Красный Волк опустился на колени и шепотом стал читать молитву сиу. Суоми не терпелось узнать, что же происходит, но Джено и мадам Крикен хранили молчание, остолбенев и не веря своим глазам.
То, что происходило, было из области магии. Редчайшим и необычайным явлением.
Астор Венти отступил на несколько шагов и повернулся к мадам Крикен, чтобы спросить:
— Со… сокол… это… — но от волнения так и не закончил фразу.
— Да, ты правильно подумал. И все это заслуга сангвис фратернум — братской крови! В ней заключена любовь к жизни.
Эти слова, произнесенные мадам Крикен, привели антеев в замешательство, они все еще не осознавали, что стали свидетелями уникального события.
Своим внешним видом сокол теперь все меньше походил на птицу. Его тело со светящимися перьями и длинным мягким клювом продолжало деформироваться. Лишь глаза янтарного цвета по-прежнему оставались большими и необычными. А зрачки то расширялись, то сужались, быстро и ритмично.
Ни стона, ни крика.
Птица превращалась в человека. В мальчика. В красивого белокурого мальчика по имени Рене Астор Венти.
Джено почувствовал, что ноги у него подкашиваются. Он весь дрожал.
Крикен обняла его:
— Я уверена, Рене снова станет таким, каким ты его помнишь.
Аноки Кериоки снял с себя талисман и положил его на Рене:
— Он придаст тебе сил. И защитит.
Суоми почувствовала чужую боль, и от этого ей стало не по себе.
— Он выживет? — Она с трудом дышала, словно ей не хватало воздуха. — Он просто обязан выжить!
— Ятто фон Цантар, да будь ты проклят на веки вечные! — во весь голос закричал Джено.
Мальчика переполняла ненависть и жажда мести. Слишком много боли причинил коварный немец его семье. Превратив Рене в сокола, он держал его в подчинении. Все вдруг стало ясно: мальчик в золотой тунике, которого все видели, был лишь ментальной проекцией, созданной фон Цантаром, чтобы обмануть весь Аркс Ментис.
Рене закрыл глаза и, слегка шевельнув крыльями, забылся легким сном. Джено положил руку на его деформированное, покрытое мягкими перьями тело и стал слушать удары его сердца. Они были сильными и учащенными.
— Рене, умоляю, скажи, что ты слышишь меня! — Джено горько заплакал, и его слезы смешались с кровью, все еще стекавшей по руке на тело Рене.
— Ему нужен отдых. Подобная трансформация весьма болезненна. Никто не в состоянии облегчить его страдания. — Мадам Крикен погладила крылья Рене, и в ее усталых глазах показались слезы.
То, что произошло в уффиосерво, было феноменом. Никто в Арксе Ментисе не помнил ничего похожего. В некоторых древних книгах описывались подобные случаи, но никогда прежде ни псиофы, ни сапиенсы не присутствовали при мутации такого масштаба.
Мадам попросила Красного Волка и Суоми пойти с ней: ей нужна поддержка, чтобы противостоять повстанцам. Погладив Джено по голове, она с нежностью сказала:
— Ты оставайся здесь. Он нуждается в тебе. Я пришлю доктора Бендатова, чтобы он проконтролировал его самочувствие.
Мальчик присел на корточки и смотрел на деформированное тело, не испытывая к нему ни страха, ни отвращения. Это был сокол, который помогал ему. Это был его брат, которого он ни разу за всю свою жизнь не обнял.
Суоми и Аноки молча последовали за Крикен. Мадам активировала головокружитель, чтобы сообщить всем о необычайном явлении, происшедшем в служебкабио, но тут ее внимание привлек звон кастрюль и тарелок. Она быстро спустилась на первый этаж.
— Не отставайте, — подгоняла она Суоми и Аноки. — Мне не хотелось бы, чтобы кто-то из мятежников напал на вас.
В аудитории возвышенной пищи Эулалия и Дафна были завалены работой, а Доротея сидела на стуле, сжимая золотую тунику. У ее ног вертелся маленький Оскар.
— Что тут происходит? — спросила Крикен, глядя на погром, учиненный на ее кухне.
— Повстанцы запаслись метафизической пищей и перенесли ее в мегасофию. Они закрылись там и создали энергетический барьер. Никто из нас не может туда войти. — Дафна была в бешенстве.
— Барьер? Пойду посмотрю. — Мадам сняла шляпку и поправила волосы.
— Сокол мертв? — с опаской спросила Доротея и встала. — А Рене, что известно о нем?
Старая француженка широко улыбнулась и сообщила потрясающую новость. Эулалия завертела глазами, задергала головой и задвигала ногами, словно встала на коньки. Дафна взяла чашку и налила себе Декартианского ликера, чтобы прийти в себя. Доротея побежала в служебкабио, чтобы увидеть то существо, которое превращалось в Рене. Оскар, тряся длинными ушами, последовал за ней.
— Значит, мои видения не обманули меня. Я должна изучить белую руну. Это необычайно важно для моих исследований в магии и ретроведении! — воскликнула гречанка.
— Не сейчас. Нужно найти вторую половинку. Я очень надеюсь, что сангвис фратернум подействует. Жизнь Рене теперь зависит от его брата. — Крикен развела руками, показывая, что им остается только ждать.
И тут в кухню ворвалась разъяренная Агата. Она была голодна.
— Никакого тебе завтрака! — возмущалась она. — Но где же мисс О'Коннор? Я отправила ей две парасферы, а она так и не ответила.
Вслед за Агатой появились Боб и Ламбер, тоже явно раздраженные.
— Протесты не принимаются! Лучше поприветствуйте нового суммуса сапиенса, — сказала Эулалия и показала на мадам Крикен.
Агата вытаращила глаза, Боб прислонился к стене, а Ламбер попытался удрать, но Дафна поймала его за ухо.
— Вы что-то имеете против? — Марго подошла к Агате.
— Вы убили Ятто? — спросила полька, не отдавая себе отчета в словах.
Мадам Крикен сняла очки.
— Я не убийца. В отличие от него. У фон Цантара нет сердца. Мне хорошо известно, что ты, маленькая ведьма, меня на дух не выносишь. Но теперь я суммус, а потому следи за тем, что говоришь. — Мадам повернулась к ее дружкам и тем же тоном призвала их к порядку.
У Ламбера не хватило храбрости взглянуть ей в лицо.
— Ты меня сильно разочаровал. Яда в тебе, мой племянничек, больше, чем в змее. Тебе придется немало потрудиться, чтобы преодолеть первый уровень. Если не выдержишь интерканто, вернешься домой и можешь забыть про магипсию. — Слова Марго были подобны стрелам, и антей сник.
— А у меня опять сорвется Контра Унико? — нагло спросил Боб Липман. Самым важным для него было преодолеть третий уровень и стать псиофом.
— Нет, Контра Унико не отменяется. Ты и Аноки будете его сдавать. Кодексы следует уважать при любых обстоятельствах, даже во время неразберихи, — твердо сказала Крикен.
Красный Волк оживился и официально попросил разрешения у нового суммуса отправиться на Туманный луг. Получив ее согласие, он обратился к Бобу Липману:
— Почему бы нам прямо сейчас не испытать быстронити, Боб? — Американец повернулся к Аноки спиной. Но тот не сдавался: — Вот увидишь, я одержу над тобой верх.
Дав согласие, мадам Крикен велела позвать Камбиля, чтобы тот проследил за этим испытанием.
— Хотя бы один из сапиенсов должен присутствовать при полете спиккафило, — сказала она. — Это, как вам известно, небезопасно.
— Выходит, и я должен проводить испытания с Набиром Камбилем? Он новый церемониймейстер? — спросил у нее Боб Липман.
Мадам колебалась лишь мгновение: она конечно же еще не успела составить новую программу.
— Да, на данный момент это Набир Камбиль, — сказала она и заторопилась к Стасу Бендатову, в его Клинику неопределенности. Ей совсем не хотелось выслушивать резкую критику из-за сорванных лекций.
Эулалия увязалась за ней.
— И как же будут распределены магопсихические испытания? — приставала она на ходу к мадам Крикен. — Мы не можем заниматься всем одновременно!
— Сегодня вечером я решу, что делать, — ответила Марго устало.
Трое антеев, враги Джено, направились в комнату единения. Теперь это было единственное место, где они могли замышлять обман и план мести. Агата предложила отправиться всем в мегасофию, но мальчики были слишком напуганы. Несмотря на нежелание следовать приказам мадам, они опасались реакции повстанцев.
Пока Эулалия, Дафна и Суоми пытались использовать по назначению плиты и кастрюли, чтобы хоть что-нибудь приготовить, Марго поведала Стасу о невероятных метаморфозах золотого кречета.
Доктор Бендатов не мог этому поверить. От изумления он уронил на пол склянку с вонючей мазью, которой растирал Тоама и Юди, чтобы разъединить их.
— Дорогая суммус сапиенс, этого не может быть! Даже Ятто не способен на подобную гнусность! — возмущался он.
— Но это так, Набир, поверь! И сейчас ты там необходим. Идем, нельзя терять время! — Мадам была очень настойчива, и врач, не посмев ослушаться ее, оставил двух антеев лежащими на столе.
Юди прекрасно понял, что при Крикен многое изменится. Разволновавшись, он стал дергаться, да так сильно, что Тоам закричал, чтобы тот прекратил. И только Ранья Мохатдина блаженно спала, благодаря массированным дозам снотворного.
Выходя из Клиники неопределенности, Бендатов прихватил с собой кое-какие магопсихические инструменты, относящиеся к целительству, и стеклянный флакончик, содержащий раскрепостиффио — особую фиолетовую жидкость.
Появление Стаса в служебкабио было встречено Джено и Доротеей с воодушевлением.
— Он безобразен! Посмотрите! Это чудовище, а не человек. И все же я люблю в нем даже самое маленькое перышко. Это Рене, мой мальчик. Это вся моя жизнь. — У Доротеи уже не было слез, отчаяние оставило след на юном лице псиофы.
Бассет долго потягивал носом воздух, пропитанный незнакомым запахом, исходившим от птицы, потом свернулся калачиком и закрыл нос ушами.
Джено схватил Стаса за руки, испачканные мазью:
— Вы столько раз лечили меня. Творили чудеса. Прошу вас, спасите жизнь моему брату!
Врач вытер руки о белый халат и положил на пол флакончик с раскрепостиффио. Он обошел вокруг создания, потом извлек из кармана волномию, черный железный инструмент в виде полоски для исследования внутренних органов, провел им вдоль деформированного тела, и волномия несколько раз поменяла цвет: из красной она сделалась вдруг синей, потом черной, белой и голубой. Избегая каких-либо комментариев, Стае осмотрел большие глаза существа. Потом потрогал то, что некогда было клювом — он стал мягким. Наконец осмотрел лапы, похожие теперь на ноги с когтями.
— Ну что? — спросила нетерпеливо Крикен. — Он станет, каким был прежде?
Доротея и Джено затаили дыхание. Удручающий вид доктора не внушал особых надежд.
— Нет, нет и нет! — произнес он с грустью. — Я не могу гарантировать, что это создание выживет. Его органы в критическом состоянии. Я отчетливо слышу только его сердце. Но голова… она чудовищна. Вы и сами все видите. А еще эти крылья… К тому же у него нет рук. — Доктор Аркса был пессимистом.
Доротея взорвалась от гнева:
— Фон Цантар знает свое дело. Мы во что бы то ни стало должны схватить его, в каких бы секретных местах он ни прятался!
— Оскураб сказал, что у Рене будут крылья. Возможно, он таким и останется. Увы! — с отчаянием в голосе сказал Джено. Мальчик, похоже, смирился с судьбой. — Я уже и не верю, что мне когда-либо удастся спасти своих родителей. Все кончено, все потеряно.
И тут Марго Крикен воскликнула:
— Белая руна! Смотри, Джено, это именно та, с рисунком. — И она показала на руну, потерянную соколом. — Возможно, она служит не только для приготовления клонафорта.
Астор Венти взял руну: это была половинка от его руны. Подойдя к существу, он положил кусок камня на золотое оперение:
— Просыпайся же! Ну, скажи мне что-нибудь. Поговори со мной. Ты должен жить. Не оставляй меня одного!
Из куска камня сверкнула искра, и большие янтарные глаза существа вдруг открылись, а мягкий клюв задвигался. Раздался пронзительный крик, от которого все задрожали.
— Вот. Она действует! — Мадам была полна надежд.
Голова существа начала меняться, перья с крыльев облетали, как лепестки, кожа растягивалась, прорезывались уши, а глаза уменьшались. Постепенно сформировалось человеческое лицо. Мягкий клюв сжался, превратившись в рот и нос. Крылья забились, подняв облако пыли. Обозначились руки, но пока без кистей. Стопы приобрели овальную форму, но из них все еще торчали длинные синеватые когти.
Зрелище было завораживающим.
— Великая магия! — воскликнул Бендатов.
Джено, не в силах скрыть радости, закричал:
— Рене, я очень тебя люблю!
Лишь Доротея не двинулась с места и наблюдала.
С адскими усилиями существо продолжало меняться. Сияние, исходившее от руны, обволокло его, и через несколько мгновений это был уже почти человек. Белокурый мальчик с блестящими крыльями и руками, лежавший на куче перьев в центре уффиосерво. Золотой кречет становился человеком. Рене Астор Венти возрождался к жизни.
Доротея вслед за Джено попыталась обнять его, но Стае остановил ее:
— Пусть сначала братья обменяются жизненной энергией.
Мадам взяла из рук псиофы золотую тунику и покрыла ею дрожащее тело Рене. Мальчик то и дело вытягивал руки и бил крыльями и издавал неслыханные звуки.
От ужаса доктор Бендатов позеленел. Никогда прежде сапиенсу не приходилось видеть подобное.
— Любовь моя! Ты вернулся! Ты жив! — радостно кричала псиофа.
— Доротея…
Это было первое слово, произнесенное белокурым мальчиком.
— Я хотела умереть. Я не могу без тебя. — Доротея, вся в слезах, примостилась на корточках рядом с Рене и слегка коснулась его крыльев. — Ты таким и останешься? — с грустью в голосе спросила она.
— Не знаю, — ответил он, неловко шевельнув крыльями.
Джено посмотрел на Рене, и впервые в жизни руки братьев сплелись. Черные глаза Джено встретились с глазами Рене.
— Сангвис фратернум соединила нас навсегда. — Рене с трудом выговорил эти слова — его страдания от трансформации были невыносимыми.
Джено крепко обнял Рене и заплакал, судорожно сжимая в руке кусок руны.
Вместе. Впервые после одиннадцати лет разлуки братья Астор Венти вместе. Им не нужны слова, чтобы выразить свои чувства, даже их сердца звучат в унисон.
— Не напрягайся. Ты еще слаб. У нас будет много времени, чтобы наговориться, — сказал Джено.
— Я горжусь тобой. И родители наши тоже. Скоро мы их увидим и сможем обнять. — Рене говорил отрывисто, вскрикивая от боли.
— Ты знаешь, где они? С ними все в порядке? Ты их видел? — взволнованно спросил Джено под пристальными взглядами Крикен и Стаса.
— Они в золотом куполе. Им известно о твоем пребывании здесь. Они никогда о тебе не забывали. И я тоже. Ты всегда был с нами. — Рене перевел дух. — Фон Цантар меня шантажировал, говорил, что убьет их, если я не буду исполнять его приказы. А когда ты прибыл в Аркс, я попытался связаться с тобой, 390 но он… — Рот Рене, еще не успевший до конца оформиться, не повиновался ему. Слова давались мальчику с трудом.
Доктор Бендатов погладил его по голове.
— Как Ятто тебя наказал? — Джено не терпелось все выведать.
— Он превратил меня в сокола, создав проекцию, точную копию меня. — Рене заплакал.
Крикен опустилась на колени рядом с белокурым мальчиком.
— Теперь я суммус сапиенс, и тебе нечего бояться. Прости меня, если можешь. Да, это я похитила тебя, Коринну и Пьера. Но я была убеждена, что клонафорт… — Мадам не закончила фразу. Рене забил крыльями, и перья полетели вверх.
— Я знаю, что вы действовали во благо Аркса и магипсии. За эти годы я многое понял. И хоть вы отошли от Ятто, я не был уверен, можно ли вам доверять, — искренне сказал он.
— Понимаю. И не осуждаю тебя, — ответила мадам удрученно.
— Я рад, что вы получили эту должность. Вы ее достойны. — Рене пошевелил руками, попробовал согнуть ноги и наконец сел, сложив на спине крылья.
Он казался ангелом, упавшим с небес. Рене прикрыл себя туникой, чтобы спрятать наготу, и впервые улыбнулся.
— Надо проделать в этой тунике прорези, иначе крылья не пройдут, — сказал он, глядя на Доротею.
— Ты красивее всех, — сказала псиофа.
— Где же ты раздобыл этот кусок руны? И для чего она служит? Для создания клонафорта? Или для чего-то еще? — поинтересовался Джено.