— Как видите, пасу зайцев.
— Да ведь они у тебя все разбежались, — засмеялась фрейлина. — Я ни одного не вижу.
— Что ж, что разбежались, — сказал Эспен. — Когда надо будет, я их позову, они все и сбегутся ко мне.
— Это удивительно! — воскликнула фрейлина. — И почему это зайцы тебя слушаются?
— Да они не меня слушаются, а мою дудочку, — сказал Эспен. — Вот, поглядите сами.
Эспен дунул в свою дудочку, и верно — все зайцы мигом сбежались на лужайку.
— А хотите, дуну ещё раз, и все зайцы снова разбегутся.
Эспен дунул ещё раз, и верно — все зайцы разбежались.
— Ах, Эспен, что за прелесть эта дудочка, — воскликнула фрейлина. — Не продашь ли ты её? Я охотно дам тебе за эту дудочку сто талеров.
— Сто талеров, пожалуй, маловато за такую дудочку, — сказал Эспен.
— Да что ты, Эспен! Надо всё-таки и совесть иметь! Ты только подумай — сто талеров! Тебе, верно, и не снились такие деньги!
— Что правда, то правда — больше одного талера я никогда ни во сне, ни наяву не видал. Ну ладно, давайте мне сто талеров, а в придачу снимите-ка с меня сапоги. Жара такая, что шевельнуться неохота.
Ух как рассердилась фрейлина!
— Невежа! Грубиян! Как ты смеешь!.. Чтобы я, первая фрейлина королевского двора, снимала сапоги с какого-то пастуха!..
— Да ведь я вас не заставляю, — сказал Эспен. — Не хотите, не надо. Только дудочку я иначе не отдам.
Фрейлина чуть не заплакала от досады.
Нет, она ни за что не станет снимать сапоги с этого невежи!
Во-первых, она знатная дама, первая фрейлина при дворе короля.
Во-вторых, кто-нибудь может увидеть это, и тогда все придворные поднимут её на смех…
Но что там ни говори, а ведь без дудочки нельзя в замок вернуться.
Она поглядела по сторонам. Нигде никого не было.
— Давай сюда ногу! — решительно сказала фрейлина.
Она зажмурила покрепче глаза, чтобы даже самой не видеть того, что делает, и стащила с Эспена сапоги — сперва левый, потом правый.
Наконец всё было кончено.
Фрейлина отсчитала сто талеров, получила взамен дудочку и, очень довольная тем, что всё так хорошо обошлось, побежала домой.
Но всё обошлось не так уж хорошо. Когда фрейлина пришла в замок, дудочки у неё не было.
Она готова была поклясться чем угодно, что не потеряла дудочку, а всё-таки дудочки у неё не было.
И в этом нет ничего удивительного. Ведь фрейлина не знала, что дудочка эта — самая волшебная из всех волшебных дудочек на свете и что она всегда возвращается к своему хозяину, кто бы её ни взял, куда бы ни спрятал.
Так оно и случилось. Не прошло и пяти минут после того, как фрейлина ушла, а дудочка уже лежала в кармане у Эспена, и, когда наступил вечер, он опять собрал всех зайцев и привёл их в королевский замок — всех до одного!
На следующий день король и королева решили подослать к Эспену принцессу:
— Уж она-то выманит дудочку у Эспена, — сказала королева.
Принцесса сразу приступила к делу.
— Послушай, Эспен, — сказала она голосом нежным, как пенье жаворонка, — я знаю, ты такой добрый, что не откажешь мне в просьбе. Моя фрейлина говорила, что у тебя есть чудесная дудочка. Продай мне эту дудочку! Я дам тебе за неё двести талеров.
— Такую дудочку я бы никому и за тысячу талеров не уступил, — сказал Эспен. — Но вам, прекрасная принцесса, уж так и быть, отдам за двести, только вдобавок набейте-ка мне трубку да раскурите её хорошенько.
— Ты, кажется, с ума сошёл! — закричала принцесса и даже топнула ножкой. — Я скажу моему отцу, чтобы он сегодня же отрубил тебе голову. Ты забываешь, что я принцесса!
— Ну что ж, что принцесса, — преспокойно сказал Эспен. — А такой дудочки и у вас нет.
«Это верно», — подумала принцесса. Потом ещё немного подумала и сказала:
— Ну, ладно, давай сюда трубку.
Принцессе пришлось немало потрудиться, прежде чем она раскурила трубку. От горького дыма слёзы ручьем катились у неё из глаз, а в носу у неё так щекотало, что она чихнула по крайней мере двадцать семь раз. И это ещё не так много, — ведь она была самая настоящая принцесса, а принцессы трубок, как известно, не курят.
Наконец противная трубка раскурилась, принцесса отдала Эспену двести талеров, получила дудочку и бегом побежала домой.
Всю дорогу она так крепко сжимала кулак, в котором держала дудочку, что у неё даже рука онемела. И всё-таки, когда принцесса вернулась в замок, оказалось, что дудочки у неё нет, словно она сквозь пальцы выскользнула.
Тогда сама королева решила идти к пастуху.
Надо сказать, что королева была скуповата и никогда денег на ветер не бросала, но тут она сразу, не торгуясь, обещала Эспену триста талеров.
Но Эспену даже этого было мало. Он захотел, чтобы королева ещё почистила ему куртку.
Сначала королева отказалась наотрез и даже припугнула пастуха змеиным рвом.
Но дудочку надо было получить во что бы то ни стало. Что же королеве оставалось делать, как не согласиться? И она согласилась.
Правда, куртку королева вычистила из рук вон плохо, но много с неё и нельзя было спрашивать — ведь всё-таки она была королева.
Получив дудочку, она крепко-накрепко завязала её в свой шёлковый носовой платок, а платок спрятала в кружевной рукав.
Но это нисколько не помогло, и, когда королева вернулась в замок, платок был на месте, и завязан он был по-прежнему, а дудочки в нём не было.
Тут уж король совсем рассердился.
— Что за ерунда! Я вижу, что у меня в королевстве никто ничего не умеет делать.
Придется идти мне самому. Иначе мы так и не получим эту дурацкую дудочку.
И вот на следующее утро король отправился в лес.
Он милостиво кивнул Эспену и запросто уселся рядом с ним на травку.
Король угостил Эспена своим королевским табаком и даже дал ему затянуться из своей королевской трубки. Они беседовали как самые добрые друзья, и никто бы не сказал, что один из них — король, а другой — пастух.
Когда все любезности были закончены, король наконец приступил к делу.
— Послушай, Эспен, — сказал он, пуская дым кольцами, — говорят, у тебя есть какая-то дудочка.
— Да, есть, — сказал Эспен. — Она, правда, не золотая, но ни один король не отказался бы от такой дудочки.
И он вытащил её из кармана.
Дудочка, и верно, на вид была неказистая.
Король долго рассматривал её и для верности даже испробовал её волшебную силу. Дунул в один конец — и все зайцы сбежались, дунул в другой — все зайцы разбежались.
— Да, отличная дудочка, — сказал король. — Я понимаю, что даром ты её не отдашь. Но я король и во всем поступаю по-королевски: я даю тебе за эту дудочку тысячу талеров.
— Тысяча талеров это, конечно, не мало, но для такой дудочки и тысяча талеров цена небольшая. Ну да вот что: видите, там на лугу пасётся белая лошадь?
— Конечно. Это моя королевская лошадь. Если ты хочешь, я дам тебе её в придачу.
— Нет уж, оставьте её себе. А я хочу вот что: дайте мне тысячу талеров и поцелуйте эту лошадь, тогда дудочка будет ваша.
Король был очень смущён.
— Послушай, Эспен, нельзя ли придумать какое-нибудь другое условие?
— Нет, ни на что другое я не согласен, — сказал Эспен и лениво зевнул.
— Ну, а можно мне поцеловать лошадь через шёлковый платок?
— Через платок? — Эспен задумался. — А он королевский?
— Ну, конечно, королевский. Он мой, а я — король, значит, платок королевский.
— Ладно, на это я согласен. Целуйте через платок.
И вот — вы только представьте себе! — король подошёл к лошади, накрыл ей морду своим королевским платком и звонко чмокнул лошадь три раза.
После этого он отсчитал Эспену тысячу талеров, взял дудочку, положил её в кошелёк, кошелёк положил в карман, а карман застегнул на пуговицу. И не на какую-нибудь, а на королевскую, потому что у короля даже пуговицы королевские.
Вернувшись в замок, король позвал королеву, принцессу и фрейлину, расстегнул карман, вынул оттуда кошелёк, раскрыл его — и что же вы думаете? — дудочки в нём как не бывало.
Это было уж слишком!
Король так рассердился, что решил немедленно казнить Эспена.
Королева была совершенно согласна с королём, а это случалось не так уж часто.
И вот, когда вечером Эспен привел стадо в замок, король сказал ему, что сегодня его казнят.
Эспен очень удивился.
— Это несправедливо, — сказал он. — Я исправно пас заячье стадо, и теперь вы должны не казнить меня, а отдать мне в жёны свою дочь.
— Пустяки, — ответил король, — сказал казню, значит, казню. Я король, и моё королевское слово неизменно. Разве вот что: если ты сумеешь наговорить целую бочку лжи, да так, чтобы ложь через край потекла, тогда я тебя, пожалуй, помилую.
— Ну, это проще простого! — сказал Эспен. — Прикажите только выкатить бочку.
И он стал рассказывать обо всём, что с ним было: как он пошёл наниматься в пастухи, как встретил на дороге старуху, которая прищемила себе нос, как он помог ей вытащить нос и в награду за это получил волшебную дудочку.
Все очень смеялись над небылицами, которые сочинял Эспен.
— И вот, — рассказывал Эспен, — пришла ко мне первая фрейлина королевского двора и стала просить эту дудочку. Ей так хотелось получить эту дудочку, что она даже согласилась прислуживать мне и сняла с меня сапоги — сперва левый, потом правый!
— Неправда! — закричала фрейлина. И все придворные закричали:
— Неправда!
— Ну, может быть, сперва правый, а потом левый! — сказал Эспен.
— Неправда! Неправда! Он всё лжёт! — кричала фрейлина чуть не плача.
— Да ведь мне и велено говорить неправду, — сказал Эспен. — Целую бочку надо наполнить ложью! Слушайте-ка лучше, что было дальше. На другой день явилась ко мне принцесса. Чтобы получить волшебную дудочку, ей пришлось набить и раскурить мне трубку…
— Это ложь! Как ты смеешь! — закричала принцесса.
— Ну конечно, ложь, — сказал Эспен. — Правдой бочку не наполнишь, вот я и плету невесть что… А потом пришла ко мне сама королева…
— Кажется, бочка уже совсем полна, — сказала королева, с беспокойством поглядывая на Эспена.
— Э, нет, еще далеко не с верхом, — сказал король.
— Ну, раз не с верхом, надо ещё врать, — сказал Эспен. — Так вот, пришла ко мне сама королева. Торговалась она и рядилась, словно на базаре, и всё-таки пришлось ей выложить триста талеров и вычистить мне куртку.
Все придворные так и замерли, а Эспен как ни в чём не бывало спросил:
— Ну, как там — полна уже бочка?
— Полна, совсем полна, — поспешно сказал король.
— Нет, нет, еще не с верхом, — решительно сказала королева.
Эспен почесал затылок.
— Что бы мне ещё придумать? А, знаю! После всех пришёл ко мне король. А как раз в это время на лугу паслась его белая лошадь…
— Стой! Стой! — закричал король. — Не видишь, что ли, ложь через край льёт!..
Так и пришлось королю отдать принцессу за простого пастуха, да в придачу ещё подарить половину королевства, чтобы жил там Эспен Лежебока как ему вздумается, а на его королевскую половину и не заглядывал.
Плут
Жил-был Плут. Он только и делал, что плутовал, хитрил, обманывал, лукавил, одним пускал пыль в глаза, других обводил вокруг пальца, третьих водил за нос, словом, никому не давал покоя.
А правил той страной король, который и вовсе ничего не делал.
Как-то раз шёл Плут по дороге и встретил короля.
— Куда ты идёшь, Плут? — спрашивает король.
— Да вот ищу, кого бы обмануть.
— А ну-ка, обмани меня! Что, берёшься?
— Куда там! — говорит Плут. — Шуточное ли дело — обмануть самого короля! А я к тому же самые свои лучшие плутни оставил дома.
— Ну так сходи за ними. Очень хочется мне посмотреть, такой ли ты ловкий плут, как говорят люди. Ну, ступай, ступай, а я тебя здесь подожду.
— Боюсь, долго вашему величеству придётся ждать. Хожу-то я не так быстро, как плутую.
— А я тебе дам своего коня и седло, — сказал король.
— Да я и сесть-то на коня не умею. Конь ведь не пень!
Но королю очень уж хотелось, чтобы Плут показал ему свои плутни.
— Мои слуги подсадят тебя, — сказал король, — ну а там уж ты как-нибудь доедешь!
Плут почесал затылок, подумал и сказал:
— Ладно, так и быть, подсадите!
Кое-как влез Плут на коня и затрусил по дороге.
Ну и потешалась же королевская свита, глядя ему вслед! А король — тот прямо до слёз смеялся. Да и было над чем! Плут дрыгал ногами, размахивал руками, заваливался то на один бок, то на другой — вот-вот свалится, только неизвестно, на какую сторону.
Но едва только он скрылся с королевских глаз, как сразу дело пошло у него на лад: он хорошенько уселся в седле, пришпорил коня и во весь опор поскакал в город, словно он украл коня и за ним гналась погоня. И это было недалеко от правды, потому что в городе он продал королевского коня вместе с королевским седлом, а сам вернулся домой пешочком, но зато с кошельком, доверху набитым монетами.
Между тем король всё прохаживался взад и вперёд по дороге, поджидая Плута с его плутнями. То и дело он принимался смеяться, вспоминая, как Плут переваливался с боку на бок, сидя в седле. Ну прямо мешок с песком, а не наездник!
Однако время шло, а Плут не возвращался.
Вот уже солнце скрылось за лесом, стало совсем темно, а Плута всё нет и нет.
Тут наконец король понял, что Плут попросту обманул его и увёл у него из-под носа коня.
Король очень рассердился. Слыханное ли это дело, чтобы Плут без всяких плутней обманул самого короля!
«Завтра же его казню», — решил король.
А Плут так и думал, что король, конечно, не спустит ему такой проделки.
Но так как дома все плутни были у него под рукой, он не очень-то боялся королевского гнева.
На другой день, с утра, Плут развёл огонь в очаге и принялся варить в котелке кашу.
И чуть только он услышал, что к его дому приближается король со своей свитой, он вынул горячий котелок из печки и поставил его на деревянный чурбан. А сам присел тут же на корточки и стал помешивать кашу ложкой.
Король распахнул дверь и, увидев, что Плут варит что-то на деревянном чурбане, так удивился, что даже забыл, зачем пришел.
— Послушай, Плут, что это ты делаешь? — спросил король.
— Варю кашу, — ответил Плут как ни в чём не бывало. — Если ваше королевское величество подождёт немного, я смогу угостить дорогих гостей.
— Погоди, — сказал король, — как же это ты варишь кашу без огня?
— А на что мне огонь? — ответил Плут. — В этом котелке всё что угодно сварится без всякого огня, только успевай помешивать, чтобы не пригорело.
И Плут принялся старательно ворочать ложкой в котелке.
Король прямо глазам своим не верил. Он собственноручно приподнял крышку и заглянул в котелок. Верно, каша была совсем горячая и от неё шел вкусный пар.
— Послушай, Плут, — сказал король, — продай мне этот котелок. Я дам тебе за него сто талеров.
— Э, нет, — сказал Плут. — С этим котелком я словно король живу! Дрова покупать не надо, колоть-пилить тоже не надо… Помешивай ложкой в котелке — вот и вся забота!..
Королю очень не понравилось, что кто-то ещё, кроме него, живёт по-королевски.
И он так рассердился, что даже вспомнил, зачем пришёл к Плуту.
— Вот что, Плут, — строго сказал король, — не забывай, что ты передо мной провинился. Я прекрасно понимаю, что вчера ты обманул меня, когда сказал, что оставил свои плутни дома. Они, конечно, были при тебе. Но я готов забыть старое, если ты продашь мне этот котелок. А не то я сейчас же велю тебя казнить.
— Ну, тут уж выбирать не приходится, — сказал Плут. — И не хочешь, а согласишься. Ладно, бери котелок за сто талеров. А в придачу к нему я ещё и чурбан могу дать.