Помогите ему укрепиться в новой непривычной роли. Если все это безрезультатно, сами подыщите ребёнку других друзей, незаметно для него включите его в другое детское общество, где никто не знает о его злосчастном имидже — клоуна и козла отпущения.
Ни в коем случае не поддерживайте в ребёнке мстительного чувства, если даже он очень сильно задет и тяжело переживает свою боль. Мстительность — это не созидательное, а разрушающее личность чувство. Оно лишает человека многих прекрасных переживаний, обедняет его жизнь, вносит в неё мрачные тона, напряжение. И оно, к сожалению, очень легко и устойчиво закрепляется в структуре личности.
Но как же быть, если ребёнку надо постоять за себя и не стать при этом агрессивным и мстительным? Это—довольно сложная нравственная проблема, и каждое время даёт нам разные её разрешения. Действительно, должно ли быть «добро с кулаками»? Многие взрослые стараются растить детей здоровыми и сильными, способными в случае чего постоять за себя, дать сдачи, т. е. вступать в драку или же начинать её. Наверное, есть такие ситуации, когда надо пускать в ход кулаки (или что-то ещё), защищая добро, своё имя, честь и жизнь других, наверняка — есть. Но всё же высшая цель — научить растущего человека пониманию, что самое ценное проявить свою силу в том, чтобы драка не началась, но противник обратился в бегство. Это чрезвычайно трудно, но к этому надо подводить ребёнка всю жизнь, особенно мальчиков. Здесь мы имеем в виду — ив прямом и в переносном смысле. Разумеется, это как бы проекция в будущее. Защищённость маленьких детей лежит на воспитывающих их взрослых, это сфера их ответственности. Но всё воспитание должно быть пронизано именно такой идеей, которая убережёт будущих взрослых (и, кстати, воспитателей уже своих детей) от агрессивности, мстительности и других низменных чувств.
Такова и наша исконная культура, другое дело, что за последние десятилетия мы её изменили. Надо по мере сил и возможностей помогать детям восстанавливать связи со своей культурой.
БЫЛИ ЛИ ВЫ В ЕРЫНИИ?
На следующий день все трое — Миша, Даша и Шурик — сидели на лавочке в сквере и вели жаркий спор о том, как надо воспитывать детей. Шурик утверждал, что надо держать детей в строгости, особенно маленьких.
— А то, кто из них вырастет? — сердито вопрошал он и чувствовалось, что он скорее всего подражает своему папе.
Даша сердилась на Шурика и говорила, что детям от взрослых нужны только ласка, поцелуи и сладости; Миша молчал—он просто болтал ногами и прислушивался к спору: порой, ему казалось, что права сестра, а через минуту он намеревался поддержать Шурика.
И тут неожиданно появилась Натали. Она шла по аллее к ним, освещенная солнцем, от этого волосы сияли на её головке золотой короной. На ней было лёгкое кружевное платьице, всё в оборках, а в руках — кружевной белый зонт. Она спокойно подошла к детям и опустилась на скамейку рядом с ними. Дети с опаской огляделись по сторонам, но вокруг не было ни души. Вероятно, потому, что стояла нестерпимая жара, а, может быть, у других детей были неотложные дела совсем в других местах.
Натали вежливо поздоровалась с каждым в отдельности, достала из серебряной сумочки веер и стала им обмахиваться, а Даша с Шуриком продолжили спор о воспитании.
И в этот самый момент, когда Натали взмахнула веером по направлению к себе… на противоположной скамейке появились очень странные лица. Их было трое. Один — худой господин с густыми бровями и лицом, как будто выструганным из прочного дерева, в руке он держал трость с набалдашником в виде змеи, свернувшейся клубком. Рядом с ним сидела пухленькая дама, она всё время сладко улыбалась и говорила каким-то приторным голоском, на ней было платье в очень ярких цветах, от взгляда на которое ломило глаза. И третий был очень приятный господин, не толстый и не тонкий, который время от времени то заразительно смеялся, то становился очень серьёзным. В руке у него была палка для гольфа.
— Мсьё Ер, — обратилась сахарным голосом пёстрая дама к худому господину с змеиной тростью, — вы настаиваете на том, что детей надо строго наказывать.
Все трое наших спорщиков одновременно вздрогнули. Мало того, что эта удивительная тройка свалилась на лавочку прямо с неба — они ещё перехватили у них разговор. Шурик прямо подавился от удивления.
— Видите ли, господа, — зашептала детям Натали, вежливо прикрываясь веером. — Я во всём виновата. Я просто не учла, что при взмахах веера к себе я вызываю каких-нибудь сказочных героев, особенно если в это время речь идёт о них.
— Ничего себе герои, — возмутился Миша.
— Тише, тише, Мишель. Нас услышат, — взмолилась Натали. — А кто они такие и откуда? — поинтересовался Шурик.
— Господин с тростью — это мсьё Ер, или просто Твёрдый знак. Так называли твёрдый знак раньше, в моё время, — шептала детям Натали. — Дама — это мадам Ерь, то есть мадам Мягкий знак. А третий господин Еры, или по-вашему Ы. Все придерживаются разных систем воспитания детей. Вот послушайте.
— Да, да, мадам Ерь, — строгим, сухим голосом проскрипел Ер, — только наказывать и как можно чаще.
И он даже замахнулся на невидимого ребёнка тростью. Дети сразу возненавидели его. Даше показалось, что змея на трости мсьё Ера высунула жало и зашипела.
— Ну, что вы, что вы, мсьё Ер, детей надо любить, надо их всё время целовать, они такие миленькие, такие кисулечки, лапулечки… — глазки мадам Ерь почти вытеснились с лица щеками. Она невнятно бормотала ласковые прозвища, и голос её становился всё слаще, как мёд, и почти такой же липкий.
Шурик толкнул локтем в бок Дашу:
— Такая воспитательница тебе понравилась бы. Видишь, какая ласковая? — Шурик при этом ехидно скосился на Дашу.
— Да, очень хорошая… ласковая… — как-то неуверенно проговорила Даша.
Как раз в этот момент трое взрослых заметили детей на противоположной скамейке.
— О, какие очаровательные детки. Лапочки, идите сюда скорей. Я вас сейчас угощу необыкновенными сладостями. Вы таких никогда не едали, — проворковала мадам Ерь. Глазки её щурились и пропадали за поснящимися щёчками.
Дети подошли к скамейке диковинных гостей, стараясь держаться подальше от змеиной трости. Мало ли что, вдруг этот вспыльчивый господин накрутил на свою дурацкую трость живую дрессированную змею.
Мадам Ерь хищно вцепилась в Дашу и стала целовать её в румяные щёки.
Даша вначале терпела. Ведь это она в споре с Шуриком доказывала, что детей надо ласкать. Но мадам Ерь обнимала Дашу так крепко, что девочка испугалась, что эта мадам её задушит. Даша резко присела на корточки и выскочила из-под кольца мадамовых рук на свободу.
Шурик захихикал. Миша спрятался за спину Шурика, а Натали, пытаясь вытащить застрявший в сумочке веер, проговорила:
— Простите, пожалуйста. Но нам уже пора… Нет, вам уже пора. Не сердитесь… О, господи. Очень жаль…
Натали очень волновалась и всё время бросала испуганные взгляды на мсьё Ера.
А тем временем мадам Ерь, изловчившись, схватила своими цепкими ручками Шурика, который совсем не ожидал такого манёвра и был не готов к столь бурному нападению. Ему показалось, что на него обрушились целые горы сливочного крема.
«Надо спасаться!» — подумал он и резко рванулся. Но вырваться ему не удалось. Мадам Ерь, наученная горьким опытом общения с Дашей, не собиралась отпускать свою «жертву». Миша отошёл на безопасное расстояние и весело наблюдал за происходящим.
— Извините, что я вас отрываю от дела… Но, но… у вас что-то упало. Позвольте, я подниму, — Натали очень страдала и не очень хорошо понимала, что говорит.
— Да, да, мадам Ерь, у вас выпала заколка из причёски, — неожиданно поддержал Натали мсьё Еры и весело посмотрел на девочку.
Мсьё Ер сидел на лавке, положив костлявый подбородок на свою змею, и смотрел на всю компанию исподлобья. Особенно ему не понравились слова Натали и мсьё Еры.
Мадам Ерь резко отпустила Шурика, и он едва устоял на ногах. Мадам Ерь нагнулась и стала шарить руками по траве.
— Позвольте, я вам помогу, — покраснев, предложила Натали, и не дожидаясь разрешения, тоже начала шарить в траве, виновато опустив ресницы. — Но, может быть, мне показалось…
— Да, да, конечно. Это нам показалось. Вот же заколка на месте, в вашей причёске, — опять подхватил мсьё Еры.
Натали с благодарностью посмотрела на своего спасителя. Ей было стыдно, что пришлось прибегнуть к маленькой лжи. Но ничего другого в тот момент она придумать не могла.
А вы же обещали нас угостить какими-то сладостями, — напомнил Миша со своего безопасного расстояния.
— Мишель, как вы можете… Не следует напоминать об этом… — Натали была явно не в своей тарелке. А веер всё никак не желал покидать сумочку.
— Ах, мои кралечки, мои куколки, — с новой силой засюсюкала мадам Ерь и двумя руками полезла в свой огромный ридикюль. Она копалась в нём и время от времени выбрасывала на песочную аллею конфетные фантики, кожуру от апельсина и банана, бутылочку из-под лимонада и, наконец, извлекла из сумки огромную плитку шоколада с орехами.
Мадам Ерь подержала шоколад на виду у всех, подумала немного, наморщив лоб, и быстро кинула гостинец обратно в свой бездонный ридикюль.
— У меня, оказывается, нет ничего сладкого с собой. Ну, ничего, лапулечки, я принесу вам гостиничек как-нибудь в другой раз. Иди ко мне, моя деточка, — обратилась она к Натали, — я тебя расцелую.
Натали вздрогнула, но воспитанность не позволила ей обратиться в бегство. Бедная красавица двинулась (правда, очень медленно) по направлению к мадам Ерь. Та уже щурилась и облизывала губы.
Но тут вдруг раздался крик Миши:
— Как не стыдно, тётенька, обманывать детей. Мы же всё видели!!!
Мадам Ерь возмущённо тряхнула головой и на этот раз, действительно, выронила заколку.
И тут мсьё Ер просто взвился от возмущения. Он размахивал тростью, стараясь достать ею Мишу, топал ногами и дребезжащим голосом кричал:
— Пороть, только пороть следует таких невоспитанных детей. Каждый день, утром и вечером… Пока не заболит рука… кхе, кха… — и дальше он закашлялся, покраснел, но не прекратил взмахивать тростью.
Мадам Ерь одобрительно улыбалась и кивала головой. Но мсьё Еры мягко, но решительно схватил за руку разгневанного старика.
— Успокойтесь, мсьё Ер, а то вам станет плохо. Вы слишком разволновались.
А когда трость, наконец, утвердилась на земле в обычном положении, и мсьё Ер, наконец, замолчал, но всё ещё бурно дышал, мсьё Еры решительно и спокойно добавил:
— Детей нельзя бить. Никогда!!! Вы в своей Твердынии воспитываете очень жестоких твердынцев.
— Зато у нас в Мягкостелии никогда не бьют детей, этих маленьких крошек, — проворковала мадам Ерь, снова потянувшись к Натали, и вдруг неожиданно добавила: — Им просто дерут уши.
И сладостно заулыбалась.
— Нет, нет, господа. К детям надо относиться с тем же уважением, что и ко взрослым. Они такие же люди, только не всё ещё знают… Я приглашаю вас в Ерынию. У нас очень хорошие дети, мы все их очень любим… — но он не успел договорить, потому что в этот момент Натали, наконец-то, высвободила свой знаменитый веер и взмахнула им в сторону аллеи. И в тот же миг все трое пришельцев оказались уже далеко, в самом конце аллеи. Мсьё Еры шёл посредине со своей палкой для игры в гольф и очень напоминал букву Ы, по-старому «еры». Он что-то оживлённо рассказывал своим спутникам, которые тоже на таком большом удалении были похожи на Ь, но довольно толстенький, и на Ъ, но очень худой.
— Ишь, чего захотели — бить детей, — возмущался Миша. — А мсьё Еры мне понравился, — и тут он опять вспомнил господина с тростью. — Пороть каждый день… Да нас никогда даже не шлёпали дома. Правда, Даша?
— Да, конечно. Как же можно так наказывать детей?! — поддержала брата девочка.
Шурик ничего не сказал, но губы его дёрнулись, и он резко опустил голову. Натали нежно и как-то незаметно обняла его.
Шурик сначала хотел скинуть её руку, но потом раздумал — ему было очень хорошо.
— Конечно, детей нужно ласкать, как эта тётя Ерь. Правда, Даша? — съехидничал Шурик. — Не хотела бы ты погостить в Мягкостелии?
— Нет, не хотела бы, — серьёзно ответила девочка. — Она, эта мадам Мягкий знак, какая-то не настоящая. Наша мама — очень ласковая. Но она совсем, ну совсем другая!..
Настроение у всех было испорчено. И тогда Натали предложила:
— А не прогуляться ли нам в Эюлию?
О наказании и ласках
Прежде чем обсуждать наши сложные проблемы, подчеркнём ещё раз одно вето, один незыблемый запрет: детей бить нельзя. Это нужно принять для себя раз и навсегда. И ещё: стараться обходиться вообще без наказаний.
Хотя последствия телесных наказаний общеизвестны, повторим их: порождение в ребёнке агрессивности, которая по отношению к наказывающему взрослому скорее всего скрывается, но реализуется по отношению к младшим, слабым, порождает черты детского тирана, силового лидера. Подобное лидерство обрастает рабским окружением детей, готовых служить лидеру ради того, чтобы не пострадать от него же.
С другой стороны, часто наказываемый ребёнок, не способный к лидерству в другой среде и тем самым не компенсирующий свои состояния морального унижения и физической боли, может вырасти забитым, пугливым, неконтактным, и в результате окажется аутсайдером в детском окружении.
Особенно этот запрет — «не бить» — относится к отцам. Некоторые отцы вообще уверены, что им природой отведена роль строго карать своих детей за проступки. Нет, нельзя. И кончим об этом.
Другая противоположность — заласкивать детей. Взрослые, особенно матери, бывают настолько ослеплены своей любовью к ребёнку, что готовы проявлять её всегда и везде, не считаясь с чувствами самого ребёнка. Тогда получается, что ваш ребёнок из субъекта, личности превращается в объект вашей любви. А необходимо настраиваться в унисон переживаниям ребёнка. Например, в три года (известный кризис трёх лет, обозначенный в психологии как кризис «я сам») ребёнок начинает отвергать не только излишнюю опеку, но и ласку, особенно в присутствии других.
Конечно, не следует «душить» ребёнка ласками, если он от них отбивается. Но это совсем не значит, что надо сменить стиль отношений на эмоционально «сухой», «взрослый». Может быть, надо изменить способы эмоционального общения (например, не целовать без конца, а вовремя обнять, прижать к себе, погладить по голове, ласково заглянуть в глаза и т. п.) — не сюсюкать, подделываясь под «детскую» речь, сопровождая её избыточными уменьшительно-ласкательными прозвищами и суффиксами, а всю свою любовь к ребёнку передавать интонацией, уменьшая количество ласковых слов, но не отказавшись от них совсем. И, главное, — очень чутко понимать место и время для прямого проявления любви.
Подчеркнём ещё раз — не лишайте ребёнка вашего любовно-ласкового отношения. Ребёнок очень нуждается в этом, но порой сопротивляется нашей взрослой бестактности, ограничению его физической свободы, когда он эмоционально не расположен к прямому эмоциональному контакту.
Довольно распространённая ошибка взрослых — это полный отказ в ласке (ребёнка не обнимают, не целуют, не берут «на ручки», на колени и т. п.) при рождении младшего братика или сестрички. Ребёнка резко и без его желания «возвышают» в позицию «взрослого», «старшего». Всё время это подчёркивают, и даже, когда старший мальчик (а ведь он ещё малыш) совершенно очевидно обижается, что его так же не ласкают, не нежат, как братика, ему указывают на разницу в возрасте, и прямо на глазах «обделённого» ребёнка возятся с младшим. Такое поведение взрослых, изменение эмоционального характера взаимодействия с ребёнком тоже ведёт к серьёзным негативным последствиям: ревность порождает неприятие младших братьев и сестёр, замкнутость, чувство одиночества, заброшенности, незащищённости в своём доме.