— Ах, прямо летел! — удивлялась очередь.
— И чего только не услышишь! — сказала пожилая женщина с круглым румяным лицом. Она уже купила хлеб и теперь прижимала полной рукой к груди шесть буханок, словно охапку поленьев. — Видно, правду говорят, что космические жители будто подняли корову Лены Наатер в воздух и она летела, и кувыркалась, и делала всякие «мёртвые петли»!
Тётушка Лена ни слова не сказала о том, будто корова кувыркалась и делала «мёртвые петли», но со слухами и сплетнями всегда так бывает: переходя из уст в уста, они становятся всё выразительнее. Поэтому не было ничего удивительного в том, что рассказ тётушки Лены успел обрасти такими сногсшибательными подробностями.
— Да, поди знай! — Старуха Петерсон из жёлтого дома вздохнула. — Люди-то отказались брать у Лены молоко. Дескать, может быть, облучили его эти «летящие тарелки». Не знаю, что она теперь делать будет, на маслобойню-то отсылать молоко хлопотно, да и примут ли его там, если услышат, что оно порченое…
Высокий загорелый мужчина, которого тоже, видимо, мучила жажда, купил бутылку пива и тут же выпил его прямо из горлышка. Он прислушался к разговору в очереди и, возвращая продавщице бутылку, покачал головой, криво усмехнулся и сказал:
— Ну и слухи распустили!
Нечего смеяться, — рассердилась женщина. — Вот стоит человек, у которого цветы потоптали.
Мужчина махнул рукой, снова покачал головой и вышел из магазина.
А Юрнас старательно держался позади Меэлика. К счастью, женщины не догадывались, что существо, которое потоптало цветы, стоит рядышком, и снова завели речь о потоптанных цветах и порченом молоке. Но поскольку в магазине нашлись люди, у которых рассказы об удивительных существах и их действиях вызвали усмешку сомнения, обсуждение велось теперь не так громогласно. Наконец женщины одна за другой сделали покупки и прервали разговор. Вскоре подошла очередь ребят. Они взяли по бутылочке лимонаду, и, когда каждый выпил свои 350 граммов лимонада, Юрнас попросил ещё бутылочку, чтобы, как он выразился, почувствовать себя человеком. Освежив себя лимонадом и приободрившись, они вышли на улицу, и Каур, сияя конечно, заговорил первым:
— Слыхали? — произнёс он победно. — Слишком рано хотели похоронить существ. Одно из них даже потоптало цветы! Только история с полётом, конечно, трёп. Существо просто перепрыгнуло через забор, уж это точно. Наверно, эти существа с такой планеты, где сила притяжения больше, чем на Земле, поэтому у нас им так легко прыгать.
— Рассказ той старушки был действительно очень интерес-ным, — говорила Кярт. — Как она сказала? Чёрная странная штуковина вокруг головы?..
Юрнас почувствовал, что настал его миг. Теперь и у него появилась возможность выступить со своей собственной версией и пролить свет на вопрос о космических существах.
— Смотри! — И он сунул сетку пасечника под нос Кярт. — Вот она, эта странная штуковина!
Ни Кярт, ни другие ничего не поняли.
— Пчёлы летели напрямик через сады, — объяснял Юр нас. — Что мне оставалось делать? Пришлось также напрямик гнаться за ними. Так вот и оказались потоптанными цветы.
— И тебя приняли за космическое существо, — улыбнулся Меэлик.
Каур вздохнул. Именно теперь, когда ему казалось, что его гипотеза о «летающих тарелках» вновь пышно расцветёт, сдобренная сведениями о потоптанных цветах, Юрнас выбил почву из-под его рассуждений.
— А другие факты — кувырки и «мёртвые петли»? — пробурчал он.
— Скорее всего, ты сам положил начало этим слухам, — сказал Меэлик. — Тётушка Лена слышала, как ты нам объяснял о «летающих тарелках» и существах. Она пересказала это своим приятельницам, и пошло… Стипль-чез Юрнаса только дал разговорам новый толчок.
Каур задумался. Возможно ли это? Неужели он сам поло жил начало слухам, которые теперь передаются с такими ошеломительными подробностями, что кажутся чем-то совершенно новым.
Приходилось согласиться, что Меэлик вполне может быть прав. И Каур решил пока не спешить с возражениями.
Но главное, все они стали ощущать какую-то неясную тревогу. До сих пор разговоры о «летающих тарелках» и пришельцах из космоса, поиск Моони в лесу и поиск решения загадки, кто были «маленькие дяди», — всё это походило на игру. Скорее из любопытства начали они разгадывать таинственную историю исчезновения и возвращения коровы. Но теперь… Они поняли, что всё происходящее с Моони — это вовсе не игра. Люди не хотят брать молоко у тётушки Лены!.. Они напуганы нелепыми слухами.
— Мы не можем оставить это так, — сказал Меэлик. — Я пойду к Пеэтеру и поговорю с ним как мужчина с мужчиной. Если надо будет, схожу и к Рихо. А Кярт и Каур в это время могли бы выяснить у тётушки Лены, правда ли, что люди отказываются брать у неё молоко. Тому, что болтают, далеко не всегда можно верить.
Каур и Кярт были согласны с предложением Меэлика. Чего уж там! Конечно, требовалось проверить случайно услышанные разговоры, прежде чем делать выводы. А у Каура опять проснулась маленькая надежда, что, может быть, он получит от тётушки Лены какие-нибудь подробности о космических существах. А вдруг они ещё раз появились у неё во дворе? Кувырки через голову и «мёртвые петли» — может быть, и это не выдумка? Ведь было время, когда сомневались даже в существовании Америки.
Если полностью освободиться от предвзятости, то, скажем, «мёртвая петля», проделанная коровой с помощью космических существ, вовсе не кажется каким-то невероятным цирковым фокусом.
— А я? — немного разочарованно спросил Юрнас. — Что буду делать я?
Меэлик засмеялся:
— Неужели ты забыл, что пчёлы всё ещё в дупле? Или ты не хочешь получить назад свою рубашку?
— Ух ты, верно! Я должен сейчас же бежать к дяде.
Он и правда позабыл о пчёлах.
— До чего же ты можешь быть рассеянным! — заметил ему Каур, зыркнул в сторону Кярт и поспешно добавил: — Это, конечно, от жары. Жара расслабляет, каким бы молодцом вообще-то ни был человек.
— После все соберёмся у Юрнаса, — предложил Меэлик.
Теперь каждому из них была известна задача, и они приступили к выполнению.
14
Часы на столике под радиоприёмником тикали неустанно, и чем дальше двигались стрелки, тем беспокойнее становились Рихо и Пеэтер. Несомненно, время работало не на них. Ещё какой-нибудь час, и отец Рихо тяжёлыми шагами поднимется по лестнице, отопрёт дверь и… Что должно было последовать за тем, учитывая педагогические принципы папаши Рыук, — об этом мальчишкам даже не хотелось думать.
— А может, ты попробуешь спустить меня из окна на бельевой верёвке или ещё как-нибудь? — сказал Пеэтер после долгого молчания.
Но Рихо решительно отверг предложение Пеэтера.
— Ты что, ненормальный? В доме полно народу, и нам не провернуть такое дело незаметно. Ещё, чего доброго, тебя примут за вора.
Пеэтер вздрогнул. Нервы были напряжены. Примут за вора?.. Пускаться на такой риск ему, естественно, не хотелось.
Рихо пожал плечами.
— Лучше попробуем тебя куда-нибудь спрятать. Когда мой старик и мать уснут, потихоньку смоешься.
— Ну, знаешь!..
Пеэтер в очередной раз взглянул на часы. Уже около полутора часов его с нетерпением ждали дома. Из основательно разработанного бабушкой плана пойти по ягоды всё равно уже ничего не выйдет. И теперь ещё Рихо хочет, чтобы он сидел тут притаившись до поздней ночи и тайком потом удирал из квартиры, словно… действительно, словно какой-то вор!
— По-моему, это самый лучший вариант, — сказал Рихо, не обращая внимания на то, что Пеэтер становится всё мрачнее. — Кладовка нас не спасёт, отец откроет любую дверь. Но мы… мы… Например, шифоньер у нас из двух половинок. Если ватное одеяло сунуть туда и сесть на него так, чтобы не слишком скрючиваться, то один вечер уж как-нибудь вытерпишь.
— Оставь, — буркнул Пеэтер. — Я и не подумаю снова лезть в какую-то ловушку!
— «Ловушку, ловушку»… — передразнил Рихо. — Да ты уже и так в ловушке. Сейчас надо подходить к делу разумно. Мы можем сделать бутерброды, которые ты возьмёшь в шкаф. Мать принесла свежую булку и прекрасную докторскую колбасу. И всё не так страшно, как кажется сначала.
— Я не могу оставаться здесь так долго, — плаксиво сказал Пеэтер. — Я должен идти домой, понимаешь?
— Почему же не понимаю! — Рихо тяжко вздохнул и сказал, подчёркивая каждое слово, будто убеждал упрямого и несообразительного ребёнка: — Но ведь дверь на замке!
Он хотел ещё что-то добавить, но вдруг умолк на полуслове.
Кто-то постучал!
Кто-то стоял за дверью!!
Кто-то стучал в дверь!!!
— Прячься в шкаф! — шепнул Рихо.
— И не подумаю! — шепнул Пеэтер.
Зачем ему сейчас лезть в шкаф, если неожиданно появилась такая возможность выйти, наконец, из этого заключения…
— Полезай, слышишь?.. — Рихо разозлился.
За дверью мог оказаться кто угодно, и далеко не каждому можно было видеть тут Пеэтера.
— Ничего я не слышу! — Пеэтер едва не кричал.
Теперь стучали сильнее, словно за дверью последние слова Пеэтера были истолкованы так, что вежливый стук совсем не был услышан.
Рихо смерил Пеэтера взглядом, выражавшим что угодно, кроме сердечности, и пошёл к двери.
— Кто там?
— Я, Меэлик!
Меэлик? А ему-то чего тут надо? Но, как бы там ни было, главное, чтобы он отпер дверь. Настоящая удача!
— Я не могу открыть, — сказал Рихо. — Возьми ключ под ковриком.
Через несколько секунд Меэлик был уже в комнате.
— И ты тоже тут?! — изумился он, заметив Пеэтера. — А бабушка собирается разыскивать тебя с милицией.
— Заходил к нам домой? — спросил Пеэтер озабоченно.
— Да, — сказал Меэлик. — Мне надо с тобой поговорить. И с Рихо тоже. Хорошо получилось, что я застал вас обоих.
— Мы тут сидели под замком, — пробормотал Пеэтер.
Это Меэлик, безусловно, и сам заметил, но всё же Рихо пытался гримасой подать знак, чтобы Пеэтер не слишком много болтал. Появление Меэлика — столь неожиданный сюрприз, что лучше помалкивать, пока не выяснится, зачем пожаловал гость.
— У меня два вопроса, — сказал Меэлик.
— Давай выкладывай! За спрос не бьют, лишь бы вопросы были не слишком дурацкие.
Рихо ждал, что Меэлик первым делом начнёт допытываться, как их угораздило оказаться взаперти, и уже запустил свой мыслительный аппарат готовить ответ. Но Меэлик даже не поинтересовался, почему их заперли. Его первый вопрос касался совсем другого, но не менее значительного дела:
— Вы привели вчера корову к тётушке Лене?
Гляди-ка, гляди, вот откуда ветер подул! А Меэлику-то что до этого? С чего он вообще взял, что именно они? Неужели ему удалось напасть на след?
— Какую корову? — спросил Рихо в ответ, чтобы выиграть время.
— Моони её зовут, — сказал Меэлик. — Точных данных о надое и проценте жирности молока у меня сейчас нет.
— Мхм, — произнёс Рихо. — А что случилось?
Меэлик коротко рассказал. Всевозможные сплетни. Говорят о «летающих тарелках». И о существах в скафандрах. (Здесь Рихо и Пеэтер мгновенно обменялись заговорщицким взглядом, который не ускользнул от Меэлика.) И про облучение. И что поэтому у тётушки Лены не хотят больше покупать молоко, старушка может попасть в беду.
— Да-да, эти существа… — Пеэтер хотел было что-то сказать, но по знаку Рихо замолчал.
— Я никакими коровами не занимаюсь, — сказал Рихо. — Я не пастух какой-нибудь.
— А ты? — Меэлик теперь внимательно смотрел на Пеэтера.
— Я должен сейчас же уйти, — засуетился Пеэтер. — Сам же ты сказал, что бабушка…
— Твоя бабушка сегодня уже всё равно не пойдёт по ягоды, — усмехнулся Меэлик. — А придёшь ли ты теперь на пять минут позже или раньше, значения не имеет. Лучше доведём до конца наш разговор о корове.
— О чём говорить? — Рихо снова захватил инициативу. — Мы не имеем никакого отношения к корове и… точка! С чего тебе вообще взбрело в голову, что мы можем быть связаны с этим делом? Подумаешь, корова! Тоже мне чудо света — рога да копыта… Если хочешь знать, мы эту корову, кажется, вообще не видели.
— Неужели? — Меэлик притворился удивлённым. — А сегодня?
Этот вопрос должен был явиться неожиданностью для Рихо. Интересно, что он ответит?
— Ну теперь-то я уже должен идти, — заёрзал Пеэтер. — Нельзя мне больше задерживаться.
Он даже сделал два шага к двери и, хотя его не стали задерживать, сам остановился, чтобы услышать, как сумеет отбиться приятель.
— Сегодня? — Рихо вздёрнул брови, на лице самое неподдельное непонимание.
— Да, — сказал Меэлик. — Сегодня. Несколько часов назад. Вы ведь сделали кругов десять вокруг Моони, прежде чем… Наверное, удивительное чудовище? И рога были и копыта? Или вы изучали только жизнь слепней, а саму корову вовсе не заметили?
Несколько секунд царила напряжённая тишина.
— Тут что-то не так, — сказал наконец Рихо. — Очевидно, нас с кем-то спутали.
Меэлик раздумывая. Спутали? Действительно, не исключалось и такое.
Тех мальчишек, которые хлопотали возле коровы, видел вблизи лишь один Юрнас.
Но Юрнас, как известно, иногда бывает рассеянным. И он страшно быстро бежал. Может быть, от напряжения у него зарябило в глазах? Поди знай. Но всё же…
Рихо заметил некоторое замешательство Меэлика и выложил самый мощный козырь.
— Не будем играть в прятки. — Он изменил тон и заговорил гораздо дружелюбнее: — Ты мне всё равно не веришь. Лучше я сам честно признаюсь. Дело в том, что я сижу под домашним арестом. Уже вторую неделю. У моего старика такие методы воспитания, понимаешь? Ни на шаг нельзя отлучиться из квартиры, иначе влетит. И дверь каждый раз запирают снаружи. Сегодня Пеэтер и засыпался, когда пришёл меня навестить.
— Ах, значит, поэтому…
— Поэтому, да, — продолжал Рихо, с радостью чувствуя, что Меэлик не сомневается в правдивости его слов. — Поэтому ключ был под ковриком. И если ты не веришь, можешь спросить у кого хочешь, об этом знает весь дом. Спроси хотя бы у наших соседей.
— Неважно… — Меэлик махнул рукой.
Ах вот как… Выходит, у Рихо есть вполне серьёзное алиби Меэлик был уверен, что Рихо сказал правду. Рихо нипочём бы не стал врать там, где всё можно легко проверить. Такие вещи он соображает прекрасно. Неужели Юрнас действительно ошибся? Но… одно дело — логические рассуждения, другое дело — интуиция. А интуитивно Меэлик чувствовал, что в этой истории не всё чисто.
— Не мог же я вертеться возле коровы, а потом ещё пуститься наутёк, — улыбнулся Рихо, — если в это время я сидел дома взаперти и слушал по радио какой-то обсерваториум.
— Декламаториум, — поправил Пеэтер.
Он почувствовал облегчение и тоже улыбнулся. Похоже было, что они выкрутились.
Только Меэлик не улыбался. Меэлик сказал нечто такое, отчего Рихо и Пеэтер мгновенно перестали улыбаться:
— Я ведь не говорил, что вы потом бросились бежать. Но на самом деле это именно так и было.
— Правда? — нелепо спросил Рихо.
Да и что он мог сказать? Он сам выдал себя в последнюю минуту своей дурацкой излишней болтовнёй. Именно тогда, когда казалось, что всё уже в порядке.
— Чистейшая правда, — подтвердил Меэлик. — Так что алиби у тебя с дырками.
Рихо понял, что теперь единственная возможность вывернуться — упрямо отрицать всё. Меэлик может думать что угодно. А он будет настаивать на своём. Во всяком случае, он ни в чём не признается.
— Никаких дырок нет, — отрубил он. — И ни о какой корове я ничегошеньки не знаю.
— Да уж ты сам знаешь то, что ты знаешь, — сказал Меэлик. — И я теперь знаю то, что мне требовалось.
— Ну и проваливай отсюда! — Рихо зло сверкнул глазами.
— Ухожу.
— Да-да, — встрепенулся Пеэтер. — И мне давно пора уходить.
Но прежде чем Пеэтер успел выйти за дверь, Рихо поймал его за рукав блузы и шепнул на ухо:
— Смотри же отрицай всё! Полностью!
15
Пеэтер вышел из квартиры Рыуков и запер дверь на два поворота ключа, как и было предусмотрено. Теперь одной заботой стало меньше, нечего тревожиться, что придётся сидеть в шкафу, ждать ночи и жевать бутерброды. Но кое-что ещё заботило его. Беспокоили предстоящие дома объяснения. Положим, с бабушкой он как-нибудь уладит: дескать, так и так, дела мальчишеские, просто никак не мог успеть вовремя. Но разговор с матерью, конечно, будет серьёзнее. Что, мол, обещал, и слово дал, и тому подобное. А тут ещё этот Меэлик!.. Со своими вопросами и расспросами. Никак от него не отвяжешься!