«Это судьба!» — подумала Зигрид, увидев в исполнении своего первого желания особый знак. Теперь у нее не было причин бездействовать. Она осмотрела установку, чтобы удостовериться, что может управлять ею. Механизм оказался очень простым, доступным даже юнге. Один человек вполне мог включить машину с мостика, откуда ныряли, достаточно было нажать на панели огромные кнопки, покрытые резиной. Желтая изолировала человека в отсеке, зеленая наполняла отсек водой, красная разблокировала крышку люка. А потом…
«Ты с ума сошла!» — снова ожил внутренний голос.
«А хоть бы и так…» — усмехнулась Зигрид.
Ну да, никто и никогда не покидал подводную лодку, пока она находилась в погружении. Никто и никогда не ходил по морскому дну. Это рискованно. Каждый раз, когда нужно было проверить целостность корпуса «Блюдипа» снаружи, лодка всплывала.
Зигрид закрыла глаза. Пот стекал с ее лба, щекотал кончик носа.
Разблокировать дверь, всего одну дверь, а за ней — безграничные просторы… Безбрежный мир. Открыть всего одну дверь и выйти из консервной банки, из саркофага под названием «Блюдип».
«Прекрати! — снова вклинился голос разума. — Ты с ума сошла!»
Девушка не обратила на него внимания.
Поскольку не было слышно гула под ногами, она знала, что субмарина не двигается, а лежит на тине, в наблюдении. Подходящий момент, чтобы попытаться выйти.
На десять минут. Не больше.
А если в комбинезоне есть повреждения? Если он наполнится водой? Если в баллонах нет воздуха? Если…
Дозорная осмотрела гидрокостюм и снаряжение. Баллоны оказались полными, маска-респиратор была в хорошем состоянии. Конечно же, местами хромированные части немного окислились, но это было не страшно. Комбинезон тоже вроде бы в отличном состоянии. Пока Зигрид проверяла все детали, в ее голове продолжал звенеть сигнал тревоги, произнося одно и то же: она собирается нарушить основное табу подводной лодки — выйти без необходимой причины, она собирается нарушить…
Уже без тени сомнения девушка стала надевать гидрокостюм. Она больше не размышляла, а действовала механически, будто выполняла обычную работу. Или словно кто-то дергал ее за невидимые ниточки. Руки сами схватили шлем, надели его на голову, затянули баллон и привязные ремни. Блок маски-респиратора надавил ей на плечи, заставив согнуться. Ноги сами впрыгнули в огромные тяжелые, как оковы, ботинки, наполненные свинцовым грузом, в которых сейчас, в воздушной среде, она едва могла передвигаться.
Наконец Зигрид была готова к погружению и села на приступок, нажав на кнопку, чтобы отсек заполнился водой. Машина издала глухой звук, открылись вентиляционные каналы, затем вода, бурля, стала заполнять отсек. Она была необыкновенно-голубого цвета. И словно приносила вместе с собой внутреннее свечение.
Девушка смотрела, как вода пенится у ее ног. В запасе имелось десять секунд, когда можно еще было все остановить. Решаться надо прямо сейчас, пока уровень воды не достиг маски. Зигрид задрожала, подумав: а вдруг в маске имеется трещина или плохо запаяна какая-нибудь деталь? А если стекло лопнет, вода просочится в эту трещину, зальет ей лицо? Однако, несмотря на опасность, она продолжала сидеть на деревянной скамеечке, не двигаясь с места не только из-за привешенного к поясу груза. Зигрид не могла и не хотела повернуть назад. Вода доходила ей уже до груди, билась о баллоны с воздухом. Отравленная вода… Ее яд мог лишить девушку человеческой внешности, а она собралась искупаться в ней…
Водоворот сомкнулся над головой Зигрид, поглотив все, наполнив комнату до потолка. Теперь она была словно в прихожей океана, и у нее захватывало дух. Она пошевелила руками и ногами, дрожа при мысли, что может ощутить влагу внутри гидрокостюма, протечку…
Но протечек не было. Тогда девушка нажала на кнопку, открывающую ведущую наружу дверь. Люк стал открываться, послышался скрип, и мелкая ржавая пыль рассеялась в воде, словно оставив кровавые потеки. Наконец бронированная дверца отъехала, открыв в боку подводной лодки отверстие для выхода. Зигрид поднялась и пошла к двери. Однако остановилась на пороге, внезапно пригвожденная к месту безбрежностью морского пейзажа. У нее закружилась голова. За десять лет, проведенных в чреве «Блюдипа», она превратилась в карлицу — волны качали ее, как частичку планктона. Она была ничем, крошечной пушинкой, качающейся на пороге вечности.
Зигрид хотела отступить, зайти назад в отсек и закрыть люк, но победила свой страх и бросилась в бескрайние морские просторы, как бросаются в бездну. Ее наполненные свинцом ботинки утонули в тине на дне, подняв темно-синее облако, похожее на порошковые чернила. Словно догадавшись о ее робости, рыбы окружили ее. Большие синие обтекаемые тела перемещались, едва заметно шевельнув плавниками, совсем не меняя положения тел.
«Такой же длины, как лежащий человек», — подумала Зигрид, не решавшаяся ее потрогать. Она посмотрела наверх. Везде ее окутывала синяя бесконечность. Девушка почувствовала, что если долго так стоять, случится непоправимое — в восхищении от увиденного можно забыть, что воздуха в баллоне ограниченное количество. К тому же рыбы слегка ударяли ее головами, плавниками, и она не могла понять, было ли это дружеское прикосновение или враждебное. Зигрид так хотелось бы прикоснуться к ним кончиками пальцев, но она сочла, что пока еще рано.
И снова ее задели плавником.
«Странно, — подумала девушка, — рыбы как будто хотят куда-то отвести меня».
Она решила пойти за ними, разводя руками окутывающий ее голубой свет. Взгляд скользил по подводной равнине. Перед глазами находился обрушившийся континент, — на осколках стояли дома. Сохранившиеся, хотя и скособоченные.
Зигрид остановилась. Строения почти не отличались от земных, были похожи на средиземноморские, например греческие. Они уцелели в катастрофе и, странное дело, остались нетронутыми, несмотря на то, что многие годы находились под водой. Не сгнили деревянные ставни, не облупилась краска фасадов.
«Можно подумать, что дома оказались под водой совсем недавно», — отметила дозорная.
Она пребывала в недоумении. Вообще-то они должны были бы выглядеть облезлыми, облупившимися. Это известно всем подводникам: никакая деревянная конструкция не может долго сохраняться под водой; дерево разбухает, крошится, балки рассыпаются. Но здесь, на планете Алмоа с ее странными законами, казалось, все по-другому.
В этом было нечто необъяснимое, и Зигрид остановилась в облаке тины, поднятой ее свинцовыми башмаками. И тут же одна из рыб, словно не могла больше ждать, подтолкнула ее мордой в спину, заставляя двигаться вперед.
Когда девушка приблизилась к одному из домов, она заметила на подоконнике второго этажа птичью клетку. Там взаперти крутилась юлой рыбка. Маленькая бледно-голубая рыбка сновала взад-вперед между жердочками. Дверца была закрыта. Расстояния между прутьями клетки были слишком узкими, чтобы рыбка смогла оказаться в клетке сама. Следовало ли сделать из этого вывод, что она закрыта в клетке с того момента, когда произошло крушение? А между тем прутья клетки не ржавые, даже блестят в игре света и тени бездны. Клетка выглядела как новенькая.
На подоконниках первого этажа высились горшки, в которых явно когда-то росли цветы, а теперь — ветки кораллов ярко-голубого цвета. Вероятно, раньше это была герань, но она мутировала.
За исключением трех трещин на фасаде, строение не пострадало от того, что ушло под воду. Домик стоял аккуратненький, в хорошем состоянии. Словно огромная рука подхватила его на вершине скалы и поставила на дне морском, стараясь не очень трясти.
Зигрид поднялась на холмистый выступ. Вдали она различила и другие дома. Те тоже не казались призрачными, как обычно выглядят подводные развалины. На них не наросли кораллы, постройки сохранили чистый и жилой вид.
Зигрид пнула ногой тину, подняла голову. Может, кто-то откроет окно на третьем этаже, заметив ее присутствие? Готовая к любым причудливым явлениям, она ожидала даже, что на пороге появится консьержка-русалка с метлой.
«Какое-то наваждение, — решила дозорная. — Я словно под наркозом. Видимо, газовая смесь в баллонах перенасыщена азотом. У меня голова идет кругом».
Но вот уже она стояла у крыльца и рукой в перчатке держалась за поручни. Дом существовал на самом деле. Она могла прикоснуться к нему. Сохранившись таинственным образом, он высился на глубине, противостоя нападкам времени. К большому удивлению Зигрид, жители планеты Алмоа строили свои дома очень похожими на жилища землян. До сих пор она представляла себе жителей Алмоа в виде имеющих разум спрутов, проживающих в языческих храмах. Вместо этого обнаружила старинные здания совершенно «человеческого» вида. А также домики пастухов, фермы, налепленные тут и там в подводной равнине.
Зигрид вошла в дом. Разве можно было поступить иначе? Рыбы настойчиво торопили ее. Вот она уже в подъезде. Из почтовых ящиков, висящих на стене, высовывались газеты, конверты… Письма не были вскрыты. Газеты не были развернуты. Разве такое возможно? Бумага должна была давно размокнуть!
Девушка стала подниматься по лестнице, готовая к тому, что прогнившие ступени обрушатся под ее весом, но те, как и все вокруг, оказались прочными. На лестнице лежал ковер. Ковер, несмотря на то что дом находился на морском дне, выглядел так, словно его только что сняли с ткацкого станка. На лестничной площадке второго этажа за двумя приотворенными дверьми были видны пустующие комнаты. Зигрид открыла дверь слева. И задрожала при мысли, что сейчас изнутри выскочит ворчливый тритон или разъяренная русалка, но в квартире не имелось жильцов.
Помещение было обставлено в строгом стиле. Вдоль стен стояли огромные книжные шкафы. Подводные течения, как сквозняки, проходили сквозь окна и подхватывали книги, которые плыли по комнате, будто странные прямоугольные рыбы. Огромный том вдруг раскрылся, взмахнув страницами, словно тонкими плавниками в мелкую точечку. Девушка схватила книгу, стала ее разглядывать. Зигрид не знала языка, на котором была написана книга, и он не был похож ни на какие известные ей языки, но удивилась по другой причине. Достаточно было пролистать книгу, чтобы убедиться: ее страницы — из бумаги. Из обыкновенной бумаги! Их можно было смять. Листки шелестели в руках и рвались с сухим хрустом, тогда как должны были превратиться в липкую кашу. Зигрид подошла к стеллажам, взяла другие книги. Те тоже чудесным образом избежали подводного поглощения и были сухими. Надо же, находились на дне морском, но тем не менее не намокли, как и газеты в почтовых ящиках. Типографская краска не размылась, переплет не развалился.
Пораженная, Зигрид прошла в другую комнату. Деревянная мебель плыла туда, куда ее несло течением, как и все, что не было прикреплено к полу. На стенах трепетали картины, также прекрасно сохранившиеся. На некоторых были пейзажи несуществующего теперь мира, на других — обнаженные женские фигуры. Зигрид обратила внимание: жительницы Алмоа были очень похожи на земных женщин. Более тонкокостные, возможно, более дикие — с короткими курчавыми волосами и с очень крупным ртом, но почти такие же в том, что касалось анатомии.
Зигрид дотронулась до картин кончиками пальцев. Краска не вздыбилась, цвета оставались яркими. Может быть, жители Алмоа использовали особые вещества, позволяющие предметам избежать распада? Другого объяснения этим чудесам у нее не нашлось.
Девушка инстинктивно обернулась, ища взглядом плывших позади рыб. Те смотрели на нее своими круглыми глазами, словно ждали, что гостья скажет им что-то важное.
— Чего вы хотите? — вышла из себя Зигрид. — Почему привели меня сюда? Вы здесь жили в момент катастрофы? И с тех пор вы обитаете поблизости?
Желая придать серьезность сказанному, она схватила книгу, что проплывала мимо нее, и поставила на полку стеллажа. Дозорная не знала, как себя вести. Может, бедные рыбы хотели, чтобы она навела порядок в их квартирах, где все было вверх дном после катастрофы?
Чтобы больше не видеть странных спутниц, девушка направилась к окну и открыла ставни. Опираясь на парапет, она осматривала глубины океана и разглядывала развалины. Полуразрушенные дома, а также большие статуи, заваленные камнями, очень красивые, несмотря на повреждения. На Земле литофаги — крошечные моллюски, точащие камни, — уже давно изъели бы их. Дома стали бы горой щебня, сливающейся с географией морского дна. От книг и картин и следа не осталось бы.
«Словно время здесь не властно над вещами», — подумала Зигрид и локтем задела птичью клетку, в которой плавала кругами голубая рыбка. Вероятно, бывшая канарейка, превратившаяся в момент погружения под воду. Но как смогла она прожить в клетке столь долго без еды?
От новой загадки у нее разболелась голова; ей захотелось только одного: вернуться на подводную лодку и закрыть за собой дверь отсека, чтобы оставить тайны больших глубин за бортом.
Зигрид стала махать руками, чтобы рыбы-мутанты дали ей пройти, и спустилась по лестнице.
«Идиотка! — обругала она себя. — А если за то время, пока я гуляла, „Блюдип“ переместился? Что тогда делать?»
Девушка хотела ускорить ход, но толща воды замедляла движения, вставая перед ней, словно эластичная стена. А к тому же мешала разглядеть очертания субмарины.
Сердце Зигрид быстро забилось. Она не знала, давно ли покинула подводную лодку. Да ведь и отошла от нее далеко. Слишком далеко. Лодка могла сняться с места и набрать ход, оставив ее здесь, посреди живописных развалин.
Если бы так случилось, ей оставалось бы жить — по индикатору оставшегося в баллоне воздуха — полчаса.
«Да нет же, — прошептал вдруг внутренний голос, — все не так. Когда закончится запас кислорода, у тебя будет один способ избежать смерти: снять респираторную маску и гидрокостюм и согласиться на превращение. В этой заколдованной воде невозможно утонуть. Просто поменяешь обличье, вот и все».
Зигрид упрямо шагала дальше и, стараясь, чтобы ее не унесло течением, подняла вокруг себя тучи тины. Ей не хотелось меняться! Она хотела остаться девушкой, хоть и обычной, самой заурядной. Быть человеком, а не монстром-мутантом.
Пот тек ей в глаза. Зигрид начала уже поддаваться панике, когда наконец заметила очертания «Блюдипа», лежавшего на морском дне. Подводная лодка, к счастью, не сдвинулась со своего места.
Последние метры показались самыми длинными. С каждым шагом ей чудилось, что субмарина начинает всплывать, даже слышался шум двигателей.
«Корабль уйдет у меня из-под носа! — волнуясь, думала она. — Отплывет прямо на моих глазах, я останусь тут, как идиотка…»
Когда Зигрид зашла в отсек, одна из рыбин, следовавшая за ней все это время, тоже проскользнула в отверстие. Она была размером с небольшую акулу, и девушка побоялась дотронуться до нее, чтобы вытолкнуть назад. А люк уже закрывался, запирая подводницу и рыбину в кессоне.
— Убирайся отсюда! — закричала Зигрид и замахала руками. — Если ты останешься здесь, то погибнешь!
Но рыба легла на металлический пол, явно не собираясь послушаться приказа. Ее глаза горели непонятной решимостью. Казалось, рыба решила покончить жизнь самоубийством.
А Зигрид вдруг начала задыхаться. Воздух, которым она дышала, приобрел привкус металла, что означало: содержимое баллона подходило к концу. Девушка не могла дольше ждать, иначе бы задохнулась. И перестала пытаться выгнать упрямую рыбу, тем более что та была крупнее, ей бы и не удалось совладать с ней. Люк захлопнулся. Насосы тотчас же заработали, откачивая из помещения забортную воду. Уровень не очень быстро опускался.
Рыба, увидев, что лежит на уже обнажившейся решетке для стока воды, забилась, ударяя хвостом так, что дрожали стены. Зигрид отошла в сторону. Агония мутанта привела ее в ужас, но она ничем не могла помочь.
Раздалось гудение воздуходувной машины. Сквозь вентиляционные отверстия происходило осушение круглой комнаты. Через десять минут датчики влаги исследуют пространство. Красный сигнал тревоги погаснет, как только компьютер получит подтверждение, что в помещении больше нет молекул морской воды.