— Чем тебе в Новгород ездить, женился бы здесь: и наши попы обвенчают…
— Прости, княже! В Новгороде у моей невесты мать живет…
— Что ж?! Ступай тогда! Долго-то засиживаться я вам не дам. Скоро назад позову… Нужны будете…
Обрадованные молодые люди уехали все вместе. Провожать их пришел старый Михно, которому можно было выходить из дому: борода и волосы у него выросли.
— Попомню я Мстиславу, как он надо мной надругался! — проговорил, сверкая глазами, старый мечник.
Дорога промелькнула незаметно. Стоял конец лета. Догорал теплый июльский вечер. Путники уже ехали по Новгородской земле.
Селений в то время было немного, приходилось ехать густыми лесами, которыми изобиловала северная часть Руси. Не раз путники располагались на ночлег в лесу.
Пришлось это сделать и сейчас. Густые лапы елей низко склонились над мягким мхом.
Марина, теперь уже переодетая в женское платье, ехала между братом и женихом. Последние устроили девушку под одной из елей на ночлег, а сами расположились невдалеке. Марина мирно заснула, братья продолжали тихо разговаривать.
— Эх, только бы в поход идти не скоро! — заметил Фока. — Пожить бы подольше с матушкой и женой!
— Теперь не скоро князь на войну подымется! — ответил Василько. — Не легко соберешь опять такую большую рать!
— Да и на Новгород он зорко поглядывает… Новгородцы народ беспокойный.
— Князя Юрия они любят… По ним пришелся… Не в батюшку. В спор с ними не вступает.
— Как бы только посадник новый не повздорил с князем?..
— Мирно проживут…
Долго беседовали молодые люди, пока не заснули крепким сном. Безмолвие леса, прохлада, царившая под его сводами, убаюкивали путников, они проспали долго. Солнце уже было высоко и пробивалось сквозь густую хвою леса, когда молодые люди двинулись дальше. Только на другой день показались вдалеке новгородские стены.
О поражении союзной рати в Новгороде уже было известно. При осаде Вышгорода погибло не мало новгородцев, оставивших осиротелые семьи.
Призадумались старый Акинфий с внучкой и Елена о судьбе своих близких. Велика была их радость, когда старик увидел подъезжавших к дому дружинников с девушкой.
— С кем это они едут? — изумился старый гость.
Но бросившаяся навстречу приехавшим с криком «Моя дочь!» Елена разрешила его сомнения.
Радость поселилась в доме старого Акинфия. Он сам и вся семья его ухаживали за приезжими.
— Да уж как пристал к тебе наряд девичий! — восхищалась Евфимия, надев на невестку свои лучшие одежды.
Восхищался девушкой и Василько, не сводя с нее влюбленного взгляда.
— И впрямь пригожа ты стала, Марина! — заметил и старый хозяин дома. — Максимом был так себе парень, а Мариной сделалась — куда как хороша стала!..
XLVIII
В голове суздальского князя продолжали роиться думы, как бы снова получить влияние на Юге.
За последнее время он проживал больше всего в селе Боголюбове.
Подозрительность князя к приближенным усилилась. Только старый Михно мог беспрепятственно входить к нему во всякое время.
Князь по-прежнему был набожен, молился каждую ночь, подолгу простаивая на коленях. Заботился о благолепии храмов Божиих, любил сирых, убогих, щедро раздавая милостыню.
Братья первой жены его, Кучковичи, не пользовались преимуществом перед Ясинкиными, родственниками его второй жены, прибывшими вместе с нею. Дружина князя тоже переменилась. Старых дружинников осталось немного: некоторые погибли в бою, часть осела на земле, другие перешли к князю Юрию в Новгород.
Как-то раз утром с юга, от Ростиславичей, прискакал гонец.
— К тебе, князь, с посылом! — проговорил он. Пытливо взглянул на него старый князь.
— Сказывай, по какому делу!
— Прислали меня к тебе Рюрик, Давид и Мстислав… По губам Андрея пробежала усмешка.
— Что ж им от меня надо? — сурово спросил он. Гонец смутился.
— На киевском столе сидит князь Ярослав Изяславич… — начал говорить посланный.
Но князь перебил его:
— Знаю… Известно мне, что князь Святослав с ними в распре, не люба мне она…
— Просить велели они тебя помочь сесть на киевском столе брату их Роману!
— Додумались! — насмешливо проговорил Андрей. — А ране, так меня оттуда гнали?!
— Какой ответ прикажешь отвезти, княже?
— Скажи, чтоб пождали немного. Пошлю я к братии своей в Русь… А как придет от них весть, так тотчас дам ответ!..
Князь все еще колебался, в чью пользу решить дело.
— Как ты полагаешь, Михно, — обратился он к старому мечнику, оставшись с ним вдвоем, — уважить мне просьбу князей?
— И не моги, княже! — горячо возразил старик, все еще не забывший оскорбления, нанесенного ему Мстиславом, и надеявшийся отомстить ему. — Оставь их ссориться! Пусть Святослав ссорится с Ярославом…
— А про Ростиславичей ты забыл? — заметил князь, пытливо глядя на Михно.
— Нисколько… Пусть и они ввяжутся в эту кашу! А там придет время, ослабеют они все… Тогда ты их легко осилишь.
— Ин, правду говоришь, — согласился князь. — Пождем, коль так…
На другой день послам был дан Андреем уклончивый ответ. Он обещал, как вчера, послать к братьям, чтобы переговорить с ними.
— А ты и вправду послать не вздумай, княже! — продолжал советовать Михно.
— Не должное ты творишь, княже! — отозвался присутствующий здесь Кучкович.
— Не твоего ума дело, Семен! — прикрикнул строго ка него Андрей.
В душе Кучковичей давно росла злоба на бывшего свояка, переставшего пользоваться их советами.
Семен сдержал себя и чуть слышно промолвил:
— Твоя воля, княже! Где нам, людишкам, знать!
Но между тем он незаметно переглянулся со своим зятем, Петром Курковым, находившимся в милости у Андрея.
— Нет ли вестей из Новгорода от Юрия? — снова обратился Андрей к Михно.
— Ничего не слыхать, княже! — ответил тот. — А должен на этих днях Василько побывать здесь…
Задумался Андрей.
— Сон мне привиделся сегодня… Странный таковой… Никак не объясню его.
— Какой такой? Расскажи мне, княже!
— Не стоит, старик!.. Не все ведь сны от Бога… Коль не пришлет на днях гонца Юрий, — продолжал он, — отсюда спосылать надо!..
— Аль тревожишься о Новгороде?
— Да, оставлять в неведении себя об новгородцах опасно… — С этими словами он отпустил мечника.
XLIX
Князь суздальский еще больше принялся украшать Владимир. Возводил новые храмы, монастыри и даже первый на Руси сделал попытку устроить богадельню для престарелых дружинников.
По утрам он чинил суд у себя на крыльце, при чем челобитчики излагали перед ним свою просьбу. Князь допрашивал истца и ответчика с их свидетелями (послухами), а затем, разобрав дело, он, стараясь быть справедливым, приказывал дьякам дать правой стороне грамоту.
В новом городе Владимире он учредил особое управление, которое было поручено тысяцкому, такой же распорядок был и в Боголюбове.
— Эх, горе какое, — говорил он, — кого бы мне тысяцким поставить? Просто и ума не приложу… Не знаешь ли ты? — обратился он к старому Михно.
— Из своих старых дружинников бери, княже: все вернее…
— А и впрямь ты говоришь! А только кого?!
— Взял бы ты Фоку аль Василько: испытанные люди будут…
— Нет, Фоку мне нельзя взять из Новгорода: он мне там при сыне нужен…
— Тогда Василько…
— Да, он к разу придется!.. Жена его, Марина, изографное искусство хорошо знает, писать иконы будет. В Боголюбове для нее не мало работы найдется.
— Так спосылать за ними?
— Пошли! Да, вспомнил… Пусть с ними и Мирон сюда вернется: он тоже нужен… Придел задумал я в храме пристроить, так много новых икон писать придется… А при нем и Марине работать сподручнее будет: он ведь ее и учил изографному искусству.
Но посылать за Василько не пришлось. В тот же день под вечер он прискакал во Владимир с тайным известием от молодого князя.
— Легок на помине, молодец! — приветливо встретил князь дружинника. — А мы тут за тобою посыл делать хотели…
Василько низко поклонился князю.
— Сказывай, какие вести привез?..
Юрий сообщил отцу о происках Ростиславичей в Новгороде, не имевших никакого успеха у новгородцев.
— Ишь, хитрые лисицы! — недовольно проговорил Андрей. — А сами сюда послов засылают, помощи просят… Пускай пождут ее!..
— Ты был прав, — продолжал он, обращаясь к Михно, — когда советовал уклониться от прямого ответа! А я чуть было не помог им…
Старый мечник уверенно посмотрел на князя.
— Ну, молодец, — продолжал князь, — довольно тебе в Новгороде сидеть! Задумал я взять тебя обратно.
— Как поволишь, княже! Из приказа твоего выходить не смею…
— Поди-ка, думаешь, — усмехнулся Андрей, — без жены здесь будешь?! Нет, пусть и она сюда приезжает, да и старого Мирона захватит! — и князь рассказал просиявшему от последних слов дружиннику о своем намерении сделать его тысяцким.
На другой день Василько отправился в Новгород, чтобы возвратиться сюда вместе с Мариной и Мироном.
Назначение дружинника тысяцким обидело многих приближенных князя, в особенности считал себя обиженным зять Кучковичей, Петр Курков: он ожидал, что будет назначен на это место.
— Кого назначил-то?! — злобно говорил он. — Без роду без племени…
— Любимый дружинник его! — отозвался Семен Кучкович.
— Негоже так поступать! Кажись, и я не меньше его служу?
— Должно быть, хуже служишь! — посмеялся над ним тесть.
Курков злобно повел глазами.
— Эх, кабы мог я все высказать князю!..
— А что? — пытливо спросил его Семен.
— Да, много есть чего пересказать…
Кучкович близко наклонился к зятю и шепотом сказал:
— Коль хочешь, приходи сегодня вечером ко мне! Мы что-нибудь и надумаем.
Изумленно взглянул на него Петр.
— Что ж? Ладно, я, приду…
— Но только помни! Никому ни полслова!
Неприязнь между приближенными князя все росла и росла, недовольных им было немало. В то время как Василько ехал в Новгород, Кучковичи и другие недовольные совещались, как убить нового тысяцкого. Ожидали только его возвращения.
L
Нельзя сказать, чтобы повышение Василько пришлось по сердцу Марине и остальным, последние сжились между собою, старик Акинфий привык к ним: расставаться ему было тяжело.
Еще более тосковала Евфимия, полюбившая горячо Марину.
— Как нам привольно жилось здесь всем вместе! — говорил Акинфий. — А теперь вот все опять в разные места разойдемся…
— Разве не мог ты отказаться? — говорила Елена зятю.
— Из воли князя выйти я, матушка, не смею… Коли приказал он мне что, то я и должен исполнить!..
Один только старый изограф радовался возвращению во Владимир.
— Матушке Царице Небесной мне, старику, поклониться еще раз приведется!
Сборы были недолги. Не прошло и недели, как из Новгорода потянулся поезд, увозивший Марину с мужем и Мирона. Провожать их за городские стены вышли не только их близкие, но и многие дружинники молодого князя, товарищи Василько.
— Удастся ли нам снова свидеться?! — говорил Акинфий, вместе с Еленой благословляя отъезжающих.
— Бог даст, свидимся, дедушка! — отозвался новый тысяцкий.
— Стар уж я стал больно, парень… Не два века жить мне.
Заскрипели тяжелые возки, увозившие добро молодых во Владимир. Почти неделю были они в пути. Во Владимире встретил их сам князь, весело приветствовавший своего старого дружинника.
— Ну, тысяцкий, постарайся! Послужи на новом деле!
Отдохнув немного с дороги, Василько отправился в Боголюбове. В последнем ему уже было готово помещение, и молодые супруги быстро устроились вместе с Мироном, поселившимся у них.
Василько ретиво принялся за дело, не давая никому потачки и приводя в посаде все в порядок.
Мирон вместе с Мариной занялись писанием икон для нового придела, устраиваемого князем. Занимались они изографным искусством дома, где было отведено особое помещение для работы.
Боголюбово обстраивалось.
Князь все чаще и чаще оставался в нем, во Владимир он ездил только для «вершения дел», а в Суздаль и Ростов почти не заглядывал.
Сыновья его от первого брака сидели на своих столах, детей же от Ясинки у него не было.
Старый мечник оказался прав: Василько вполне годился для должности тысяцкого. С народом он был ласков, хорошо обходился с гостями торговыми и шапку гнул перед боярами, хотя ни перед кем не кривил душою. Боголюбовцы были очень довольны своим новым тысяцким, и только одни Кучковичи со своими ближними ненавидели всей душою Василько.
— Чего с ним стесняться! — говорил Петр Курков. — Наткнется на нас в ночь потемнее, так не сносить ему головы!
— Ой, поберегся бы ты, господине! — говорили Василько преданные ему жители. — Слухи идут, что вороги тебя сжить со свету хотят…
Молодецки тряхнул русыми кудрями молодой тысяцкий и смело ответил:
— Что ж? Пусть попробуют! Посмотрим, чья возьмет? Авось с ворогами справлюсь!..
— Дай Бог, чтобы так… А все опаску иметь не мешает… Береженого и Бог бережет.
Василько усмехнулся.
— И меня Он сбережет…
Те же слухи дошли и до Марины. Беспокоясь за мужа, она старалась удержать его по вечерам дома, когда же это ей не удавалось, она вспомнила прежнее и, переодевшись в мужской кафтан, отправлялась с ним вместе.
— Ишь, какой у меня товарищ выискался! — шутил Василько.
Опоясавшись мечами, смело шли супруги по темным и пустынным закоулкам Боголюбова. Зорко всматривалась Марина в окружавшую их темноту, опасаясь предательского нападения. Но счастье благоприятствовало Василько: он каждый раз благополучно возвращался домой. Постепенно Марина успокоилась и перестала сопровождать мужа в его ночных обходах.
LI
Но враги Василько не дремали, они искали только случая убить его, и последний скоро им представился. Напасть на него открыто они боялись и подговорили одного из служивших у Кучковичей затеять с ним ссору.
Ничего не подозревавший Василько проходил по торгу. Навстречу ему попался Кирилл, слуга Кучковичей, и грубо толкнул его. Не стерпел обиды бывший княжий дружинник и ударил нахала. Заранее предвидевшие ссору Кучковичи находились невдалеке, один из них, Иван, бросился на Василько и мечом нанес ему рану в плечо.
Пошатнулся тысяцкий, кровь хлынула из раны, он упал без чувств на землю.
— Бросьте его: все равно не очнется! — сказал Ивану Курков.
Довольные делом своих рук злодеи, оставив тысяцкого, поспешили скрыться.
Пораженные неожиданной расправой торговые люди подняли раненого и снесли к нему в дом. Перепуганная Марина встретила в воротах бесчувственное тело мужа. Кое-как приведя его в чувство, молодая женщина оставила раненого на попечение Мирона, а сама бросилась с жалобою к князю.
Рана хотя была и глубока, но не представляла опасности. Василько был очень слаб: благодаря большой потере крови, он не мог говорить.
Об имени обидчика Марина узнала от принесших раненого мужа торговых людей. С плачем вбежала она на княжий двор. Изумленный ее неожиданным появлением старый Михно тотчас же пропустил ее к князю.
— Что с тобой, милая? — ласково спросил ее Андрей. — Аль беда какая приключилася?..
— Батюшка, князь милостивый! Убили злодеи моего Василько!..
Грозно сдвинулись седые брови князя.
— Кто? Сказывай по порядку!.. А я слушать буду… Прерывающимся от волнения голосом передала Марина
князю все, что слышала от торговых гостей. Темнее тучи стал князь Андрей, выслушав жену тысяцкого.
— Успокойся! Злодеи понесут кару… В пример другим строго накажу я их… Будут помнить, как обижать моих ставленников! — засверкали гневом глаза суздальского князя. — А ты, Марина, иди домой… Выпользуй своего мужа! — продолжал он. — Мне такие люди нужны…
По уходе молодой женщины Андрей велел мечнику взять дружинников и привести к нему Ивана Кучковича. Последний был тотчас же приведен на княжий двор. Князь созвал своих ближних бояр, дружинников и в присутствии их сам начал судить виновного.