Ахеяне были сначала спокойны — хлеба и вина у них было довольно, и потому быков Гелиоса они не трогали. Но запас пищи у них, наконец, истощился, и пришлось им стрелять дичь и ловить в море рыбу крючками. Хотя томил их голод, однако быков Гелиоса они не трогали.
Однажды шел Одиссей один по острову и, утомившись, уснул вдали от спутников.
В это время Еврилох обратился к ним с такими словами:
— Верные спутники, слушайте, что я скажу вам: всякая смерть страшна человеку, но ужасней всего голодная смерть! Давайте выберем лучших быков в стаде Гелиоса и принесем их в жертву богам, а когда вернемся в Итаку, мы построим владыке их Гелиосу богатый храм. Если же Гелиос нам не простит, то лучше погибнуть на море, чем медленно умирать от голода.
Все согласились с Еврилохом, и, выбрав лучших быков из стада, они зарезали их. Внутренности быков они бросили в жертвенное пламя, а мясо начали жарить на вертелах, готовя себе вкусный ужин.
В это время проснулся Одиссей и вышел на берег моря. Подойдя ближе к кораблю, он увидел, что совершили его спутники, и ужаснулся.
Разгневавшись, он стал их упрекать, но было уже поздно. Вдруг явилось страшное предзнаменование: кожи заколотых быков стали расползаться по земле, а жареное мясо издавало страшный рев.
Но спутники Одиссея этим не устрашились и шесть дней подряд наслаждались едой; а на седьмой — к этому времени буря уже утихла — вышли в открытое море.
Известила Гелиоса об убийстве быков его дочь нимфа Лампетия. Разгневался Гелиос на спутников Одиссея за то, что они умертвили его быков, которыми он всегда любовался, подымаясь на звездное небо или сходя со звездного неба на землю, и обратился к Зевсу с просьбой, чтобы он наказал за это ахеян: «Если ты не накажешь ахеян, я сойду в темную область Аида и буду светить умершим людям».
Ответил Зевс:
— Нет, сияй для нас и людей, живущих на земле. Я скоро разрушу корабль Одиссея.
И вот, когда ахеяне отплыли уже от острова Тринакии и находились в открытом море, Зевс наслал на корабль большую грозовую тучу, и поднялась страшная буря. Сорвались корабельные снасти, державшие мачту, она сломалась и рухнула вместе с парусами и реями на кормчего, и он был сброшен в море. И поразил Зевс корабль громовою стрелой. Раскололся корабль, и волной были сброшены все ахеяне в море и утонули в темной пучине.
Остался в живых один Одиссей, он держался, спасаясь на корабельных обломках. Быстро схватился Одиссей за сплетенный из воловьей шкуры канат, которым была прикреплена к кораблю сломанная мачта, и, связав этим канатом мачту и обломки киля, крепко вцепился в них и поплыл по беспредельному бурному морю.
И долго он носился по морю; но утих, наконец, сердитый ветер Борей; его сменил стремительный южный ветер, и, к ужасу Одиссея, он погнал его назад к Скилле и Харибде.
Всю ночь напролет гнал его южный ветер по морю, и на раннем рассвете увидел Одиссей, что его принесло волной к страшным утесам. Как раз в это время Харибда с шумом открывала морскую пучину и начинался водоворот. Одиссей ухватился за низкую ветку смоковницы, что росла на скале над самым водоворотом, и крепко, как летучая мышь, вцепившись в нее, он повис на ней и стал ожидать, пока выбросит водоворот обломки киля. Долго ждал Одиссей, но вот, наконец, выплыл киль вместе с мачтой из темной, пенящейся Харибды. Кинулся вниз Одиссей и, упав на корабельные обломки, начал изо всех сил грести руками как веслами.
Не удалось Скилле заметить плывущего Одиссея, а не то пришлось бы ему погибнуть.
Девять дней носился Одиссей по морю, но на десятый он ночью был выброшен на остров Огигию, где жила светлокудрая нимфа Калипсо. И принят был Одиссей прекрасной нимфой радушно.
Одиссей у нимфы Калипсо
Семь лет пришлось прожить Одиссею на острове у прекрасной нимфы Калипсо, и он уже почти потерял надежду вернуться в родную Итаку, куда он стремился всем сердцем. Прекрасная нимфа хотела, чтобы он и не думал о возвращении на родину. Она сулила ему за это вечную молодость и бессмертие, но Одиссей не мог забыть о родной Итаке, о жене, о своем сыне, и не прельстился обещаниями Калипсо.
В это время собрались в доме Одиссея сто женихов, самых богатых и знатных юношей Итаки и соседних островов; они домогались, чтобы жена Одиссея, прекрасная Пенелопа, согласилась выйти за одного из них замуж. Они каждый день пировали в доме Одиссея, расточали его хозяйство, считая, что он давно уже погиб и никогда не вернется на родину. Им хотелось устранить сына его Телемаха от власти и избрать царем другого, одного из своих друзей. Но верная Пенелопа не хотела выходить ни за кого замуж, она любила Одиссея и все еще надеялась, что он вернется в свой дом. И решила ждать мужа.
Однажды собрались боги на вершине Олимпа, у громовержца Зевса, и во время пира стали рассуждать о судьбах людей.
Но не было среди богов Посейдона, ненавидевшего Одиссея.
Тогда Афина-Паллада решила заступиться за своего любимца Одиссея и молвила Зевсу, своему отцу:
— Сердце мое скорбит о несчастном Одиссее; он давно в разлуке с женой и сыном, на лесистом острове у дочери Атланта нимфы Калипсо; она силой держит там Одиссея и ласковыми словами и волшебством надеется заставить его позабыть о родной Итаке. Но Одиссею хочется перед смертью увидеть родной свой дом. Сжалься над ним, о Зевс!
И ответил ей Зевс:
— Об Одиссее я не забыл и желаю ему добра. Но Посейдон преследует его за то, что он ослепил циклопа. Сейчас Посейдон далеко на краю земли, у эфиопов, и мы поможем теперь Одиссею вернуться на родину. Пусть Посейдон гневается, но против воли всех нас он бессилен.
Тогда попросила Афина-Паллада у Зевса:
— Пусть расскажет Гермес о нашем решении нимфе Калипсо. А я направлюсь в Итаку и внушу мужество сыну его Телемаху; пусть он явится в песчаный Пилос и Спарту, чтоб узнать о своем отце.
И все на Олимпе согласились с Афиной-Палладой. Тотчас послал Зевс быстрого вестника своего Гермеса на остров Огигию, к нимфе Калипсо, а Афина-Паллада, надев золотые сандалии, что легко носили ее по воздуху, взяв в руку тяжелое большое копье, поспешила спуститься с вершины Олимпа в Итаку.
Гермес является к Калипсо. Отплытие Одиссея с острова Огигии. Кораблекрушение
Вестник богов Гермес привязал крылатые сандалии, на которых он мог лететь, как на крыльях, и, взяв в руки свой жезл, которым умел людей усыплять и пробуждать спящих, тотчас в путь устремился, и, достигнув Пиэрии, он к морю с эфира спустился и рыболовом крылатым помчался по волнам; легкой чайкою морскою он перелетел над пучиной, примчался на остров Огигию и явился к просторной тенистой пещере, где жила Калипсо.
Пылал в это время огонь на ее очаге, и весь остров был окутан запахом смолистого кедра и дерева жизни. Увидел Гермес прекрасную нимфу, она сидела с золотым челноком над узорною тканью и пела прекрасные песни. Вокруг пещеры росли тополи, кипарисы и ольхи, на деревьях гнездились ястребы, совы и разные длиннокрылые птицы. Плотной сетью зеленой укрыл виноградник пещеру, на ветках тяжелых висели красные гроздья; струились четыре светлых ручья, а вокруг зеленели луга, где росли фиалки и разные травы. Был изумлен красотой тех мест даже вестник богов Гермес, и вот он вошел в пещеру нимфы. Калипсо его тотчас узнала; в пещере Одиссея в это время не было, он сидел одинокий на морском берегу и плакал, вглядываясь в пустынное море.
Ласково встретила нимфа Гермеса и спросила его, зачем он прибыл на остров. Сообщил ей Гермес о воле Зевса; ужаснулась прекрасная Калипсо и сказала, что повеление Зевса исполнит. Пусть плывет Одиссей по пустынному морю, но она объявила Гермесу, что не может дать Одиссею ни корабля, ни гребцов, может дать ему только добрый совет, снабдить его хлебом, водой и вином на дорогу и послать ему ветер попутный. И тотчас Гермес удалился.
Разыскала Калипсо на морском берегу Одиссея и сказала ему, что она готова его отпустить.
Она посоветовала ему нарубить деревьев, вытесать крепкие бревна, укрепить их медными скрепами и сделать на них перила; обещала ему Калипсо дать на дорогу хлеба, воды и вина, снабдить одеждой и послать ему ветер попутный.
Одиссей сначала было ей не поверил и спросил:
— Не замышляешь ли ты что-либо другое? Как я смогу переплыть на плоту бурное море?
Но Калипсо, улыбнувшись, сказала:
— Клянусь тебе водами темного Стикса, что зла я тебе не желаю. — И дала ему нимфа медный топор и бурав и повела его на край острова, где росли тополи, ольхи и сосны.
Там срубил Одиссей двадцать сосен и вытесал из них бревна; затем он их пробуравил, скрепил большими болтами, мачту поставил и сделал руль, чтобы можно было, плывя по морю, плотом управлять.
Принесла ему нимфа полотна, и сшил из него Одиссей парус, привязал его к мачте так, чтобы можно было его подымать и опускать, и эту работу он закончил в четыре дня.
На пятый день, на раннем рассвете, он с нимфой простился и на море плот свой спустил. Послала ему Калипсо ветер попутный, поднял Одиссей парус и пустился в открытое море.
Семнадцать дней носился плот по морю, и все это время глаз не смыкал Одиссей, управляя плотом и смотря на созвездия Плеяд и Медведицы в небе, и на восемнадцатый день, наконец, увидел горный берег земли феа-кийцев.
Возвращался в то время из страны эфиопов Посейдон и заметил плывущего вдали Одиссея.
Гневно тряхнул головой Посейдон и, взмахнув трезубцем, собрал тучи, поднял на море бурю и буйные ветры созвал отовсюду. И вмиг покрылось море грозной осенней тучей. В ужас пришел Одиссей и воскликнул:
— В сто крат счастливей меня данайцы, что пали в битве под Троей!
Как раз в это время налетела большая волна, ударила в плот, он закружился, и сильной волной сбросило Одиссея в море. Порывом ветра сорвало мачту и далеко отнесло парус в море.
Не было сил у Одиссея, чтоб выплыть наверх из-под волны — одежда, подаренная ему на прощание нимфой, стесняла его движения; напрягая последние силы, вынырнул он наверх; вспомнив про плот свой, он быстро за ним по волнам поплыл, за него ухватился; взобрался наверх и спасся от смерти.
Как северный ветер Борей носит по полю скатившийся густо репейник, так ветры носили по бурному морю беззащитный плот Одиссея, — то бросал его в сторону западный ветер, то южный, то ветер с востока.
Наконец заметила плот морская богиня Левкотея и сжалилась над несчастным Одиссеем.
Обернувшись легкокрылым нырком, взлетела она на крепко сколоченный плот и сказала:
— Бедный мой Одиссей, сбрось скорее с себя одежду, оставь свой плот и смело бросайся в волны, я дам тебе со своей головы волшебное покрывало, и ты достигнешь вплавь берегов Феакии. — Сказав это, тотчас она быстрокрылым нырком вспорхнула с плота на шумное море и скрылась в пучине морской.
Одиссей не поверил голосу Левкотеи и подумал: «Может, новую хитрость замышляет богиня, советуя мне плот свой оставить?» — и он решил оставаться на нем.
Но поднял снова волну Посейдон, высокую и тяжелую, как гора, и ударилась она о плот, и точно кучу соломы разбросал вихрь налетевший, так распались вмиг бревна плота; но поймал Одиссей одно из бревен, сел на него, снял с себя одежду и, укрыв грудь волшебным покрывалом, которое сбросил ему нырок, кинулся в волны.
Тряся взъерошенной головой, воскликнул Посейдон:
— Плавай теперь по бурному морю, пока тебя люди не примут! — и погнал своих длинногривых морских коней и умчался в Эгию, где обитал он.
Два дня и две ночи носили волны Одиссея по морю, и не раз казалось ему, что близка уже гибель; но на третий день, на рассвете, успокоилась буря, море вдруг все посветлело и стало пепельно-синим и тихим.
Поднятый кверху легкой волной, глянул вперед Одиссей и увидел невдалеке полоску земли. Как обрадовался Одиссей, завидев, наконец, берег! Он поплыл быстрей, чтоб скорей ступить на твердую землю, и он был уже от нее на таком расстоянии, что можно было бы услышать человеческий голос; но берег оказался крутой, как стена, он поднимался над морем, и, ударяясь в него, волны шумели и выли, и весь он одет был соленою пеной.
Не было там ни залива, ни мелкого места, всюду вздымались утесы и острые рифы. В ужас пришел Одиссей и подумал: «Зачем я увидел долгожданную землю, здесь море глубоко, а берег крутой и высокий!»
И подняла волна Одиссея и помчала прямо на острые рифы, но он схватился рукой за ближний утес и ждал, чтоб волна хлынула мимо, и она пробежала, но, возвратясь, сшибла его с утеса и бросила в море. Отважный Одиссей вынырнул из-под волны и поплыл в другую сторону, стараясь заметить где-нибудь берег отлогий или мелкое место.
Вдруг он, плывя, увидел перед собой устье светлой реки, что в море впадала, — там не было острых камней, берег был ровный, покрытый пестрою галькой.
Ослабели могучие руки Одиссея, сердце его устало, подгибались колени, начало пухнуть тело, он терял уже память и чувство; напрягая последние силы, он пришел на время в себя, снял с груди покрывало и бросил его в реку, впадающую в море, и вдруг он почувствовал под ногами твердую почву; но вскоре лишился чувств; снова очнувшись, бросился он на землю и от радости долго ее целовал, а затем он упал без сил на берег. Уже наступала ночь, когда Одиссей очнулся; отдохнув немного, он решил искать себе место для ночлега. Продрогнув от ночного холода и тумана, он хотел укрыться в лесу, находившемся невдалеке от реки на холме; здесь он нашел две крепко переплетенных между собой оливы; сквозь их густую листву не мог проникнуть ни холодный предутренний ветер, ни дождь, ни солнечный луч на рассвете, — так густо были переплетены ветви олив.
Собрав опавшие листья, Одиссей в них укрылся, стал согреваться и вскоре уснул, и спал он крепко и долго.
Одиссей и Навсикая
Когда утомленный от бед Одиссей отдыхал, погруженный в глубокий сон, спустилась Афина-Паллада в главный город феакиян, на остров Схерию, где лежал теперь Одиссей. Она вошла в дом их царя Алкиноя. Заботясь о скором возвращении Одиссея домой, она вошла в спальню прекрасной царевны Навсикаи и, приняв вид дочери моряка Диманта, что дружила с царевной, тихо приблизившись к ее изголовью, сказала:
— Беззаботная ты, Навсикая! Почему не подумаешь ты о чистых одеждах, ведь близится день твоей свадьбы.
Скорее проснись и ступай со своими подругами на реку мыть одежды, а я помогу вам в работе. Попроси отца, чтобы дал он тебе колесницу и мулов, и положи на нее то, что следует вымыть.
Сказав это, Афина поднялась снова на Олимп.
Проснулась на заре Навсикая, пошла к отцу и матери, рассказала им свой сон и попросила отца дать ей колесницу и мулов, чтоб ехать на реку, где она обычно мыла одежды.
Царь Алкиной велел рабам запрячь колесницу, а мать принесла для Навсикаи корзину с едой и мех, полный вина; взошла на колесницу Навсикая и, взяв в руки вожжи, отправилась в сопровождении подруг и рабынь к реке.
На берегу девушки распрягли мулов и пустили пастись их на зеленом лугу, а Навсикая вместе с подругами стала стирать одежды в устроенных там водоемах. Вымыв одежды дочиста, девушки стали их полоскать в реке, а затем разложили сушиться на солнце.
Кончив работу, девушки искупались в светлой реке и, натершись благовонным маслом, сели на зеленом лугу обедать. Потом они стали играть в мяч, и песню запела прекрасная Навсикая, что своей красотой всех затмевала. Вскоре стали они домой собираться; девушки мулов впрягли в колесницу и в корзины сложили вымытые в реке одежды. Вдруг бросила мяч высокая Навсикая в подружек, но в них не попала, и мяч, пролетев мимо, упал в шумящие волны, — так пожелала Афина.
Громко тогда закричали девушки, их крик разбудил Одиссея; он подумал, что, может быть, снова попал в область диких людей. Но, услыхав девичьи голоса, он решил, что это на лугах и нагорных вершинах нимфы играют. Он быстро поднялся, чтобы узнать, чьи голоса он там слышал, и вот осторожно он вышел из рощи. Наломав зеленых веток и прикрыв ими свое обнаженное тело, он пошел навстречу девушкам, гордый, как лев, и был он покрыт весь морским илом.