часы, но никто не имел смелости дать совет. Помимо королевской их собственная жизнь висела на волоске из-за неправильного решения.
Но однажды кто-то из придворных рассказал Догрэну странную историю, случающуюся в день зимнего солнцестояния, когда солнце, двигаясь на север, останавливается и начинает идти на юг. В тот декабрьский день, с наступлением темноты, над городом появляется неведомая башня. Высота ее пугает воображение, но смелому открывается темная дверь. Узкая винтовая лестница кажется бесконечной, но сверху на нее льется чуть зримый свет. После долгих часов подъема любопытный оказывается в просторном зале. Его стены сплошь увешаны часами, и их тиканье сливается в мелодию, исполняемую десятком ручьев. Когда раздается бой, угли в огромном камине вспыхивают в такт, как глаза огненных чудовищ. У длинного широкого стола сидят три старика с окулярами в глазах. Склонившись над часами, они колдуют нал, механизмами, и свет ярких канделябров играет на их сморщенных лицах. По краям стола сидят двое, и их профили отбрасывают огромные, четкие тени на освещенную стену. Третий сидит спиной к входу, и его лысый череп напоминает скелет. Кто может быть в образе этих зловещих стариков, как не прошлое, настоящее и будущее. И быть может, кто-то из этих вечных часовщиков смог бы оказать услугу королю с его часами?
Совет придворного пришелся впору, Догрэна захватила эта история, и в ночь зимнего солнцестояния, накануне Рождества, он уже стоял у башни. И все, что рассказывали ему, явилось в действительности. Король встретился со стариками. Страх смерти заставил его обратиться к часовщику будущего. Не поворачивая головы, тот глухо рассмеялся. «Твои дни сочтены, о король, так же как завод твоих часов. Я не в силах помочь тебе без участия прошлого, ведь именно в нем заложена колея твоей жизни!»
И король с глубоким поклоном приблизился ко второму старику. Часовщик встал и вытащил из глаза свой окуляр. Дворцовые часы из покоев короля внезапно выросли перед ним. Старик улыбнулся и запел какую-то знакомую мелодию. Бесконечно далек был его голос, словно из бездонного колодца, но он вдруг пробудил механизм часов, и те зазвенели нежными колокольчиками мелодию дворцового менуэта. Воспоминания детства охватили короля и, как сон наяву, потекли перед его мысленным взором.
Вот он юный принц, рано лишившийся родителей. Кто-то из опекунов правит страной до его совершеннолетия. Хрупкий, мечтательный мальчик, он никому не внушает опасений, и заботой о нем утруждает себя лишь несколько ленивых слуг. Жизнь Догрэна скучна и неинтересна, пока не появляется в ней прелестная девочка. Они случайно встречаются во время прогулки и испытывают взаимную симпатию. Девочку зовут Урмила, и она так же одинока, как принц. Она живет на острове, и у нее есть парусная лодка, на которой она путешествует. Конечно же, она приглашает Догрэна в свои владения. Вот они на скалистом острове. Огромные камни, поросшие мхом, кажутся то застывшими драконами, то рыцарями на боевых конях, то небольшими замками, окруженными зубчатыми стенами. Потом они спускаются в подземелье. Обширная пещера напоминает волшебное царство. Голубоватые сталактиты спускаются с потолка и чередуются с хрустальными друзами и ледяными сосульками. Серебристый свет проникает сквозь далекое отверстие в потолке, и лучи падают на каменный трон, на котором играет сиреневый отблеск.
Принц в полном восторге садится на трон, не спросясь у хозяйки. Она же в испуге смотрит на Догрэна и делает ему предостерегающие знаки.
Внезапно раздаются тяжелые шаги, и появляется высокий рыцарь в бронзовых латах. Он выхватывает меч и грозит мальчику: «Как ты посмел занять мой трон?» Напрасно принц пытается ускользнуть от него. Рыцарь неумолим и преследует его по пятам. Вот его сверкающий клинок занесен над головой Догрэна, но неожиданно замирает. Урмила заслоняет собой принца, и нежный голос поет песню. На звуки ее голоса сотни бабочек с бархатными разноцветными крылышками слетаются со стен пещеры и облепляют рыцаря. Он, скованный живым покрывалом, бессильно опускается на каменный трон. Песня окончена, рыцарь освобождается от доспехов. За забралом открывается прекрасное лицо старика, седая борода и копна волнистых волос. Он рассказывает сказку о любви, и принц и его подруга понимают, что эта история о них. Словно свет поселяется в их душах, и радость переполняет их. Пройдут века, а эта встреча Догрэна и Урмилы навсегда останется и не исчезнет, вещает старик. Какие бы испытания ни посылала им судьба, они все равно вернутся друг к другу. И вот тогда зазвучала мелодия менуэта. Принц и Урмила преклонили колени перед стариком, и он благословил их сверкающей аметистовой короной. «Ваш союз вечен, дети мои, и ничто на свете не заменит вам вашей любви и преданности друг другу».