Князь Святослав Всеволодович принял их с честью, как посланных от князя Андрея, и рассказал им об измене Михаила.
— Незачем вам и ездить туда, — говорил он, — все равно Ростиславичи не уйдут из Киева!
Михно, зная настоящую причину своего посольства, спокойно ответил:
— Будь что будет! А волю князя исполнить нужно… Может, и в самом деле покорятся!
Святослав усмехнулся.
— И не подумают… А впрочем, скатертью дорога, коли не хотите слушать. Только не быть бы худу!
Послы выехали…
— Князь-то, парень, ведь прав: без толку мы туда едем… Не те люди Ростиславичи, чтоб добром согласиться!
Наконец добрались они до Киева.
Опытным взглядом окинул старый дружинник новые укрепления города.
— И впрямь, паренек, воевать они с нами задумали! — обратился он к Василько. — Ишь, какие палисады воздвигли!
— Какие вы люди? Откуда едете? — строго спросил их стражник, когда они подъехали к воротам.
— От князя суздальского посланцы! — отозвался Михно.
— Пождите! Поспрошать нужно!..
Ждать пришлось не мало времени, пока наконец ворота были открыты и суздальцы въехали в город. Несколько дружинников проводили их на княжий двор.
Ростиславичи встретили послов на крыльце. Мстислав надменно обратился к ним:
— С каким словом от князя своего прибыли? Михно с достоинством передал наказ Андрея.
Ничего не сказали Рюрик и Давид. Но не стерпел слов князя Мстислав, грозно сверкнули глаза.
— Дерзкий холоп! Как смеешь ты говорить такие речи князю?
— У меня есть свой князь, его наказ я исполняю! — сухо отозвался мечник.
Еще больше разгневался Мстислав.
— Возьмите этого дерзкого холопа! — крикнул он своим дружинникам. — Остригите ему волосы на голове и бороду!
Василько с другим дружинником пытались защищать своего начальника, но их усилия не привели ни к чему. Они были связаны и отведены в избу. Не отбился и сам Михно.
При громком смехе собравшихся киевлян его остригли и, надругавшись таким образом над стариком, привели к князю.
Князь сказал ему:
— Ступай к своему князю и передай ему вот что: «Мы тебя до сих пор считали отцом и любили, ты же прислал к нам такие речи, что считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком, делай, что размыслил. Бог всему судья!» — и велел послов вывести за город.
XXXIX
Окончив изографные работы в монастыре, Мирон с Еленой и Мариною отправился во Владимир.
Намерение старого изографа заехать в Чернигов было отложено.
Вдова торопилась ехать в Новгород, чтобы увидеться с сыном.
— Что ж? Коли так, — решил старик, — и я с вами до Новгорода поеду! Иным путем… Во Владимир и не заеду…
На этом решили.
— Слушай, девонька! — сказал Мирон. — Хороший ты ратный товарищ, жалко будет с тобою на поле ратном расставаться, а все-таки не должно тебе мужескую одежду носить.
Девушка пыталась возражать.
— Негоже, говорю тебе! Спроси свою матушку, что она на это скажет!
Елена согласилась со стариком, хотя в оправдание дочери промолвила:
— По нужде ей пришлось, дедушка, по-мужскому обрядиться!
Подвигаясь все ближе и ближе к Новгороду, путники стали замечать по городам необычное оживление, всюду собирались ратные люди, на площадях толковали.
— Аль воевать с кем задумали? — спросил изограф в Белоозере.
— Гонцы от князя Андрея разосланы. Велел всем под его стяг собираться… А против кого пойдем, и сами не знаем!
«Не на Киев ли снова князь поход затевает?» — подумал Мирон.
— Поспешать, коли так, к Новгороду надо! — заметила Елена. — А то как раз Фоку угонят, тогда и не увидишь!
Ростов и Суздаль нашли путники в еще большем волнении. Рать собиралась со всего Севера, поход затевался, по-видимому, немалый.
Неохотно шли союзные дружины на призыв князя.
— Почто нам воевать? — говорили дружинники. — У нас и своих врагов немало.
— Как бы не опоздать! — торопилась Елена. — Уж больно сына повидать-то мне хочется!..
Путники погоняли коней. Наконец показался издалека детинец и стены Новгорода. После опроса стражником у ворот изографа и его спутниц пропустили в город. Их поразило молчание всех пяти концов.
Ни Мирон, ни девушка не знали, как пробраться на княжий двор, где они надеялись отыскать Фоку. Снова пришлось обратиться к одному из проходивших горожан, чтобы узнать, куда им пройти.
— На княжий-то двор недалеко, да князя-то там нет! — отвечал бойкий новгородец. — Коль вам нужно князя, так ступайте на Ярославов двор, там сейчас вече, там и князь!..
Действительно, на Ярославовом дворе все скамьи были заняты новгородцами.
На широком помосте на особом стуле сидел князь. Около него помещались бояре и несколько человек дружинников.
— Что-то Фоки я не вижу! — проговорила Марина, тщательно всматриваясь в последних.
Добраться до князя не было никакой возможности. Когда путники пришли на вече, дьяк только что скрепил вечевую грамоту и читал решение вече:
— От посадника Великого Новгорода Якуна, — зычно начал он, — от всей господы, и от тысяцкого Великого
Новгорода Григория, и от всех старых тысяцких, и от бояр, и от житьих людей, и от купцов, и от черных людей, от всего Великого Новгорода, от всех пяти концов, положили послать дружину в помочь Андрею, князю суздальскому.
Князь Юрий низко поклонился на все четыре стороны, благодаря Новгород за помощь отцу.
— Как же оно таково? Не пойму я что-то! — сказал один новгородец другому. — Дружина третий день как ушла, а на вече сегодня только еще постановили.
— Торопятся, друг! — отозвался другой. — Чтобы вместе с прочими князьями в одно время поспеть…
Елена печально слушала разговаривавших.
— Не застали мы Фоку… Не привел Бог сына милого обнять! Их разговор случайно услышал Лука.
— Какого сынка тебе, тетенька, не удалось повидать?
— Да был у князя дружинник Фока! Поди, знаешь?..
— Как не знать-то! Он теперь нашим новгородцем стал.
Елена изумленно на него взглянула.
— На дочке нашего богатого торгового гостя женился… Акинфием звать… Хочешь, я тебя сведу к нему?..
— Да что ты, родимый?! — обрадовалась Елена.
И они отправились к тестю Фоки.
XL
Печально сидел старый Акинфий со своей внучкой после ухода Фоки, Евфимия плакала.
— Скоро ли приведется мне с мужем любимым повидеться! — говорила она деду.
— Бог даст, свидетесь… Не печалься, голубка! — утешал ее последний.
У ворот брякнуло кольцо.
— Эх я, старый! — проговорил Акинфий. — На вече забыл сходить… Верно, кто-нибудь возвратился и мне о решении Господина Великого Новгорода скажет… Эй, Кузьма, пойди, отчини ворота! — крикнул он.
— Кого вам нужно? — спросил работник прибывших. Лука, пришедший вместе с последними, весело проговорил:
— Скажи Акинфию! Пусть дорогих гостей принимает! К нему сватья приехала.
На разговор вышел и сам хозяин.
Узнав, кто его гости, он широко распахнул ворота, приглашая к себе в дом.
Обрадовалась приезду свекрови и Евфимия.
— Слава Богу, нашлась у мужа матушка родимая! А то уж больно он скорбел о тебе!
Несмотря на мужское платье, пришлось и Марине признаться.
— Ишь ты, шустрая какая! — шутил старый хозяин. — Тебе, Евфимия, этак ни за что бы не решиться…
Однако старик не посоветовал менять костюм.
— Может быть, князь Андрей сам надумает к рати ехать, так отроков с собою возьмет… А может быть, гонцом тебя послать надумает… А как узнает, что ты девушка, так тебе уж никуда не попасть.
— Дедушка-то правду говорит, сестрица! — обратилась Евфимия к ней. — Как бы я хотела быть на твоем месте: все около мужа находилась бы.
— И впрямь так лучше, дедушка, — согласилась Марина.
— Что ж, коли так, — отозвался Мирон, — пусть в княжих отроках пока остается…
— А ты, сватья, у нас оставайся! — ласково проговорил Акинфий. — Все нам с Евфимией веселее будет.
— Да и ты, дядя, с нами бы побыл! — продолжал он, обращаясь к изографу. — Работа и здесь для тебя найдется!
— А уж сестрицу мы удерживать не будем, — сказала Евфимия. — Пусть в Суздаль к князю Андрею едет.
Погостив два дня у приветливого хозяина, девушка, напутствуемая благословением матери, отправилась во Владимир.
— А ну-ка, пойдем, дядя! — обратился Акинфий к Мирону. — Посмотришь храмы наши… Немалая работа тебе в них найдется!
Оставив Евфимию с Еленой, старики отправились осматривать святыни города.
В церквах оказалось не мало икон, которые нужно было исправить. Сырость, царившая в древних храмах, попортила лики святых во многих местах, а также и стенную живопись. Работы было достаточно, как и предсказывал Акинфий.
Евфимии было приятно проводить время с матерью своего мужа. Она радовалась, что нашла собеседницу, с которой могла говорить о нем, сколько хотела, и последнее обстоятельство давало ей возможность легче переносить его отсутствие.
— А скажи, милая, — спросила Елена невестку, — не был ли с Фокой здесь брат его названый, Василько?
— Был, матушка… Он теперь у князя Андрея любимым дружинником: в посыл от него ездит. Недавно вот, сказывали, в Киев поехал…
— Слава Господу! — обрадовалась Елена. — Я его, как сына, люблю…
— Вот бы Марине жених-то!
— Бог сам рассудит… Може, и будет на то Господня воля! — задумчиво проговорила Елена.
— Теперь они, поди, с Фокой в поход ушли… Сказывали у нас в Новгороде, что великую рать князь собирает, хочет Ростиславичей в полон захватить…
— Эх, скорей бы вернулись они! — со вздохом проговорила вдова. — Мне бы сынка родимого повидать только… Сколь времени не видались…
— Не грустите, маменька, увидите! — утешала ее Евфимия.
Им обоим был дорог этот далекий дружинник.
XLI
Вместе с новгородцами во Владимир прибыл и Фока, отпущенный князем Юрием. Князь Андрей пришел в ужасную ярость, когда при возвращении Михно увидел оскорбление, нанесенное послу, и услышал слова Мстислава, переданные мечником.
Андрей велел сейчас кликать клич, сзывая к себе дружины, и послал посольства к князьям, приглашая их идти на общего врага, Ростиславичей.
Согласились, кроме своих ростовцев, суздальцев и владимирцев, идти в поход переяславцы, белозерцы, муромцы, рязанцы и новгородцы.
По примеру прежних походов, во главе сильной рати в пятьдесят тысяч человек Андрей поставил боярина Бориса Жидиславича, но вместо сына Мстислава велел идти в поход новгородскому князю, сыну Юрию.
Вместе с ним прибыла во Владимир и Марина.
Андрей обрадовался приезду своего любимого отрока.
— Вот и ты вернулся, Максим! Я уж думал, что ты пропал! Что ж?! Ступай с моим сыном вместе! Главная рать уже ушла. Вы ее догоните! — продолжал он.
Медлить было нельзя. Новгородцы вместе со своим князем приготовились выступить в поход.
Отправляя сына, Андрей сказал ему:
— Рюрика и Давида изгони из их отчизны, a Мстислава возьми и, ничего ему не делая, приведи ко мне!
Марина пыталась отыскать в не ушедшей еще дружине своего брата и Василько, но никого не нашла. Оба они ушли в передовой рати.
Никогда не стремилась на ратное дело девушка так сильно, как теперь, ее сердце болело о брате, частенько вспоминался ей и названый брат Василько. Сборы были недолги.
Новгородская рать поспешила за ушедшими вперед. Князь Андрей проводил ее, но сам идти в поход на этот раз не хотел.
Сбор союзников был назначен в Смоленске.
Не близкий путь предстоял дружинникам, в Смоленске они должны были соединиться с князьями пинскими, Туровскими, городенскими и полоцкими. По пути присоединились к ним князья черниговские, братья и племянники Андрея: Юрий, Михаил и Всеволод Юрьевичи.
Громадная рать растянулась на большое пространство, известие о приближении ее скоро дошло до Киева. Испуганные Давид и Рюрик бежали из города, причем первый отправился в Галич просить помощи у князя Ярослава Осмомысла. Рюрик затворился в Белгороде, а Мстислав в Вышгороде. Защищать Киев было некому.
Князь Михаил Юрьевич вместе со Всеволодом и двумя племянниками овладел городом.
Союзные князья после долгих споров между собою решили не нападать на Киев, целью осады они выбрали Вышгород, где оставался Мстислав.
Все помнили завет суздальского князя привести к нему Мстислава. Крепко затворился в Вышгороде тот. Тщетно старались осаждающие захватить город в свои руки. Все усилия были тщетны, много было шуму, треску, крику и раненых, но толку никакого не вышло. Вышгород по-прежнему стоял твердо. Девять недель продолжалась осада.
— Что же мы, в самом деле, целый год здесь с Мстиславом возиться будем! — недовольно говорил старый Святослав, страстно желавший сесть на стол киевский. — Пора бы и кончить! — продолжал он.
Князь Ярослав Изяславич Луцкий, явившийся со всею волынскою землею, тоже искал для себя старейшинства и киевского стола. Он видел в Святославе опасного для себя соперника. Оставшись как-то, после совета с другими князьями, он смело обратился к нему:
— Сказывали мне, князь, что имеешь ты намерение занять киевский стол?
Изумленно взглянул на него Святослав.
— А то как же?! Мой он по праву.
— Не уступлю я тебе, дядя! — смело отвечал Ярослав. — Я давно искал его для себя.
— Молод ты еще, чтоб со мною спорить! — прикрикнул на него черниговский князь. — Я здесь старейший, меня ты слушать должен!
— Ан нет! Не в твоей я воле нахожуся! — отвечал резко луцкий князь.
Ссора разгорелась. Не хватало мощной руки суздальского князя, чтобы потушить ее.
XLII
Последствия ссоры скоро сказались. Через два дня после разговора со Святославом ушел от союзной рати Ярослав и передался Ростиславичам.
— Дадим мы тебе Киев! — обещал ему Рюрик. — Иди только вместе с нами!
Обещание это подстрекнуло Ярослава, и он, соединившись с Рюриком, двинулся на союзных князей.
Давно уже роптали союзники, не привыкшие долго вести осаду. Они не имели ни поводов, ни охоты вести долгую и упорную войну.
Первыми выказали свое недовольство смоляне.
— Какое нам дело до Киева и до суздальского князя! Нам впору от литовцев обороняться…
Охладели к общему делу и переменчивые новгородцы.
— Стоим мы здесь под Вышгородом без дела, у нас в Новгороде и своего дела довольно! Когда бы не князь наш Юрий, ушли бы мы сейчас же обратно!
Фока и Василько старались их образумить, уговаривали их, но беспокойные новгородцы плохо их слушали.
Недовольство все усиливалось.
Полочане и другие ясно видели также причину, приведшую их князей к Вышгороду и Киеву.
— Что нам за дело до киевского стола! Пусть они спорят промеж собою, а мы пойдем домой! — говорили рязанцы.
Не было мира и между князьями. Каждый из них тяготился своим участием в походе.
Боярин Жидиславич и Юрий с каждым днем замечали, как убывали их силы.
— Надо будет поспешить с осадой Вышгорода, — посоветовал Жидиславич, — а то вся наша рать ослабеет.
На другой день была назначена новая осада; Мстислав отчаянно сопротивлялся, и полки союзной рати отступили ни с чем.
Прибытие к Мстиславу свежих перешедших к нему волынских дружинников подействовало на осаждавших самым удручающим образом.
— Что теперь делать? — понурив голову, спрашивал Борис Жидиславич Юрия. — Коль не пойдут на врага наши новгородцы, с Вышгородом нам не справиться!
— Созовем совет! — предложил Юрий. Князья сошлись в ставку князя новгородского.
— Чего надумаете, князья, так и поступим! — сказал он.
Долго совещались они между собою, но взаимная вражда мешала им.
— Я не я буду, — говорил Святослав Всеволодович, — коль Ярослава не посрамлю!
Общее дело разбилось на мелочи, отсутствие Андрея сказывалось, как никогда, все думали только о себе, единство отсутствовало.
— Спешите, князья! — советовал один из них. — Коль Давиду удастся уговорить галичан прийти к нему на помощь, тогда трудно будет с ними справиться!