Колька шел все быстрее и скоро опередил Витьку. Витька прибавил шагу. Колька тоже. Витька побежал. И Колька побежал.
Наконец Витька запыхался, сел на землю и расхохотался.
Колька с удивлением обернулся, очень злой.
— Эх ты, — сказал Витька, — дурак!..
— Ты, Витька, не очень… — еще больше обозлился Колька. — Ты не задавайся, а то…
— Конечно, — продолжал Витька, — дело не в том, напишут о нас или нет. Это я нарочно, чтоб тебя испытать. Самое главное — польза. А то читаешь: в одном месте мальчишка руду открыл, а в другом месте другой мальчишка — торф, третий еще что-нибудь, а мы ничего…
— Это так… — согласился Колька, остывая.
— Мы вот что сделаем. Сейчас я буду начальник, а на обратном пути ты. Идет?
— Ладно, — сказал Колька и перепрыгнул опять к Витьке.
Мир был установлен, экспедиция продолжала свой путь.
Путешественники у цели
Непонятно, откуда бралась жара в лесной чаще. Она, как видно, исходила отовсюду: и с неба, и от земли, и от нагретых стволов деревьев, и даже от сухой, горячей травы.
— Это нам здорово повезло, что такая страшенная жара! — с удовольствием говорил Витька. — Пусть бы еще жарче было! Как в пустыне Кара-Кум. Может, кого-нибудь из нас стукнул бы солнечный удар, а мы бы все шли и шли. «Несмотря на убийственный климат, путешественники продвигались вперед».
Колька молча плелся сзади, на каждом шагу вздыхая и ойкая. Он сопел и обливался потом, то и дело спотыкался. Все сучки обязательно старались зацепить его за рубашку или оцарапать, а колючки — воткнуться в босую ногу.
А Витька горевал:
— Чаща не особенно густая — вот беда! Надо, чтоб она была непроходимая, а мы бы сквозь нее прорубались — по одному метру в час! И чтоб вся она кишела змеями, скорпионами, громадными волосатыми пауками…
Колька встрепенулся и начал подозрительно смотреть себе под ноги и заглядывать в кусты.
— А еще плохо, — продолжал Витька, — что вода в ручье не соленая… Была б она соленая, могли бы мы испытывать зверские муки жажды… А это что…
Колька молчал.
Все гуще становилась чаща. Все таинственнее и непроходимее делались места. И тишина стояла вся пропитанная запахом трав и цветов… Это, наверно, были какие-нибудь особенные, дикие цветы и травы… Их нюхают, может быть, одни только медведи и волки да лечат ими своих детей зайцы…
И плохо, что все эти звери куда-то попрятались: Витька их ни разу не видел.
Идти стало труднее, потому что пришлось подниматься в гору. Когда же путешественники преодолели подъем, то, как пишут в книжках, «взорам их предстала» большая поляна на макушке горы, вся седая от кустиков полыни.
Витька перебежал полянку и остановился в восторге: она заканчивалась обрывом — великолепной огромной пропастью с угрюмыми выступами и нависшими кустами, с промоинами от ручьев, со змеями корней.
Даже Колька не выдержал.
— А красивый вид… — сказал он, становясь рядом с Витькой.
Ручей кончался в этом овраге, среди кустов.
Витька нашел место, где можно спуститься, и полез вниз, хватаясь за корни, за камни, и с середины спуска стремительно съехал на штанах по глине, напрасно стараясь зацепиться за что-нибудь. Вместе с ним съехала целая лавина сухой комковатой глины.
Очутившись на дне оврага, Витька подождал, пока рассеется пыль, и помахал Кольке, стоявшему наверху:
— Давай сюда!..
Колька боязливо опустил одну ногу, другую… и вдруг в туче пыли обрушился прямо к Витькиным ногам.
Он сидел, тяжело дыша, не выпуская из кулака сломанную ветку. Потом молча встал и стал отряхивать желтые от пыли штаны.
— Ничего… — утешил его Витька. — В ручье постираем. В мокрых будет даже лучше…
— Да-а-а… — затянул Колька, — тебе все лучше… Где ж твоя пещёра-то?
— Пещера, — поправил Витька и замолчал. Никакой пещеры в овраге не было. Ручей вытекал из какой-то ямки, среди частых и страшно колючих кустов.
Витька смело влез в воду и, увязая в глинистом дне, пошел, одной рукой раздвигая кусты, к истоку ручья.
В другой руке он держал наготове саблю.
Потыкав дно саблей, никаких полезных ископаемых Витька не обнаружил. Сталактитов и сталагмитов тоже.
Колька исподлобья наблюдал за ним.
Наконец Витька вернулся, воткнул саблю в землю и сел.
— Ну, где ж твои ископаемые? — спросил Колька.
— Нигде, — сказал Витька. — Но это ничего, что их нет… даже лучше… Со всеми знаменитыми путешественниками обязательно так бывает: идет он, идет на какой-нибудь Северный полюс, год идет, два года идет, придет, наконец, а там и нет ничего…
— Как — нет?
— А так. Снег и льдины, и больше ничего. Ну, может быть, какой-нибудь тюлень сидит или пингвин, и все… Давай лучше поедим.
Путешественники съели свое продовольствие. Колька немного повеселел.
Когда от продовольствия остались одни головы и кости, Витька сказал:
— Теперь давай пить. Давай пить как можно больше. Эта вода особенная. Такой воды нигде нет.
— Почему?
— Потому что она прямо из-под земли вытекает. Загрязниться не успела. Она, наверно, полезная — видишь, какая вкусная! Давай пить про запас.
Путешественники легли на живот и принялись пить. Они пили и пили, так что и встать потом было трудно.
— Вот, — сказал Витька, немного отдышавшись, — хоть мы и не открыли полезных ископаемых, зато открыли новый овраг. Сразу видно, что здесь не ступала еще нога человека! Надо его как-то назвать. Я уже придумал, как назвать. Овраг Выбитой Головы, вот как!
— Какой — выбитой? — без интереса спросил Колька.
— А глянь! — Витька показал на большой глиняный выступ вроде балкона на самом неприступном склоне оврага. — Видишь? Это голова. Посредине — нос, по бокам — два глаза, внизу — рот. Видишь?
— Ну… вижу… — неуверенно промямлил Колька.
— А вон то — усы?
— Ну… усы…
— И борода?
— Борода…
— Это богатырь! — торжественно сказал Витька. — Его древние люди сделали. Понял?
— Ну… понял… Только… как они туда залезли?
— Хо! Древние люди куда угодно могли залезть! Им было все нипочем! Любили они везде лазать! И эту голову выбили в скале.
Колька вяло кивнул и закрыл глаза, намереваясь задремать, а Витька отправился поглядеть, не забыли ли чего-нибудь в этом овраге древние люди. Они многое могли забыть или потерять: каменные бусы, топоры, дубины. Могли остаться черепа или скелеты. Может быть, какие-нибудь надписи, которые придется потом ученым разбирать целых сто лет.
Витька пошел по ручью, поднимая большие камни, тыкал саблей в дно. Он ковырял стенки оврага, ожидая, что вот-вот вывалится какая-нибудь кость или железка. Но ничего интересного не попадалось.
И вдруг Витька оторопел, как Робинзон Крузо, увидевший след на песке: возле ручья была постлана газета, и валялись пустая бутылка из-под лимонада, огрызки яблок, конфетные бумажки, яичная скорлупа и спичечный коробок с остатками соли. Тут же на кустике висело кукольное платьице, которое маленькая хозяйка куклы, очевидно, постирала, повесила сушить и забыла.
Витька проткнул эту позорную тряпицу своей саблей и стряхнул в ручей. Потом схватил бутылку и запустил ею в далекий камень с намерением разбить в дребезги, но, как всегда бывает в таких случаях, не попал, и бутылка мягко шлепнулась о землю.
Больше в этом паршивом овраге делать было нечего.
Он подошел к дремавшему Кольке и толкнул его в бок:
— Вставай, что ли! Чего зря торчать тут! Не спать шли!
Колька угрюмо поднялся и начал карабкаться вверх по откосу.
Экспедиция тронулась в обратный путь.
Возвращение. Сорока и муравьи
Всю обратную дорогу Колька отмалчивался. Да и Витьке было неохота разговаривать.
Теперь ребята спешили поскорее попасть в лагерь, до возвращения Марины с отрядом.
От нечего делать Витька предложил было:
— Давай нарочно заблудимся…
— Зачем? — буркнул, не оборачиваясь, Колька.
— А так. Тогда можно будет терпеть бедствие. Компаса нет. Продовольствия нет. Кореньями будем питаться, луковицами…
— Сам ты луковица… — враждебно сказал Колька и пошел быстрее.
— А то можно змей ловить, — не унимался Витька. — Они тут кишмя кишат! Самые ихние места! Я даже видел — сейчас две штуки в кусты поползли. Метра по полтора будут!
— К-какие еще змеи? — плачущим голосом спросил Колька.
— А такие, — с удовольствием объяснил ему Витька. — Самые что ни на есть ядовитые. Вот как тяпнет какая-нибудь за ногу — сразу узнаешь, какие!
— Ты что? Ты что, смеешься, да? — захныкал Колька.
— Смеху тут мало, — сказал Витька. — Да-а-а… Но ты не очень бойся. Я знаю, как спастись: надо сразу ногу отрубить! Нечем вот только…
Глотая слезы, Колька опрометью помчался вперед. Витька, посмеиваясь, шел сзади.
Лагерь оказался неожиданно близко. Вот уж и палатки белеют за деревьями, вот место, где Витька вчера черпал воду для тети Поли.
Витька осторожно прошел вдоль низкой изгороди. Лагерь был пуст. Ребята еще не пришли из похода. Стало быть, и беспокоиться нечего!
Витька огляделся по сторонам, ища, чем бы заняться.
Рядом, за кустами, что-то шевельнулось. Витька сжал саблю и, крадучись, пошел узнать, что там такое.
Это оказался Петя Сорока. Он стоял согнувшись и, как видно, от нечего делать расковыривал палкой большой муравейник, высоким правильным холмом возвышавшийся возле кривой елки.
Это было большое, могучее муравьиное государство. Целая муравьиная Москва. Все его жители были трудяги и молодцы, им все было нипочем — ни дождь, ни жара, — они постоянно работали и жили счастливо. Все это были Витькины знакомые муравьи. Витька их каждый день проведывал и приносил подарки: дохлых мух, бабочек, кусочки сахара. Муравьи с благодарностью брали и несли прятать в свои подземные склады.
Витька схватил с земли хворостину и выпрыгнул из кустов. Сорока вздрогнул, оглянулся и сразу же припустился бежать, не оглядываясь и не выбирая дороги. Витька несся за ним. Как по воздуху, перелетали они через колючий шиповник, крапиву и выскочили на просеку, прямо навстречу возвращавшемуся из похода отряду.
— Что такое? — спросила Марина, взглядывая то на разъяренного Витьку, то на перепуганного Сороку.
— Я ему покажу!.. — перевел дыхание Витька. — Будет знать!
— Да в чем дело?
— Он… Муравейники разорять! Я дам!..
— Какие муравейники?
— Он знает какие!
Марина никак ничего не могла понять:
— Что случилось?..
— У него спросите!.. Муравейники портить!
— Муравьи… приносят… вред… — слабым голосом, икая с перепугу, оправдывался Сорока.
— Ах ты!.. — бросился к нему Витька. — Вот я тебе покажу вред!
— Дай-ка сюда. — Марина взяла у Витьки хворостину и бросила в сторону. — Кто тебе дал право самому расправляться? Да и откуда ты знаешь, полезные муравьи или…
— Знаю!
— Вредные… — лепетал Сорока. — Отец их всегда в саду керосином травит… — Они ползают везде и портят…
— У вас с отцом всякая живность вредная! — презрительно сказал Витька. — Ты пойди лучше на базаре помидорами поторгуй, как в тот раз, когда…
— Витя! — одернула его Марина.
— Его отец даже скворцов стреляет из ружья… Будто они у них рассаду помидорную дергают!.. — сказал кто-то из ребят.
— Во-во! — обрадовался Витька. — А то — «керосином». Их, спекулянтов, надо самих…
— Витя!!
— А что, неправда, что ли?..
— Вместо того чтобы оскорблять товарища, ты лучше выясни, правда ли они полезные.
— А вы разве не знаете?.. — удивился Витька. — Ведь полезные же… Любой дур… любой знает… Они едят всяких вредных червячков, мушек…
— А может, и полезных? Как это узнать? Витька подумал:
— Очень легко можно узнать… У них есть такие тропинки к муравейнику. Они всякую свою добычу несут только по тропинкам… Так вот, надо проследить, сколько и чего они таскают по одной. А потом умножить на сколько тропинок и сосчитать… Очень просто.
— Это не так просто, — сказала Марина. — У кого же на это хватит терпения?
— У меня, например, — скромно сказал Витька и вдруг взволновался. — Только, Марина… а это правда еще неизвестно… Это никто не делал?
— Не знаю. Во всяком случае, я не слышала…
— Марина! А это здорово, а? Правда, ведь здорово?
Витьке стало жарко. Вот это да! Все остальные планы были просто забавой для малышей.
Витька занят
На другой день весь лагерь облетела весть: «Витька Витамин лежит возле муравейника, где кривая елка».
Любопытные бродили в почтительном отдалении. Близко подходить никто не решался: он грозил самой лютой расправой тому, кто будет ходить возле муравейника, мешать ему и пугать муравьев.
С разрешения Марины Витька поднялся на рассвете. К восходу солнца он уже залег возле большой муравьиной дороги.
За остаток вчерашнего дня молодцы муравьи успели полностью отремонтировать свой муравейник.
Витька терпеливо дождался, когда первый самый добычливый и расторопный муравей возвратился с добычей, таща крохотную розовую личинку.
Только полезная эта личинка или вредная — вот вопрос!
Витька поразмыслил и решил: если насекомое окажется неизвестным, отбирать по одному образцу и потом определить всем вместе в кружке, какие они.
Рассерженному муравью он сказал:
— Ты не горюй, отдадут тебе твою личинку! Определю и отдам. Беги за другой!
Сейчас у Витьки дело шло вовсю. Он не успевал отмечать в записной книжке:
«И еще муха желтая, с черными крыльями. Кусучая… Двадцать первая розовая личинка… Ножка от кузнечика… Зелененький червячок…»
Образцы неизвестных насекомых были разложены у него на бумажке. Обиженные муравьи всё пытались утащить обратно отобранную у них добычу, но Витька им не давал.
Да еще мешали всякие любопытные.
Пришла Галя. Присела на корточки:
— Ну что, Витя?
— Ничего, — буркнул Витька. — Та-ак… Двадцать вторая личинка…
— Ой, какой красивый мотылек! — И Галя протянула руку к бумажке с образцами.
— Не трожь! — сурово сказал Витька. — И не мешай. Иди!
— Ах, так…
И Галя, дернув плечиком, ушла—обиделась. Ну и пусть. Тоже лезет! Думает, игрушки ей тут…
В кустах раздался пиратский свист.
Витька нехотя откликнулся.
К нему подошли Коська и Котька:
— Привет, атаман!
— Привет, — сказал Витька, отбирая у муравья маленькую черненькую куколку и кладя ее на бумагу с образцами, и записал:
«Черненькая куколка».
— Ты чего? — шепотом спросил Коська.
— Срочная научная работа, — сказал Витька. — Ужасно важная… Та-ак… дохлый паук…
— Витьк, а Витьк… А как же… У нас ведь все готово!
— Я не поеду. Та-ак… белая бабочка, наподобие моли…
— Совсем? — поразились Коська и Котька.
— Не знаю… Потом скажу… Ага, гусеница… Говорю, очень важная работа. Может, и совсем не поедем. А вы пока идите, не мешайте… Занят я… Потом расскажу…
Удивленные Коська и Котька пошли через полянку, то и дело оглядываясь на Витьку.
А Витька записывал:
«Обыкновенная муха — 19-я».
Ему некогда было заниматься пустяками: он делал свое первое научное открытие.