А это уже и не глава вовсе, а послеглавие
Коли есть начало сказке — должен быть у неё и конец. Долго ли, коротко ли, а всё же пришли к концу своего путешествия и мы с вами; самые же приятные странствия заканчиваются дома — это я по себе знаю.
Даже Тюля-Люля это отметил.
Особенно приятно было ему, что Мама, узнав, какую ошибку она совершила, когда отказалась от него, теперь попросила прощения и стала ласковее, чем была прежде.
Вышел из клетки Тюля-Люля, расправил крылышки так, что косточки хрустнули, и с удовольствием огляделся.
— Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! Вдруг послышался радостный крик, и к нему с ближайшего дерева слетел Чик-Чирик. — Вы вернулись?! Как я рад видеть вас, как я рад!.. И хвост у вас такой же, как прежде…
— Всё в мире растёт, — важно изрёк Тюля-Люля, — и хвосты тоже. Ну, здравствуй, здравствуй…
— Здравствуйте, ваше сиятельство, с прибытием!
— Спасибо. Только я теперь не сияю…
— Как можно?! — удивился Чик-Чирик. — Разве вас разжаловали?
— Ну почему же так круто? Чихать в промокашку! Я стал пионером, Чик, Чирик… В душе.
— Я понял, ваше пионерское сиятельство…
— Ничего ты не понял! — рассердился Тюля-Люля. — Пионер означает «первый»… Вот и я теперь первый… После Гошки…
— А он тоже вернулся? — с опаской спросил Чик-Чирик.
— Нет, он ещё в Артеке: доотдыхает… Он ведь был сложный ребёнок,
* * *
Между тем уголёк-то оказался настоящим! Только Чик-Чирик ничего не задумал. И тогда как бы замолчали, то есть начисто позабыли о событиях, прочитанных вами, все кто находился в Артеке в ту смену.
Потому-то я и не удивился вовсе, когда один учёный сказал?
— Что-то не встречал я в истории Артека именно тех приключений, что описаны у вас…
Другой читатель пожал плечами:
— В наш технический век всё возможно.
А некоторые, напрягая память, уверяли:
— Да-да, что-то похожее происходило в дружине «Алмазной», а не то в «Лесной»… или в «Янтарной»…
Было, нет ли — не в том суть: на то у нас и художественное произведение, чтобы проникать в самую глубь не только того, что миновало или ещё есть, но и в то, чего пока нет!
А теперь, друзья мои, как говорил Тюля-Люля:
— Гуд бай… Может быть, встретимся в другой книге.