— Ха-ха-ха! Отпустите! Ха-ха-ха! Ой, не могу!
Брат Нимрод отпустил. Георгий немедленно прекратил хохотать, схватился за живот и завыл:
— Помираюуууу…
— Ну хватит! — резко осадил его барс. — Сначала научитесь болеть, а потом притворяйтесь!
Суслик приподнялся, оперся на локти и обиженно возразил:
— Я умею болеть. У меня по болению была четверка.
— Как вам не стыдно, Георгий! — возмутился Бенджамин Крот. — Зачем вы тянете время? Вы же знаете, как нам важно попасть в Сабельные горы!
— Но я не хочу в горы! У меня боязнь гор. Это такая болезнь… Как же ее… А, горофобия!
Брат Нимрод покачал головой.
— Тема болезней себя исчерпала, Георгий.
— Да не могу я в горы! Философы не должны лазать по горам. Они должны сидеть в бочках и там размышлять о горах. Важны не горы, а идея гор.
Барс в упор посмотрел в глаза суслику.
— Георгий, — произнес он тихо и пугающе.
Суслик сглотнул и пискнул:
— Мне надо домой. Срочно. Я оставил включенным утюг.
— Георгий! — рявкнул барс.
— Мама! — ответил Георгий.
— Вы умеете читать?
— Что? А… Да. Конечно.
— Тогда скажите, что вы сейчас читаете в моих глазах?
— Скрытую угрозу.
— Верно. А сейчас?
— А сейчас — не скрытую.
Брат Нимрод удовлетворенно кивнул.
— Молодец. Вставайте, мы отправляемся в горы.
— Но мне надо в Градбург! Как сказала бы бомба — мне что, разорваться?!
— Георгий, не вынуждайте меня… — прошептал брат Нимрод.
И суслик благоразумно решил его не вынуждать.
Крот сообщил, что он уже договорился с проводником, и тот ждет их на улице. Проводником оказался Лев, которому как раз сегодня наконец почти удалось войти в образ дворника. Фартук он снял, и теперь был похож на дворника, снявшего фартук. Лев потребовал продемонстрировать сначала разрешение, затем Георгия, и только тогда согласно кивнул.
— Вы действительно хорошо знаете Сабельные горы? — придирчиво спросил брат Нимрод.
— Как свои три пальца! — заверил Лев, поднимая левую лапу.
— Почему три? У вас же все четыре на месте.
— Да, но вот этот, — Лев пошевелил мизинцем, — не мой. Вообще не понимаю, как он на моей лапе оказался. Наверно, в роддоме перепутали.
Брат Нимрод повернулся к археологу.
— Крот, может, поищем другого проводника? У которого никто ничего не путал?
— Где поищем? Мы ведь никого не знаем. А время-то уходит.
— Ладно, — нехотя согласился барс. — Георгий, поедем на вашей машине.
— Сейчас я ее пригоню, подождите, — оживился суслик и поспешил к машине, увлекая за собой Льва.
— Эй! — возмутился Лев.
— Так надо, — заявил Георгий. — Вы поможете мне пригнать машину. Одному трудно.
Когда они немного отдалились от Крота и брата Нимрода, Георгий заговорщически сказал:
— Я вам заплачу…
— Здорово, я рад, — отозвался Лев и сделал попытку освободиться от цепкой хватки суслика.
— Подождите, я же еще не сказал, за что!
— А… Так это за что-то… — разочаровался Лев. — Ну?
— Не сводите нас с Лисом Улиссом. Даже если Крот будет очень просить.
— С кем?
— С Лисом Улиссом.
— А… С Лисом Улиссом. Ладно, не буду. Вашу просьбу выполнить нетрудно.
— Это еще не все.
— Да? Жаль…
— Ни в коем случае не ведите нас туда, куда мы попросим.
— Как у вас все сложно, — осуждающе покачал головой Лев. — Зачем же мы тогда вообще в горы идем?
Они подошли к машине и Георгий вытащил ключи.
— Как зачем? Чтобы вы получили деньги. Да еще и в двойном размере, если выполните мою просьбу.
— Это уважительная причина, — согласился Лев, залезая в автомобиль и усаживаясь рядом с водителем.
— И не надо говорить им о моей просьбе, — добавил Георгий, нажимая на газ.
— Почему-то я так и думал, — ответил Лев…
Узор третий, бурый в крапинку
Гиена Катерина глазела в окно на пасмурный день и размышляла о своей пасмурной жизни, как вдруг затылком почувствовала: в комнате кто-то есть! Журналистка испуганно обернулась и встретилась взглядом с посетителем, прихода которого она не услышала. Катерина могла бы поклясться, что дверь не издала ни звука, как будто незнакомец прошел сквозь стену. Ничуть не меньше напрягло гиену и то, что она впервые видела так близко крысу. Можно сколько угодно сочувствовать этим созданиям на страницах газеты, но встречаться с ними ей не хотелось — крысы всегда пользовались дурной репутацией и вообще считались диким и опасным видом, к которому полагалось испытывать слегка брезгливое и боязливое высокомерие. Что в стереотипах правда, а что нет, Катерина выяснять вовсе не собиралась.
А самец крысы, одетый в серый костюм с серым галстуком, стоял посреди комнаты, прижимая к груди серый портфель, и застенчиво улыбался, глядя ей прямо в глаза.
— Простите, если напугал, — сказал он. — К сожалению, я с детства передвигаюсь неслышно и ничего не могу поделать.
— Почему не постучались? — нахмурилась Катерина, стараясь не выдавать охватившего ее беспокойства. Не каждый день, знаете ли, в ваш кабинет проникают бесшумные крысы, похожие на тихих бухгалтеров с тщательно контролируемым хищным взглядом.
— Я стучался. Но, к сожалению, я с детства стучусь очень тихо и меня никто не слышит. Да вы не волнуйтесь, я буквально на секундочку. Меня прислали выразить вам признательность от всего нашего вида, непосильно страдающего от жадных и злых Башенек. Вы так чутко… так честно… так справедливо осветили в вашей статье нашу проблему, что в знак благодарности мы просим… нет, мы умоляем вас принять в подарок маленькую безделушку.
С этими словами крыс привстал на цыпочки, водрузил на рабочий стол Катерины портфель и вытащил из него серебряную чашу с выгравированными на ней саблезубыми тигрицами, застывшими в причудливом танце. Гиена ахнула. Ничего себе безделушка! В том, что чаша древняя и безумно дорогая, не было никаких сомнений.
Катерина изумленно опустилась в кресло.
— Но… Откуда у вас?
— Мы хорошо знаем горы, — уклончиво ответил крыс.
Катерина загляделась на подарок. Какие они, оказывается, благородные, эти крысы! На добро отвечают добром.
— Спасибо, — сказала гиена, с трудом отрывая взгляд от чаши. — Право… — Она умолкла. Кроме нее в комнате никого не было. Крыс в костюме исчез так же внезапно, как и появился.
Зазвонил телефон, и от неожиданности Катерина чуть не выронила подарок.
Это был главный редактор, требовал ее немедленно к себе.
— Катерина! Ну ты даешь! Ты давай, давай еще! — не здороваясь, выпалил он, как только журналистка пересекла порог его кабинета. Гиена удивилась: она уже давно не помнила главреда таким воодушевленным.
— Что давать еще?
Главред выразительно постучал по лежащему на столе свежему номеру «Утренней правды».
— Вот эти две статьи, про крыс и Похитителя, это просто бомба! Знаешь, какой общественный резонанс?! Такого резонанса не было с тех пор, как выяснилось, что прошлый мэр по ночам ворует с веревок белье! У меня телефон не умолкает все утро!
В подтверждение его слов тут же зазвонил телефон. Главред поднял трубку и сразу бросил ее на рычаг.
— Ты же знаешь, как читатели любят чувствовать себя выше, чище, благородней других! А ты им сегодня преподнесла целых две причины наслаждаться своим великодушием и милостью к падшим! Так что давай, развивай тему. Да побольше, чтобы «Вечерней правдой» вообще всех укатать! Поговори с интересными зверями, поспрашивай мнения, и фотографии — Катерина, обязательно фотографии! Заодно выясни, что это за бумажные твари заполонили город, откуда они и что им нужно. Все понятно?
— Конечно, понятно.
— Ну и почему ты тогда еще здесь? Лети работай!
Катерина кивнула. Но перед тем, как улететь работать, она заметила на столе главреда предмет, никак не вписывающийся в интерьер кабинета. Древний золотой подсвечник со знакомым узором: саблезубые тигрицы, застывшие в причудливом танце. Похоже, причиной энтузиазма редактора явилась не только реакция общественности…
Узор четвертый, серо-зеленый
Лев устроил своим нанимателям занимательную, но совершенно бессмысленную экскурсию по горам. Он показал им живописные места, где играл в детстве, провел по экстремальным тропам и продемонстрировал дуб, которому, по преданию, миллион лет. Брат Нимрод и Бенджамин Крот медленно, но верно свирепели, а Георгий, напротив, воспрял духом, совсем не напоминая давешнего больного.
— Нам нужны пещеры! — уже неизвестно в который раз прорычал брат Нимрод, тыча в карту. — Пещеры, что находятся вот в этом районе, помеченном крестиком!
— А, так вам нужны пещеры! — понимающе воскликнул Лев. — Что же вы сразу сказали!
— Мы сказали!
— Так я и говорю, сказали.
Пока барс с енотом вникали в смысл услышанного, Лев указал им на произвольное скопление деревьев и поведал об облаках-захватчиках, правящих Сабельными горами в течение пятисот лет и взимавших непосильную дань с березок.
Брат Нимрод сгреб Льва в охапку:
— Где они?!
— Ушли, — ответил тот. — Все до одной эмигрировали. Не выдержали непосильной дани.
— Кто эмигрировал? — не понял барс.
— Березки.
— Какие березки! Где пещеры?!
— А, пещеры! Ну так идите за мной, я покажу!
Брат Нимрод отпустил Льва, а Георгий встревожился: ему показалось, что тигр-актер испугался и действительно отведет их в пещеры. Но Лев тут же опроверг это подозрение.
— Только поздновато сейчас в пещеры идти. Солнце садится. Давайте завтра! К какому часу подогнать лифт?
— Солнце еще очень высоко, — раздраженно возразил Крот.
— Садится свысока… — сделал робкую попытку Лев, но тут у брата Нимрода наконец лопнуло терпение. Он схватил актера за локоть и толкнул:
— А ну веди! — Снова толкнул. — Веди давай! — Опять толкнул. — Веди живо! — И еще раз толкнул.
— Да веду, веду! — вскричал Лев и кинул виноватый взгляд в сторону Георгия. Суслик приуныл, не зная, что предпринять.
Он так ничего и не придумал, когда Лев вывел их к пещере с узким входом. Барс зажег фонарь и первым нырнул внутрь, увлекая за собой Льва. За ними последовал археолог. «Ну все, — сказал себе Георгий. — Сейчас Крот встретится с Лисом Улиссом и умрет». Из пещеры раздался крик. «Крот умер», — понял Георгий, испытывая горечь утраты. Готовясь склониться над телом безвременно ушедшего профессора, суслик втиснулся в пещеру.
Душа его переполнилась радостью: Крот был жив! Жив, но очень рассержен. В отличие от брата Нимрода, который был не рассержен, а разъярен. Барс сжимал в лапе окурки и свирепо рычал:
— Это волки! Подручные Кроликонне! Именно такие сигареты курит мафия! Они нас опередили и все вынесли!
Но, как выяснилось, Крот сердился не из-за того, что мафия оказалась проворней их.
— Никто ничего не вынес. Здесь и не было ни черта.
— Почему вы так уверены, профессор?
— Я же археолог, охотник за расхитителями гробниц и сокровищниц, кои зачастую расположены именно в таких местах. Поверьте, пещеры, из которых недавно все вынесли подчистую, выглядят не так.
Барс повертел фонарем по сторонам и решил довериться опыту спутника. После чего произнес слова, сильно удивившие Крота:
— Да и не важно — волки, не волки. Главное, чтобы не Ищущий… — он осекся, поняв, что размышляет вслух. Повернулся ко Льву и с дежурной суровостью велел: — Показывай другие пещеры!
— Ага! — с готовностью отозвался актер и исподтишка подмигнул Георгию.
Узор пятый, ядовито-лимонный
Когда Антуанетта увидела остатки того, что Проспер почему-то назвал «бутербродом с сыром», пытаясь при этом заглушить урчание в животе, лисица ничего не сказала, а просто отправилась на кухню и приготовила вкусный обед.
Но не успели они сесть за стол, как заявилась хозяйка дома, тигрица Анна, и громко заявила:
— Я все про вас знаю!
Лисы недоуменно переглянулись.
— Так уж и все? — спросил Проспер.
— Конечно! Я же читаю газеты!
— Ах, вот оно что…
— Вот именно! И имейте в виду, с циничных злодеев принято брать двойную квартплату!
Проспер смерил Анну долгим взглядом. Тигрица поежилась, но наглый вид не утратила.
— А вы имейте в виду, — с расстановкой произнес сыщик, — что циничные злодеи, совершив убийство, имеют привычку разрезать тело жертвы на кусочки. Какое ваше любимое число?
— Шестнадцать, — глухо ответила Анна, производя впечатление проколотого воздушного шарика.
— Шестнадцать кусочков… — задумался Проспер. — Хорошо, я учту.
— Мне пора! Очень много дел! — Анна вскочила и торопливо убежала.
Антуанетта улыбнулась:
— Здорово вы ее поставили на место, мэтр!
Но Проспер в ответ удрученно покачал головой:
— Это только начало, Антуанетта. Чует мое сердце, этот город еще покажет нам зубы… Надеюсь, мы успеем закончить свои дела и покинуть его раньше, чем он нас укусит.
Узор шестой, небесно-голубой
Брат Нимрод, Бенджамин Крот и Георгий, ведомые Львом, скакали из одной маленькой пещеры в другую. Ни в одной из них не обнаружилось ни намека на сокровища, тайники или Лиса Улисса, зато во всех искателей поджидали окурки от любимых градбургской мафией сигарет.
— Все, — наконец сказал измотанный Лев своим не менее утомленным спутникам, когда все они рухнули на траву передохнуть. — Больше на той территории, что отмечена на карте крестом, никаких пещер нет.
— Точно? — расстроился Крот. — Может, что-нибудь другое есть? Подземные ходы, развалины какие-нибудь?
— Развалины есть, — ответил Лев. — Целых четыре. А одной из них, между прочим, сегодня еще на репетицию!
— Я имел в виду древние развалины!
— Есть и древние, — сказал Лев, заставляя себя подняться на задние лапы. — Но это уже точно завтра. Мы не договаривались, что из-за вас я стану рисковать театральной карьерой. Вообще-то, я без пяти минут главный режиссер Вершинского Оперного Театра, который когда-нибудь построят.
Сообщение произвело нулевой эффект, заметно раздосадовав Льва.
— Но завтра мы точно отправимся в развалины? — строго уточнил Крот.
— Точно. Мы пройдемся по всем развалинам и соберем все, что не докурила градбургская мафия. И я наконец-то почувствую себя дворником. Интересное у вас увлечение, ребята!
— Помолчи! — Брат Нимрод поднялся на задние лапы. Барс выглядел менее уставшим, чем остальные. — Давай, выводи нас отсюда.
Буквально через несколько минут компания вышла на незнакомую поляну и увидела вертолет. Это было так неожиданно, что все замерли в изумлении.
«Мираж?» — подумал брат Нимрод.
«Фантом?» — подумал Бенджамин Крот.
«Галлюцинация?» — подумал Георгий.
«Больше ни капли!» — подумал Лев, а вслух произнес:
— Вертолет.
Все тут же очнулись. Когда кажется, что видишь вертолет, и кто-то при этом говорит «вертолет», вероятность того, что перед тобой именно вертолет — довольна высока.
Но откуда? Чей? Что он здесь делает?
Из вертолета их тоже увидели. Из кабины на траву выпрыгнул шакал в кожаной куртке и пилотском шлеме. С безумными глазами он кинулся навстречу кладоискателям.
— Наконец-то! Я уже думал, больше никогда не увижу других зверей! Что так и буду влачить существование здесь, среди неразумных насекомых, до конца дней своих! Спасители мои!
Он бросился пожимать лапы спасителям, заливаясь счастливыми слезами.
Три мозга испуганно родили одну и ту же мысль: «Лучше бы это был глюк», и один — «Вернусь — напьюсь».
— Кто вы? Как сюда попали? — спросил брат Нимрод.
— Я пилот! Мой вертолет разбился! — он указал в сторону совершенно целехонького вертолета. — Это произошло то ли двадцать лет назад, то ли два дня. Я сбился со счета, так что точно не скажу. Если бы со мной летели пассажиры, все бы погибли! А я бы остался один, посреди этого необитаемого леса!
— Какой ужас, — с подчеркнутым недоверием в голосе сказал барс.
Пилот и ухом не повел.
— Самое тяжелое испытание — это одиночество. Чтобы не сойти с ума, я придумал себе друзей, которые будто бы летели вместе со мной. Но они, — голос шакала задрожал, — все погибли, когда разбился вертолет! Я все равно один! Но зато, — пилот дико улыбнулся, — я приручил кузнечика. Сейчас я вас познакомлю. Тобик! Тобик! Шалун, ускакал куда-то.