КОМПОТ
Вовка Иванов тоскливо глядел на флаг. Он сегодня опять не взлетел до самой вершины мачты.
Вовка вспомнил, как на другой день после открытия впервые в жизни поднимал флаг над лагерем. Он с ребятами так оборудовал свою палату, что и вожатая Зина Осипова, и дежурный по лагерю похвалили. А потом зашел сам Андрей Андреевич и сказал: «Молодцы! Это обязательно нужно отметить. Пусть старшие придут и у вас поучатся».
И правда — приходили. У Вовки от гордости горели щеки.
А на другое утро дежурный по лагерю объявил: «Пионер девятого отряда Володя Иванов, на флаг!» И Вовка на виду у всех пошел к мачте. Это только кажется, что расстояние до мачты двадцать шагов. Больше! Вовка идет очень долго. И все стоят, вытянувшись по стойко «смирно». Стоят пионеры всех десяти отрядов, стоят вожатые, барабанщики, Андрей Андреевич.
«Лагерный флаг поднять!»
Тотчас барабаны рассыпали дробь. Голос горна взлетел высоко над долиной. Флаг медленно поплыл вверх.
Того, что творилось в душе, Вовка еще не испытывал никогда в жизни. Мечты, одна смелее другой, промелькнули в голове. Вот он со знаменем в руках скачет на коне впереди полка в бой… Вот у шелестящего шелком знамени стоит он, а Первый Маршал Климент Ефремович Ворошилов подъезжает на тонконогом коне-красавце и привинчивает к его гимнастерке орден Боевого Красного Знамени.
И тут что-то случилось… Вовка открыл прикрытые на миг глаза и увидел: флаг застрял где-то посреди мачты. Лоб моментально взмок от страха. Так опозорился! Перед всем лагерем!
Сережка-горнист перехватил веревки чуть выше рук Вовки, сделал что-то и шепнул: «Давай!»
И флаг взлетел на вершину.
Вовка тоскливо смотрит на флаг. Тогда Сергей так легко распутал узелок. А теперь — и узла-то никакого не видно, а не взлетает. Значит, есть узел? Только как его распутать? Вот если бы знать!.. И Ануш не приходит к лагерю. И тут у Вовки мелькнула мысль. Он зашептал что-то соседу. Обернулся назад. Вожатая строго посмотрела на него.
После завтрака девятый отряд сбился в кружок возле столовой. Пошептались о чем-то, пошумели. И Вовка с Аней отправились к начальнику лагеря.
— Андрей Андреевич, мы можно к вам? Нас ребята прислали. Мы, это… делегаты.
Андрей Андреевич глянул на белоголового стриженного под машинку Вовку и круглолицую с пышными легкими волосами Аню. Они чем-то похожи друг на друга. Начальник невольно улыбнулся. Но увидел, как нахмурился Вовка, и погасил улыбку.
— Делегаты? Очень хорошо. Я вас слушаю.
— Андрей Андреевич! Мы всем отрядом решили. Мы три дня компот пить не будем. И все яблоки и сахар весь отдайте Ануш. Ладно? Мы и с другими отрядами поговорим. Они согласятся!
Начальник удивленно вскинул брови. Потом взял ребят за плечи и повел к скамейке.
— Что ж мы с вами стоим, делегаты? Садитесь.
Вовка глянул подозрительно, но глаза начальника не смеялись. И успокоенный, Вовка сел на скамью.
— Давайте обсудим. Вы правильно решили. Как настоящие ленинцы. Спасибо. Помочь Ануш, конечно, нужно.
Вовка заерзал на скамейке и победно глянул на улыбающуюся Аню. Подмигнул ей. Во! Знай, мол, наших!
— Только я вам советую, — продолжал начальник, — помочь ей вот в чем… Скажите, больному человеку приятно, если друзья не забывают его?
— Ага! Еще как! Ко мне всегда ребята приходили, когда я корью болел. Через стекло говорили. И задачки по арифметике показывали.
— Ну, вот! Обязательно сходите к Ануш. Ей тоже будет приятно. А ваше предложение я принимаю. Если лагерь ничем не сможет ей помочь, то мы… откажемся от компота. Только прошу вас — пока никому об этом не говорить. Хорошо?
— Хорошо, Андрей Андреевич! Мы сегодня сходим к Ануш. Пошли, Аня. Мы к ней каждый день ходить будем. — Вовка с Аней, довольные результатами переговоров, побежали к своему корпусу.
АРКА, СТЕПАН, ЯБЛОКИ И РЫБА
На берегу двумя длинными рядами лежат пионеры. Впалые ребячьи животы немилосердно печет солнце. С самого края, прикрыв лицо полотенцем, лежит Арка. Невеселые мысли тревожат его… С Сережкой поссорился. Боб после неудачных поисков дуется. Даже загорать лег отдельно. С пуговицей, такое верное дело, провалилось. А тут еще Лаура сует свой нос: «Ты уже нашел, Арка?» Как будто он сам не сказал бы, если б нашел… Почему это так бывает? В голове все ясно-ясно. Обязательно должно получиться. Все обдумал. А начнешь делать — все кувырком летит… Ну ничего! Они еще пожалеют. Вот только бы ниточку…
Кто-то подошел и сел рядом. Но Арке лень поднять голову, посмотреть. Сосед разворошил горячую гальку и, охая, улегся.
Нужно понаблюдать. Если человеку долго смотреть прямо в глаза черными глазами — ни за что не выдержит!.. Вот мама всегда, как посмотрит, и сразу узнает: выкладывай, сын, что натворил. И уж тут не открутишься… И все равно таких яблок, как у Ануш, ни у кого больше нет.
Сосед с хрустом откусывает что-то и жует. Арка только сейчас почувствовал, что во рту пересохло и ужасно хочется пить.
— Ты что жуешь?
— Яблоки. Мировые! Хочешь? — и на грудь Арки лег прохладный шарик.
Арка откусил раз, другой. Яблоко действительно прекрасное. Сочное, сладкое. Прозвучал горн.
— Ура-а-а-а! — закричали мальчишки. Повскакивали на ноги и побежали к воде.
Вскочил и Арка. Глянул и аж присел: в руках у него было наполовину съеденное яблоко… Ануш. Темно-красные и розовые полосочки меридианами шли от полюса к полюсу. Рядом стоял Степан Луговой и преспокойно доедал точно такое же яблоко.
— Ты чего глаза вытаращил? Доедай скорей да пошли купаться, — крикнул Степан и побежал за ребятами.
Арка судорожно глотнул. Подавился яблоком и долго откашливался. Вот оно! Нашел! Недаром, видно, тогда Фаносопуло схватил Степку… А теперь он у Ануш…
Арка было рванулся поделиться с друзьями потрясающей новостью. Но вспомнил все и, подхватив майку, пошел вдоль берега. Ну и ладно. Все меня бросили. Я и один справлюсь. Посмотрим, какие у вас будут физиономии.
Вдалеке от купающихся на волнорезе сидел рыбак. Арка подошел и узнал Леньку Клещова. Ленька скользнул по его лицу взглядом зеленых кошачьих глаз и, ухмыляясь, поздоровался:
— А-а-а, наше вам с кисточкой! Ты чего ж это без начальника?
— Какого начальника?
— Ля! Вроде не знаешь? Вы ж с Бобкой при капельдудкине вашем вроде шестерок. Куда пес — туда и хвост.
Арка знал, что Сергей и Ленька терпеть не могут друг друга. Поцапались за что-то еще на вокзале, когда садились в эшелон. Но Арка преклонялся перед рыболовным искусством Клеща. Мечтал постигнуть его секреты. Часто садился рядом на волнорезе. А сейчас за «собачий хвост» Арка обиделся.
— Ты, Клещ, не цепляйся. При чем тут Сережка? Я сам по себе… — Тут он заметил, что поплавок резко» нырнул, и заорал: — Клюет!
Ленька подсек и вытащил здоровенную рыбину. Когда ее сняли с крючка, рыбина вдруг рванулась. Шлепнула Арку хвостом по глазам так, что аж искры посыпались. Выскользнула и запрыгала на цементе волнореза. Арка бросил на нее майку, упал животом и перехватил у самого края. Еще бы скачок — и поминай? как звали.
Когда ее наконец посадили на кукан, Ленька сказал:
— Бери себе. Раз ты заметил… и долбанула она обратно тебя же.
Аркино лицо расплылось в улыбке. Показать ребятам, какую рыбину он поймал — помрут от зависти! Но вспомнил о Степке.
— Ленька, пускай лучше она немножко у тебя на кукане посидит. А то мне нужно…
— Чиво? За Сережкой соскучился?
— Что ты привязался со своим Сережкой! Я с ним и не разговариваю вовсе… Тут это… только никому не говори! За одним человеком поглядеть надо.
— Спер у тебя, что ли? — оживился Ленька.
— Если б у меня — у Ануш, — Арка спохватился, но было уже поздно. — Только ты смотри. Тебе одному сказал.
Клещ даже рот приоткрыл от удивления. Затоптался на месте. И вдруг развеселился:
— Ля! Вот холера! Как же ты его подцепил на крючок?.. Не боись — могила!
Арка поспешил к ребятам, выходящим из воды. «А он ничего парень. Может, еще и дружить будем…»
ОДНИМ ПАЛЬЦЕМ
На сердце у Сергея было нехорошо. Кто же прав? Андрей Андреевич, запретивший поиски, или Арка, который готов очертя голову кинуться в любую авантюру, лишь бы найти того, кто обидел Ануш?.. А тут еще эти пропажи в лагере одна за другой. Мальчишки смотрят подозрительно. Если так и дальше пойдет, то…
Чувство какой-то вины тяготило Сергея. Он не знал, в чем и перед кем виноват. Однако был уверен: начальнику нужно помочь. А вот как? Если бы он знал. Но все равно, хотя он и не согласен с Аркой, сидеть сложа руки и ждать невозможно. Нужно что-то делать…
Не нравилась Сережке седьмая палата. В прошлом году «склеп» заселяла веселая компания неутомимых выдумщиков и шутников. Окно, выходящее на веранду, служило им дверью. Ходить в дверь через восьмую палату они считали ниже своего достоинства. В нее ходи-до только начальство.
Ни один день не обходился без приключений. То, притаившись за окном, они обстреляют из камышовых трубок зазевавшихся прохожих. Бац! В затылок щелкает тугой шарик дикого винограда. Пока простак крутит головой, в него еще стукают «пули».
А то, проходя мимо палаты, доверчивый пацан увидит блестящее яблоко, будто прямо для него положенное на дороге. Пацан нагибается. Но яблоко вдруг прыгает и, крутясь на ниточке, повисает на перилах веранды. А из окна высовываются семь загорелых до черноты физиономий и хохочут до слез, изображая происшествие в лицах.
А бывало, поднимут такой гвалт на тихом часе, что их сосед, степенный рыжеусый кладовщик дядя Ваня (Полтора Ивана, как его прозвали за высокий рост), заглядывает в окно и жалуется:
— Вы ж, бисенята, чого галкачите?! Мени ж работать треба. А в голови, як в котли: бум! бум!.. Ось нияк семнадцать ящикив ни сложу з тими одиннадцатю, шо побили в дорози…
— Дядя Ваня! Мы вам поможем! — Через окно стремительно, как пожарники на учении, выскакивают все семеро на веранду и скрываются в дверях кладовой. Разве можно упустить такой момент?! Пусть попробует теперь кто обвинить, что они не спали на тихом часе. Делом были заняты. Ящики складывали.
Сережка был неофициальным шефом седьмой палаты. Рассказывал про прежние лагеря, а также всевозможные истории, прочитанные книги. Учил на горне играть. Только он мог навести порядок в «склепе». Его ребята уважали и слушались.
А теперь седьмая палата и правда как склеп. Ни шуток, ни песен. И физиономии у всех какие-то кислые. Будто боятся чего. А чего бояться в лагере?
Как-то Сергей увидел у Витьки Огурцова синяк под глазом:
— Кто тебя?
Витька вильнул в сторону и пробурчал:
— Никто. Сам стукнулся. А тебе чего?
— Да ничего. Только об чей ты кулак стукнулся? Может, за дело? Тогда другой разговор…
Потом на фруктовом базаре увидел Ваську Грибова, тоже из седьмой палаты. Он стоял в сторонке и смотрел, как другие покупают. Острый кадык Васьки так и ходил по шее: видно, слюну глотал.
— Ты чего деньги бережешь? Тебе ж позавчера перевод был. Сам у почтальона видел.
Васька испуганно захлопал ресницами и пошел прочь.
— Потратил я, — бросил он на ходу.
«Когда это он успел потратить? За один день? Куда в него столько лезет? Ну если б Вовка Шилин — понятно. Кабанчик. Целыми днями жует. А этот, как щепка. Тут что-то не так…»
Сережка, соблюдая прежние обычаи, перескочил через подоконник и оказался в «склепе».
— Здорово, орлы! Э-э-э, а отчего это вы носы повесили? Женька, ты что отворачиваешься? А ну покажи…
Сергей насильно повернул Женьку Тишкова к свету. Правая щека нормальная. А на левой — красное пятно. Жаром пышет. И глаза блестят подозрительно.
— Кто тебя?
— Никто! — Женька вырвался.
— Вы что, ребята?! Что у вас тут, чуть не каждый день мордобой? Кто это такой храбрый? Может, ты, Ириска?
Костя Ирисов, коренастый, с красивым цыганским лицом и неожиданно белым чубом, вскочил с койки.
— Наши дела. Сами разберемся, — сел и отвернулся.
Сергей посмотрел на остальных. Все глядели в разные стороны, будто боялись столкнуться взглядами.
— Ну-ну. Давайте сами… А хотите, я вам фокус покажу? Кто из вас самый сильный? Ты, Костя?
— А кто знает… Мы не мерились, — почему-то смутился Ирисов.
— Тогда становись сюда. Попробуем. Я буду давить, а ты не поддавайся.
Сережка положил на голову Косте свою ладонь и придавил вниз. Но Костя стоял твердо. Довольный, что такой здоровый парень, как Сережка, не согнул его, засмеялся:
— Что? Не вышел фокус?
Улыбались и остальные.
— Это был еще не фокус… Тебя можно и одним пальцем согнуть. Не веришь? Становись снова. А остальные идите сюда, вокруг него. Так. Теперь положите по одному пальцу ему на макушку. Все, все кладите. Ну а теперь: раз… два… три!
Ребята надавили. И Костя с растерянным лицом сел на пол, будто кто-то ударил его под коленки. Все рассмеялись. По очереди становились в круг. Но никто не мог удержаться на ногах.
— А ты, Сережка, выстоишь?
— Может, и я не выстою. Давайте.
Шестеро положили по пальцу на Сережкину голову. Шея его напряглась, на висках проступили вены. Голова закачалась, ноги в коленях подогнулись, и Сережка опустился на пол.
— А-а-а-а! Не выдержал! А здоровый какой… вот это да!
— Ну вот. И я не выдержал. Когда все вместе, как один, никто не выдержит. Ну, силачи, я пошел. Пора сигнал давать.
Сбежав с веранды, Сережка обернулся к «склепу» и хитро улыбнулся.
АРКА+КЛЕЩ
Каким образом Клещ узнал, что Арка разоблачил Степку Лугового, неизвестно. Но только узнал. Он подошел к Арке около линейки и зашептал:
— Кореш, а я знаешь, что придумал? Я Степке сегодня такой концерт устрою! Нечего чистеньким прикидываться.
— Что ты! — испугался Арка. — Не надо ничего делать. Я сам все. Ты только дело испортишь.
— Я?! Да за кого ты меня считаешь? У нас не сорвется!.. Ну, ладно. Тогда я ему записку напишу.
— Ленька, ну не надо! Прошу тебя: не надо. Ну хоть сегодня ему ничего не делай. Ладно?
Клещ глянул в Аркино испуганное лицо. Презрительно передернул плечами.
— Чудной ты. Ты что, по науке его хочешь припечатать? Ну давай, давай, — и вперевалочку, косолапя, отошел.
Арке нужно было срочно с кем-то посоветоваться. Что-то получалось не так. Но с кем? С Бобом вчера поругались. Боб, будто невзначай, спросил: «Погорел с пуговицей, сыщик?» Арка обозвал его тупицей. Боб долго сопел, ворочался в кровати, потом сказал: «А Сережка правильно тебя ишаком назвал. Ишак и есть. Его бьют, а он орет, но сам ни с места…»
С Сережкой заговорить? Ни за что! А Лаура — она Сережке в рот смотрит. Известно — девчонка…
Целый день Арка не спускал глаз со Степана Лугового. Куда Степка — туда и он. Не покажет ли дорогу к тайнику? Наконец, столкнувшись с ним нос к носу у туалета, Степка не выдержал:
— Слушай! Ты что за мной везде ходишь, как собачий хвост?! Делать тебе нечего? Еще раз увижу — дам по шее.
— А ты не раздавай! Ты лучше скажи, где яблоки взял? — пошел в атаку Арка и, не мигая, уставился Степке в глаза своими черными глазами.
— А тебе какое дело? Вот и угости дурака. А он тебе начнет мозги крутить. Чего выставил глазищи? Украл я, что ли?
— А ты не крути! Чего моргаешь?! Может, и украл.
— Я-а-а-а?! — Степка угрожающе придвинулся к Арке. Но не ударил, сдержался. — Руки об тебя марать. Подарили мне яблоки. За работу дали. Понял? И чтоб духу твоего около меня не было. Ей-ей, увижу — морду набью…