— Уходишь? — спросил Костя огорченно. — А то пообедаем вместе. У нас суп есть в холодильнике.
— Я не могу, — ответила Наташа. — И так две лекции пропустила. А ты следи, чтобы Ира не вставала и регулярно полоскала горло. Таблетки для полоскания в кухне, на подоконнике. В шесть часов смеришь ей температуру. Ну, до вечера.
Не успела уйти Наташа — явилась целая компания: Светка, Люся и Колька Лебедев.
— Ой! Ты заболела? — испугалась Светка, увидев меня в постели. — Я еще вчера подумала, что ты больна. Ты такая красная сидела!
— А как мама? — спросила Люся.
Я рассказала, что Костя был у мамы, разговаривал с профессором и что слепота маме не грозит.
— Слушай, давай мы тебе чем-нибудь поможем? — предложил Колька. — Ну там в магазин сходим или еще чего-нибудь.
— Да у нас все есть. Вечером придет Костина знакомая, пирожков напечет! — похвасталась я.
— Светлана? — удивилась Светка, которой я рассказывала про Костино увлечение.
— И вовсе не Светлана, а другая, Наташа. Знаете, какая хорошая! Она меня вылечила. Настоящий доктор.
— Доктор едет на коне с балалайкой на спине, — сказал Колька.
— Как не стыдно! — напустились на него мы со Светкой и Люсей.
— Знаем, какие ты анекдоты рассказываешь!
— Да я ничего, — смутился Колька. — Нет, правда, давайте я лучше в магазин схожу.
Я видела, что ему очень хочется проявить обо мне заботу.
Позвала Костю и спросила, не нужны ли нам какие-нибудь продукты.
— Молока нет, — ответил Костя, зевая. — Пусть купят. И полуфабрикатов каких-нибудь. Блинчиков с творогом или голубцов. Деньги пусть сами возьмут в ящике. Я пойду спать, а то прямо падаю.
Он ушел в свою комнату. Люся и Светка проводили его восхищенными взглядами. Колька убежал в магазин.
— Ой, твой Костя просто вообще! — сказала Светка.
— Удивительно одаренный! — добавила Люся.
— Девятиклассники сегодня за ним всю перемену табуном ходили! Особенно девчонки. Я у одной спросила — она говорит, так интересно урок вел! В тысячу раз интереснее, чем их учительница.
— Это он еще всю ночь не спал и плохо подготовился! — сказала я. — А если бы он выспался, они бы вообще все в обморок попадали…
— Ой, он мне жутко нравится! — призналась Светка. — Не в том смысле, что я в него влюбилась, а в том смысле, что он, по-моему, очень хороший человек.
— И как только ты можешь учиться на тройки, когда у тебя такой брат! — воскликнула Люся. — Неужели тебе не стыдно?
— Точно, девчонки, — согласилась я. — Знаете, что я решила? Подтянуться по всем предметам. Я еще вчера решила, но вот заболела.
— Ну и что? Ты ведь в постели можешь заниматься!
— Могу. Русский устный я подзубрю, это не трудно. По письменному у меня четверка. Вот только математику я жутко запустила. Ничего не понимаю.
— А мы скажем Слуцкому, пусть он тебя подтянет.
Дима Слуцкий был у нас в классе самым лучшим математиком.
— Ладно, — согласилась я.
Светка и Люся раскрыли портфели и показали, что сегодня проходили и что задали. Я записала.
Вернулся Колька с продуктами.
— Позвони Слуцкому! — приказала ему Люся. — Договорись с ним, чтобы он Ирку подтянул по математике.
Колька позвонил.
— Согласился, — сообщил он, вернувшись из кухни, — С завтрашнего дня начнет. А сегодня он не может: у него математический кружок.
— Ой, мне тоже нужно бежать! — вспомнила Люся. — А то я на музыку опоздаю.
— И я пойду, — встала Светка. — Мне надо Шурика прогуливать.
— Ты его все так же ненавидишь? — спросила я.
— Когда это я его ненавидела? — удивилась Светка. — Просто он мне надоел своим писком. А вообще он такой стал симпатичненький. Как я приду из школы — прямо скачет!
Они попрощались и ушли, осторожно захлопнув дверь, чтобы не разбудить Костю.
Я положила учебники на стул возле постели и принялась за уроки. Удивительно, как легко все запоминается, если скажешь себе: я должна!
Подзубрила все правила по-русскому, историю выучила на урок вперед, впрочем, по истории у меня не было пробелов. Потом взялась за английский.
Мой «Дориан Грей» лежал рядом, на столе, только протяни руку. В другое время я бы не выдержала: никто меня не контролировал — пожалуйста, читай сколько влезет. Тем более, что я больна. Но я не протягивала руку, а честно учила английские слова и фразы. Потом, не заглядывая в учебник, написала английское изложение про льва, которого спас один бедняк, а потом этот лев, в свою очередь, встретившись с этим бедняком на арене цирка, не стал терзать его, а, наоборот, к изумлению белого бааса, стал ласкаться и повизгивать.
Я только математику не трогала. Решила, что уж подожду Слуцкого. Одна все равно ничего не пойму.
Я так увлеклась уроками, что не заметила, как наступил вечер. Заспанный Костя вошел в кабинет и сказал:
— Ты что глаза себе ломаешь? Не можешь лампочку включить?
— Костя, проверь изложение, — попросила я, протягивая ему тетрадь.
— Давай. А ты пока горло полощи.
Он проверил изложение и нашел всего две ошибки.
— Прилично, — похвалил он. — Подглядывала небось?
— Ой, ну даже ни разу не подсмотрела!
— А температуру мерила?
— Забыла. Да у меня нормальная, я же чувствую.
— Все равно померь. А то Наташка придет — даст жизни. Лопать хочешь?
— Очень хочу.
— Я тоже.
Костя ушел на кухню разогревать суп. Зазвонил телефон. Наверно, опять кто-нибудь из маминых сослуживцев.
— Светик? — услышала я радостно-взволнованный Костин голос. — Здравствуй, русалочка. Ну как у тебя прошел урок? Нет, я не мог остаться, я же тебе объяснил… К маме в больницу торопился. Что?.. В Театр эстрады? Спасибо, Светик, я не могу, у меня сестра больна. Да, вот такое стечение обстоятельств. Ты уж извини… Нет, никак…
Почему он разговаривает с ней таким просительным, виноватым тоном? «Русалочка»! Кикимора болотная, вот она кто! Другая на ее месте хоть спросила бы: что с сестрой, не надо ли помочь. И он еще с ней целуется!
— Светик, я понимаю… Ну, правильно, договаривались, но сегодня я не могу, пойми… Да?.. А с кем, если не секрет? Ах, с Венькой! Ну что ж, иди с ним, это твое дело… Светланка! А может, плюнешь на билеты и приедешь ко мне? Очень хочу тебя видеть… Что у сестры? Да обыкновенная ангина. Чего боишься? Заразиться? Да нет, она же в отдельной комнате!..
Ну и дрянь эта Светлана! Неужели Костя этого не понимает?! Ведь он умный!
— Не придешь? — упавшим голосом спросил мой умный брат. — А когда я теперь тебя увижу?.. Ну ладно… Ты только не сердись, русалочка… Ну, целую тебя…
Наконец-то положил трубку.
Я вынула градусник. Тридцать семь и шесть. Конечно, от возмущения. Это не считается. Я слегка стряхнула градусник. Ртуть упала до тридцати шести и восьми. Вот теперь в самый раз.
Скоро пришла Наташа и принялась за пирожки. Я чувствовала себя совсем здоровой и упросила Наташу, чтобы она разрешила мне снять компресс и помогать лепить пирожки.
Мы сидели на кухне. Я вырезала стаканом кружочки из теста, а Наташа лепила. Кто-то позвонил в дверь. Я почему-то решила, что это мамина подруга, тетя Лена, — мне очень хотелось, чтобы она пришла. А Костя, наверно, решил, что это Светлана — раздумала идти в театр и прискакала к нему. Мы оба так и бросились к двери.
Но это оказалась не тетя Лена и не Светлана, а наша классная руководительница Анна Георгиевна. Она принесла мне шоколадку и веточку мимозы.
Я удивилась. Анна Георгиевна, по-моему, меня не любила. Впрочем, меня многие учителя недолюбливали за плохую успеваемость и поведение.
— Извини, что я не пришла раньше, — сказала Анна Георгиевна. — У нас было совещание. Разреши мне раздеться.
— Конечно, Анна Георгиевна. Вот тут вешалка.
Я чувствовала себя очень скованно. Не привыкла, чтобы учителя ходили ко мне в гости.
— Как вы тут одни справляетесь? Впрочем, брат у тебя уже вполне самостоятельный, — она улыбнулась Косте. — Говорят, вы прекрасно провели урок в девятом классе. Но вам приходится много заниматься. Кто же вам помогает по хозяйству?
— Ребята из класса приходили, купили продукты, — ответила я.
— Это очень хорошо, — похвалила учительница, — Я завтра поговорю с ребятами. Пусть они ходят по очереди. По два человека от каждого звена. Продолжим, так сказать, тимуровские традиции. И в то же время чтобы не в ущерб занятиям.
— Да они и так будут ходить, — сказала я. — Завтра Дима Слуцкий придет подтягивать меня по математике. Я все уроки сегодня сделала. И завтра буду заниматься.
— Но не в ущерб здоровью! — посоветовала учительница. — Лучше поскорее выздоравливай и приходи в школу.
Потом она подробно расспросила нас о маме и успокоила нас рассказом о том, как ей однажды попала в глаз железная соринка и как она чуть не ослепла на один глаз. Но врачи вовремя сделали ей операцию.
— Глаза надо беречь! — строго подытожила она, а потом спросила обыкновенным, заинтересованным голосом: — Чем это у вас так вкусно пахнет?
— А это мы пирожки печем, Анна Георгиевна.
— Сами?
— Нет, к нам пришла Костина знакомая, а я ей помогаю.
— Вот как у вас тут уютно! — умилилась учительница, заходя в кухню.
А через минуту она уже сидела с нами за столом и тоже лепила пирожки. От жара плиты ее щеки раскраснелись, рукава она закатала, а на колени положила полотенце, чтобы не запачкать платье мукой. Она укладывала пирожки рядками на противень и с оживлением расспрашивала Наташу о приеме в медицинский институт. Ее сын в этом году собирался туда поступать. С меня сошла обычная стеснительность, которая нападала на меня в присутствии учителей, и я тоже вступила в разговор и рассказала, какую интересную книжку о врачах я недавно читала.
Так мы сидели за столом и оживленно беседовали, и мне было очень хорошо.
А вот Косте было плохо. Он мыкался по всей квартире, с унылым видом заглядывал на кухню — боялся пропустить телефонный звонок, поглядывал на часы. Я-то догадывалась, что его мучает. Он, наверно, думал: «Вот сейчас Светлана сидит в театре и смотрит на сцену… А вот сейчас она стоит в гардеробе и ждет, когда Венька подаст ей ее противную дубленку… («Противную» — думала, конечно, я, а не Костя,) А вот теперь она идет с Венькой по улице и хохочет, вспоминая какое-нибудь смешное выступление…»
Мне было немножко жаль брата, но в то же время я злилась на него.
Анна Георгиевна съела два румяных пирожка и ушла, пожелав мне и маме скорого выздоровления. Наташа убрала кухню и тоже ушла, даже отказалась выпить чаю. Она сказала, что ужасно устала и хочет спать.
Я легла. Костя спросил:
— Тебе ничего не надо?
— Ничего! — ответила я сердито.
— А почему такой тон?
— Потому что ты как слепой! — ответила я. — Как ты можешь еще думать о Светлане! Она, например, о тебе не думает! Сравни: Наташа и Светлана!
— Наташка — человек! — грустно согласился Костя. — Я Наташке очень благодарен. Но… понимаешь… Как тебе объяснить?.. Нет, не поймешь ты еще…
— Прекрасно пойму!
— Ну просто у Светланы такой своеобразный характер. Она сложный человек…
— Наташа в тыщу раз сложнее!
— Возможно… Ну не могу я тебе объяснить!.. Когда-нибудь сама поймешь…
— Я и сейчас понимаю: настоящий человек всегда в трудную минуту приходит на помощь. Вот мне, например, очень нравится один человек…
— Иди ты! — вытаращил глаза Костя. — Это кто же?
— Один человек, — уклончиво повторила я. — Из седьмого «А». Вначале он мне нравился только за внешность, а теперь за то, что он очень благородный.
— А у тебя есть доказательства его благородства?
— Есть. Один раз мне было очень тяжело, и он мне помог. Значит, он настоящий человек, не то что некоторые…
— Когда это тебе было тяжело?
— А вот когда я макулатуру собирала. Она была очень тяжелая, и он мне помог. Что ты ржешь? — обиделась я. — Не буду рассказывать.
— Ты уж очень прямолинейно смотришь на вещи, — сказал Костя. — А есть многое, что не поддается примитивному объяснению. Ну спи.
Он ушел, так ничего толком не объяснив. Может, я и в самом деле чего-нибудь не понимаю?
Я услышала, как Костя в ванне полощет горло. Вот это меня всерьез обеспокоило. Неужели, заболевает?..
Утром Костя снова полоскал горло, и вид у него был очень нездоровый. Но он все-таки пошел в школу, давать свой последний урок. Я же чувствовала, что окончательно выздоровела, и тоже хотела пойти в школу, но Костя меня не пустил.
— Лучше лишний день посидеть дома, — сказал он.
Я оделась, позавтракала и села за учебники. Часа два учила английский, потом сделала подряд для тренировки пять упражнений по русскому, из тех, что не задавали.
Костя вернулся на минутку, забрать пирожки для мамы.
— Интересно прошел урок, — сообщил он. — Знаешь, ребята попросили вести у них литературный кружок. Я согласился. Удивительные есть личности в этом классе. Так рассуждают! Не всякий студент… — Костя глотнул и мучительно скривился.
— Болит горло? — спросила я.
— Болит, подлое. Но я надеюсь, что это не ангина, а просто так. Ну ладно, я пойду в больницу, мне еще фрукты надо купить и сок. Да, я маме не сказал, что ты больна. А то она и так волнуется. Я сказал, что ты занимаешься.
— Правильно.
Костя ушел.
Вскоре явился Дима Слуцкий.
— Ну-с, приступим, — сказал он, поправляя очки. — С чего мы начнем?
— С самого начала, — ответила я.
— То есть как? — изумился он. — С таблицы умножения, что ли?
— Нет, таблица-то ладно… Но вообще-то я и материал второй четверти не очень хорошо знаю.
Честно сказать, не лежала у меня сегодня душа к занятиям математикой. Очень волновалась за Костю. Разные мысли отвлекали. А тут еще вернулась бригада маляров, и я невольно все время посматривала в окно на девушек в запачканных комбинезонах.
— Сейчас я тебя проверю, — сказал Дима.
Он стал задавать мне вопросы. Я, как могла, отвечала. Чаще всего я могла ответить только однообразным «не помню».
— М-да, — проговорил Дима и снова поправил очки. — По-моему, ты не только материал второй четверти, но и курс четвертого класса тоже не знаешь. Тяжелый случай… Мне с тобой заниматься — это все равно что гроссмейстеру сесть за одну доску… м-м… ну с человеком, который едва умеет передвигать фигуры. Ты меня понимаешь?
— Чего тут понимать?!
— Видишь ли, — продолжал Дима, — мы в кружке проходим уже двоичное исчисление… Ну ладно, что же делать!.. Раз я обещал… В порядке, так сказать, общественного поручения…
— Да нет, не надо, — сказала я.
— То есть как не надо? А как же?
— А никак, — ответила я, — сама как-нибудь разберусь.
— Зачем же ты меня просила?
— Ни о чем я тебя не просила. Иди учи свои двоичные исчисления.
— Ну и пойду! — обиделся Дима. — Терпеть не могу эту алогичность! То приходи, то уходи!.. У меня время рассчитано по минутам! Я, может, ради тебя пожертвовал сегодня важным мероприятием!
— Ку и беги, может, еще успеешь!
Оскорбленный, Дима ушел. А я долго стояла у окна, глядя на девушек, которые ходили по мосткам с ведерками и кистями. Потом попыталась сесть за математику, но бросила. Ладно уж, как-нибудь выкручусь на подсказках и на шпаргалках. А что мне остается делать?
***
…Костя вернулся поздно и сразу лег. Я разогрела остатки супа, блинчики с творогом, принесла ему в постель. Но он сказал, что у него нет аппетита, и попросил принести ему горячего чаю.
— Это не ангина, — твердил он. — Полежу немного и встану. Нельзя мне сейчас болеть.
Я была уверена, что это именно ангина. Но Костя никак не соглашался принять лекарство.
Я пошла на кухню, поставила чайник на газ и позвонила Наташе. Трубку взял Женька.
— Ее нет, а кто спрашивает?
— Это Ира, Костина сестра.
— А! — удивился он. — Выздоровела все-таки? Ну, живучий у тебя организм. А зачем тебе Наташа?
— Костя заболел, — объяснила я. — У него, по-моему, высокая температура, а он лежать не хочет.
— Теперь он, значит, жаждет медицинской помощи. Ясно. Ладно, я ей скажу. Я тоже приду. У меня сегодня ночная смена была, отсыпаюсь. Деньги есть?