Интересно, что чувствуешь, если не боишься утонуть? Когда плаваешь, не думая о задержке дыхания, не чувствуя за плечами веса баллона с воздухом? Больно ли превращаться? Что чувствуешь, когда тело начинает меняться? Создается ли впечатление, что невидимые пальцы растягивают тебя, чтобы изменить внешность?
Такова была жизнь дозорных, и Зигрид Олафсен была одной из них. Вероятно, не самой лучшей, поскольку в ее личное дело было вписано рукой лейтенанта Каблера: «Обладает досадной склонностью к витанию в облаках».
Глава 4
Отравленный шампунь
Закончив обход, Зигрид напечатала отчет, а затем направилась в душевую. Для нее было ритуалом: вернувшись из похода в заброшенную зону, принять душ, чтобы смыть липкий пот тревоги и забыть о кошмарах на территории теней.
«Сейчас вымою голову», — думала она каждый раз, раздеваясь на пороге душевой, но вкладывала в эту фразу понятный лишь ей смысл, потому что имела в виду не только волосы, — у нее была короткая стрижка, — но и все тело.
Зигрид протянула руку к шампуню и взяла пластиковую упаковку, наполненную жидким мылом.
Душевая, облицованная белой плиткой, напоминала земной спортзал. Проектировщики специально обустроили здесь все так, как было принято раньше, решив, что это будет производить успокаивающий эффект. По периметру помещения шла труба, от которой на равных расстояниях отходили разбрызгиватели. Перегородок не имелось, и девушки мылись бок о бок, как волейболистки после игры.
Зигрид шагнула под струю воды и разорвала зубами одноразовый пакетик, стараясь, чтобы жидкое мыло не попало в рот.
Болтовня подруг доносилась до нее сквозь шум воды — девушки говорили о новом сержанте, которого перевели на капитанский мостик и которого они находили «очень миленьким». В уши попала пена, и Зигрид перестала слышать. Как славно было избавиться от грязи, собранной в трюмах подлодки… хотя она и знала, что душ работает по принципу замкнутого трубопровода. А значит, вот уже десять лет, как все мылись одной и той же водой, водой, которую фильтрующая система очищала перед следующим использованием.
Вдруг девочки что-то прокричали ей, но Зигрид не поняла, что именно. Она устала, ей не хотелось участвовать в болтовне дозорных. Хотелось поскорее избавиться от трюмной грязи и пойти спать. Ей было наплевать на молодых сержантов, даже «очень миленьких».
Крики становились все громче и уже не напоминали шутку или взрыв смеха. Голос вибрировал теперь на панических нотах, в нем звучали тревога, страх… Зигрид повернула голову, вытерла мокрое лицо.
По душевой шла, пошатываясь, девушка с усыпанным веснушками лицом, ее волосы были намылены, а глаза — широко раскрыты от ужаса.
«Малышка Морин Даэрти… — узнала ее Зигрид. — Кого она изображает?»
С шапкой мыльной пены на голове Морин выглядела очень смешно, и Зигрид сначала подумала, что она паясничает, чтобы посмешить подружек.
— Произошла ошибка… — прохрипела усыпанная веснушками девушка. — Водопроводные трубы подключили к балластной системе. Боже мой! Уходите отсюда! Вы не видите, что происходит?
Зигрид сделала шаг вперед. Вокруг нее девушки корчились под душем. Некоторые скрючились на плиточном полу и стонали, как умирающие. Что еще за шутка?
— Вода! — закричала Морин. — На нас направили воду извне! Морскую воду!
Зигрид всхлипнула от страха. Ей достаточно было провести языком по губам, чтобы почувствовать привкус соли. Почему она не заметила раньше? Кто-то где-то неправильно подключил трубы, и теперь в душевую шла вода из расположенных по бокам подводной лодки балластных цистерн, которые наполнялись огромным количеством морской жидкости, позволяя подводной лодке погружаться в пучины океана.
— Уходите отсюда! — кричала Морин. — Вытирайтесь! Вытирайтесь досуха! Иначе пропадете!
Но Зигрид не могла пошевелиться от страха, голубоватая вода, пахнувшая морской солью, медленно стекала с нее.
— Нет! Пожалуйста! Не надо! — заплакала малышка Даэрти.
Ее руки так сильно тряслись, что она никак не могла взять полотенце со скамейки в центре душевой.
Стоны теперь раздавались невыносимым хором. Зигрид часто моргала, стараясь избавиться от соли, которая жгла ей глаза. Морская вода. Она чувствовала ее у себя на коже, плотную, липкую. И вдруг поняла, что произошло. Это яд. На них попал морской яд. По неосторожности девушки искупались в нем.
Тела, лежащие на мокром кафеле, уже начали терять человеческую внешность. Кожа на позвоночнике трескалась, и из нее вырастал костистый хребет длинных спинных плавников. Уши расходились, и зияющие красные раны предвещали появление жабр, а сами лица девушек становились плоскими, принимая странную обтекаемую форму…
Зигрид почувствовала ужасное жжение на руках и плечах. Она захотела почесаться, но ее ногти дотронулись до чешуек. Кожа обрастала ими как кольчугой. Она чувствовала странный запах — запах превращения, рыбной лавки, аквариума. Зигрид захотела закричать, но у нее больше не было голосовых связок. Все ее тело била мучительная дрожь, словно невидимые руки ее мяли, давили. Ее зашатало. А вокруг валялись огромные рыбины, и звук плавников, которыми они скребли по кафелю в конвульсиях агонии, сводил ее с ума. Девушки-дозорные исчезли, их сменили монстры, акулы со стекловидными глазами, чьи хвосты били по полу. Хватило одной минуты, чтобы попавшие из моря токсины поразили нервную систему несчастных и преобразили химические процессы в их телах.
Зигрид охватила паника. Она была одна, и никто не мог прийти ей на помощь. Одна, окруженная дюжиной огромных рыб, дрожавших на плиточном полу, с красными жабрами, похожими на раны от удара сабли, по обе стороны уплощенной головы. Немые рты раскрывались и закрывались, испуская последнее дыхание жизни. Ее подружки-дозорные превратились в рыб лишь для того, чтобы умереть от удушья. По их беспорядочным движениям Зигрид угадала, что они хотели бы спастись в воде, но лужи были слишком мелкими, чтобы в них можно было выжить.
Девушка бросилась к сваленным в кучу полотенцам. Но не смогла схватить ни одно. Потому что на ее руках… больше не было пальцев. Укоротившиеся руки приклеились к бокам, костистые дуги обтянул дряблый кожный покров. Плавники… У нее больше не было рук, а только плавники!
Она упала на живот, поскольку ноги ее стали соединяться. Чешуя зашуршала по керамической плитке. Зигрид стала задыхаться. Сейчас она умрет…
— Эй! — донесся до ее сознания голос ответственной за полотенца. — Ты заснула, что ли?
Зигрид вздрогнула, открыла глаза. Свет лампы под потолком ослепил ее.
— Ты кричала, — покачала головой девушка.
Зигрид выпрямилась на сиденье, где устроилась в ожидании своей очереди. Так, значит, ей все только привиделось? Весь ужас, который она только что пережила, был всего лишь приснившимся ей кошмаром?
— Ты выглядишь усталой, бедняжка, — заметила работница душевой. — Вернулась из дозора? Можешь не отвечать, и так видно по твоему лицу.
Потом она протянула ей полотенце и добавила:
— Если хочешь помыться, иди сейчас, а то через четверть часа выключат фильтрующий насос.
Зигрид помедлила. Вдруг ей стало страшно в облицованной плиткой душевой. А ведь так хотелось принять душ, черт побери! Но видения из сна ее не покидали. Казалось, что если прислушаться, можно различить, как огромные рыбины бьют хвостами по полу. Представив, как встанет голышом под хлесткие струи душа, она испугалась и отказалась идти мыться.
— Нет, — пробормотала Зигрид, — я приду позже. Ничего… Мне сначала надо выспаться.
Смотрительница молча посмотрела ей вслед. Она не удивилась. За десять лет заточения нервы приходят в негодность, все постепенно сходят с ума на этой чертовой посудине. Скоро подводная лодка станет похожа на больницу для умалишенных…
Глава 5
Лотерея монстров
Два дня спустя среди матросов пополз странный слух. Офицеры то и дело шептались в коридорах. Главный врач экипажа, обычно не выходивший из своей лаборатории, шушукался вместе со всеми. Зигрид заметила, что тот начал важничать, словно по какой-то таинственной причине вдруг стал главной фигурой на «Блюдипе».
— Ты знаешь, что происходит? — спросила она у Гюса.
— Ну да, — кивнул рыжеволосый парень. — Они вроде бы нашли вакцину против мутации.
— Что?
— Не поняла? Тебе вводят вакцину, и если ты падаешь в воду, то не превратишься в рыбу.
— Вот здорово! — восхитилась девушка.
— Да уж, — пробурчал Гюс. — Только я хочу сначала увидеть, а потом радоваться. Не стоит аплодировать этим пройдохам заранее.
Через час по громкоговорителю главного коридора передали приказ всему экипажу собраться в столовой, где будет сделано сообщение чрезвычайной важности. Металлический коридор наполнился шумом шагов — это матросы оставили вахту и бросились к месту сбора.
Зигрид отыскала в толпе Гюса и Давида и присоединилась к ним. Давид был очень возбужден, расталкивал всех локтями, чтобы пробиться в первый ряд. Там, перед баками с обезвоженным питательным порошком, засунув руки в карманы жилетки, стоял главный врач с выражением довольства на лице. Лейтенант Каблер и капитан Лаердалл стояли рядом с ним.
— Дети мои! — заговорил врач, торжественно подняв руки. — Мы стоим на пороге великого события! Я почти готов сделать последний штрих в изготовлении средства, которое защитит нас от ужасной воды планеты Алмоа. Всего одна-единственная доза вакцины на несколько часов защитит вас от опасности превращения в морского монстра. Таким образом, вы больше не будете подвергаться риску мутации в случае, если вдруг прорвется гидрокомбинезон или из-за какой-либо другой оплошности. Или когда выходите за пределы подводной лодки, отправляясь на разведку и для ведения ремонтных работ. Скоро вакцина будет окончательно готова, и мы сможем предоставить ее вам!
Зигрид кусала губы, слушая главного врача. Ей казалось, что толстый медик слишком уж старается выражаться осторожно, отчего все сказанное им мало походило на правду. К чему он клонит?
Догадываясь, что доктор сейчас пустится в бесконечные разглагольствования, лейтенант Каблер его прервал.
— Наш военный врач проделал огромную работу и добился великолепных результатов, — сказал он. — Однако вакцину необходимо опробовать, прежде чем ввести ее в обиход. Вот почему нам нужна ваша помощь. Испытания следует провести на людях. Я никого не прошу стать добровольцем, потому что знаю: в едином порыве вы все выйдете вперед. И выбор тогда станет невозможным. А я не хочу, чтобы меня обвиняли в том, что я выдвигаю кого-то из вас, называя именно его. И посему предпочитаю довериться случаю. Подопытных выберут с помощью жеребьевки.
Лаердалл, молчавший до сих пор, вышел вперед и уточнил:
— Каждый из вас напишет свое имя на листочке и положит его вот сюда, в эту урну. Затем врач достанет из нее столько бумажек, сколько сочтет нужным. Избранные должны тотчас же отправиться в зал для экспериментов. Итак, жребий будем тянуть сегодня после обеда, в 15 часов. Чтобы не нарушать обычный распорядок дня, приходите группками по шесть человек. А пока отправляйтесь доделывать ваши дела. Участие в опытах военного врача все-таки таит в себе некую опасность, как вы понимаете.
— Верно, — пробормотал врач. — У некоторых из вас, возможно, начнется аллергическая реакция…
— Но риск оправдан, — отрезал Каблер. — Вы — солдаты, подвергать себя опасности часть ваших обязанностей. Так что не распускайте нюни. Если кто-то из вас погибнет во время испытаний, он прослывет героем, и его имя выгравируют золотыми буквами на корме «Блюдипа».
— Какой от этого толк? — прошептал Гюс на ухо Зигрид. — Но у меня идея: если я напишу на бумажке чье-то имя, у того человека будет в два раза больше шансов стать героем. Неглупо, да?
— Но ты же так не сделаешь! — запротестовала девушка, приходя в негодование.
— А почему бы и нет? — невинно улыбнулся рыжеголовый парень. — Я, например, не чувствую себя достойным того, чтобы мое имя было выгравировано на корме «Стальной акулы». Уступлю место тому, кто заслуживает такой чести…
— Тогда можешь вписать мое имя, если хочешь, — прошипел Давид. — И даже трижды! Уж я-то не боюсь. Я не трус! И буду горд, если меня выберут подопытной крысой. Если бы позвали добровольцев, я бы первым сделал шаг вперед.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Гюс.
— Хватит! — вмешалась Зигрид. — Не начинайте ссору, за нами наблюдают.
Парни мерили друг друга взглядами. Еще чуть-чуть, и они бы кинулись друг на друга. Зигрид протиснулась между ними, чтобы их разнять.
Давид с презрительным выражением на лице отступил.
— Ты не достоин быть частью нашего экипажа! — бросил он в лицо Гюсу. — Будь осторожен! Рано или поздно все узнают, какой ты, и тогда…
Аллоран развернулся и, тяжело ступая, покинул столовую.
— Сегодня ты зашел слишком далеко, — прошептала Зигрид, сжав плечо Гюса. — Ты всегда, как начнешь шутить, так и не можешь остановиться.
— А Давид слишком наивен, — проворчал Гюс. — Вы все наивны! Ты что, не поняла? Ведь офицеры подделают результаты жеребьевки!
— Ты спятил!
— Ну уж нет. Вот увидишь, они воспользуются случаем, чтобы отделаться от неугодных матросов. Например, таких, как я. Я даже не удивлюсь, когда вытянут из «шляпы» бумажку с моим именем.
Зигрид с трудом сглотнула — у нее перехватило горло. А если Гюс прав? Мгновением раньше, во время речи Каблера, она почувствовала себя виноватой. Ведь она ни за что не вызвалась бы в добровольцы, и теперь ей было стыдно.
Но в оставшееся до жеребьевки время сомнения все сильнее и сильнее охватывали ее.
Как только ушел старший матрос, молодежь начала перешептываться. Многие, как и Давид, надеялись, что жребий выпадет на них.
— Какая удача! Ты представляешь? — восклицала Настасья Кубилова, девочка, с которой Зигрид мало общалась. — Если испытания пройдут успешно, меня точно повысят до следующего ранга! Какая честь! Мое имя выгравируют на корме «Блюдипа»…
Эта перспектива так ее радовала, что она с трудом держала себя в руках. И снова Зигрид почувствовала укол совести, поскольку мысль о том, что ее собственное имя напишут золотыми буквами на корпусе подводной лодки, отнюдь не наполняла ее гордостью.
«Может быть, я, как Гюс, слабое звено?» — подумала она.
И задрожала, представив, что с ним случится, если результаты жеребьевки и правда будут подстроены.
После обеда матросы заходили группками по несколько человек в столовую, и каждый бросал клочок бумаги со своим именем в большую урну, которую лейтенант Каблер поставил на одном из столов. Лаердалл и военный врач следили за ходом эксперимента.
«А вдруг они ищут момента затем, чтобы подменить бюллетени?» — мелькнуло у Зигрид, которая становилась все более и более подозрительной.
Урна постепенно заполнялась. Юноши и девушки от волнения не могли спокойно стоять на месте. Все мечтали о разных привилегиях, которые получат, как только завершатся испытания.
— Глупенькие! — прошептал Гюс, встретив Зигрид во время перерыва. — Знаешь, что их ждет? Эта сыворотка еще та гадость; вполне вероятно, что те, кому ее вколют, прекрасным образом превратятся в рыб, и их быстренько вытолкнут через трубы торпедосбрасывателей. Да, да, так все и будет, а кто не верит — просто дурак!
— Ты видишь все в черном цвете, — пробормотала девушка. Но, если честно, ей тоже происходящее виделось совсем не в радужных красках. — А как, ты полагаешь, они будут действовать?
— Да очень просто! — прыснул рыжий. — Все эти распрекрасные господа перед экспериментом наденут защитные скафандры, чтобы на них не попало ни капли воды. Счастливых же избранников попросят раздеться до плавок и сесть в ванну с морской водой. Представляешь, что случится дальше?
Зигрид догадывалась, что случится, если вакцина доктора не подействует…
Чуть позже она встретила воодушевленного Давида.
— Знаешь, — признался он ей, — я решил схитрить.
— Что? — удивилась Зигрид. — Ты?
— Да, — прошептал Аллоран. — Я напишу мое имя на трех бумажках и сверну их несколько раз. Две зажму в кулаке, а третью буду держать между большим и указательным пальцами. А когда опущу руку в урну, положу все три бумажки. Таким образом у меня появится в три раза больше шансов быть избранным. — Смутившись, Давид опустил голову. А потом добавил: — Знаю, это не совсем честно, но я уверен, что буду лучшим мичманом на подводной лодке, поэтому честь быть испытателем должна выпасть мне.