Джено поцеловал дядю в потную щеку. Руа начал часто-часто бить крыльями.
Мальчик в мгновение ока схватил носки, натянул их, потом надел брюки, джемпер, курточку и зашнуровал старые ботинки.
— Ты не позавтракаешь? Даже не выпьешь теплого молока? — настаивал Флебо.
— Нет, не хочу. Мне пора. — Джено уже стоял в дверях вместе с соколом, устроившимся у него на правом плече.
— Подожди, я тебя провожу, — попросил дядя, надевая пальто прямо на пижаму и домашний халат.
Едва они вышли на улицу, щеки и носы у них защипало от мороза.
Утопая в снегу, они побрели к красной вилле, дому номер шестьдесят семь на улице Душистого Розмарина. Там находилась черная печать.
Снег падал так густо, что конца улицы не было видно. И тут на некотором расстоянии от них, как раз напротив переулка Черной Лилии, появился силуэт толстяка низкого роста.
Сокол вспорхнул с плеча Джено и устремился прямо к кованой железной вывеске аптеки Астора Венти. Мальчик увидел, как сокол исчезает в тумане, и крикнул, подзывая его.
Таинственная неуклюжая фигура осталась неподвижной. Флебо взял племянника за руку:
— Кто это может быть? Ведь только восемь утра.
В тишине послышался голос:
— Прогуливаетесь воскресным утром?
— Никозия! — во все горло закричал Джено, побежав ему навстречу.
— Что вы здесь делаете? На улице холод собачий! — спросил толстощекий друг, убирая челку с глаз.
— А ты? Почему ты не остался поваляться в постели? — проворчал Джено.
— Мне надоело, к тому же у моего двоюродного брата Галимеда корь, и мне нельзя с ним общаться, — ответил Никозия, оборачиваясь вслед за соколом, который приземлился на потрескавшуюся вывеску аптеки.
— Корь! Да-да, ты должен держаться подальше от него, иначе заразишься. Пожалуй, я зайду осмотреть вас, — сказал добрейший доктор Молекула, подходя к неповоротливому мальчишке.
— Я вижу, сокол тоже не боится снега и тумана. А куда вы идете? — Вопрос Никозии смутил и Флебо, и его племянника.
— Мне пора уезжать. Ты же знаешь, — ответил юный Астор Венти, понизив голос.
В этот миг сокол резко заклекотал, сорвался с проржавевшей вывески и полетел ко входу в аптеку.
— Джено, не надо. Не ходи туда. Вернись. Ты прекрасно знаешь, что в аптеку входить нельзя, — дрожа от мороза, сказал Флебо громким голосом.
Но Джено с Никозией, устремившиеся за соколом, были уже в переулке, покрытом сугробами. Они уже не первый раз пытались проникнуть в этот дом, заброшенный одиннадцать лет назад.
Доктор Молекула покачал головой, заворчав, как старый дед.
— Дядя, идем с нами, — попросил Джено, у которого от радости сердце замерло в груди. Если сокол направился именно туда, значит, у него на это была какая-то причина.
Утопая по колено в снегу, все трое добрались до двери аптеки. Обледеневшие доски и колючая проволока преградили им путь. На облупившихся стенах были видны пятна краски с красными крестами, означавшими, что вход воспрещен.
Все эти одиннадцать лет жители деревни думали, что Асторы Венти были сумасшедшими, и поэтому аптека считалась проклятым местом.
Доктор Молекула поскользнулся на обледеневшей плитке и неуклюже грохнулся на землю, намочив пальто и пижамные штаны.
— Ты сильно ушибся? — встревоженно спросил Джено.
— Нет, но вот-вот обледенею, как сосулька. Пойдем внутрь, глупо оставаться здесь, — ответил дядя, с трудом поднимаясь на ноги.
Невидимая в тумане, эту нелепую сцену наблюдала Мирта Бини, капризная одноклассница Джено, всегда питавшая к нему враждебные чувства. Сгорая от любопытства, она спряталась за углом переулка Черной Лилии и подслушала разговор. Ей хотелось понять, зачем мальчишкам вместе с Флебо и соколом пришло в голову соваться в эту злосчастную аптеку.
Руа пролетел над колючей проволокой и острым клювом срезал ее. Отодрав обледеневшие доски когтями, он посмотрел на юного Астора Венти своим магнетическим взглядом.
— Уму непостижимо, ну и сокол! — воскликнул Никозия.
Джено ощупал дверь аптеки и стал толкать ее, чтобы открыть. Никозия ударил один раз — и проржавевший замок сломался. Боязливо озираясь, друзья вошли в аптеку, а растерявшийся доктор Молекула поспешил за ними.
Мирта Бини бесшумно добралась до стены аптеки и стала шпионить, присев на корточки у двери. Мороз не заставил ее отказаться от своих намерений, и она так и просидела там.
Руа сразу же приземлился на аптечный прилавок, покрытый толстым слоем пыли.
Джено принюхался, словно хотел почувствовать запах своей матери, который он совсем не помнил. Вытаращив глаза, он уставился в полумрак. Мальчик старался рассмотреть каждый предмет, каждую вещь, к которой прикасались его родители. Словно он хотел вернуть туда жизнь, погребенную под пылью прошедших времен.
Неожиданно он почувствовал, как сильнейшая неведомая энергия объединяет его разум и сердце, и ему пришло видение: перед глазами возникло размытое изображение сцены похищения его родителей. Он видел, как мадам Крикен тащит за руку плачущего Рене, а Коринна с Пьером под угрозами фон Цантара выходят на улицу. Слезы, крики, рыдания. Через какую-то долю секунды Джено вернулся в реальность, почувствовав, как кровь бурлит у него в венах. Он сжал кулаки и поклялся отомстить. Старый пол давно прогнил, и при каждом шаге деревянные доски тревожно скрипели.
Никозия схватил Флебо за руку:
— Тут темно. Можно зажечь свет?
— Нет. Электричество отключили бог знает сколько лет назад. Мы найдем лампу или свечу, — ответил врач, поправляя очки.
Полки, заполненные керамическими сосудами причудливой формы, стеклянными цилиндрами и круглыми пузырьками с лекарственными травами, пилюлями и неизвестными смесями, были затянуты паутиной, в которой скопилось множество тараканов, мух и комаров.
— Какая вонь! — с отвращением сказал Джено.
— М-да, это от плесени. За столько лет лекарства испортились, — объяснил Флебо, подходя к инкрустированному шкафчику.
Он долго шарил руками по стенке, пока не нашел ручку. Доктор потянул за нее, и ящик открылся.
— Вот она! Невероятно! Я помню, что она тут лежала, — обрадовался Флебо, стуча зубами.
Доктор Молекула нашел старую серебряную зажигалку. Он подумал, что внутри еще остался бензин, и стал крутить колесико, пытаясь выбить искру. С четвертой попытки ему это удалось. Маленький огонек осветил лицо дяди, который улыбнулся, обернувшись к племяннику:
— А теперь найдем свечу. Боюсь, что бензина надолго не хватит. Посмотри на прилавке.
Джено с другом направились к массивному столу из орехового дерева с мраморной столешницей. Пока Никозия открывал одну за другой баночки с мазями, увы, давно заплесневевшими, Астор Венти увидел медный контейнер овальной формы и достал из него две почерневших и запылившихся свечи. Через несколько секунд колышущиеся огоньки осветили комнату. Флебо взял одну свечу, а вторую протянул Джено.
— Подумать только! Столько коробочек, стеклянных сосудов, и какие странные надписи на этикетках! — удивленно воскликнул Никозия.
— Это превосходная аптека. На всех этикетках — названия лекарств, созданных Пьером и Коринной. Каждую неделю они изготавливали их не меньше десятка. Использовали шалфей, мяту, розмарин, чеснок и многие другие растения. Лучшие микстуры против ангины и отвары от ревматических болей, — с грустью объяснил доктор Молекула.
— Какие молодцы! Значит, правда, что они лечили жителей Нижнего Колокола? — взволнованно спросил Никозия, поправляя челку.
— Они были самыми лучшими! Самыми лучшими! И конечно же не сумасшедшими, как говорят в Нижнем Колоколе! — с гордостью сказал Джено.
Флебо положил руку на спину племянника, сжимая другой рукой свечу, которая уже начала плавиться:
— Да-да, успокойся. Не стоит так волноваться.
Воск капал на пол, заваленный картонками, старыми пожелтевшими рецептами, разбитыми стеклянными пузырьками, жестяными баночками и медными мисочками.
Никозия сделал два шага вперед к большому шкафу, набитому упаковками таблеток. Он хотел взять коробочку, из которой торчали длинные разноцветные термометры, но почувствовал, как что-то шевелится на его массивных снегоступах — так он привык называть свои зимние ботинки.
— Что это? — с тревогой спросил Никозия, глядя вниз.
Джено нагнулся, чтобы посветить свечой, и в ужасе отпрянул.
— Крысы! Громадные крысы! Бежим! — заорал он во все горло.
Никозия отдернул ногу и оступился. Он рванул к двери, но паркет под ним треснул, и его нога застряла между дощечками. Чем сильнее мальчик пытался вырваться, тем больше его нога проваливалась в дыру в прогнившем полу.
Флебо передал свою свечу Джено и, освободив руки, потянул Никозию за ногу. Доктор и мальчик вспотели, как летом, от страха их сердца забились сильнее, а щеки покраснели, как помидоры.
— Готово? — опасливо спросил Джено.
— Да. Все в порядке. Только тут теперь дыра, и надо быть осторожнее, — ответил Никозия, пыхтя как паровоз.
— Этот пол скоро совсем провалится, — отдуваясь, сказал доктор.
— Тут, должно быть, сотни крыс, — отозвался племянник, которому страшно захотелось применить магопсихические способности, чтобы моментально истребить этих тварей. Но он понимал, что не может сделать этого. Он твердо вбил себе в голову второе правило ВК-АМ: «Не применять магипсию, чтобы причинить боль».
Никозия нагнулся, чтобы посмотреть на ботинки, и что-то заметил в дыре между прогнившими досками. Любопытство победило страх. Он сунул туда руку и вытащил необычную кожаную папку, завязанную двумя замшевыми тесемками.
— Дай посмотреть, может, она принадлежала моему отцу. Возьми свечу и посвети мне, — сказал Джено, хватая оригинальную семейную реликвию.
Флебо со сползшими на нос очками, онемев от изумления, наблюдал, как Джено распутал тесемки и обнаружил в папке три прекрасно сохранившихся пергамента. На каждом стоял штамп и дата — «А. М. 1666 год».
— Это бумаги из Аркса! — в ужасе воскликнул юный антей.
Флебо нервно закашлял, а ошеломленный Никозия переспросил:
— Из Аркса? А что это?
— Ничего, мой друг, ничего. Сейчас не время об этом, — ответил Джено, отдавая себе отчет в том, что он конечно же не может говорить о Крепости разума. Согласно ВК-АМ.1, первому правилу Вводного кодекса, рассказ о существовании Крепости разума грозил пожизненным исключением.
— Это древние пергаменты тысяча шестьсот шестьдесят шестого года, — сказал Флебо слабым голосом.
— Вот именно. Посвети мне, я хочу прочитать, что здесь написано, — попросил Джено, буквально сгорая от любопытства.
Он решил немедленно узнать, как документы из Аркса Ментиса оказались в аптеке его родителей. Ко всему прочему, это были ценнейшие древние манускрипты, написанные ровно через сто одиннадцать лет после создания Крепости разума, заложенной в 1555 году.
Он дрожащими руками развернул первый лист и прочел громким голосом:
А. М. 1666 год
Маграмана рофантлока
ПЯТЬ раз бледное светило проходит над вершинами.
СЕМЬ капель холодного ручья падают в деревянную священную бочку.
ВОСЕМЬ медных гвоздей заполняются эссенцией трав и цветов, пахнущих последней звездой.
С. С. П. А. В.
— Маграмана рофантлока! Что это значит? — повторил Джено, глядя на вспотевшее лицо дяди.
— Не знаю… не знаю… — Флебо казался более растерянным, чем обычно.
— Колдовство! Опасная штука! — воскликнул Никозия.
Джено перечитал рукопись:
— Бледное светило? Это луна! Но что такое эссенция трав, пахнущих последней звездой? Что имеется в виду? Настоящая загадка!
Сокол, в эти напряженные минуты необычайно неподвижный и молчаливый, спланировал и опустился Джено на плечо.
— Ты поможешь мне разобраться в этом. Я знаю, — сказал мальчик, улыбаясь птице.
Огоньки свечей отразились в глазах сокола — в двух больших желтых топазах. Руа открыл клюв и издал пронзительный крик.
Неожиданно у Джено кровь запульсировала в висках, а мысли унеслись далеко-далеко.
«Маграмана рофантлока… Маграмана рофантлока…» — напряженно думал он. Потом, внезапно повернувшись к дяде, закричал:
— Клонафорт!
Флебо заставил его замолчать:
— Тсс! Ни слова больше!
— Клонафорт! Маграмана… Что ты говоришь? Ты действительно тронулся! — разозлился Никозия, который ничего не мог понять.
Джено не сумел сохранить молчание: слишком сильной была его радость оттого, что он разгадал загадку. Маграмана рофантлока — он просто переставил буквы, и ответ был готов.
— «Маграмана рофантлока» означает «Анаграмма клонафорта». Без сомнения, в этом документе содержится формула лекарства! Тот, кто его писал, придумал шифр, чтобы никто не узнал ее. Понимаешь, дядя?
Юного Астора Венти прервал хриплый клекот Руа.
— Ну хватит! Ты говоришь о том, о чем нельзя даже думать. Ты отдаешь себе в этом отчет? Даже сокол занервничал, — взорвался рассерженный Флебо Молекула.
Если в пергаменте действительно описывался секретный способ изготовления лекарства, это означало, что его племянник нашел очень важный документ. И может быть, даже опасный.
Джено опустил глаза, попросил у дяди прощения и велел Никозии не задавать вопросов.
Слово «клонафорт» было запрещенным. Его нельзя было даже произносить.
Никозия сдул со лба волосы, закрывавшие ему глаза, и почти обиженно пробормотал:
— Ладно, я молчу. Тем более что не понимаю, о чем вы говорите.
Джено похлопал его по плечу и развернул второй пергамент. Он был гораздо больше и содержал множество странных названий с оригинальными описаниями применения растений, о которых он прежде и не слышал.
А. М. 1666 год.
Гербарий
Ахиллея Миллефолия (6) — дикое растение, его цветение длится до осени. Листья используются для приготовления эликсиров по магическим формулам. Считается демоническим растением, и его часто называют «дьявольской забавой», так как оно придает силу и развивает Мыслительные способности.
Оксалис Ацетоселла (4) — хрупкое растение с очаровательными белыми цветками с розовым или Красным оттенком. Растет вместе с ирландским трилистником и очень на него похоже, поэтому часто с ним путают. Сок из листьев — великолепное тонизирующее средство, улучшающее кровь.
Эпилобиум Гирсутум (7) — растение, распространенное на лесистых склонах У него красные цветы и опушенные бьющиеся стебли с ароматными листьями. Если растолочь их вместе с побегами, получится необыкновенная смесь, позволяющая победить страх.
Танацетум Вульгарис (2) — маленькие, желтые, как солнце, цветы. Это крохотные сокровища природы: они питают тело и просветляют мысли.
Лихнис Флос-Кукули (2) — растение болот. Под его листьями часто находятся похожие на пену белые выделения, произведенные личинками насекомых. Эту пену часто называют «кукушкины слезы». Сбор и использование этого растения в наших целях — необыкновенное удовлетворение для души.
Папавер Роэас (3) — алый цветок изумительной красоты. Его нежные лепестки с длинными пестиками возвышают дух и придают полет фантазии.
Пульсатилла Пратенсис (9) — лучший цветок для укрепления сердца и тонизирования психики, но, если съесть слишком много его лепестков, можно умереть от неудержимого смеха.
С. С. П. А. В.
— Это названия растений на латыни. Рядом с каждым из них стоит цифра в скобках. Очень оригинальный список. Похоже на магию. Несомненно, эти описания сделал твой отец, — объяснил Флебо, поднося пергамент к лицу, чтобы внимательно перечитать его.
— Мой отец? — переспросил Джено, заволновавшись еще больше и не отрывая глаз от первого из этих странных названий: Ахиллея Миллефолия, «дьявольская забава».
— Да, именно он. На обоих пергаментах стоит подпись. Более того, аббревиатура П. А. В. Это инициалы Пьера Астора Венти, — подтвердил Никозия, показывая пальцем.