— А ты не «хокай». Все страхи я людям придумала. Я населила чудищами земли, моря и небо… Я казню провинившихся ужасами… И ты тоже сейчас узнаешь… узнаешь… узнаешь…
Фанта взмахивает голубыми рукавами своего волшебного платья и на стене возникают гигантские фигуры. Фанта и Митя рядом с ними кажутся ничтожно крохотными.
… Огненный Зевс мечет горящие стрелы, целясь прямо в Митино сердце.
… Нептун с грохотом выплескивает в Митю пол-океана.
… Орлы, что клюют Прометееву печень, вдруг оглянулись и бросились к Мите.
— Трясись от страха… Ну? Зови на помощь! Амба тебе!.. Ха-ха-ха!..
— Хо! И еще сто раз «хо», — без улыбки произносит Митя. — Приходите, я вас своим телевизором пугать буду…
— Ах, так?!.. — Извивается и вытягивается Фанта. — Тогда…
Она не успевает окончить фразы — откуда-то, сверху прямо на Митю резко выпрыгивает самый натуральный многоглавый Змей. Он шипит, роняя огненные брызги.
— Эй! Ты меня слышишь, Горыныч? — спрашивает Фанта.
— С-с-с-слыш-ш-шу-у-у… — прямо ужасно рычит Змей.
— Ты там посиди за дверью, а я его сейчас подготовлю и выдам тебе на съедение. — И Мите: — Вот!.. так!.. Твоя песенка спета, спета-спета-т-та-та-а…
— А что я должен делать? — решает схитрить Митя.
— Ну… Можешь всплакнуть… Задрожать весь… Попросить…
— А… чего я должен просить? — морщит лоб Митя.
— Как чего? Помиловать себя… э-э-э, у меня…
— Кого? Чего? Себя-меня?
Фанта хочет понять, что спрашивает Митя и потому морщится, щурится.
— Чего «кого»? Себя? — спрашивает Фанта.
— Не себя… Сначала я сказал «чего». Потом вы сказали «чего». А кого оно «чего»? Не понятно ничего…
— Ага! Ничего не понятно… Знаешь, давай все сначала. Значит, так… Тебя съест Змей… С косточками… Так?
— Не-а, не так. Его-того, — чуть не плачет Митя притворно.
— Ко-го? Его? Чего «того»? — снова пытается вразумиться Фанта.
— Не он меня. А его — того… Муромец прикончит…
— Уже разве? Прикончил? А такой змеюка был… Об сто голов. Жалко его, стоголового…
— Жалко, — хлюпает носом Митя. — И всех волшебников жалко.
— Нас жалко?.. — тоже хлюпает носом Фанта.
— Ага… Так, я пошел, — будто к слову пришлось, говорит Митя и тут же направляется в противоположную сторону огромного зала.
— Давай, иди, дорогой мой… — и Фанта вдруг понимает, что Митя уходит от нее. Она кричит: — Как «пошел»? Куда «пошел»? Сейчас же — обратно! У-у-у!
А Митя — видишь, мой друг-попутчик? — он уже перепрыгивает невидимую грань в стене и оказывается… рядом с Зией.
Фанта тоже бросается к стене (а она прозрачная, как стекло) и колотит в нее кулачками, умоляет:
— Отдай! Он — мой, он — мой, мой-мой-мой… У-у-у!..
— Успокойся, сестра, — вежливо возражает Зия. — У него же мой талисман, — и Зия показывает обрывок листа, на котором значится:
ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ ОСТРОВА РОМАНТИИ
— Видишь ли, — говорила Зияя, — мы переступили с тобой не только порог острова, но и двадцатого века… Он остался у нас в прошлом…
— А я так ничего и не заметил, — признается Митя, — Вроде все, как было…
— Тут… понимаешь… не так-то просто во всем разобраться, — как-то несмело объясняет Зия. — Земля она остается землей. Люди останутся людьми. А вот понимать они будут много больше, чем люди, которые были за гранью прошлого века… Они утвердились в мыслях, что Земля одна… Всего одна!.. Что войны — безумие!.. Все вдруг поняли: убивать ближнего равносильно самоубийству… А тех, кого мучила дикая фантазия атомной войны, просто спрятали в резервации…
— Это еще что такое — «резервации»?..
— Ну, знаешь, — возмущается Зия. — Надобно было это изучить, прежде чем сюда пожаловать… Резервация — место, куда убирают больных или неугодных людей… Так вот… Всех этих одержимых атомной горячкой, атомным бредом людей убрали из общества, и началась совсем иная жизнь… Люди договорились, как следует управлять движением своей планеты, научились предугадывать извержение вулканов, спасать от пожаров леса, регулировать климат, подчинять своей воле безбрежные просторы океанов… Слышал ли ты когда-нибудь такое слово «ТОКОМАК»? Нет? А ведь его придумали в последней четверти двадцатого века… Это рукотворное солнце на земле!.. Понимаешь? Из расплавленной плазмы научились получать новый, неиссякаемый источник энергии…
— Научились?
— Конечно же!.. А знаешь ли ты, что топливом для него служит… морская вода? Значит, энергия неисчерпаема! И получили ее, как все мировые достижения, лишь соединив усилия всех ученых планеты Земли…
Митя останавливается, как вкопанный. Даже знакомый холодок пробегает по его спине… Что это? Что?..
Впереди, выше облаков подымается строение, словно бы таинственный скелет какого-то чудища — с трубами, путепроводами, шарами с окнами-иллюминаторами, площадками, прозрачными винтообразными улицами, по которым — это было видно! Видно! — несутся в бешеном ритме какие-то таинственные машины.
— Что это? — невольно вырывается у Мити.
— Обыкновенное здание — город…
— Что? Что?
— Город… Но весь он умещается в одном гигантском здании… Так проще и так удобнее… Но — главное! — остается почти нетронутой Земля… Земля, которую издревле считали «кормилицей». Город должен занимать минимальные площади… Разве это не ясно?
Митя рассматривал гигантские шары, соединенные самодвижущимися тротуарами… Город поразил его! Даже пугал немножко. И только песня, что звучала откуда-то, была ему понятной.
Довольно, ребята,
Болтать с интересом
О белых фрегатах,
О нежных принцессах.
О сказочных принцах,
О звездных столицах…
И Синяя птица
Пускай только снится.
Давайте, ребята,
Мечтать с интересом
О россыпях звездных,
О трассах чудесных!
Нужны для работы
И сердце и руки,
Для будущих взлетов
Мечты и науки!..
Зия и Митя все шли и шли по такой знакомой и чем-то малознакомой земле… Там и тут поднимались огромные, вечнозеленые деревья… И травы были по пояс — они подступали к узким тропкам… И птицы в небе не боялись людей — они подлетали близко-близко, садились перед Митей и Зией на тропу.
А тем временем откуда-то лилась тихая и проникновенная музыка.
Наконец они подошли к одному дому, который напоминал древнее строение двадцатого века. Только дом был не построен, а как бы соткан из стеклянных волокон.
А Зия все говорила и даже легонько журила Митю:
— Понимаешь, — говорила она, — ты непочтительно вел себя у Фанты…
— Почему?
— Моя сестра живет прошлым. Далеким прошлым. Она хранит в своей памяти утро человеческой фантазии: от парусных фрегатов до каменных домов с грифонами и атлантами, с добрыми духами давно исчезнувших из памяти людей домовых — хранителей домашнего очага… Она наивна и доверчива — Фанта. А это заслуживает сожаления, но не насмешки…
— Но ведь она не обманывает людей! — выкрикивает Митя.
— Фанта всего лишь зеркало человеческих слабостей. Она не выбирает своих подданных — ты это должен понять! Люди сами приходят к ней в город бесплодных снов и сновидений, пустых надежд… Чаще всего это люди ленные… А теперь дальше, Митя, дальше… Войдем в этот дом…
— Вот это да!.. — Митя даже останавливается в нерешительности. — Неужели дом? А где же окна?
— Такие здания — прозрачные, уютные, многоярусные — тоже видят архитекторы в будущем… Заходи, Митя…
— И этот дом — тоже город?
— Да. Дом-город…
Давай, мой друг-попутчик, и мы переступим порог этого гигантского сооружения… Держись ближе. Не потеряйся… Встань на эту ступеньку… Встал?..
— Ага, — выдыхает Митя.
— По-оехали!..
В какую-то долю секунды Митя ощущает невесомость… Лифт останавливается… Эта площадка выше облаков… Видишь? Повсюду журчат фонтаны. Цветут на клумбах невиданные прежде цветы. А если пойти дальше, во-о-он туда, то окажемся… в лесу!.. Да, да! Не удивляйся, мой друг: здесь выращивают искусственные леса, но они ничуть не уступают настоящим…
И вновь — поверь мне — Митю охватывает робость… Он озирается по сторонам и едва-едва волочит ноги за Зией.
— Где мы сейчас? — интересуется Митя.
— Мы с тобою на крыше города-дома. Идем. Не бойся!..
Несколько минут Митя действительно спокойно озирает окрестности. Но вдруг он снова хватает Зию за руку.
— Смотри! Смотри! Они сейчас столкнутся!..
Зия смотрит туда, куда показывает ей Митя — там, друг другу навстречу, несутся два прозрачных шара, а в них — люди.
— Они столкнутся!.. — невольно выкрикивает Митя.
— Ну что ты?! Они никогда не падают, не сталкиваются. А если и случится такое, то летательные шары просто мягко оттолкнутся друг от друга… Они сверхпрочные. Им не нужны крылья, потому что они легче воздуха…
Дорожка ведет дальше… Митя оглядывается на зеленые кроны деревьев.
— А когда зима? На крыше, наверное, очень холодно…
— Нет, Митя. В этом полушарии люди давно забыли о стуже — ты разве не слышал? В твое время созревал у ученых проект: направить к Северному полюсу теплые течения южных океанов… А теперь теплые воды растопили льды Северного Ледовитого океана…
Так говорили они, шагая за облаками по крыше гигантского здания.
Неожиданно впереди появляется космодром: ажурные стартовые каркасы, прозрачные здания космовокзала.
Из голубеющей высоты опускается ракета и слышится голос: «Внимание! На шестую площадку прибывает ракета „КВ-197“ „Луна — Земля“. Встречающих просим…»
— Откуда? — переспрашивает Митя.
— Ты же слышал… Но Луна теперь лишь пересадочная станция на пути к дальним, обитаемым мирам.
… Они входят в огромный зал… Идут вдоль портретов. Жюль Верн… Алексей Толстой… Герберт Уэллс… Сент-Экзюпери…
— Тише… Ты — в великом Пантеоне Почета… Здесь — портреты мечтателей, которые будили любопытство и прокладывали людям дорогу от мечты к реальности.
— Как это? — удивляется Митя.
— Стыдно не знать такого! Прежде чем появился подводный корабль, был «Наутилус» Жюль Верна. Прежде чем луч лазера начал путешествовать во Вселенной, был «гиперболоид инженера Гарина». Уэллс? Он заставил замлян поверить, что они не одиноки в бесконечном океане звезд.
Митя и Зия проходят Пантеон Почета, и оказываются в зале, где одна из стен похожа на щит гигантской электростанции: мигающие огоньки, датчики, незнакомые, и потому таинственные приборы.
— А здесь?.. — почему-то шепотом спрашивает Митя. — Тоже этот… пантеон?
— Нет… Здесь я живу и работаю.
— Работаешь?
— Конечно же… Но… Не мешай…
И тотчас на пульте начинают мигать лампочки, и в огромном окне, которое находится перед таинственным пультом, мы увидим с тобой, мой друг-попутчик, человека, склонившегося над ватманом. Он чем-то встревожен. Его лицо выражает высшую степень напряжения. Руки что-то уверенно чертят на ватмане.
— Кто это? — интересуется Митя.
— Он конструирует новый межпланетный корабль… Но прежде, чем аппарат проложит дорогу в Галактику, я стану разведчицей, — я первой улечу в неведомые дали, и вернусь, чтобы рассказать ему о Вселенной.
А в окне, как на экране — новое изображение.
Танцует балерина. Лицо ее одухотворено; руки, будто крылья; словно хочет она оторваться от земли и подняться в небо.
— Ты помогаешь и ей? — удивляется Митя.
— Конечно… Без меня не напишет своих строчек поэт!.. Не родится музыка!.. Сестра моя обращена в прошлое, а я смотрю и в будущее людей.
Зия скользит по светящемуся паркету, взмахивает руками; ее большие красивые глаза в опушинах светлых ресниц блестят.
— Смотри!.. Это — нотки еще не написанных симфоний…
Несколько ноток плывут в голубоватом воздухе и звучит под высокими сводами никем еще не услышанная музыка…
— А это — музыка еще никем не прочитанных стихов. Поэт отдаст ей свою мудрость, согреет сердцем.
Неожиданно что-то серое, невнятное заволокло все вокруг.
— Зия!.. Я ничего не вижу… Помоги… — просит Митя.
— Это не в моих силах. Пока ты не сможешь увидеть многого, потому что мало знаешь… А настоящая мечта, поиск, открытие вырастают из больших знаний, мой юный друг… Смотри! Не упусти времени, Митя!.. Иначе и ты, как и Витя, можешь оказаться в Городе голубых несбыточных снов…
Митя резко поворачивается к Зие. В глазах его мольба.
— Помогите мне, добрая волшебница, выручить Витю… Без него я не могу вернуться домой…
Зия опускает голову, задумывается. Она идет не поднимая головы, пока не входят они в огромный белый зал. Здесь стоит напряженная тишина. Наконец, Зия поднимает голову, смотрит на Митю.
— К сожалению, я не смогу помочь тебе… Все, что я умею, тотчас же кончается, если речь заходит о пленниках Фанты — людях, плененных беспочвенной мечтой…
— Неужели Митю уже нельзя спасти?!
Зия подходит к белой стене.
— Сейчас мы увидим, чем занят твой друг…
Взмахом руки Зия гасит свет, и на белой стене-экране появляется Витя…
Он все еще сидит в корыте, гордо скрестив на оголенной груди бледные, словно бы и не живые руки. На запястьях его — грязные манжеты. (А куда же подевалась сама рубаха и курточка Вити?) Старик — «боцман» изо всех сил брызжет в лицо мальчика воду из лужицы.
— Что с ним происходит? — удивляется Митя. — Что с ним?
— Ему внушили мысль, что он терпит кораблекрушение у берегов острова под звездою Волопас… — сокрушенно объясняет Зия. — Его корабль топят волны, команде удалось высадиться на берег. Фанта ждала, что и «капитан» бросится в воду — это остудило бы его пыл до утра, но Витя вдруг решил утонуть вместе с фрегатом, как подобает настоящему капитану, и это повергло Фанту в смущение — она не ждала такого поступка от мальчишки, прочитавшего тысячу одну сказку… И вот уже вторые сутки несчастный боцман по имени Каронат вынужден устраивать «бурю» в лужице…
— Послушайте, а ведь Витя лучше, чем я о нем думал. — За такого парня стоит бороться…
— Стоит! — соглашается Зия. — Он чистосердечен, и — сам видишь — парень крепкой души… О! Если ему удастся выбраться, он научится не просто мечтать, лениться и без всякой пользы читать сказки, — он сможет стать настоящим другом… Поверь!.. Он будет трудиться…
— Но что делать? Что?! Как спасти его?
— Пробуди в нем желание к действиям. В этом — только в этом — его спасение…
Митя смотрит на Зию, смотрит и думает, как же ему пробудить у Вити желание действовать? Как?
И пока он думает, морщит лоб, что-то случается: рядом уже нет Зии, а простирается берег моря, видна лужа, в которой плавает изрядно погнутое корыто… Ночь… И только слабая розовая полоска над морем напоминает, что…