Папа протер глаза:
— А, это ты, Майкл?
Мама погладила его:
— Досыпай, милый. Майклу просто при снился скверный сон.
— Да нет же, мама! — закричал я. — Это был не сон. Это было на самом деле. Мой день рождения наступал два раза! И ты была там — оба раза! Как ты не можешь понять?
— Послушай, Майкл, — начала мама. Я услышал нетерпение в ее голосе. — Я знаю, что ты возбужден по поводу своего дня рождения, но он будет только через два дня. Всего лишь два дня — и наконец наступит твой день рождения! Понятно? А теперь иди ложись и досыпай.
Она поцеловала меня, пожелала спокойной ночи и сказала:
— Всего лишь два дня до твоего дня рождения. Приятных сновидений!
Я, шатаясь, добрел до постели, мысли путались в голове.
Два дня до моего дня рождения?
Разве я его уже не прожил — дважды?
Я включил ночник и уставился на число на моих часах. Часы показывали третье февраля.
Мой день рождения был пятого февраля. Через два дня.
Как это произошло? Неужели время повернуло вспять?
«Нет, такого не может быть, — решил я. — Я схожу с ума».
Я замотал головой, несколько раз похлопал по себе. «Путешествие назад во времени». Я рассмеялся при этой мысли.
«Это невозможно, — подумал я. — Возьми себя в руки, Майкл!»
Все, что я пожелал — это прожить свой день рождения еще раз — один раз.
Мне вовсе не хотелось отмечать свой двенадцатый день рождения всю оставшуюся жизнь!
Но если именно это и происходит, почему же время сдвинулось на два дня назад? Почему не на канун дня рождения?
«А может быть, время действительно пошло назад? — подумал я. — Возможно, это никак не связано с моим желанием! Но тогда почему это происходит со мной?»
Я напряг мозги.
Часы. Папины часы с кукушкой.
Я повернул голову кукушки назад… пошел спать… а когда проснулся, время пошло вспять.
Может быть, так все и произошло? Значит, я все это сотворил? Неужели папины часы и вправду волшебные?
«Наверное, мне не следовало свертывать шею этой птице», — решил я. Все сходится: я захотел подставить Тару, а в результате сам попал в жуткую передрягу.
Ну, если это так, то все легко исправить. Сейчас я пойду и поверну голову кукушки обратно.
На цыпочках я вышел из комнаты и спустился вниз. Наверняка мои родители уже заснули, но я не хотел испытывать судьбу.
Определенно мне не хотелось, чтобы папа застал меня болтающимся возле его драгоценных часов.
Ноги ощущали холодный непокрытый пол прихожей. Я прокрался в кабинет, включил свет и огляделся вокруг.
Часы с кукушкой исчезли!
9
— Нет! — вскричал я.
«Неужели часы украли? А без часов как же я могу все исправить? Как же я поверну птице голову, чтобы моя жизнь опять текла вперед?»
Я взлетел по ступенькам наверх. Теперь меня не волновало, разбужу ли я кого-нибудь.
— Мама! Папа! — завопил я. Я ворвался к ним в комнату и затряс маму, чтобы она проснулась.
— Майкл, что стряслось? — В голосе послышалось негодование. — Середина ночи. Мы все-таки хотим поспать.
«Пусть себе сердятся, — подумал я. — Есть проблемы посущественнее».
Часы с кукушкой! Они исчезли! Папа перевернулся:
— Что? Э-э?
— Майкл, тебе снова приснилось что-то страшное, — попыталась убедить меня мама.
— Это не ночной кошмар, мама, это — правда! Спустись вниз и увидишь сама! В кабинете больше нет часов с кукушкой!
— Майкл, послушай меня, это был сон, — сказала мама твердо. — У нас нет часов с кукушкой. И никогда не было.
Я отшатнулся.
— Это просто сон. Плохой сон, — сказала она.
— Но папа купил их…
Я замолчал. Я понял.
Ведь было третье февраля. Все происходило за два дня до моего дня рождения. И за пять дней до того, как папа купил часы с кукушкой.
Мы путешествовали назад во времени. И папа еще не купил эти часы.
Мне стало дурно.
Мама спросила:
— Майкл, с тобой все в порядке?
Она выбралась из кровати и пощупала мой лоб.
— Лоб у тебя немного горячий, — сказала она гораздо мягче, потому что решила, что я заболел. — Идем, сейчас мы уложим тебя в кровать. Думаю, что ты простудился, поэтому тебе и снятся кошмары.
Папа снова невнятно пробормотал:
— Что? Заболел?
— Я сама этим займусь, Герман, — прошептала мама. — Спи.
Она довела меня до постели. Решила, что я заболел. Но я-то знал, что произошло.
Я заставил время двигаться назад. И часы исчезли. Как же я теперь все исправлю?
10
Когда на следующее утро я вошел на кухню, мама, папа и Тара уже позавтракали.
— Поторапливайся, Майкл, — сказал папа, — а то опоздаешь.
Но никакая школа меня сейчас не волновала.
— Папа, пожалуйста, сядь на минутку, — попросил я. — Всего на минутку. Это важно.
Папа нетерпеливо присел на край стула:
— Ну, что у тебя стряслось, Майкл?
Мам, ты слушаешь? — спросил я.
— Конечно, дорогой, — ответила мама. Она поставила молоко в холодильник и суетливо вытирала стойку.
— Это прозвучит странно, — начал я, — но я не шучу.
Я сделал паузу. Папа сидел в ожидании. Я видел по его напряженному лицу, что он предполагает, что я выдумаю что-нибудь совершенно несуразное.
И я не разочаровал его.
— Папа, время повернулось вспять. Каждый день я просыпаюсь и обнаруживаю, что это предшествующий день!
Папа потупил голову:
— Майкл, у тебя прекрасно развито воображение, но я действительно опаздываю. Давай обсудим это позже, когда я вернусь с работы. Или почему бы тебе не написать об этом? Ты же знаешь, я обожаю читать сказки.
— Но, пап…
Вмешалась мама:
— Кто-нибудь накормил кота?
— Я накормила его, — заявила Тара. — Хотя и предполагается, что это обязанность Майкла.
— Спасибо, Тара, — сказала мама. — Давайте все будем поступать правильно.
Я только и успел схватить оладышек, как мама вытолкнула нас за дверь.
«Они сейчас слишком заняты, чтобы понять, — уверял я себя по дороге в школу. — Вечером, за обедом, когда у меня будет больше времени, чтобы объяснить…»
У меня была масса времени в школе, чтобы все обдумать. Я этот день уже однажды прожил. Я уже выполнял всю работу, слушал все объяснения, ел отвратительный ленч.
Когда наш учитель по математике, мистер Паркер, повернулся спиной к классу, я знал, что произойдет. Я предсказывал с точностью до секунды. Кевин Флауэрс кинул ластик и попал прямо по его заднице в черных штанах.
«Сейчас мистер Паркер повернется…» — комментировал я про себя, наблюдая за мистером Паркером.
Он повернулся, «…и накричит на Кевина…»
Мистер Паркер крикнул:
— Кевин Флауэрс, к директору, немедленно!
«…теперь Кевин начнет надрывать горло…»
— С чего вы взяли, что это я? — вопил Кевин. — Вы не видели, что я это сделал!
Дальше действие развивалось так, как я вспоминал. Мистер Паркер слегка съежился (Кевин был все-таки довольно массивный), но вновь приказал Кевину отправляться к директору. Кевин отшвырнул ногой пустой стул, кинул учебники через весь класс.
Все это было так утомительно.
После школы я застал Тару в кабинете, мучающей Баббу. Она подняла его за задние лапы, заставляя ходить на передних.
— Тара, прекрати! — прокричал я и попытался отнять Баббу. Она разжала руки. Баба мяукнул и царапнул меня по руке.
— Ой! — Я выронил Баббу, и он сбежал.
Все было знакомо до боли.
— Майкл, что ты делаешь с котом? — потребовала объяснений мама.
— Ничего! Он оцарапал меня!
— Прекрати мучать кота, и он не будет тебя царапать, — отчитывала меня мама.
Раздался дверной звонок.
О, нет!
Мона, Сиси и Рози. «Королевич-лягушка». В исподнем.
Я не должен допустить повторения этого.
Но ноги уже несли меня наверх. Как робот, я шел к себе в комнату.
«Почему я это делаю?» — спрашивал я сам себя.
Сейчас я достану свой костюм лягушонка. Молния заест.
Тара откроет дверь, а я буду стоять в одних трусах.
Мона зайдется от смеха. Мне захочется провалиться сквозь землю.
Я знаю, что все это случится.
Так почему я делаю это?
Могу ли я себя остановить?
11
«Не ходи наверх, — уговаривал я себя. — Не ходи к себе в комнату».
Ты не обязан делать это.
Должен же быть способ предотвратить, проконтролировать развитие событий.
Я заставил себя повернуться и спустился по лестнице, усевшись на третьей ступеньке.
Тара открыла дверь, и вскоре девочки стояли передо мной в прихожей.
«Хорошо, — подумал я. — Я контролирую ситуацию. События уже начали развиваться по-другому».
— Майкл, где твой костюм? — спросила Мона. — Я хочу увидеть, как он выглядит.
— Э-э, не стоит, — уклончиво сказал я. — Он до того страшен, что я не стану пугать девочек…
— Не будь врединой, Майкл, — сказала Сиси. — Почему это нас должен испугать какой-то лягушачий костюм?
— Да и в любом случае мне надо отрепетировать с тобой в костюме, — добавила Мона. — Я не собираюсь ждать до спектакля. Я должна к нему привыкнуть. Попробовать играть с лягушкой: с тобой в костюме.
— Давай, Майкл, — вставила Тара. — Покажи им костюм. Я тоже хочу его увидеть.
Я метнул на нее недобрый взгляд. Я знал, что у нее на уме.
— Нет, — гнул я свое. — Я не могу.
— Но почему? — требовательно спросила Мона.
— Просто не могу.
— Какой застенчивый! — воскликнула Рози.
Он стесняется! — добавила Тара.
— Да не в этом дело, — сказал я. — В нем… в этом костюме страшно жарко и…
Мона наклонилась ко мне. Я почувствовал сладкий запах, как пахнет клубника. Наверное, это запах шампуня, которым она пользовалась.
— Давай, Майкл, — сказала она. — Для меня!
— Нет.
Она топнула ножкой:
— Я не буду репетировать, пока ты не наденешь костюм.
Я вздохнул. У меня не оставалось другого выхода. Мона от меня не отстанет, пока я не надену этот лягушачий костюм. Я сдался:
— Ладно.
— Ура! — закричала Тара.
Я опять кинул на нее угрожающий взгляд.
«Ну, хорошо, — решил я. — Я могу надеть костюм. Но это не означает, что девочки должны увидеть меня в нижнем белье».
Я все еще могу это предотвратить.
Я поплелся к себе в комнату. Но на сей раз я запер дверь.
«Ну, теперь попробуй-ка смутить меня, Тара, — подумал я. — Ты не сможешь переплюнуть Майкла Вебстера. Никоим образом».
Дверь была на замке. Я чувствовал себя в безопасности.
Я стянул джинсы и рубашку и вытащил из кладовки лягушачий костюм.
Я потянул за молнию. Ее заело. Так же, как прошлый раз.
«Но на этот раз все будет в порядке, — подбодрил я себя. — Я смог уединиться, а дверь заперта».
А затем дверь распахнулась.
Беспомощный, я стоял в одних трусах, а Мона, Рози и Сиси глазели на меня. Потом они взвизгнули и стали смеяться.
— Тара! — завопил я. — Дверь была заперта!
— Нет, не заперта, — ответила она. — Ты забыл, замок ведь сломан!
— Нет, — закричал я. — Папа починил его… починил его…
Я попытался вспомнить, когда папа чинил замок в моей спальне. А, конечно. Это было после сегодняшнего позора. В мой день рождения.
Таким образом, это еще не произошло.
Как я могу все упомнить?
«О, нет, — пронеслось у меня в голове, — я обречен».
Все время перемешалось. И я никак не могу остановить этот кошмар.
Меня стало трясти. Происходящее было устрашающе.
Когда это кончится? Я не знал. И с каждой минутой мне становилось все более жутко.
Я с трудом мог заставить себя есть за обедом тем вечером. Я его уже ел прежде, и он мне не понравился. Горох, морковь и грибы. Вместе с бурым рисом.
Я выбирал рис и морковь. Я терпеть не могу горох. Когда родители отворачивались, я отправлял его на салфетку.
Я смотрел, как мама, папа и Тара поглощали обед, как будто ничего странного не произошло. Они спокойно сидели вокруг стола, ведя тот же разговор, что уже был прежде.
«Но должны же родители заметить, что что-то не так, — думал я. — Должны. Но тогда почему они ничего не говорят об этом?»
Я дождался, когда папа расскажет о своем рабочем дне, и снова вернулся к утреннему разговору. Но решил начать издалека.
— Мама! Папа! Вам не кажется, что мы как будто уже ели такой обед?
— Я бы сказал, что он напоминает мне ленч в вегетарианском ресторане, в котором мы были в прошлом месяце. Угу.
Мама посмотрела на него, потом перевела взгляд на меня.
— Что ты этим хочешь сказать, Майкл? — спросила она ледяным тоном. — Ты устал от здоровой пищи?
— Я — да, — сказал папа.
— И я тоже, — встряла Тара.
— Да нет, — продолжал я, — я совсем о другом. Ты не поняла. Я не имел в виду, что мы ели что-то похожее. Я хотел сказать, что мы уже ели раньше эту самую еду. Мы едим ее во второй раз.
Папа нахмурился:
— Пожалуйста, никаких чудных теорий за обедом, Майкл.
Они не понимали. Я решил попытаться объяснить:
— Это касается не только обеда, а всего дня. Разве вы не замечаете? Мы проделываем все снова! Время идет назад!
— Заткнись, Майкл, — сказала Тара. — Это утомительно. Может, мы поговорим еще о чем-либо?
— Тара, — назидательно сказала мама, — не говори «заткнись». — Она повернулась ко мне: — Ты опять начитался комиксов?
Я был опустошен.
— Вы не слушаете меня! — вскричал я. — Завтра наступит вчера, а послезавтра — позавчера! Все идет назад!
Мама и папа переглянулись. Как будто у них был общий секрет.
«Они наверняка знали о чем-то, — подумал я в возбуждении. — Им известно что-то такое, о чем они боятся мне рассказать».
Мама посмотрела на меня очень серьезно:
— Ну, хорошо, Майкл, мы можем и тебе это сказать, мы все во власти времени, и с этим ничего не поделаешь.
12
Мама отодвинула стул от стола и попятилась к плите. Она перекладывала рис из своей тарелки в кастрюльку на плите.
— Йогород, асир еще? — обратилась она к папе.
— Обисапс, ад, э-э? — ответил папа.
— Ежот енм, — сказала Тара. Она выплюнула рис на вилку и сбросила его обратно в тарелку. Она ела в обратном порядке!
Папа встал и попятился к маме. Потом Тара запрыгала вокруг стола задом наперед.
Все они говорили и действовали наоборот.
Мы действительно были во власти времени.
— Эй! — крикнул я. — Это правда!
А почему же я тоже не говорил в обратном порядке?
— Тоиди, — сказала Тара. Сначала она упала. Потом засмеялся папа, а затем мама.
До меня наконец дошло. Это был розыгрыш.
— Вы… вы все ужасны! — закричал я.
Это лишь еще больше их развеселило.
— А я все прикидывала, когда ты догадаешься, — насмешливо сказала Тара.
Они вновь расселись вокруг стола. Мама не могла сдержать улыбку:
— Прости нас, Майкл. Мы не хотели насмехаться над тобой.
— Нет, хотели! — воскликнула Тара.
Я в ужасе смотрел на них.
Страшнее в жизни у меня ничего не было. А мои родители расценивали это как удачную шутку.
Наконец папа спросил:
— Майкл, ты когда-нибудь слышал о deja vu?[1]
Я отрицательно помотал головой.
— Это когда с тобой что-нибудь случается, а у тебя такое чувство, будто все уже происходило раньше, — объяснил он. — Все когда-нибудь испытывают такое чувство. Здесь нечего пугаться.