Ренти стоял рядом с ним очень тихо, золотые подковы скрывались в дорожной пыли. Шкура коня тоже запылилась, став серой, как эта холодная призрачная долина. Он не двигался, а только моргал, когда снежинки ложились ему на глаза.
Скорпион помолчал, потом снова заговорил, даже еще медленнее, чем раньше. Его слова падали так же холодно и почти так же тихо, как снег.
— Они должны были сказать тебе, что я — Смерть, — молвил он.
Конечно, они говорили ему. Теперь Людо вспомнил.
Гула говорил ему и Стрелец. Вы оба найдете своей конец в Доме Скорпиона. Сначала он подумал, это значило, что Дом Скорпиона — последний в Звездной Стране, хотя недавно он понял по одному только слову Скорпион: этот последний Дом — самый опасный. Но Людо было всего одиннадцать лет, и Смерть казалась ему лишь сказкой, легендой, чем-то очень далеким. И вот Она здесь, прямо посреди дороги, единственной, по которой можно пройти. Она стояла между ним и горами, что возвышались над родной долиной. Она стояла между Ренти и Солнцем.
Людо не знал, что сказать. Он стоял молча, как его Ренти, и ждал.
— Первый выбор, который я тебе предоставлю, — мягко продолжил Скорпион, — касается коня. Ты был храбр и предан ему, и пришел по своей воле, чтобы провести его через эти холмы и долины — к заветной мечте. Поэтому ты сможешь выбрать для него одно из двух. Ты сможешь забрать его назад в долину, которую ты называешь домом, либо оставишь его в этой долине — со мной.
Людо огляделся, увидел серые деревья, тропу, покрытую мягкой пылью, и серебряное небо над головой. Тишина давила: ни журчания воды, ни щебета птицы. Ничто не двигалось, только падал снег, да тени везде, и эта Огромная Тень, преграждающая им путь.
Людо покрепче сжал повод Ренти.
— Сэр, если я оставлю его здесь, с Вами, он догонит Солнце?
— Взгляни вверх, — ответил Скорпион.
И тут Людо увидел над изогнутой аркой скорпионьего хвоста, готового ужалить в любую минуту, — сначала чуть различимую серебряную пыль, но потом ее стало больше, словно она росла и вскоре превратилась в свет, переливающийся всеми цветами — нежно-золотым и розовым, и алым, и фиолетовым, и зеленым, пульсируя, то нарастая, то убывая и нарастая вновь волнами сияющего света, бьющими из центра, из-за скал и деревьев, как если бы все сверкание мира только и ждало, чтобы вырваться оттуда и разлиться по небу.
— Думай быстрее, — раздался мягкий сухой голос. — Сейчас Он поит своих Коней, но вскоре перезапряжет Их и Они ускачут.
Да, Людо услышал мягкий мелодичный звон золотой сбруи и увидел струящийся свет, отраженный в воде, из которой пили кони. Но тропу преграждала Жалящая Тень — и то была Смерть.
Людо повернулся и посмотрел на Ренти, но старый конь, казалось, не обращал на Скорпиона никакого внимания. Он напряженно смотрел, подняв голову и навострив уши, на Свет и вслушивался в звук, исходящий из пульсирующего Неба.
— Вы хотите сказать, — пробормотал Людо, обращаясь к Скорпиону, — что если Ренти суждено остаться с лошадьми Солнца, Вы ужалите его и он умрет? Но если я захочу, я смогу взять его домой, живого, в стойло? Что же это за выбор?
— Твой выбор, — ответил Скорпион.
— Тогда я заберу его домой, что я еще могу сделать? — вскричал Людо. — Ой, Ренти, если бы ты только понял! Мы можем вернуться домой, домой, назад, в долину, и они не рассердятся за то, что ты ушел в снег. Мы вернемся вместе…
Он резко замолчал. Произошло нечто, чего он никогда раньше не видел. Ренти поник головой, из глаз его выкатились две огромные слезы, сбежали по длинному носу и смешались с тающими снежинками. Ренти все понял. И Ренти плакал.
Слезы упали в дорожную пыль. Неслышно шел снег. А там, за лесом, пульсирующий Свет все нарастал, становясь ярче. Какая-то лошадь всхрапнула. Звякнула уздечка.
Людо положил руки на голову Ренти и стянул с него повод. Потом обнял старого коня за шею, поцеловал его между ноздрей, в мягкую кожу.
— Ну, иди, — шепнул он. — Иди с ним. И снова стань молодым. Я не заставлю тебя возвращаться. Мне все равно, что они мне скажут. Иди с ним. Сейчас. Я буду высматривать тебя. Каждый день. Прощай, Ренти.
Мальчик повернулся к Скорпиону, но можно было ничего не говорить. Скорипон уже направился к ним.
То, что произошло в следующий момент, случилось так быстро, что почти ничего невозможно было увидеть. Хвост Скорпиона опустился к Ренти, как провисает над лесной тропой поникшая ветка. Ядовитый конец коснулся старого коня — всего лишь один раз, между ушей, и отпрянул.
Ренти сделал свечу и пошел на задних ногах, а передними с золотыми копытами бил воздух. Свет на небе превратился в сверкание, отражаясь в ярких глазах коня и струясь по его золотистой шкуре и шелковистой волне гривы и хвоста. Снег рассеялся, с шипением отлетая от шеи и боков лошади, как вода от нагретого до бела металла.
Ренти громко заржал, тряхнул развевающейся гривой, с грохотом топнул золотыми копытами и взлетел. Он понесся над тропой к горам, оставляя позади себя крутящуюся пыль, похожую на курящийся дым.
Свет нарастал. Небо просветлело и вспыхнуло, будто кто-то бросился с головой в Озеро Света, так что по Небу пошли круги.
— Ну, — раздался мягкий сухой голос с камня. — А для тебя? Что я могу сделать для тебя?
Людо стоял в пыли, держа в руке пустой повод, который теперь волочился по земле. Снег повалил сильнее, и еще более холодные и плотные снежинки сели на руки и лицо мальчика. Он вдруг почувствовал, что слишком устал и замерз, чтобы думать. Теперь он был уверен: горы перед ним — это холмы, окружающие родную долину. Ему даже показалось, он узнал форму Jagersalp, а за ним, за высокими снежными перевалами была деревня, где жила его тетя и где стояла маленькая церковь с органом, на котором по воскресеньям играл герр Румпельмейер, и дом Руди, и школа, и его родной дом, где мама всегда сидела у печи, а отец возился внизу, в амбаре, и где осталось пустое стойло Ренти. Он подумал: а хватились ли его? И есть ли им вообще до него дело? Никчемыш, ни на что не годный мальчик, разве что присматривать за козами…
— Выбирай, — произнес Скорпион.
Людо вспомнил, как стоял Ренти, — покорно и доверчиво. Ему вдруг показалось, он должен поступить так же. Он стиснул зубы, чтобы не дрожать, и посмотрел вверх, сквозь снег, на призрачного хозяина Дома.
— Делайте, что хотите, сэр, — робко ответил он и закрыл глаза.
Нечто легкое, как снежинка, коснулось его лба. Но это была не снежинка. Холодный снег продолжал покрывать ему лицо и руки, а это прикосновение показалось теплым. Мальчик вдруг почувствовал, что падает, скользя вместе со снегом в мягкую пыль, отдаляясь от всего, но медленно, как падаешь во сне.
Он все еще чувствовал на лбу это прикосновение — теплое и влажное, как вдруг где-то раздался неясный шум, какие-то голоса, ржание лошади, звон сбруи. Людо открыл глаза.
Глава 17. ДО?МА
— Ну, вот, — сказал кто-то. — Смотрите, он уже приходит в себя.
— Cлава тебе, Господи, — выдохнул отец Людо, и его слова прозвучали так, будто он и впрямь славил Бога.
И добавил резко, обращаясь к псу, назойливо пытавшемуся лизнуть мальчика в лицо:
— Ну, хватит. Ты его нашел, а теперь оставь в покое.
Людо понял, что лежит в мягком снегу на краю трещины, или снежной ямы, куда и провалились он и его Ренти. Свет казался бледным и хмурым; наверное, стояло раннее утро, перед самым восходом Солнца. Снег продолжал идти, маленькие снежинки падали мягко, будто небо было большой перевернутой корзиной, в которой роились пчелки. Над головой возвышались знакомые очертания Jagersalp, а вокруг толпились люди — отец, рядом на коленях, дядя Франциль, герр Румпельмейер, директор школы, деревенский булочник и кузнец, и отец Руди с мельницы. Вся деревня, смущенно подумал Людо. И все они отправились искать его — его, мальчика, который только и годился на то, чтобы приглядывать за козами, быть на побегушках и таскать дрова и воду для старых женщин.
И все они говорили одновременно. Слова волнами носились у Людо над головой. Теперь ему стало тепло, когда отец взял его на руки и обернул большим пальто дяди Франциля. Бруно, пес, что стерег овец, сидел рядом. С горящими глазами, он бил хвостом по снегу. Его морду и нос покрывал толстый слой снега — наверное, он и откопал Людо и Ренти.
— Ренти? — спросил Людо слабым голосом.
— О нем не волнуйся, — ответил голос рядом.
Голос принадлежал доктору Кайнцу, пришедшему из самого Нидерфельда. Наверное, доктор вышел из дома затемно.
— Ни о чем не волнуйся, мой мальчик, — повторил он, тщательно ощупывая Людо. — Тебе повезло. Скорее всего, отец пришел домой, как только ты оправился за лошадью. И следы не успело замести. Но еще полчаса и, возможно, даже Бруно не смог бы найти вас обоих. Нет, с тобой ничего страшного. Нужна лишь хорошая теплая постель. На вот, выпей.
Напиток оказался даже горче пива. Людо однажды попробовал его, и ему очень не понравилось, но, глотнув, он почувствовал, как внутри разливается приятное тепло. Он начал пить, поперхнулся и еще запил, а доктор придерживал фляжку.
— Конягу жалко, — сказал кто-то, — но, думаю, он не протянул бы и года.
— Это я виноват, — отозвался отец Людо. — Я закрывал дверь стойла вчера вечером. И ведь знал же, что у коня — старый повод. Мальчик чинил его до последнего и хорошо чинил. Ему можно доверять. Он всегда был хорошим мальчиком — вы все это знаете.
Повсюду раздались возгласы согласия и одобрения. Еще кто-то сказал:
— Сдается мне, конь перекусил повод. Освободился. Странное дело — казалось бы, старина уже должен был знать, как опасно выходить, когда дует северный ветер.
— Должен был, — отозвался отец Людо. — Но когда они чуют свой конец, никогда не угадаешь, что они выкинут. Может, он нарочно так поступил. Но если бы он избыл и моего парня…
Отец страстно прочистил горло.
— Ну, ладно. Давайте отнесем его к матери. Она и так чуть с ума не сошла. Если Вы ему еще дадите Вашего питья, доктор, он запоет канарейкой, не успеем мы его до дома донести.
В самом деле, от теплого сильного напитка Людо почувствовал себя очень странно — как-то размяк и поплыл, будто снова впал в полудрему. Свет нарастал. И вдруг сквозь летящий снег мальчик увидел странное сверкание. И воспоминания наполнили сознание, словно сны. Людо снова увидел — неясно, как в тумане, и все же ярко — Необычайную Страну, по которой он бродил, услышал голоса, слова, которые никогда не забудет. Полуржащую речь Стрельца, торжественную и медлительную: «Ты был предан другу, поэтому я разрешу тебе пройти». Грубый тон кузнеца: «Ты будешь резать пальцы, и у тебя заболят руки, но если это твое, ты добьешься». «Есть на свете кое-что получше, чем быть смекалистым» — слова Гулы. Людо помнил его, быть может, яснее всех — Мальчик-Принц, тот, что накормил его, говорил с ним и потом спас от недобрых Рыб: «Если ты вернешься в родную долину, ты никогда уже не будешь прежним».
И пока отец нес Людо к поджидающей их лошади доктора, Людо почувствовал: это правда. Теперь он знал: расхожая фраза «ни на что не годный» — чепуха. Каждый на что-то да годен, и он, Людо, найдет свое дело. Он уже смутно ощущал, какое именно. Смутно, как в полусне, он видел себя с инструментом в руках, режущим живое дерево, чтобы выявить его душу. Рука Людо все еще горела от зажима Мастера Ремесел в кузнице; ощущение дерева вошло ему в нервы, кости и мышцы. Он сможет. Он уже может. Он знал: в один прекрасный день люди будут приезжать к нему издалека, чтобы купить его поделки, они будут украшать ими дома и церкви, он даже получит заказ для одного из замков короля…
Когда-нибудь, в один прекрасный день. Но до тех пор он останется просто Людо, который знает все о козах и скотине и которому будут доверять мелкие поручения.
— Я спас Ренти, — сказал он вдруг, когда отец поднял его на спину лошади врача и устроил там поудобнее. — Правда, спас. Ему теперь хорошо. Он счастлив и больше не хромает. Он теперь настоящий Звездный Конь — один из коней Солнца. Посмотри, сам увидишь.
Именно в этот момент произошло нечто изумительное, последнее волшебство в приключении Людо со Звездным Конем. Все еще падал мелкий легкий снег, а над пиками гор взошло Солнце, озарив все вспышкой света. Люди подняли головы; снег танцевал, слепя глаза, перед заснеженными ресницами. Кружащиеся снежинки окрасились в цвета радуги — нежно-золотистый и розовый, и зеленый, и фиолетовый, и индиго, потом вдруг от вспышки зари они сделались белыми и золотыми, а из-за Jagersalp вынырнуло Солнце. Спицы сверкнули, как колеса на колеснице святой Екатерины, и четверка лошадей ринулась в небо. Людо ясно увидел, как золотые подковы Ренти коснулись вершины Jagersalp, высекая искры, подобно вспышке слепящего света, и колесница Солнца снова начала свой путь через Дома Звездной Страны.
Блеск поплыл.
— Ты видел его? — прошептал Людо. — Там, наверху, с Солнцем? Вон там, смотри…
— Конечно, видел, — ответил отец хриплым голосом, а дядя Франциль добавил:
— Да-да, мы все видели.
В их голосах прозвучало снисхождение и утешительные нотки (взрослые всегда так), и они улыбнулись друг другу незаметно для Людо.
Людо снова закрыл глаза и сонно повернул голову к плечу отца. Взрослые все еще улыбались, но Людо было все равно. Он знал: это правда.
От автора. ЗОДИАК
В Древнем Мире словом «Зодиак» называли воображаемый пояс, или дорогу в небе, идущую путем Солнца. Все планеты располагаются в этом круге.
В древности люди считали, что Солнце вращается вокруг Земли, и ему нужен год, чтобы завершить свой круг. Цикличный путь Зодиака делили на двенадцать секций (подобно тому, как циферблат разделен на часы), причем Солнце проходило каждую из двенадцати секций примерно за месяц. Таким образом, прохождение Солнца через Зодиак составляло нечто подобное небесному календарю. Каждая из двенадцати секций этого небесного календаря называлась Домом, и каждым Домом правило находившееся в нем созвездие (то есть группа звезд). Многие из этих созвездий получили названия животных, поэтому и сам путь Солнца называется Зодиаком. Это название происходит от греческого слова «zodiakos», что означает «имеющий отношение к животным». Так, каждый Дом имел свою правящую планету или божество; например, Апполон — в Доме Близнецов, Нептун — в Доме Рыб, кузнец Вулкан — в Доме Весов и Луна — в Доме Краба.
Началом солнечного года считалась весна, и 21 марта Солнце входило в первый Дом Зодиака, то есть в Дом Овна. 21 апреля оно достигало Дома Тельца, после чего, проведя около месяца в каждом Доме, Солнце проходило поочередно все другие Дома. Есть старинный стишок, который поможет тебе запомнить Дома и их очередность.
Овен, Телец и Небесный Близнец,
и Краб, и сиятельный Лев,
Дева, Весы, Скорпион, Стрелец,
Козерог,
а потом —
человек
воду льет за порог
и Рыбы с блескучим хвостом.
Путешествие Людо началось в ноябре, поэтому он, естественно, вошел в Зодиак через Дом Стрельца.
Каждое существо Зодиака — я называла их правителями Домов — имеет свой знак. Вот карта «небесного календаря», а на ней — все знаки.
Именно эту карту Гула дал Людо, чтобы она вела его по всем Домам Зодиака.
© Copyright перевод с английского Ольги Слободкиной-von Bromssen ([email protected]