— Так ты детдомовец? — нахмурилась она.
— Детдомовец, — кивнул Жорик. — Обучение в Москве стало для меня, так сказать, почетным призом.
И при этом слегка покосился на Ольгу: произвело это его сообщение дополнительное впечатление или нет.
— Почетным призом, говоришь? Что ж, тогда беритесь за следующий приз — за этот торт. К столу, к столу, рассаживайтесь поудобней.
Мы расселись, и все взяли себе по куску торта — все, кроме Аглаи Бертольдовны.
— А вы как же? — спросила Аня.
— Не могу, детка. Диабет. — Она взяла пластмассовый флакончик и из него стряхнула себе в чай несколько белых горошинок, заменяющих диабетикам сахар. — Впрочем… — она подмигнула нам. — Двум смертям не бывать, одной не миновать! — и тоже положила себе на блюдце кусок торта, выбрав такой, который был чуть поменьше остальных. — А теперь рассказывайте, — потребовала она, — с чего вы взялись наблюдать за лохотронщиками и спасать их жертвы?
— Значит, так, — взялся объяснять Жорик. — Вчера я гулял в районе «Динамо»; мне ведь всегда интересно Москву посмотреть, поскольку я ее почти не знаю, и…
Дальше он стал рассказывать в подробностях все как было. Аглая Бертольдовна внимательно слушала. А мы иногда вставляли свои замечания и уточнения.
— Надо же, какие негодяи! — дослушав наш рассказ заговорила Аглая Бертольдовна с еще большей энергией, чем прежде. — А я ведь… Нет, вы знаете, вы меня и вправду спасли! Я бы все деньги просадила. Меня к азартным играм допускать нельзя. Главное, знаю это, и любых розыгрышей сторонюсь, и любых лотерей, потому что, дай мне волю, я возле любого наперсточника застряну, пока совсем не разорюсь, хоть и понимаю умом, что выиграть у них нельзя… Да, миленький, ты ближе всего к серванту, так не достанешь из него бутылку коньяка и рюмочку с морозными узорами на стекле. Да, вот ее самую… — Алешка передал ей бутылку и рюмку, она аккуратно налила себе половину рюмки коньяку, и так же аккуратно выпила. — Вот, со всем справляюсь. Коньяк люблю — умею держать себя в руках. Сладкое люблю— тоже отлично себя сдерживаю, хотя иногда подумаешь, что, может, купить хороший торт, съесть его в одиночку… — Она опять захохотала. — Представляете, как это будет выглядеть? Словом, со всеми своими страстями и пристрастиями разобраться могу… Ну, правда, с куревом никак не разделаюсь… А вот с азартом иногда не справляюсь. Редко, да заносит меня. И это, знаете, тоже, видимо, наследственное. У нас в роду ни алкоголиков, ни каких других хроников никогда не водилось, а вот игроков можно много насчитать… Мой прапрадед, если верить слухам, мельницу проиграл, а брат моей бабки, тот профессиональным игроком был, так и сгинул. Бабка рассказывала, что он мог появиться раз в полгода, нищий, в обносках, три дня не евший, еле-еле до родных добравшийся. Откормится немного, отоспится, костюмчик какой-никакой приобретет — и, подзарядившись деньгами, опять исчезает. А через полгода может явиться на извозчике, а то и на автомобиле с шофером, в костюме, сшитом у лучшего парижского портного; всем привезет бриллианты и прочие драгоценности, деньгами одарит, по ресторанам поводит, в «Яр» да в «Прагу». Вот так неделю у родных погостит, рассчитается с долгами, всех как из золотой чаши осыплет — и опять поминай как звали. Чтобы спустя какое-то время опять объявиться невесть в каком виде: то ли нищим, то ли богачом. Бабка вспоминала, он и после революции еще раза два или три приезжал, то из Парижа, то из Берлина, до двадцать девятого года, когда еще въезд-выезд был более-менее свободным. Потом о нем никогда больше не было ни слуху ни духу. Да и другие примеры в нашем роду имеются… Вот, надо понимать, гены во мне и сказываются. А тут, сами видите, такой чудесный день, я еду, крупные деньги получив, как раз сдала диссертацию, расслабилась, на солнышко любуюсь… Они и взяли меня тепленькой… А уж как я включилась в игру — так оторваться не смогла бы! Вы представляете, старая дура, а туда же — играть! — Она опять захохотала, потом посерьезнела: — Но тогда мне было совсем не смешно.
— А вы написали диссертацию? — поинтересовалась Оля.
— Написала, но не свою, — живо ответила Аглая Бертольдовна. — Видишь ли, детка, я редактор, всю жизнь проработала редактором, причем главным моим профилем как раз и было редактирование диссертаций, приведение их в должный порядок, оформление по всем правилам. А попросту, я их писала. Не всегда, конечно, но если надо было диссертацию переписать или практически написать, то обращались и обращаются ко мне, я давно считаюсь самым квалифицированным из доступных специалистов по этому делу. А вы что, — сменила тему Аглая Бертольдовна, — даже не заглянули, сколько денег у меня в сумочке?
— Нет, — ответили мы. — Мы просто нашли ваш паспорт, а больше не копались. Видели там бумажки какие-то, конверт, кошелек, но не заглядывали.
— Это ж надо! — Она покачала головой. — Но вы ешьте, ешьте торт. И что я все о себе да о себе. Давайте о вас поговорим. Вы, насколько я поняла, всерьез настроены эту лотерейную мафию разоблачить?
— Всерьез, — подтвердили мы почти хором.
— И как вы собираетесь это сделать? Ну зашлете вы Илюшку «адъютантом его превосходительства», много ли он сумеет выяснить? И потом, завтра, насколько понимаю, вам всем все равно возвращаться в вашу школу-пансионат. Как Илья потом объяснит этому Князю или как его там, почему исчез до пятницы?
— Это проблема, — согласился Алешка. — Но мы ее решим. И потом, за один день можно сделать немало.
— А еще мы думали покрутиться в других точках, на Савеловской, например, — добавил Жорик. — Выяснить, где еще у них стоят палатки, а еще — кто осуществляет общее руководство. Ну, кто между этими палатками катается. И потом, ведь должны они сдавать деньги куда-то в одно, в центральное место. Вот нам бы и выявить этот центр!
— Даже если вы проследите, куда и как они сдают деньги, то что дальше? — осведомилась Аглая Бертольдовна. — Грабить, их будете?
— Зачем грабить? — чуть покраснев, сказал Илья. — Если будут доказательства, что они — натуральные мошенники, то можно напустить на них серьезную милицию. Ну не какой-нибудь мелкий патруль, с которым у них понятно какие отношения, а к солидным людям обратиться, хоть до генералов дойти.
— Ну, для этого надо еще найти те самые доказательства, — сказала Аглая Бертольдовна. — А потом и к генералам попасть. Предположим, прорветесь вы к какому-нибудь генералу, с вашим-то напором и хитроумием… И дальше что?!. Пока ваши идеи звучат очень туманно. Нет, надо действовать по-другому. Надо постараться определить, где и в чем слабое, уязвимое место лохотронщиков — и по этому месту прицельно выстрелить. Ясная и четкая конструкция нужна — как в диссертации. Какие-нибудь мысли на этот счет имеются?
Она обвела нас взглядом. Нам показалось, она сама завелась.
— Ну… — рискнула предположить Оля. — То, что Жора говорил: что они вовлекают в азартные игры несовершеннолетних. Если б удалось их поймать на этом…
— Тогда нужно заинтересовать серьезные милицейские чины, чтобы они взялись ловить на этом лохотронщиков, — сказал Алешка. — Конечно, у нас есть кое-какие фотографии, но… Если б на этих фотографиях удалось опознать кого-нибудь ранее судимого, тогда бы сработало. Но если на них не будет никого из тех, кто способен привлечь внимание милиции… Да, у нас ведь другая зацепка имеется — заявление Ольгиного отца! Конечно, в отделении милиции это заявление так и будет лежать, потому что у милиционеров других забот хватает. Но если продвинуть это заявление куда-нибудь повыше, например в общегородской отдел по борьбе с экономическими преступлениями, то там могли бы заинтересоваться.
— Но как это сделать? — спросил я.
— По-моему, самым простым образом, — сказал Илюха. — Взять и позвонить им.
— Так они нас и послушают! — хмыкнул Жорик.
— А если… — это Аня подала голос. — А если найти способ взять их и обыграть? Найти какой-то прокол в их системе?
Алешка покачал головой:
— Такого прокола не найдется. Там у них все схвачено. Это все равно, что пытаться обыграть наперсточника, точно.
— Ну? — ободряющим тоном сказала Аглая Бертольдовна. — Какие еще будут мысли? У нас настоящий военный совет получается!
И тут новая мысль пришла мне в голову.
— Насчет прокола в системе… — проговорил я. — Мне кажется, один прокол есть…
Глава шестая
Направление главного удара
За столом наступила короткая пауза. Потом Илюха сказал:
— Ты что, хочешь сказать, что у них все-таки можно выиграть? Да ежику понятно, что это невозможно!
— Я не говорю, что у них можно выиграть. — поспешил объяснить я. — Я говорю совсем о другом проколе!
— Ну-ка, давай! — Лешка подался вперед. — Это интересно.
— Я говорю о том, куда они девают выигранные деньги!
— Понятно куда, — с недоумением ответил Жорик. — Сдают в общую кассу. По-моему, мы это уже выяснили.
— А потом? — спросил я.
— Что — потом? — откликнулись мои друзья.
— Ну я хочу сказать, неужели эти деньги так там и остаются? Лежат без движения? Ведь куда-то они должны их пристраивать!
— С этим тоже проблем нет, — возразил Илюха. — Поделили — и разбежались.
— Ты представляешь, сколько они гребут денег на своем лохотроне, особенно если у них много точек по всей Москве? — сказал я. — Понятно, что и исполнители — все эти охранники, кидалы и подсадные утки — получают очень здорово, но, по большому счету, им достаются только крохи с барского стола. А основные суммы уходят к организаторам лохотрона — к крупным воротилам. И эти суммы им надо как-то отмывать, прятать на счетах в банках, вывозить за границу… Словом, так или иначе делать легальными.
— Вообще-то да, — призадумался Жорик. — Хотя, с другой стороны, чего проще: обменял на доллары, чтобы инфляция деньги не съела, и живи спокойно хоть двести лет.
— Так-то оно так, — сказал Алешка, — но есть суммы, которые «черным налом» хранить невыгодно, да и не получится. Сам понимаешь, миллион долларов у тебя могут украсть, а вот, скажем, счет в банке, квартиру или загородный дом с участком, гектаров на пять, никто не украдет. И главное, они выгоду приносить начнут, а не просто так лежать. Ведь любая валюта дешевеет, даже доллары. И потом, выгода будет вполне легальная и законная, от легального и законного бизнеса. Словом, как ни крути, а при крупной афере всегда приходится прятать концы в воду. Вернее сказать, находить такие каналы перекачивания денег, чтобы в конце концов они становились чистенькими, не пахнущими криминалом. И если найти такой канал, и навести на него отдел по борьбе с экономическими преступлениями или налоговую инспекцию…
— Хорошо сказать, но трудно сделать! — вмешался Илюха. — Где такой канал найдешь при нашем-то беспределе?
— При чем тут «нашем»? — сказал Жорик. — Такой канал найти было бы трудно в любой стране. Но можно. Вот, смотрите. Что ни говори, а сейчас отмывать «черный нал» становится сложнее, чем раньше. Есть несколько вариантов. Первый — иметь «свой» банк, где банкир сделает для лохотронщиков все что надо. Второй — покупать землю, причем проплачивать основную часть сделки «черным налом». Скажем, большой участок неподалеку от Москвы, со всякими «правительственными» дачами, где гектар стоит чуть не миллион долларов, взять и купить за тысячу рублей, по документам, а остальное выплатить продавцу под столом: мол, понравились продавец и покупатель друг другу или, к примеру, дружат давно. Или можно в какое-нибудь производство деньги засунуть — такое, в котором легко показать и лишний доход, и лишний расход. Автомобили, там, или водка, если верить газетам. Какие еще варианты есть?
— На самом деле вариантов тысяча, — сказал Алешка. — Но нам они не очень интересны. Нам бы найти хоть один банковский счет, через который они отмывают деньги — хоть один номер, понимаете? А что там оплачивается с этого счета: автомобили, участки земли или перевод денег за границу, это нас меньше всего должно волновать. Как только у нас будет в руках номер счета — мы выиграли, потому что этот счет станет доказательством существования незаконных денег.
— А кто вам сказал, что со своих доходов они не могут платить налоги в казну, чин чином и по закону? — осведомилась Аглая Бертольдовна. — Тогда ничего незаконного в их прибылях нет.
— Не могут они платить налоги по закону! — уверенно сказал я. — Такие лотереи приносят прибыль в тысячу процентов, и никто настоящую прибыль заявлять не будет. Во-первых, потому что налоги почти всю прибыль съедят, а во-вторых, потому что по их доходам сразу станет видно, что с их лотереей дело нечисто: что практически нет выигрышных билетов, а это уже нарушение закона, и очень серьезное.
— Что ж, разумно, — сказала Аглая Бертольдовна. — Тогда другой вопрос: как вы собираетесь искать этот банковский счет? По-моему, легче найти иголку в стоге сена.
— А по-моему, можно найти, — вдруг сказала Аня. — Смотрите, мы говорим про то, что хоть какая-то лицензия у них есть, иначе бы их давно шуганули, и что какие-то налоги они со своей лотереи платят. А где налоги — там и официальный, ни от кого не скрываемый счет, с которого можно эти налоги списывать. И такой счет вполне может быть связан с другими, скрытыми счетами. То есть связан косвенно, через тысячу других счетов. Но когда есть один конец ниточки, то можно добраться и до другого конца, даже если ниточка запутанная!
Я поглядел на Аню с уважением. Самое дело она сказала, и в самую точку. Здорово ухватила! Если бы в нашу школу принимали девчонок — она вполне могла бы там учиться.
— Точно! — подскочил Жорик. — Ребята, кажется, мы начинаем что-то нащупывать!
— Да, найти такой официальный счет — не проблема, — сказал Алешка. — Он должен существовать, даже если на нем ноль рублей ноль копеек. И его данные должны быть в ведомстве, которое лицензии на проведение лотерей выдает, и в налоговой инспекции. На компьютере с доступом к открытым базам данных разных организаций — это на полчаса работы. Вот потом придется повозиться. Но сперва надо такой компьютер найти, а там посмотрим.
— Компьютер есть у меня, к тому же он подключен к Интернету, — сказала Аглая Бертольдовна. — Пришлось, понимаете, осваивать на старости лет, потому что без него никуда не денешься. Так что можете взглянуть. Вдруг у него есть выход и на те базы данных, которые вам нужны.
— Если можно, то я с удовольствием! — живо откликнулся Алешка.
В компьютерах мы все научились разбираться неплохо, но он был дока.
— Что ж, пойдем, — Аглая Бертольдовна встала с кресла и пошла в соседнюю комнату, ведя за собой ребят.
Справочников в соседней комнате и впрямь оказалось видимо-невидимо. Книжные полки тянулись от пола до потолка, и все были переполнены книгами. Большой стол у окна был завален бумагами, а посреди стола стоял хороший современный компьютер.
— Классная машина! — восхитился Алешка.
— Да, все говорят, что очень хорошая, — согласилась Аглая Бертольдовна (язык так и не поворачивался назвать ее «тетей Аглаей»). — Я-то в компьютерах не очень разбираюсь, но этот пока работает безупречно.
Она включила компьютер, а мы тем временем с интересом разглядывали комнату.
— А это что? — спросила Оля, указывая на карточки рядом с компьютером, покрытые странными надписями, вроде «красивый волшебный» и «береза-тополь».
— А… это?!. — Аглая Бертольдовна засмеялась. — Это работа для души. Когда-то за нее и платили что-то, но теперь ничего не платят, хотя мы продолжаем работать. Совместный российско-белорусский проект, называется «Фонд образов славянского фольклора». Мы составляем словари и справочники, в которых указываем, где в сказках и песнях разных народов совпадают образы, а где они отличаются, ведем обширную картотеку. Вот эту картотеку я и перегоняю в компьютер. Например вот эта карточка. У нас красивая девушка сравнивается с березой, а в некоторых западных культурах — немецкой, например — с тополем. Или, точнее, с «тополью», потому что в этих языках «тополь» — женского рода. Например, Пушкин упоминая в одном стихотворении о немецкой красавице, назвал ее «тополью», поставив слово «тополь» в женском роде. Оно замечательно заиграло в русском языке. А мы делаем примечание, что Пушкин доказал: слово «тополь» в женском роде иногда можно очень эффектно использовать в русском языке, если надо передать особый, «североевропейский» колорит. Ну как? — обратилась она к Алешке. — Получается что-нибудь?