— Э! Журиг! Или как там тебя? Фаня! А ты не путаешь?
— Ничего я не путаю! — И Журиг для убедительности очень натурально заревел.
Шпион приоткрыл дверь чулана.
— А ну, иди сюда.
В ответ Журиг заревел громче.
— Тьфу! — сказал Агент и сам шагнул в чулан. В тот же миг Журиг выскользнул за дверь и запер ее на крючок.
— Э! Журиг! Ты что же это делаешь? Попробуй скажи теперь, что ты не Журиг. Такие хитрецы только у нас в Тании водятся…
— Сами ловите мышей! — сказал Журиг. — А я пошел за полицией.
— Ну вот что, если не откроешь сейчас же, я твоего котенка задушу. Считаю до трех. Раз-два-три — уже душу.
Журиг откинул крючок и бросился наутек. Но далеко не убежал. Ноги у шпиона оказались быстрее.
— Запомни, — гордо сказал Агент № 49, - никто еще меня не обхитрил. Ладно, кошки-мышки закончены. Больше не убежишь.
И вот Журик с Мурсом снова сидят в чулане. А шпион с удовольствием разлегся на кровати и стал размышлять. "Трудный выдался заказ. Но и деньги двойные: пять тысяч мне платит Марг, да семь тысяч заплатят в Тании. Как же я тебя вывезу за границу, драгоценный мой? Если будешь смирным, замаскирую под свою дочку. А можно приклеить тебе бороду, надеть кандалы, а пограничникам сказать, будто везу бешеного старика. А будешь упрямиться, вообще напою сонным зельем и повезу в гробу, как мертвеца. Ладно, утро вечера мудренее. Наконец-то и я высплюсь". И Агент заснул шпионским сном — без храпа, без сопения.
А Журиг в чулане прошептал на ухо котенку: "Чего тебе-то пропадать? Иди домой, Мурсичек". И осторожно забросил его на окошко. Но Мурсиг, верный кот, никуда не пошел. Тихо улёгся там, на окошке, и любовался природой.
Гольга еще часа три ездил по лесу, изодрал все чулки и ноги, но никого так и не нашел. Коню уже надоело лазать по кустам, она остановилась и стала собирать зубами ягоды с веток. Гольга тоже съел ягодку и вздохнул: "Да…" И кто-то ответил ему знакомым голосом: "Да!" Гольга оглянулся. Никого. Еще раз огляделся. Опять никого. А лошадь почему-то удивленно смотрит на куст. Посмотрел и Гольга — и вдруг увидел, что это не просто куст, а замаскированный дом! А высоко над землей — прикрытое ветками окошко, а в окошке сидит черный котенок.
Гольга влез на лошадь ногами и заглянул внутрь.
— Журиг!
— Тс-с!
— Держи уздечку! Скорее.
— Ой, застрял…
— Пролезешь. Голова пролезла — весь пролезешь.
И вот Журиг на свободе! Но тут Мурсиг взял да спрыгнул с подоконника вниз. Не на улицу, а в чулан. Журиг хотел лезть обратно, да Гольга не пустил.
— Пускай подождет, ничего не будет. Мы за ним с полицией вернемся.
И вот Журиг с Гольгой поехали домой.
Агент № 49, услышав какой-то шорох, подошел к двери чулана и спросил:
— Э! Ты здесь ещё?
— Да! — ответил котенок.
— Ну правильно, куда ты денешься? Есть, наверно, хочешь?
— Да!
— Конечно, как не хотеть. Ну, хоти дальше.
— Да.
Шпион заподозрил что-то неладное и открыл дверь. Но увидел только маленького котенка, который смотрел на него и говорил «Да». Агент хотел пнуть Мурса, но было некогда, он выскочил из дома, прыгнул на лошадь и помчался догонять беглеца.
Глава 20. Тайна принцессы Литы
Едва шпион ускакал, как дом окружили лесные хулиганы на конях. С ними была рыжая принцесса Лита! Атаман с пистолетом в руке ворвался в хижину и крикнул:
— Черт возьми! Мы опоздали! Он уже смылся!
— В погоню! — приказала Лита.
Журиг с Гольгой мчались на Зиторенговой лошади по лесной дороге. Шпион нагонял их. Журиг сорвал гроздь желудей и одним попал переодетой лошади в глаз. Лошадь затормозила, завертелась на месте, но, получив сапогом по животу, поскакала дальше с зажмуренным глазом. Расстояние сокращалось. Желудей больше не было.
— Я задержу его, — сказал Гольга и на всем ходу соскочил с лошади. Не удержался на ногах, упал. Шпион только хлестнул его плеткой и пронесся мимо…
И вдруг в воздухе просвистел аркан, шпион вылетел из седла, трахнулся об землю и потерял сознание.
Журиг плохо ездил верхом. А если бы и хорошо, разве мог бы он спасти свою шкуру и бросить шкуру друга? Журиг развернул коня и увидел, что Агент лежит на дороге, рядом отряхивается Гольга, а вокруг сидят на лошадях хулиганы, у атамана в волосах — черное перо. И тут же красуется на Пурге принцесса Лита, и у нее такое же вороново перо — знак хулиганской власти! Журиг аж рот открыл.
— Привяжите этого к ветке за руки, за ноги, — приказала Лита, кивнув на шпиона.
Хулиганы ловко выполнили приказание.
— Ваше высочество, — сказал атаман, — рядом полиция. Нам пора уходить.
— Уходите, — сказала Лита. — Спасибо вам.
— Не за что, — сказал атаман. — Мы благородные хулиганы, всегда рады помочь. А этот гад нам давно мешал, — атаман показал на шпиона, висящего в позе ленивца.
Хулиганы вскочили на лошадей и бесшумно ускакали. (Хулиганские лошади не топают, потому что носят специальные мягкие тапочки. Искусством шить такие тапочки владеют только хулиганы.)
— Вы умеете хранить тайны? — спросила Лита.
— Умеем, — признались королевичи.
— Клянитесь.
— Клянусь, — сказал Гольга.
— Молчу до гроба, — поклялся Журиг.
— Я — дочь Короля хулиганов, твоя, Журичег, двоюродная сестра.
У Журига от потрясения все слова из головы вылетели. Только одна фраза крутилась: "Мама моя королева!". Лита выпутала из волос перо и спрятала в рукаве.
— Кто проболтается — смерть, — сказала она.
В это время из-за кустов раздался голос:
— Агент № 49, ты окружен! Сдавайся! — кричал кто-то в рупор. - Сопротивление бесполезно!
Из кустов со всех сторон вышли полицейские.
— А где Агент? — удивился толстенький начальник. — Он не мог никуда уйти.
— Вот он висит, — показал Журиг. — Мы его привязали.
Агент как раз очнулся и ничего не понимал. А Журиг с увлечением рассказывал, как соскочил с коня, залез на дерево, как Агент полез следом, как Гольга привязал шпиону сначала ноги, а потом и руки. А уж потом, по его словам, подъехала Лита. (В этом месте Журиг посмотрел на сестру, и она тихонько кивнула.)
Журиг хотел вернуться в агентову хижину за котенком, но начальник полиции весело сказал:
— Никаких котят! В школе, наверное, с ума посходили от волнения.
— Не поеду без котенка! — заупрямился Журиг. Но тут увидел, что по дороге бежит котенок. Черный! Родной! Мурсиг.
Пока происходили эти события, Доля и Крижа Крокодил изобрели (в уме) систему «тили-бом». Надо, придумали они, провести от ШМП до отделения полиции трубу, а в этой трубе протянуть струну. В школе за струну подергаешь, в полиции зазвонит колокольчик. Специальным кодом можно передавать все, что угодно. Надежнее и быстрее, чем почтовые голуби. И даже чем почтовые попугаи.
Глава 21. Родительский день
И вот наступил долгожданный родительский день. С раннего утра вся Школа Мудрых Правителей была взволнована. Волновался профессор Ифаноф, волновались учителя, волновались принцы и принцессы. Самые нетерпеливые сидели на заборе и смотрели на дорогу. Завидев издали карету, кричали: "Едут, едут!" - и все сразу бросали свои дела и бежали смотреть, кто там приехал.
Карета подъезжала, из нее выходила величественная королева и немного растерянно смотрела на толпу встречающих, выискивая глазами своего ребенка. Вся толпа разочарованно гудела "У-у-у…", и лишь один принц с радостным криком бросался маме на шею, а потом хватал ее за руку и уводил в укромный уголок парка.
(Нет, конечно же, по правилам королевских приличий принц должен был отдать королеве поклон, а потом поцеловать ей руку. А уж целоваться и вовсе не должен был. Но какие могут быть приличия, когда приехала твоя мама, а ты по ней страшно соскучился?!!)
В укромном уголке величественная королева могла быть просто мамой.
— Ну, как ты тут? — спрашивала она, присев осторожно на край скамейки.
— Да ничего, нормально, — отвечал принц.
— Кормят-то хорошо? А я вот привезла тебе ананасное желе, твое любимое… На-ка вот, поешь…
И принц, конечно, ел ананасное желе и рассказывал маме о здешней жизни. А мама не могла налюбоваться на сына, вздыхая про себя, что вот он вроде бы загорел, да вроде бы подрос, да как будто окреп, что у него страшная царапина на руке, а ноги в синяках, как побитые яблоки…
— Чулки не носишь. Порвал, небось?
— Ага, — соглашался сын, не уточняя, сколько раз порвал и куда потом девал.
— Значит, не скучно тут у вас? А то я хотела уж карлика-шута прислать.
— Да ну, не надо!
— А у нас заговор недавно раскрыли. Отец наш первого министра казнил. Да вот с Керманией воюем потихоньку. А так все по-старому живем…
Кареты все прибывали и прибывали. К Миже приехал из Врандзии Зерёша Четвертый. К принцу Доле приехал верхом его самостоятельный папа Доля Второй. Приехал гордый отец гордого Гольги.
К принцессе Дамаре Пуркунтской родители не приехали, зато приехала бабушка-колдунья. Эту бабушку все придворные в Пуркундии боялись, она ходила по дворцу с клюкой и говорила всем правду. Увидит Министра Финансов, уставится на него правым глазом (на левом у нее было бельмо) и грозит клюкой: "Обкрадываешь казну, мошенник! Жди, повесят тебя ногами книзу!" И придворные старались не попадаться ей на глаза. А вот Дамара бабушку любила, бабушка ей песни старинные пела, и сказки рассказывала, и гаданья-заклинанья разные. Если верить Дамаре, то даже колдовать немного научила и подарила волшебное кольцо. (Кто знает, может, и правда. Кольцо Дамара всем показывала.) А в этот раз бабушка привезла Дамарочке старинный портрет, у которого была своя таинственная история.
К близнецам Вете и Фиде приехала мама из Коллантии. Привезла волка.
— Вот. Привезла. Не ест без вас ничего, лежит и смотрит. А ночью воет на весь дворец, просто жуть… Совсем ослаб, уже и стоять не может.
Ветя и Фидя обнимались с тощим волком, а он поскуливал, вилял хвостом и все хотел облизать братьям щеки. Ветя поцеловал его в нос.
— Тьфу! — сказала королева. — Целуется еще с ним.
— Да он чистый! — в один голос сказали братья. Волка звали Шарик. (По-бланедски Жариг, а по-нашему Шарик.) Он был совсем ручной волк, почти собака. Только умнее. Собаки ведь чем умнее, тем меньше лают. А Шарик вообще не умел лаять, такой был умный.
Дома, в Коллантии, братья оставили целый зверинец. Сколько слез было при расставании! А теперь у них и в Школе зверинец собрался: Мурсиг, Паукан, Чим и вот еще Шарик.
К Журигу никто не приехал. Напрасно он просидел целый день на заборе. К чернокожему Криже Крокодилу тоже не приехали, зато пришло по почте письмо, написанное на листе какого-то растения. Крижа сразу стал счастливым.
— Дай почитать, — попросил завистливо Журиг.
Крижа дал. Журиг смотрел на письмо, смотрел, ничего не понял. Какие-то закорючки.
— А что тут написано?
— Ничего! — ответил с улыбкой Крижа. — Мой отец писать не умеет.
— А зачем же тогда письмо?
— Чтобы мне приятно было!
И к рыжей принцессе Лите тоже не приехали. Зато сама Лита с утра куда-то запропала, а к вечеру вернулась, и совсем не грустная. А девчонки в суматохе и не заметили ее отсутствия.
Девчонкам понапривозили всяких обновок и украшений, и еще долго потом слышались аханья:
— Ах какая прелесть! Тебе так идет! Дай померить! А мне идет? А дашь поносить?
Женщины, хоть и королевы, — чего вы от них хотите?
Вечером в здании Барламенда состоялось родительское собрание на высшем уровне.
Профессор Ифаноф никогда раньше не думал, что бывает столько королей и королев сразу. Думал, не бывает. А оказалось — бывает. Профессор стоял на трибуне и рассказывал, какие хорошие у него ученики, а в глазах профессора рябило от горностаевых мантий и короны сливались в один сплошной частокол.
Тут из частокола вынырнул какой-то недоверчивый король.
— Не может быть, — сказал он, — чтобы все ученики были хорошими. Плохие обязательно тоже бывают. Вы, наверное, обманываете.
— Я не обманываю, — сказал Ифаноф. — Плохие ученики бывают, когда учиться неинтересно. А у нас интересно.
— А если ученик дурак? — не сдавался недоверчивый король.
— Ваши величества, — обратился Ифаноф к залу, — у кого из вас дети дураки, прошу поднять руку. Вот видите, дураков нет.
Недоверчивый король сел.
— А денег хватает? — спросил кто-то.
— Хватает, — ответил Иваноф.
— Не может быть! — снова поднялся недоверчивый король. — Так не бывает, чтобы денег хватало.
— Можно я о деньгах? — вмешался Глава Правительства Здраны. — Если хотите знать, ваши величества, денег у нас полно. Всего два месяца мы ни с кем не воюем, а со всеми торгуем. И уже так разбогатели, что улицы булыжником вымостили, дворников завели, а по ночам на площади фонари зажигаем. А скоро вообще больницу бесплатную откроем, вот такушки!
Короли сразу зашумели, запереговаривались. (В результате переговоров некоторые страны тут же заключили перемирие!) А король Врандзии Зерёша Четвертый воскликнул:
— Слушайте, как вас там, вам все равно деньги девать некуда, займите мне десять миллионов! Я потом хоть двадцать отдам, позарез деньги нужны.
— Извините, ваше величество, — сказал Глава Правительства Здраны, — у нас такой закон, воюющим странам денег не занимать.
— Да я скоро уже бросаю воевать, слово короля. С Избанией довоюю и брошу!
— Нет, ваше величество, вы уж сначала бросьте.
Делать нечего, нашел Зерёша в зале Избанского короля Фазю Девятого, подали они друг другу мизинцы и сказали: "Мирись, мирись и больше не дерись". Неприятели стали приятелями.
Как назло, пока Зерёша Четвертый мирился, король Идалии нечаянно толкнул гордого Гольгиного отца. И Гольгин отец не стал слушать извинений, сразу объявил Идалии войну. А Зерёша Четвертый был Гольгиному отцу союзник, и теперь он, хочешь - не хочешь, тоже втягивался в войну с Идалией.
— Ладно, — махнул рукой король Врандзии. — Шут с ними, с десятью миллионами. Зачем мне деньги, если не воевать. А Идалию я и так в порошок сотру.
— Это еще вопрос, кто кого во что сотрет! — вскочил король Идалии и кинул Зереше через весь зал перчатку — вызов на дуэль. Зерёша перчатку поймал, и оба пошли на улицу драться на шпагах.
Собрание продолжалось. Стали выступать разные короли. Одни говорили коротко, другие длинно, одни умно, другие не очень. Некоторые вообще по бумажке читали. А под конец взял слово рыжий король Анклии. Он многозначительно всех оглядел и сказал:
— А известно ли вам, коллеги, что сегодня в Дазборге видели хулиганского короля?
Зал ахнул.
— Как?!
— Кто?!
— Где?!
— Видели, — продолжал анклийский король, — но не обращали внимания, потому что принимали его за меня. Хулиган допустил только одну ошибку, он попался мне на глаза. Иду я сегодня мимо парикмахерской, гляжу через витрину, а там — он! Точная моя копия и одет так же, негодяй! Куда глядит полиция?