— Берти? — удивленно округлила глаза Белка. — А где Фреди?
— Я вместо него, ребенок, — деловито заявил Берти и, кивая, предупредительно добавил: — С глазами поаккуратнее, не округляй так старательно — повылазят.
— А что ты здесь делаешь? — не успокаивалась Белка. — Ведь должен был прийти Фреди.
Берти раздраженно фыркнул.
— Вот дался тебе твой Фреди! — с видом обиженного заботливого братца насупился он. — Я тут проявляю чудеса братской опеки, так что рассказывай быстренько: какую кашку кушала на обед и не мучает ли тебя икота? Я знаю, у тебя это бывает.
— С чего это ты вдруг такой заботливый? — продолжала расспрашивать его Белка, но в этот момент Берти заинтересованно глянул в сторону. Там, в другом конце холла, к потолку взлетал какой-то странный аппарат. Мила заметила, что те, кто к нему подходили, с помощью тяжелой цепи опускали его вниз, а уходя, дергали цепь, и аппарат устремлялся вверх.
— Наконец-то освободилось, — озабоченно пробормотал Берти и, повернувшись к Белке, выпалил: — Слушай, сестрица, ты тут подожди меня немного, я сейчас. Одна нога здесь, другая там — дело есть.
И с этими словами Берти юркнул в толпу ребят. Они были гораздо ниже и мельче него, и тем не менее было видно, что убирать их с дороги ему удается с большим трудом.
— Смотрите, там кресло свободное, — кивнул Ромка на ближайший к ним угол. — Если уж ждать, то не стоя на проходе.
Белка с недоверием посмотрела на небольшой диванчик рядом с креслом, и Мила вполне поняла ее смущение. На диванчике сидел очень странный субъект с летучей мышью на голове. Животное лежало брюхом вниз на макушке хозяина, свесив ему на лицо перепончатое крыло, полностью при этом закрывая его правый глаз. В руках человек держал счеты, но вместо деревянных колесиков из стороны в сторону сами собой перескакивали маленькие белые косточки, ранее, по всей видимости, принадлежавшие какому-то животному. К тому же, этот тип был очень неопрятно одет: грязный жакет и засаленные рукава когда-то белой рубашки вызывали желание срочно вымыть руки.
— Что-то мне туда совсем не хочется, — сказала Белка.
— Ты что, боишься летучих мышей? — с иронией спросил Ромка. — Так ведь когда они спят — они не кусаются.
В этот момент волшебник в лиловом балахоне снова прошел мимо них, не отрывая глаз от книги, и чуть не стукнулся лбом о дверной косяк, но вовремя притормозил и, развернувшись, пошел в обратную сторону. Грязный фонарь, тем не менее, наткнулся в полете на стену, но не разбился, хотя Мила и заметила, как по стеклу поползла тоненькая трещина. Она вдруг поняла, что они были виновниками этого столкновения, потому что стояли на самом проходе. Поэтому-то фонарь и не вписался в нужную траекторию полета.
— Давайте хотя бы отойдем, — предложила Мила, которой стало очень неловко.
Они прошли мимо небольшого скопления ребят, среди которых заметили Алюмину и ее сестру Платину с двумя взрослыми девочками, больше годящимися в подруги старшей сестре.
— А она что здесь делает? — спросил Ромка, имея в виду Платину. — Она же из старших.
— Наверное, пришла присмотреть за сестрой, как Берти за мной, — предположила Белка, рыская глазами по холлу в поисках брата.
Когда они проходили мимо странного, в виде размножающихся вверх клумб, нароста, усаженного вдоль и поперек фигурными кактусами, заметили Яшку Бермана, с которым ехали в одном дилижансе. Он сидел на низком табурете совершенно один и с большим интересом рассматривал кактусовую экспозицию. По сравнению с тем столпотворением в тесном холле «Перевернутой ступы» возле колючих клумб было вполне просторно. Наверное, кактусы внушали не больше доверия, чем летучие мыши.
— Можем здесь подождать, — сказал Ромка, и они подошли к одиноко сидящему на табурете Яшке.
Он сразу им заулыбался и встал с табурета.
— Если кто-то хочет — можете садиться, — вежливо предложил Яшка.
Мила и Белка также вежливо покачали головами, отказываясь от предложения, а Ромка без лишних слов плюхнулся на табурет, вытянув ноги.
— Что-то я устал, — пояснил он и с не меньшим интересом, чем Яшка, стал изучать кактусовую скульптуру.
Мила оглянулась. Вокруг них действительно было много народу: человек сорок только младших, но были и постарше, как Берти или Платина. Были заняты все диванчики, скамейки и стулья. Никому почему-то не сиделось в комнатах. Все разговаривали, смеялись, показывали друг другу какие-то интересные вещицы.
Один парень — темноволосый и с виду очень самоуверенный — сидел на спинке кресла, водрузив ноги в пыльных ботинках на мягкое сиденье, и хвастался перед своими приятелями какой-то игрушкой. Мила пригляделась — это была тоненькая трубочка с колесиком, которое при вращении громко клацало. Как раз когда Мила присмотрелась, хозяин трубочки прокрутил колесико большим пальцем, послышалось несколько последовательных щелчков, и из верхнего отверстия трубочки выпрыгнул переливающийся радугой мыльный пузырь в форме головы с большими оттопыренными ушами, хлопающими, как у слона. Непроизвольно глянув по сторонам, Мила заметила невдалеке, в кресле, крупного мальчишку отчаянно лопоухого и с широким лицом. Увидев мыльную пародию на себя, он покраснел до самых кончиков своих выдающихся ушей.
— Зачем так издеваться? — услышала Мила голос Белки.
Она тоже видела всю эту пародию от начала и до конца и теперь тяжело дышала от негодования.
Наверное, голос Белки прозвучал слишком громко, потому что хозяин мыльных пузырей повернулся и теперь смотрел прямо на них. После рожицы с ушами он и его компания громко хохотали. Теперь, кинув взгляд в их сторону, мальчик повернулся и что-то тихо сказал своим приятелям, после чего они снова засмеялись, но так, словно что-то затеяли.
— Ну сейчас начнется, — тихо сказал Яшка, а металлическая трубочка как будто только этого и ждала. Снова защелкало колесико, и в этот раз из верхнего отверстия вырвалась другая физиономия. Малиново-розово-фиолетовыми цветами переливалось круглое лицо со слоновым хоботом. Бросив мимолетный взгляд на Яшку, Мила сразу поняла, что этот мыльный пузырь касался непосредственно его. Яшка был маленького роста и круглый, как колобок, и сам по себе слона никак не напоминал. Но его нос был очень курносым и действительно наводил на мысль о хоботе. А у владельца волшебной трубочки слон наверняка был любимым животным.
Ребята из компании напротив рассмеялись громче прежнего, и сквозь смех темноволосый мальчик похвастался:
— Эту вещицу мне родители привезли из-за границы. Они там работают в Таврическом магическом посольстве. И это еще не все. У меня таких целый чемодан…
Ловко лавируя между ребятами, мимо прошмыгнул портье. Мила заметала, как он бросил недовольный, хмурый взгляд на грязные ботинки мальчика с металлической трубкой, лежащие на сиденье очень чистого кресла «Перевернутой ступы».
— Кто этот заносчивый щелкунчик? — хмуро спросил Ромка. Он уже встал с табурета и стоял между Милой и Белкой.
— Это племянник профессора Мендель, той, которая алхимию преподает, — пояснил стоящий рядом Яшка. — Его родители все время живут за границей, а его воспитывает тетка.
— Да это же двоюродный брат Алюмины, — добавила Белка, — Нил Лютов.
— А ты откуда знаешь? — спросил Ромка.
— Я слышала, как она обсуждала его с девочками, — сказала Белка. — Они считают его красавчиком.
Ромка возмущенно фыркнул.
— Тоже мне красавчик! — громко воскликнул он. — Надутый индюк — вот он кто! Близко к нему лучше не подходить. Если лопнет от собственной значимости — забрызгает внутренностями.
Белка издала короткий смешок, но вдруг почему-то ойкнула.
— И сделаю вашей компании большое одолжение, — раздался холодный, немного нервный голос.
Нил Лютов ростом был выше их всех. Он стоял в нескольких шагах и смотрел на них сверху вниз. И выглядел он так, как будто шутка его не обидела, а насмешила. Он снисходительно ухмылялся, и только суженные, как будто прицеленные, темные глаза выдавали, что Ромкины слова его задели.
— А компания подобралась — просто сливки общества! — чересчур громко сказал он, и кто-то в холле хихикнул. У него за спиной начинала собираться толпа любопытных.
Узкие глаза Лютова остановились на Белке, которая потупилась и даже шагнула назад.
— Что это у тебя на голове? Не прутья от старого веника, а? Ведь твоя мать уборщица, да? Говорят, она недавно получила грамоту за добросовестный труд, — упиваясь самим собой, сказал он.
Белка не отвечала. Она даже побелела вся от растерянности.
— Только не знаю, за что именно, — усмехнулся он. — За то, что выгребла больше всех пегасьего помета, или за то, что вылизывала грязь после полтергейстов?
Многие, среди них Мила увидела и Алюмину, громко рассмеялись. Белка тихо шмыгнула носом, но ничего не отвечала.
— О! Какие люди! — воскликнул Лютов, глядя на Яшку, и некоторые ребята за спиной Лютова, подзадоривая его, начали переговариваться между собой явно не в пользу Яшки. — Берман! Тебе еще не дали кличку? Могу позаимствовать парочку. Как тебе: «ходячий комод», а?
Поддерживающие Нила Лютова захохотали еще громче.
— Или так — «слон, которого будут учить держать волшебную палочку хоботом»? — тут он сам засмеялся, очень довольный шуткой. — Длинновато, конечно, ха-ха… зато вылитый ты…
Общий смех начал переходить в ржание, а Лютов уже оценивающе рассматривал Ромку.
— Тебе лучше взять свои слова обратно, — сердито сказал Ромка.
Лютов посмотрел на него как-то странно, как будто не понимал языка, на котором Ромка с ним говорит. Мила заметила, как Алюмина и Платина с подругами подошли ближе и стали прямо за спиной у Лютова.
— А ты вообще помалкивай! — скривив кислую мину, бросил Лютов. — Ты же третьего поколения, так? Черная кость. Всего лишь какой-то выскочка!
Пипа Суринамская на руках Алюмины неестественно громко квакнула, и это вызвало всеобщий хохот, еще более громкий, чем прежде, а Лютов продолжал:
— Твои родители, небось, от слова «ведьма» шарахаются, а при встрече с черной кошкой как очумелые хватаются за все пуговицы!
Компания за спиной Лютова держалась за животы от смеха, Платина громко хохотала от души, а визгливый смех Алюмины пугал огромную жабу в ее руках, так что она беспрерывно квакала, и это вызывало еще больший смех. И получалось так, что они вчетвером стояли посреди хохочущей толпы. Яшка справа от Милы горько вздохнул, а Ромка с другой стороны уже сделал шаг вперед, что-то собираясь сказать, но не успел.
— Зато родители на теток и других родственников их, как собачек, не бросают! — громко выпалила Мила, неожиданно для самой себя.
Глаза Нила Лютова удивленно застыли и уставились на Милу. Он выглядел так, как будто соображал, кто она вообще такая. Стоял, лишившись дара речи, и уже не думал смеяться. Толпа позади него тоже притихла.
— Ты уже надоел всем со своими дурацкими шутками, — продолжила Мила, чувствуя обиду за своих новых друзей и впервые в жизни разговаривая с такой смелостью. — Даже твои родители от тебя избавились, сплавив тетке!
Тишина в холле стала просто звенящей. Лицо Алюмины вытянулось так, что челюсть угрожала отвалиться на пол. Все, столпившиеся за спиной Лютова, теперь с интересом пялились на Милу. Даже Яшка с Белкой недоверчиво на нее косились. А Мила и сама не поняла, почему вдруг все это сказала. Само как-то вырвалось.
Лютов, в точности как минуту назад Ромка, шагнул вперед. Какую-то долю секунды растерянность на его лице сменялась удивлением, но потом глаза опять сузились, и он удостоил Милу таким злым взглядом, что у нее перехватило дыхание. Ничего не сказав и даже не глянув больше ни на кого, Лютов развернулся и быстрым шагом пошел к лестнице. Все в холле, кроме Милы и Ромки, следили, как он поднялся по ступеням и исчез в проеме второго этажа, ведущем к комнатам.
Первой в себя пришла Алюмина. Она, сильно сжав ни в чем не повинную жабу, взвизгнула и, повторив взгляд двоюродного брата, выдала:
— Ну… ты… просто… — потом опять взвизгнула и, громко топоча, помчалась по лестнице вслед за своим кузеном.
Мила посмотрела на Платину, ожидая, что старшая сестра тоже что-нибудь скажет в ее адрес, но Платина одарила Милу холодным, равнодушным взглядом и, кивнув подругам, отошла в другой конец холла.
Многие все еще поглядывали на Милу и тихо перешептывались.
— Ну ты даешь! — повернулась к Миле Белка с таким выражением на лице, как будто она увидела инопланетянина.
Под всеобщими взглядами Мила чувствовала, что не очень-то собой гордится.
— Я не хотела, — сказала она, глядя на своих друзей по очереди. — И не знаю, как так получилось. Просто… — Мила запнулась от неожиданной мысли. — Просто он мне кое-кого напомнил.
Она вдруг поняла, что Нил Лютов напомнил ей ее родственника — Степаныча, который имел на редкость злобный характер.
— Этот человек, наверное, не очень хороший, — сочувственно сказал Яшка.
Мила подняла на него глаза и согласно кивнула, хотя и не сразу.
— Да, не очень…
Вспоминать о нем, по крайней мере, было ужасно неприятно.
— Да ты просто молодчина! — раздался над Милой бодрый голос, и кто-то так сильно хлопнул ее по плечу, что у Милы подкосились ноги.
Альберт Векша потрепал волосы младшей сестры, а та в ответ недовольно скривилась и простонала:
— Бе-е-ерти!
— Этот подлец себе слишком много позволяет! — обращаясь ко всем, кто мог его слышать, заявил Берти. Он недовольно нахмурился. — Если бы не запрет матери махать кулаками… да еще на последнем курсе Младшего Дума — я бы ему морду так разукрасил!
Он хитро усмехнулся.
— Ну, если честно, я так и собирался сделать, — он посмотрел на Милу. — Но, пока я добирался с другого конца холла, пока всех растолкал, ты мастерски уложила его на лопатки, так что он струхнул и позорно ретировался.
Берти решительно хмыкнул.
— Ну, ничего. Я до него еще доберусь.
— Берти! — взмолилась Белка. — Мама тебя просила ни во что не вмешиваться. У тебя четвертый курс. Экзамены.
— Ага! — воскликнул Берти. — Она для этого ко мне Фреди нянькой приставила! Еще чего не хватало!
Белка насупилась.
— Ты без Фреди в Старший Дум не пройдешь. Если он тебе с подготовкой не поможет — ты обязательно провалишься.
— Свет клином не сошелся… — прыснул от возмущения Берти. — Есть и другие возможности…
— Какие такие возможности? — подозрительно покосилась Белка.
— Ой! Отстань! — отмахнулся Берти, отодвигаясь от сестры подальше. Он повернулся к Миле и, подняв вверх большой палец, энергично заявил: — Это было классно, Рудик! Запомни: ты заслужила мое пожизненное уважение.
— Спасибо, — прокряхтела Мила, все еще потирая ушибленное плечо, пострадавшее от руки Берти. После того как он громко произнес ее фамилию, Миле показалось, что невысокий худой мальчик, стоявший в нескольких шагах от них, обернулся и с интересом посмотрел на нее.
— И еще… — подал голос Яшка. — У тебя появился пожизненный враг.
Мила и все остальные вслед за ней обернулись к Яшке и вопросительно уставились на него.
— Ты о чем? — спросила Мила, моментально забыв о ноющем плече.
— Нил Лютов никогда не забывает обид, — страдальческим тоном вытянул из себя Яшка. — Мы же… я имею в виду — первородные… мы же все друг друга знаем. Ну… слышим разное… А у Нила родители — это больная мозоль. — Яшке было так трудно говорить, как будто он чем-то подавился и стеснялся откашляться. — В начальной школе… я имею в виду — в обычной школе… один мальчишка что-то сказал о родителях Нила, что они плевать на него хотели…
Яшка замолчал и тяжело вздохнул. Мила заметила, как Белка наклонилась к нему поближе, словно готовая постучать ему по спине, чтобы прочистить дыхательные пути.
— Ну вот, — продолжил Яшка очень тихим голосом. — У того мальчишки прямо посреди урока кровь носом пошла… Долго не могли остановить, всю парту залило. Лужа крови! — Яшка многозначительно посмотрел на всех по очереди, остановив взгляд на Миле. — В обычной школе ведь никто ничего не знает… я имею в виду — им и невдомек, что кровотечение можно вызвать при помощи заклинания, даже не дотрагиваясь до человека. На Нила никто и не подумал…