— Не нам, а Меэлику! — уточнил Каур.
— Всё равно, — сказал Юрнас. — Мы ведь тоже были при этом.
Меэлик нашёл снимки с пятнами — и тот, где Юрнас подбрасывает мяч, и тот, где едят мороженое. Теперь ребята рассматривали их совсем другими глазами. Пятно на обеих карточках было светлым и аккуратно овальным, как раз таким, каким, очевидно, должна быть «летающая тарелка».
— Если подумать, действительно странно, — соглашался теперь и Меэлик. — Оба пятна совершенно одинаковые. Так что дефектом плёнки это вроде быть не может.
— Ясно, — констатировал Каур. — И смотрите: на обеих карточках «тарелка» на одном и том же месте. Видать, заинтересовалась днём рождения Юрнаса. Иначе чего бы ей так долго торчать на одном месте? Только членов экипажа почему-то не видно. Небось спрятались внутри.
Сравнительно недавно Каур слышал радиопередачу о «летающих тарелках» и так заинтересовался, что несколько раз ходил в библиотеку и читал там дополнительно газетные статьи об этом явлении. Тогда-то он и вычитал о странных маленьких существах, которые якобы путешествуют в «тарелках» и которых в Америке будто бы уже видели собственными глазами несколько человек.
Меэлик думал. Горячее солнце замедлило движение его мыслей, поэтому он думал сравнительно долго, но наконец кашлянул и сказал:
— Дело более чем странное. По-моему, не мешало бы послать фотографии на исследование Виперманну.
Это были веские слова, и они тут же получили отзыв.
— Точно! — воскликнул Юрнас. — И обратите внимание — Виперманн ещё будет благодарить нас за это!
— Нам нужна не благодарность, а ясность, — сказал Меэлик.
И Каур заметил:
— Мы пошлём эти фото Виперманну в интересах науки!
Разумеется, требовалось снабдить фотографии пояснительным письмом. Меэлик, как всегда, имел при себе карандаш и записную книжку. Ведь он писал приключенческий роман. А когда пишешь роман, в любой момент может сверкнуть в голове какая-нибудь важная мысль, и гораздо надёжнее тотчас записать её, чем надеяться на память, где и без того уже многое хранилось про запас, в том числе Виперманн и обсерватория в Тыравере. Итак, Меэлик сразу достал свои рабочие принадлежности и после некоторых умственных усилий важное письмо было сочинено:
Уважаемый товарищ астроном!
Посылаем Вам два фотоснимка, которые, вероятно, представляют интерес для исследования. Светлые пятна, которые видны на обеих фотографиях, могут быть, как нам кажется, «летающими тарелками». Это ни в коем случае не светящиеся ночные облака, потому что, когда производилась съёмка, до ночи было ещё далеко. Даже солнце сияло в небе. Надеемся, что высылаемые нами фото помогут Вам раскрыть тайну «летающих тарелок».
С нетерпением ждём Вашего ответа.
Следовали подписи и адрес Юрнаса. Насчёт адреса Виперманна они особенно не тревожились — обсерватория в Тыравере, и достаточно. А там знаменитого учёного наверняка знает любой мальчишка.
— Теперь придётся повнимательнее следить за небесами, — сказал Каур. — Поди знай, когда снова появится «тарелка». И потом, в небо может смотреть любой и сколько угодно — никого не касается, исполнилось тебе уже шестнадцать или нет.
Всё складывалось замечательно. Именно теперь, когда Кярт принялась читать книги о мире звёзд, мальчики нашли причину обратить взоры в небеса.
Вернувшись из лесу, Кярт объявила, что нашла чудесную земляничную поляну.
Но, прежде чем отправиться за земляникой, они должны были непременно сходить в посёлок и отправить Виперманну письмо с фотографиями «летающих тарелок».
2
Часа через два Меэлик, Юрнас и Каур, ведомые Кярт, были уже в лесу.
— На той поляне всё красно от земляники, — сказала Кярт. — Потерпите немножко, скоро придём.
Терпение им действительно требовалось, потому что Юрнас со своим велосипедом всё время отставал. Среди деревьев, кустарников и пеньков, где вереск норовил запутаться в спицах, не могло быть и речи о том, чтобы сесть в седло. А велосипед, который надо вести рядом с собой, доставляет владельцу больше хлопот, чем удобств.
Разумеется, в своём лесу мальчики знали земляничные места лучше Кярт. Каждым летом они прочёсывали вдоль и поперёк все тутошние поляны и просеки. Однако Кярт была гостьей, поэтому теперь её вежливо пустили вперёд. И… Ну разве не чудо? Она вела мальчиков прямо к той поляне, где каждым летом собирали самый богатый урожай ягод. И нынче ещё до приезда Кярт эта поляна вся была усыпана белыми цветочками земляники.
— Ты уже знаешь лес как свои пять пальцев, — заметил Меэлик с удивлением.
А Каур, разглядывая знакомую поляну, думал совсем о другом.
— Это место словно специально создано для приземления «летающей тарелки», — сказал он. — Ровная крепкая поверхность, а вокруг высокие деревья, укрывающие от любопытных взглядов.
Кярт засмеялась. Она никак не могла принять всерьёз слова Каура. Она знала, что учёные занимались этим вопросом: об НЛО время от времени писали в газетах, рассказывали по радио и телевидению. Кярт слыхала и раньше, будто в разных странах мира люди уже не раз своими глазами видели таинственные сверкающие тарелкообразные летательные аппараты, которые двигались со страшной скоростью и якобы даже опускались на землю. Но при всей своей благожелательности Кярт не могла поверить, что именно Меэлику случайно удалось заснять «летающую тарелку». Сам-то он, фотографируя, ничего необычного не заметил.
— Сейчас ты смеёшься, — возмущался Каур. — Но если бы, например, «тарелка» унесла у тебя корову, тогда тебе было бы не до смеха.
— Какую корову? При чём тут корова?
— А вот я читал, что в Канзасе, — сообщил Каур, — один фермер услыхал шум в хлеве, побежал с сыном и батраком посмотреть, что случилось, и увидел, как опустился большой воздушный корабль. Похожий на сигару. Сто метров длиной. А экипаж его состоял из шести очень странных существ. Они-то и унесли у фермера корову на своём воздушном корабле. Коровью голову, шкуру и копыта нашли на другой день далеко от фермы.
— Об этом надо рассказать тётушке Лене, — предложил Юр-нас.
Именно тётушка Лена держала корову. У неё семья Юрнаса ежедневно покупала молоко, высокий процент жирности которого был известен всем в этой части посёлка.
— У меня, к счастью, нет коровы, — сказала Кярт не без иронии. — Я могу спокойно собирать землянику.
Но вскоре выяснилось, что собрать землянику будет не так-то легко. Её просто не было. По всей поляне, куда ни глянь, — только недозрелые ягоды белели между зелёными листьями.
— Я сразу подумал, что ещё рано, — решил показать свою догадливость Юрнас. — Кярт всё-таки горожанка, не стоило ей отправляться на поиски.
— Оставь, — нахмурил брови Меэлик. — Разницу между зрелой и зелёной земляникой понимает всякий.
Они обошли всю поляну. Картина была та же. Обнаружили лишь, что часть поляны выгорела — то ли от окурка, обронённого каким-то растяпой, то ли по другой причине. Вот так и начинаются лесные пожары, всегда виновата небрежность!
— Я не могла ошибиться, — сказала Кярт. — Это же та поляна. Тут было всё красно от ягод. Может, за это время кто-то побывал тут и собрал землянику?
— Кто-то! — буркнул Каур. — Да, конечно, кто-то. Как же иначе? Конечно, к т о-т о…
На лице его отражалась радость внезапного открытия.
— Что ты бормочешь? — обратился к Кауру Меэлик. — Нечего удивляться, кто-то мог опередить нас. Пока мы ходили по своим делам в посёлок, прошло достаточно времени…
— А я и не удивляюсь!
Лицо Каура было чрезвычайно многозначительным. Он подошёл к выгоревшему месту и стал внимательно его осматривать.
— Что ты там нашёл? — спросил Юрнас.
— Посмотрите на это выгоревшее место, — сказал Каур. — Неужели вы действительно ничего не замечаете?
Ребята ничего не замечали, и Каур продолжал:
— Контуры точно сигарообразные, верно? С одного конца пошире, с другого — поуже. По-моему, это примечательно. А здесь, видите?..
— Действительно, — сказал Юрнас. — Человеческий след.
Каур победно улыбнулся:
— Почему ты думаешь, что след именно человеческий?
— Но ведь так и есть! — Юрнас пришёл в замешательство. — Или ты считаешь нас дураками?
— Вовсе нет, — сказал Каур. — Я просто хочу вам сказать, что этот след прекрасно может принадлежать какому-нибудь человекообразному существу.
— Глупости, — сказал Меэлик.
И Кярт прыснула,
Но Каур не дал сбить себя.
— Известны случаи в Австралии, — сказал он, — когда «летающие тарелки» оставили на поверхности земли выгоревший след. Значит, и это выгоревшее место распрекрасно может быть следом «летающей тарелки». «Тарелка» приземлилась, и из неё вышло существо. И тоже оставило свой след.
— След точно похож на мой, — сообщил Меэлик, усмехаясь. — Только поменьше.
— Сходится, — сказал Каур. — Существа с «летающих тарелок» примерно такого же роста, как мы. Или чуть меньше.
— Уж не думаешь ли ты, что какой-то марсианин съел землянику? — улыбнулась Кярт.
Каур пожал плечами.
— А почему бы и нет?
— Но послушай! — Меэлик уже начал возмущаться. — Всё имеет свои границы!
— Конечно! — подтвердил Каур. — И границы выгоревшего места как раз имеют контур большой сигары.
Меэлик махнул рукой. Похоже, спорить с Кауром сегодня бесполезно. Лучше пойти дальше вперёд и посмотреть, не повезёт ли им с земляникой где-нибудь в другом месте. Но, делай что хочешь, Каур не соглашался идти дальше. Кауру неотложно требовалось промерить выгоревшее место ногами и высчитать, какова примерно его площадь. И затем ему ещё требовалось основательно исследовать отпечаток ноги неизвестного существа. В интересах науки, как он утверждал.
— Да, — сказал Каур в конце концов, — подозрительно. Дело подозрительнее подозрительного.
Иди знай, что бы он сказал ещё, если бы в эту самую минуту не затрещали кусты и на поляне не появилась тётушка Лена, та самая тётушка Лена, у которой семья Юрнаса ежедневно брала молоко.
— Детки! Милые! — завопила тётушка Лена жалостливым голосом. — Вы, случайно, нигде не видели мою Моони?
Нет, тётушка Лена, Моони они здесь не видели. Но на лицах их разом появилось выражение сильного удивления, а самый маленький — то был Каур, специалист по «летающим тарелкам», — поторопился спросить, не сопутствовали ли исчезновению коровы какие-либо чрезвычайные обстоятельства.
— А то как же, дело, конечно, чрезвычайное, — словоохотливо отвечала тётушка Лена. — Моони всегда послушно паслась на цепи, будь то возле шоссе или где подальше. Но, вишь, сегодня-то пропала. Как в воду канула. Словно её нечистая сила унесла. Такая всегда послушная скотина!..
— Надо помочь найти, — коротко решил Меэлик, чем очень обрадовал тётушку Лену.
За труды она пообещала каждому по большой кружке парного молока. Ведь тётушка Лена ещё не знала, что от Моони могло не остаться ничего, кроме шкуры, копыт и рогов.
Вот так они и пошли — тётушка Лена, зовущая корову, впереди, за нею Кярт и Меэлик, затем глубоко задумавшийся Каур и позади всех Юрнас с велосипедом, который громко бренчал на кочковатой почве. А вслед им с лесной поляны звучал, как в насмешку, голос козодоя.
3
После той почти криминальной истории, когда Рихо подло удрал, бросив маленького Мадиса на произвол судьбы посреди улицы, Пеэтер вёл довольно серую, скучную жизнь. Грозовые тучи, поначалу угрожавшие собраться над его головой, раз-веялись довольно быстро. Спасительная ложь, будто ребёнку в поликлинике вместо прививки дали какую-то противоинфекционную таблетку, не вызвала подозрений, мать не только не искала на теле Мадиса следов прививки, по даже не беспокоилась насчёт того, что может повыситься температура. И когда дня через два слухи о странном случае с маленьким мальчиком, переодетым девочкой, достигли семьи Кольк, родителям и в голову не пришло связать эти слухи с Мадисом. С этой стороны опасность Пеэтеру больше не грозила. Но зато его понемногу начала одолевать скука. По-настоящему играть ему было не с кем. Меэлик, Юрнас и Каур всё время ходили с этой городской девчонкой, но известное дело… После всего, что случилось с Мадисом, ждать оттуда дружбы не приходилось. Слишком плохо всё вышло. А Рихо не только не извинился, но даже не пришёл объяснить, что же случилось на самом деле. Пеэтер считал такое поведение более чем подлым. В конце концов, ребёнок всё-таки не бездушная вещь, с которой можно обращаться как заблагорассудится. Ребёнок, хотя и маленький, всё-таки живой человек, со своим миром мыслей и чувств, его нельзя просто так бросать посреди улицы на произвол судьбы, что бы ни случилось.
Поэтому Пеэтер был далёк от мысли искать примирения с Рихо, несмотря на надоедливую скуку. Однако он хотел бы повидаться с Рихо наедине, чтобы выяснить подробно, что произошло после того, как Рихо отправился с Мадисом в поликлинику, и высказать Рихо прямо в лицо всё, что он, Пеэтер, о нём думает.
Но Рихо словно в воду канул. Он не только не изволил навестить Пеэтера, но и не показывался нигде в посёлке. Может быть, и у него, несмотря на всё, есть совесть, которая вынуждает его прятаться от глаз людских?
А что, если сходить самому к Рихо? Нет и ещё раз нет! Ни в коем случае. Человек должен хоть немного уважать себя. Во всём, что произошло, виноват Рихо, и его долг прийти к Пеэтеру, а не наоборот.
Так Пеэтер находился в полной неизвестности о судьбе Рихо. Мучился скукой. Бесцельно слонялся по улицам. Пытался иногда что-то читать, но тут же бросал. И вот в одно прекрасное солнечное утро, когда Пеэтер решал очень трудную, каверзную шашечную задачу, его позвала с улицы одноклассница Марью.
Пеэтер высунулся в окно.
— Что случилось? — спросил он с надеждой.
Ну и пусть это только Марью! С нею тоже можно предпринять что-нибудь. Пеэтер видел несколько недель назад, как Марью играла на улице с Меэликом, Юрнасом и Кауром в «классы». Почему бы и ему не поиграть с ней в «классы»? Что с того, что «классы» считаются девчоночьим занятием, хотя известно, что упражнения со скакалкой входят даже в программу тренировок боксёров.
— Тебе письмо! — крикнула Марью.
Ах, письмо! Стало быть, Марью пришла в качестве почтальона. Но ведь и письмо всё же какое-то разнообразие в серых буднях. Неизвестно, что это за письмо! А вдруг какой-нибудь приказ явиться в школьный сад на прополку или ещё… Во всяком случае, необходима осторожность. Нельзя позволить подловить себя, как глупого гусака.
— Откуда письмо? — спросил Пеэтер и добавил на случай, если бы действительно речь шла о том, что нужно явиться на прополку в школьный сад или тому подобное: — Я, между прочим, болею.
— Что? — удивилась Марью. — И ты тоже?
— А кто ещё? — поинтересовался Пеэтер.
— Да Рихо. Кинул мне письмо через окно и попросил, чтобы я отнесла тебе. Сказал, что ему до того худо — хуже не бывает.
Ах, Рихо!
— Погоди, сейчас выйду!
Стало быть, Рихо… Очевидно, у него наконец проснулась совесть. Заболел, не смог сам прийти, но хоть написал. Его чёрные дела от этого не посветлеют, вовсе нет, но всё же письмо показывает, что Рихо в какой-то степени способен испытывать раскаяние. Иначе с чего бы он вздумал писать письмо?
Пеэтер выскочил на улицу и взял у Марью письмо.
— А что с Рихо? — спросил он.
— Сказал, красная оспа. Вроде бы это ужасно тяжкая и опасная болезнь, гораздо хуже чёрной оспы.
— Ого! — Пеэтер недоверчиво покачал головой. — Красная оспа… О такой болезни я что-то не слыхал. А он не загнул?
— Да и я не очень-то ему поверила. Ведь против оспы делают прививки, верно? И с виду никакой беды с ним не случилось. Заорал в окно как сумасшедший, когда увидел меня на улице.
— Неясная история, — пробормотал Пеэтер и покрутил конверт в руке.
Вскрывать письмо в присутствии Марью он не хотел — весьма вероятно, оно могло содержать нечто такое, о чём посторонним знать не полагалось. Но Марью явно ждала, когда Пеэтер распечатает конверт.