— Да, — продолжал размышлять Доктор, наливая кипяток в заварочный чайник, — если бы только человеку удалось добраться до дна океана и пожить там некоторое время, он бы обнаружил там такие удивительные вещи, о каких и мечтать не смел.
— Но ведь люди спускаются на морское дно, водолазы, к примеру, — заметил я.
— Конечно, конечно, — ответил Доктор, — водолазы добираются до дна. Если уж на то пошло, я и сам в свое время опускался на дно в водолазном костюме. Но ведь это возможно лишь в тех местах, где море не очень глубокое. Мне же нужно попасть на глубину в несколько миль. Надеюсь, в один прекрасный день мне удастся это сделать. Еще чашку чая?
— Не беда, — заметила Полинезия, — уверена, что ты немного потерял, судя по тому, что мне известно о школьниках. Но вот что важно: есть ли у тебя наблюдательность? Умеешь ли ты видеть и запоминать? К примеру, сидят перед тобой на ветке два скворца. Ты только мельком взглянул на них. Сумеешь ли ты, увидев их на следующий день, отличить одного от другого?
— Не знаю, — задумался я, — никогда не пробовал.
Полинезия стряхнула крошки с края стола левой лапкой и продолжала:
— Вот это как раз и есть наблюдательность — уметь подмечать едва заметное в птицах и зверях — как они передвигаются, как поворачивают голову, как машут крыльями, как нюхают воздух, поводят усами и виляют хвостами. Все это надо уметь видеть и понимать, если хочешь выучить язык зверей. Ведь речь многих — это то, как они дышат, как машут хвостами или ставят лапы. В старые времена на земле водилось множество тигров и львов, гораздо больше, чем сейчас, и звери боялись издавать лишние звуки, чтобы не привлекать к себе внимания хищников. Птицам, конечно, было все равно, они могли улететь. Так что наблюдательность просто необходима, если хочешь освоить язык зверей.
— Похоже, нелегкое это дело, — сказал я.
— Да, надо набраться терпения, — согласилась Полинезия, — чтобы выучить даже несколько слов, потребуется уйма времени. Но если ты будешь приходить сюда часто, я сама дам тебе несколько уроков. А уж стоит только начать, и увидишь — дело пойдет как по маслу. Хорошо бы ты выучился и смог помогать Доктору. Хотя бы там, где это не очень трудно — делать перевязки, давать пилюли. Великолепная мысль! Бедняга смог бы наконец хоть немножко вздохнуть. А то он ни днем, ни ночью покоя не знает. Ты бы ему отлично помогал, а? Но только, если ты по-настоящему любишь животных.
— Да это же моя самая заветная мечта! — воскликнул я. — Вы считаете, Доктор позволит мне?
— Несомненно, — ответила птица, — как только ты научишься немного разбираться в лечении. Я сама поговорю с ним об этом. Тихо! Вот он идет! Быстро — неси завтрак на стол!
ГЛАВА 9
РАЙСКИЙ САД
После завтрака Доктор повел меня осматривать сад. Уж на что был интересным дом, но сад оказался в тысячу раз увлекательнее. Неповторимый, редкостный сад. Поначалу я даже не понял, какой он огромный. Только мне начинало казаться, что я его весь осмотрел, как, заглянув еще за какую-нибудь изгородь, повернув на новую тропинку, или поднявшись на несколько ступенек, я попадал в совершенно новую его часть, о существовании которой и не догадывался.
Здесь было все, что должно быть в настоящем парке: просторные поляны с каменными скамейками, покрытые мхом; огромные плакучие ивы со склоняющимися до земли ветвями, которые, качаясь на ветру, подметали изумрудный ковер трав. Тропинки, мощенные камнем, были обсажены живой изгородью из подстриженного тиса и напоминали узкие улочки какого-то старинного города. В этой живой изгороди были проделаны проходы, украшенные удивительными вазами, павлинами или другими фигурами, выполненными из подстриженных деревьев. В саду был прелестный мраморный бассейн, где плавал золотой карп, цвели голубые водяные лилии и квакали огромные лягушки. Высокая кирпичная стена, тянувшаяся вдоль огорода, была увита ветвями персиковых деревьев, и их розово-желтые плоды золотились на солнце. Там же рос огромный дуб, полый внутри, в котором могли поместиться одновременно четыре человека. Тут и там попадалось множество летних домиков, сделанных из дерева или камня, и в одном из них находилось множество книг. В углу сада, где-то среди камней и папоротника можно было разглядеть очаг, на котором Доктор жарил печенку или ветчину, когда у него было настроение подкрепиться на свежем воздухе. Тут же стояла кушетка, на которой Доктор любил отдыхать в летние ночи, когда соловьи поют особенно сладко, причем специально приделанные колесики позволяли передвигать ее под то дерево, где располагались пернатые певцы. Но самое сильное впечатление на меня произвел крошечный домик, спрятанный в могучих ветвях раскидистого вяза; к нему вела веревочная лестница. Доктор объяснил, что из этого домика он наблюдает в телескоп за луной и звездами.
Этот сад можно было исследовать целыми днями и неизменно находить что-нибудь новое и неожиданное или с радостью возвращаться в уже знакомые места. Я был им так очарован, что мне не хотелось никуда уходить. Ибо здесь имелось все, что человеку нужно для счастья, для того, чтобы радоваться жизни и находиться в мире с самим собой. Это был поистине Райский Сад.
Здесь было полным-полно птиц. На каждом дереве находилось по два-три гнезда. Бесчисленное количество разной другой живности также чувствовало себя здесь весьма вольготно. Кругом разгуливали горностаи, черепахи и сони. По лужайкам прыгали жабы и лягушки всевозможных расцветок и размеров. Зеленые ящерицы (большая редкость в Падлби) нежились на солнышке, рассевшись по камням. Кое-где попадались даже змеи.
— Не бойся их, — успокоил меня Доктор, заметив, что я вздрогнул при виде огромной черной змеи, проскользнувшей мимо нас в траве. — Они не ядовитые. Змеи очень хорошо охраняют сад от вредителей. Иногда по вечерам я им играю на флейте. Они встают на хвосты и, раскачиваясь под музыку, исполняют свой танец. Их страсть к музыке поистине поразительна.
— А почему эти звери живут здесь? — полюбопытствовал я. — В жизни не видел сада, где водится столько живности.
— Но ведь они все мои добрые знакомые! Кто-то из них или их детишек вдруг заболеет, — куда как удобно жить в саду под боком у доктора. Вон, взгляни! Видишь воробья на солнечных часах, того, что переругивается с дроздом? Так вот, он прилетает сюда каждый год уже много лет подряд. Сам он из Лондона. Наши местные воробьи вечно над ним смеются и подтрунивают. Говорят, он чирикает с сильным акцентом кокни.[2] Презабавная птица — храбрая, но нахальная. Больше всего на свете любит поспорить, но часто срывается на грубость. Настоящая городская птаха. В Лондоне он обитает возле Собора Св. Павла, вот мы и прозвали его Чипсайд.[3]
— А все эти птицы слетаются с нашей округи? — продолжал интересоваться я.
— Большинство из них — да, — подтвердил Доктор. — Но есть несколько редких пташек, они прилетают ко мне издалека. Вот, к примеру, красавчик, что вьется вокруг львиного зева. Это красношеий колибри. Прилетел из Америки. Строго говоря, ему нечего делать в нашем климате — здесь слишком для него прохладно. Он ночует у меня на кухне, чтобы не замерзнуть. А в последнюю неделю августа прилетает повидаться со мной райская птичка из Бразилии, потрясающее существо. Ну и еще несколько других заморских пташек, в основном из тропиков, залетают навестить меня в летние месяцы. Пошли, я покажу тебе мой зоопарк.
ГЛАВА 10
ЗООПАРК ДОКТОРА
Я был уверен, что мы уже осмотрели весь сад, но Доктор взял меня за руку и повел по узкой тропинке, которая долго кружила и петляла, пока наконец не вывела нас к маленькой двери в высокой каменной стене. Доктор отворил ее. Внутри оказался еще один сад. Я-то ожидал увидеть клетки со зверями, но ничего подобного и в помине не было. По всей территории этого сада были раскиданы каменные домики с дверцами и окошками. Как только мы вошли, оттуда сразу же показались разные звери, видимо, в ожидании кормежки.
— Разве на дверях нет запоров? — удивился я.
— Конечно же, есть, — ответил Доктор, — у каждой двери есть замок, только не с внешней стороны, а с внутренней, чтобы звери могли запираться, если не хотят, чтобы их тревожили. Здесь никого насильно не держат.
— Они все выглядят такими ухоженными и довольными, — заметил я. — А вы не скажете, как называются эти животные?
— Вон то смешное существо с панцирем на спине — это южно-американский броненосец. С ним болтает сурок из северо-американских лесов. А тот малыш — лесной сурок из Канады. Оба сурка живут в норах у подножия стены. А два зверька, что кувыркаются в пруду, — русские норки. Кстати, не забыть бы привезти для них селедки из города. А вот из домика выходит южно-африканская антилопа — это одна из самых мелких разновидностей. Теперь пойдем дальше, я тебе еще кое-что покажу.
— А там у вас олени пасутся? — поинтересовался я.
— Олени? — переспросил Доктор. — Где?
— Да там, щиплют траву у края клумбы, — я показал рукой. — Их двое.
Доктор улыбнулся:
— Это
ГЛАВА 11
МОЙ УЧИТЕЛЬ ПОЛИНЕЗИЯ
Как можно догадаться, я редко когда пропускал возможность навестить моего нового друга. Я приходил к Доктору почти каждый день. И мама даже в шутку предложила мне забрать мою кровать и переселиться туда насовсем.
Спустя некоторое время я сумел стать весьма полезным Доктору: помогал ему кормить зверей, сооружать для них новые домики, чинить ограду зоопарка, принимать заболевших зверюшек и выполнять различную работу и по дому, и в саду, и в зоопарке. Мне это все страшно нравилось, я жил теперь в совершенно новом для меня мире. Полагаю, что и Доктору моя помощь не была лишней.
Что бы я ни делал, Полинезия всегда была рядом со мной. Она учила меня птичьему языку и языку звериных знаков. Поначалу мне казалось, что я никогда не смогу всего этого усвоить. Но старая птица проявляла выдержку и терпение, хотя порой я замечал, что она с трудом сдерживается, видя мою бестолковость.
И вот наконец я научился разбираться, о чем чирикают птички и что означают забавные движения и позы собак. Ложась спать, я тренировался, прислушиваясь к мышиному шепоту за стеной. Я подслушивал, о чем мяукают коты и воркуют голуби на крышах Падлби. Время летело незаметно, как бывает всегда, когда жизнь кажется приятной. Дни сменялись неделями, недели месяцами, и вот уже в саду у Доктора начали опадать лепестки роз, а желтые листья устилать один за другим изумрудно-зеленый ковер травы. Лето подходило к концу.
В один прекрасный день мы с Полинезией болтали, расположившись в библиотеке. Это была красивая длинная комната с огромным камином, стены библиотеки были от пола до потолка уставлены полками с книгами. Каких только книг здесь не было: фолианты по медицине, пособия по садоводству, рассказы о путешествиях, которые я любил больше всего. Любимой моей книгой был большой атлас с картами всех стран мира.