Все замолчали, настолько его музыка неожиданно вписалась в этот небольшой зал с уходящим в темноту горным пейзажем за окном.
Аплодисменты были не слишком бурными, но продолжительными.
— Что ты играл? — спросила его Алиса.
— Седьмой вальс Шопена, — извиняющимся тоном ответил Профи. — Фортепьяно расстроено, иначе бы ты узнала.
Андрей Степин, не дожидаясь объявления номера, взял гитару и запел грубоватым, мужественным голосом:
Я не владею испанским, немецким,
французским, Мой кругозор остается достаточно узким,
Только любовь, только воздух, и суша,
и море, Только цветы и деревья в моем кругозоре.
После того как он допел всю песню, Оля Башилкина сказала:
— Андрюшенька, нас твой кругозор вполне устраивает. Даже хорошо, что ты играешь на гитаре, а не на пианино. Спой нам еще что-нибудь из Суханова или Визбора.
Андрей запел про Пера, выменявшего корову на скрипку, а когда зазвучал припев, то многие стали танцевать.
— Белый танец, — объявил Солдатов. — Танцуют все!
Алиса не стала приглашать на танец Тоника, чтобы не обидеть Профи, и они все вместе сидели за столом, негромко подпевая Андрею.
Бывало, играет на скрипке скрипач,
Все мальчики в пляску, а девочки в плач.
А то поведет он смычком, и тотчас
Все мальчики в хохот, а девочки в пляс.
Когда песня закончилась, Солдатов опять взял власть в свои руки.
— А сейчас, — продолжал он, — приглашаются на конкурс семейные пары. Прошу на сцену семьи Авдеевых и Башилкиных.
Володя Башилкин, опираясь на самодельный костыль, выбрался из-за стола.
— Я надеюсь, мы не в беге будем соревноваться? — спросил он.
— Сейчас мы проверим, как жены умеют вас кормить, — громко объяснил Солдатов и вынес две плоские тарелки с разлитой на них сметаной. — Мужчины держат руки за спиной, а жены помогают своим мужьям вылизывать тарелку. Победит тот, кто справится с этим быстрее.
Авдеев настолько рьяно взялся за это дело, что жена, желая ему помочь, наклонила тарелку слишком сильно и, под всеобщий хохот, вылила остатки сметаны ему на грудь.
— Победила семья Башилкиных, — объявил Солдатов и передал победителям приз — медвежонка-панду в маечке с надписью «Аи лав ю». Авдеевым достался утешительный приз — шоколадка.
— А теперь конкурс для тех пар, которые еще не успели связать себя узами брака. Проверка на совместимость и находчивость. Гоша с Леночкой — пожалуйста, и… нужна еще одна пара.
— Кто со мной? — сказала Алиса, вставая. Тоник и Профи поднялись почти одновременно, но тут же сели, уступая друг другу.
— Давайте я, — вызвался Борис.
— Нет, не годишься, староват, — забраковал его Солдатов. — Лучше бы из молодежи, кто там ближе сидит?
Пришлось идти Тонику. Солдатов протянул через комнату веревочку, на которой болталось два яблока.
— А теперь каждой паре нужно съесть свое яблоко как можно быстрее, но без помощи рук. Начали, — хлопнул он в ладоши.
Гоша с Леной быстро сориентировались и принялись одновременно кусать яблоко с двух сторон. Тоник с Алисой попробовали перенять опыт старших, но яблоко крутилось и они все время стукались губами. Несмотря на проигрыш, им тоже вручили трогательного мишку в маечке. И, конечно, Тоник отдал его Алисе.
Потом опять звучали тосты, объявлялись белые танцы и, по просьбе женщин, не белые. Все повеселились на славу. Праздник удался.
Глава XXIII
ПОСВЯЩЕНИЕ В ГОРНОЛЫЖНИКИ
Алисы опять испортилось настроение. Вчера Борис напился. Сначала все было очень мило, он говорил Ларисе комплименты, приглашал ее на каждый танец, очаровательно ухаживал. Но потом… Что-то в голове у него сдвинулось. Мало того, что он начал путать дочку с мамой, так под занавес бухнулся на колени перед местной медсестрой, лечившей Башилкина, и позвал за него замуж. Медсестра, казалось, была шокирована, но утром видели, как она входила к нему в номер. Пробыла она там, правда, минут пять, но тем не менее… Своим поведением он компрометировал маму.
С ним нужно поговорить. Хотя поймет ли? Говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Неужели он действительно влюблен в медсестру? Вчера он увидел ее в первый раз. Авдеев, как самый опытный дипломат, пригласил ее на вечер, чтобы она лучше лечила Башилкина. Это что, любовь с первого взгляда? Но ведь мама гораздо красивее. Все-таки на мужчин в этих вопросах полагаться трудно.
К утреннему автобусу после вчерашнего праздника из взрослых выбрался пока только Виктор, да и то потому, что он уезжал на пару дней в Нальчик. Светлана, так же как и Лариса, решила наконец отоспаться. Борис обещал появиться с минуты на минуту.
Вчера Алиса подошла под вывеску хироманта и, протянув ему руку, спросила напрямую:
— Скажите, Гоша, меня ждет какое-нибудь великое будущее?
— Какое-нибудь непременно ждет, — улыбнулся Гоша. — А если серьезно, то ваша линия успеха соединяется с линией жизни где-то около тридцати двух лет.
— Ничего себе, — вздохнула Алиса. — Мне кажется, так долго не живут.
Она слегка кокетничала, потому что ей ужасно нравилось, что Гоша обращается к ней на «вы».
— Ну что вы, — начал утешать ее хиромант, — ваша линия жизни очень крепка и устойчива. Некоторые проблемы со здоровьем могут начаться где-то с восьмидесяти четырех лет, но если вы будете заниматься спортом, и не для рекордов, а для собственного удовольствия…
— Буду, — сказала Алиса.
— Тогда вам ничего не угрожает. Линия ума у вас тоже хорошая, ум ясный, сразу видите сущность любого человека. Доверяйте побольше себе и никогда не ошибетесь в людях. Дальше… К цели идете прямо, настойчивы, во второй половине жизни появится предрасположенность к мистическим озарениям.
— Я прославлюсь?
— Если будете прилагать определенные усилия. Ваша линия успеха немного спотыкается на линии любви, вы будете очень влюбчивы, но если у человека, который вам встретится, материальное будет превалировать над духовным, то с ним ваш успех может не состояться.
— А как это?
— Вы это легко почувствуете сами.
— А у Бориса, как вы думаете, что превалирует? — с удовольствием выговорила Алиса незнакомое слово.
— Борис являет собой вполне определенный материальный тип. Само по себе это ни хорошо, ни плохо, все зависит от направленности его ума, его устремлений. Они могут привести его и к истинной духовности, и к окончательному падению.
— Понятно.
Сейчас материальный тип плелся к автобусу, еле волоча за собой лыжи. Куда же ведут его устремления? Алиса справедливо полагала, что все сказанное о ней относится и к маме. Только мама совершенно не разбирается в людях. Нужно ей как-то помочь.
— Что же медсестра ответила на ваше предложение? — спросила Алиса, несколько высокомерно приподняв подбородок.
— Какое предложение? — не понял Борис.
— Вы же вчера предлагали ей руку и сердце.
— Да? Надо же… Это сколько же я вчера выпил? А я думал, она меня с Башилкиным перепутала. То-то она мне про своих мам-пап рассказывала. Интересовалась, какая у меня в Москве квартира. Таблетку от головы дала.
Видимо, таблетка помогла Борису плохо, раз он перед подъемом на гору выпил целый стакан глинтвейна. После этого он заметно повеселел, не хватался при каждом шаге за голову и даже пытался петь песни. Пока подъемник тащил его до самого верха, он окончательно пришел в себя.
— Ну что, орлы? — грозно вопрошал он, выстроив ребят перед спуском. — К подвигам готовы?
— Готовы, — ответил за всех Профи. А Алиса всматривалась в помятое лицо маминого ухажера, пытаясь определить его сущность.
— Значит, так, — начал инструктировать Борис, — идите строго за мной, вперед не выскакивайте, делайте все, как я. Если не видите, что впереди за поворотом, сбрасывайте скорость. Если видите, то тоже сбрасывайте. Кто отстанет — подождем, не страшно. Сейчас мы пойдем до кафе «Аи», там будут еще указания.
Начало спуска показалось всем несложным. Примерно так же, как и на вершине, но после поворота, о котором предупреждал Борис, ребята выскочили на ту часть горы, с которой можно улететь туда, где ползали едва заметные машины-букашки. Здесь все было изрыто буграми величиной с метр, и если бы ребята не научились проходить их наверху, то сейчас могли бы спускаться только на пятой точке.
Тоник старался не смотреть вниз. Вчера в гостиницу привезли девушку, которая упала именно в этом месте. Опытная горнолыжница, она просто потеряла равновесие, и все. Она пролетела через две каменные гряды, а поймали ее ниже кафе «Аи». Как ни странно, никаких особенных повреждений, кроме синяков и шишек, у нее не нашли. Спасатели объясняли это тем, что она сразу после падения потеряла сознание и поэтому кувыркалась в полностью расслабленном состоянии.
Приходилось быть предельно осторожным. Борис, пройдя основную массу бугров, поджидал ребят, как бы страхуя на случай падения, хотя на самом деле он ничем не смог бы помочь, разве только поймать отскочившую лыжу.
К счастью, спуск закончился благополучно. К кафе «Аи» все подъезжали победителями. Но еще предстояло пройти оставшийся отрезок трассы до самого выката.
— Первое испытание прошло успешно, — после небольшого отдыха официальным голосом говорил Борис, — но не будем почивать на лаврах. Впереди нас ждет самое страшное, но и самое увлекательное: траверс, предельные уклоны, выкат с камнями и проплешинами. Возможен на повороте вылет в реку Баксан, но это исключительно на любителя. Прежнее пожелание относительно скорости остается в силе.
До самого траверса спускались примерно так же, как и на втором уровне. Высота была меньше, но это ничуть не снижало опасности. Хотя уже можно было поглядывать по сторонам. Алиса даже заметила, что к опорам подъемника на уровне одного метра от снега привязаны полосатые матрасы.
— Борис, а для чего эти матрасы? — не удержалась она от вопроса.
— Чтобы не стукнуться об опору.
— А почему они так высоко?
— Раньше они были там, где нужно, а сейчас снег подтаял, а матрасы остались.
— Почему же их не перевяжут на новое место?
— А если завтра опять снег? — резонно возразил Борис. Потом снова начал давать инструкции: — Траверс проходим по одному. Скорость сбрасывайте кто как умеет. Можно плугом. В конце нужно остановиться. Кто пойдет после меня?
— Павлик, — сказал Тоник, вспомнив, как тот на Эльбрусе просил у него лыжню.
— Отлично, — Борис посмотрел на часы и, слегка толкнувшись, покатился по узкой тропинке, нависшей над крутейшим обрывом, с уклоном в сторону Донгузского ущелья.
Немного подождав, за ним тронулся Профи. Ему было сложнее сбрасывать скорость, поэтому он старался сразу взять дистанцию с запасом.
Алиса взглянула на Тоника. Обычно красноречивый, в горах он чаще молчал. Что с ним произошло или происходит, она еще понять не могла.
— Езжай сначала ты, — наконец-то сказал он, — а то одна здесь останешься.
— Ты пропускаешь меня вперед. Очень мило, — улыбнулась она. — Говорят, этот обычай родился еще в каменном веке, когда мужчины, желая проверить, есть ли в пещере медведь, первой пропускали туда женщину.
Тоник молча оттолкнулся, объехал Алису и помчался вслед за Профи. С криком «Ты что, шуток не понимаешь?!» Алиса стремительно неслась за ним.
Борис едва успел отъехать в сторону, как следом вылетел Профи, а потом и все остальные. Алиса уже почти догоняла Тоника, и чтобы избежать столкновения, ему приходилось отталкиваться палками. В самом конце, желая снизить скорость, он прыгнул, поставив лыжи под углом девяносто градусов. Алиса сделала тот же маневр, но не удержалась на ногах и стала заваливаться на него.
— Держись, — закричал Тоник, и они вдвоем покатились со склона.
К счастью, этот участок был не очень высок, и они скоро остановились. Пришлось собирать лыжи и палки, а потом продолжать спуск. За счет своего падения они прошли самый крутой и опасный участок склона. Профи даже не рискнул туда соваться со своей доской и спустился старым добрым способом — на своих двоих.
Дальше оставался самый комфортный участок трассы, если бы не весна и нехватка снега. Извилистая дорога огибала гору, постоянно снижаясь, скорость все время нарастала, а сбросить ее было не просто — дорога узкая, и камни очень часто попадались на пути. Один маленький камешек мог запросто выбросить человека на жесткий наст, да и лыжи тоже не железные.
Борис шел по трассе первым, предупреждая о камнях и резких поворотах. Тоник с Алисой едва успевали реагировать на неожиданно возникающие препятствия, а Профи половину дороги вообще проехал по самому краю, где было больше снега.
Ему не повезло больше всех. Он догнал Бориса на одном из узких участков трассы, где не мог маневрировать, и прошелся по камню. Иначе им бы пришлось столкнуться. Доска заскрежетала, Профи чудом не потерял равновесие и остаток пути катился, перенеся центр тяжести на уцелевшую часть доски.
Обогнув гору, они подъезжали к подъемникам с другой стороны. Борис правильно решил, что для начала им лучше спускаться к выкату здесь. Иначе они могли вернуться, раздолбав не только сноуборд, но и лыжи. И хорошо, если не ноги. На Чегете спасатели со стальной люлькой целыми днями шныряли по склону, вытаскивая травмированных, как раненых с поля боя.
Остановившись около закусочной, они вставили лыжи в снег, отряхнулись и стали рассматривать сломанный сноуборд. Восстановить его уже было невозможно. Борис незаметно отошел к киоскам, купил бутылку белого сухого вина и вернулся обратно.
— Внимание, — громко сказал он.
Все обернулись, и он выплеснул вино им в лица.
— Борис, вы сошли с ума! — возмутилась Алиса.
— Поздравляю вас со спуском и с крещением, — торжественно провозгласил он. — Теперь вы настоящие горнолыжники.
Какой-то парень, только что снявший лыжи, подошел к ним поближе.
— А вы не могли бы и меня окрестить? — попросил он. — Я тоже сейчас первый раз спустился с Чегета.
— Пожалуйста, — Борис широким жестом плеснул на него вина.
— Спасибо, ребята. Я скоро приду. Полканов долгов не оставляет, — сказал парень и исчез в очереди.
— Что у тебя с доской? — спросил Борис у Профи.
Вместо ответа тот показал широкую вмятину, от которой начали расходиться лучики трещин.
— Да, друг, — посочувствовал Борис, — откатался. Поразительно, как она у тебя в первый день не сломалась. Я лично, кроме тебя, не видел человека, который бы катался на самодельной доске. У людей даже фирменные крошатся за сезон, а твоя, если не этот камень, еще бы послужила. Ты прямо гений какой-то.
— Он не гений, а Профи, — сказала Алиса. — Все умеет.
— Все уметь невозможно, — из скромности возразил Профи.
— Но стремиться к этому нужно, — заметил Борис. — Хорошая позиция, одобряю.
— А мне кажется, — вступил в разговор Тоник, — лучше уметь что-нибудь одно, но как следует.
— Ты за узкую специализацию, — определил Борис.
— А Павлик все умеет как следует, — настаивала на своем Алиса. — Поэтому его и прозвали Профи.
— Друзья, — подошел к ним только что окрещенный Борисом парень. — Разрешите пригласить вас к моему столу. Александр Полканов, — представился он. — Предприниматель.
— Ну что вы, Саша, у нас сейчас будет свой стол, — отказался Борис.
— Обижаете. У меня сегодня как-никак день рождения, а отметить не с кем. А вы мне сразу понравились — хорошие ребята. Я людей насквозь вижу. Пойдемте, вы же не знаете, как тяжело одиночество, особенно в такой день, — сокрушенно вздохнул он, немного переигрывая.
— Правда, Борис, мы же с вами. Зачем обижать человека? — горячо вступилась за него Алиса.
— Я пас, — Борис поднял обе руки, тем самым соглашаясь с ней.
На столике, облюбованном Сашей, стояли стаканчики с дымящимся глинтвейном, лежали чипсы, орешки в пакетиках, шоколадные конфеты.
— За вас, друзья мои, — поднял стаканчик Полканов. — За то, что у вас еще все впереди. У меня впереди уже ничего нет. У меня все есть сейчас. Квартиры, машины, дачи. Мне не для чего больше жить. Я сегодня хотел разбиться, упасть с Чегета, но не повезло. Зато я встретился с вами, со своей молодостью, со своими надеждами. И я словно родился заново.