— Насчёт роз не скажу, но один раз я забралась в самую глухую чащу, нашла там какие-то странные чёрные ягоды и решила их попробовать. Они выглядели так заманчиво, что я, недолго думая, сразу в пасть штук шесть и отправила. Так вот, мало того что вкус у этих ягод оказался неописуемо гадкий, у меня ещё и голова закружилась! Я без памяти повалилась на мягкий мох и так пролежала дней, наверное, шесть и столько же ночей, а когда наконец очнулась, у меня страшно болела голова и в животе урчало. С тех пор все чёрные ягоды кажутся мне подозрительными — если, конечно, не считать черники, но ведь она скорее тёмно-синяя, чем чёрная, да?
Медведь Флоренций проглотил последнюю ягодку из пригоршни, облизнулся и вздохнул:
— Спасибо, но я, наверное, не о том хотел узнать.
И потопал к медведю Пасечнику.
Дом медведя Пасечника, утопавший в разноцветных, на все лады благоухавших цветах, стоял на лесной поляне. Прямо перед ним полукругом выстроились деревянные пчелиные ульи, так что к дому никак нельзя было подойти, не встретившись с пчёлами, а они, как всем известно, насекомые совершенно непредсказуемые. Одному только медведю Пасечнику как-то удавалось с ними договориться, хотя как ему было не договориться, если он надевал защитный костюм, а дымарём, который не выпускал из рук, мог в любой момент усмирить не в меру разгорячившихся питомиц. Но, с другой стороны, усмирять их не приходилось: на нежную любовь медведя пчёлы отвечали взаимностью, не только никогда его не жалили, но и вкусного жёлтого мёда давали сколько угодно. А ещё они ласково, словно баюкая, жужжали у него над головой, когда он устраивался вздремнуть после обеда на лужайке у дома в любимом раскладном кресле.
Садовнику на такие поблажки рассчитывать было нечего, а потому он не решился подойти слишком близко, остановился в некотором отдалении от ульев, на безопасном расстоянии, да ещё и спрятался за разросшимся можжевеловым кустом, чтобы пчёлы его не заметили, и оттуда вполголоса (авось, услышит!) окликнул медведя Пасечника.
— Ау, ау!.. — Но тот не ответил, и Флоренций позвал ещё раз, уже погромче: — Ау-у, ау-у!.. — И наконец заревел во всю глотку: — Ау-у-у, ау-у-у!
А Пасечник всё никак не показывался.
Зато показались пчёлы. Налетели всем роем, облепили перепуганного Садовника со всех сторон и принялись строго допрашивать:
— Что вам угодно? — осведомлялась одна пчела.
— По какому делу пришли? — интересовалась другая.
— Вы договаривались о встрече? — любопытствовала третья.
— С какой целью посетили пасеку? — допытывалась четвёртая.
— А вы согласовали заранее свой визит с нашим секретариатом? — не унималась пятая.
И так все поочерёдно. Каждая из тысячи трёхсот восьмидесяти семи пчёл — а именно столько было у Пасечника — хотя бы по одному вопросу Флоренцию да задала, а поскольку говорили они все одновременно, шум поднялся такой, какой услышишь разве что во время теледебатов перед выборами мишкоградского бургомистра. Вот уж где точно не поймёшь, кто что сказал!
— Я просто хотел немного поболтать с медведем Пасечником! — стараясь перекрыть гул пчелиных голосов, отчаянно завопил Флоренций.
— A-а, так что же вы сразу не сказали? — загудели пчёлы уже совсем миролюбиво, а потом хором прибавили: — Сию минуту доложим хозяину. — И всей толпой устремились к дому.
Вскоре оттуда вышел чисто одетый, весь в белом хозяин. В лапах он держал блюдечко с поблёскивающим сотовым мёдом.
— Привет, это тебе, — сказал медведь Пасечник. — Вижу, ты подружился с моими пчёлками.
— Спасибо за угощение, а пчёлки твои и впрямь очень дружелюбные. И такие тихони, — польстил Пасечнику Флоренций и разом слизнул с блюдца весь мёд. — М-м, до чего же вкусно! Знаешь, вообще-то я пришёл у тебя спросить, не случалось ли тебе чего-нибудь слышать о чёрных розах?
— Мёд бывает жёлтый, иногда посветлее, иногда потемнее, а вот чёрного мёда я никогда не видывал. Однажды у меня сильно разболелась лапа, и медведь Аптекарь намазал её похожей на мёд густой чёрной мазью, которую называл дёгтем. Запах у этого дёгтя был до того противный, что мне сразу захотелось убежать куда подальше. Только куда убежишь от собственной лапы…
— Ты немного не о том говоришь, — грустно вздохнул Флоренций и собрался уходить.
— Погоди! Давай-ка я спрошу про чёрные розы у своих пчёл. Их ведь так много, и они очень далеко летают, — обнадёжил его медведь Пасечник и что-то шепнул на ушко ближайшей пчеле.
Рой вдруг загудел громче, пчёлы закружились около головы Садовника, и все одновременно принялись ему что-то втолковывать. Разумеется, каждая пчела рассказывала свою историю, но все жужжали вместе, и Флоренцию сразу стало ясно, что ничего из этого не выйдет, а только голова разболится.
Гость вежливо попрощался с медведем Пасечником и его пчёлами, вернулся в Мишкоград и свернул на улицу, ведущую к пекарне. Найти её совсем нетрудно. Идёшь себе, задрав нос, и старательно нюхаешь воздух. И точно не ошибёшься! Потому что из пекарни плывут такие вкусные и такие сильные ароматы, что ты не пройдёшь мимо, даже зажмурившись да ещё надвинув на глаза чёрную шляпу.
Садовник осторожно приоткрыл дверь пекарни и просунул голову внутрь.
Медведь Пекарь раскатывал тесто на большом деревянном столе. Он только что поставил в духовку Большой Яблочный пирог, и теперь ему предстояло свернуть Сдобный Маковый рулет с курагой.
Как всегда, Пекарь был с ног до головы обсыпан мукой, а кое-где ещё и припудрен ванильным сахаром. Медведь трудился очень сосредоточенно и серьёзно, ведь для того, чтобы рулет по-настоящему удался, очень важно правильно настроиться.
На полках за спиной у Пекаря в деревянных лотках были аккуратно разложены пухлые, свежие, душистые булочки.
— Добрый день, как же тут хорошо, — сомлев от восторга, умилённо пролепетал Флоренций.
— Садись-ка вот на тот стул, а то ещё голова закружится, в обморок хлопнешься, уже не с одним, кто в пекарню заходил, такое случалось, — дружески посоветовал Пекарь. — Хочешь, угощу тёплой булочкой? Тебе какую?
Флоренций внимательно оглядел полку с булочками и робко попросил:
— Мне бы вот эту, с вишнёвым вареньем, и, если можно, ещё вот ту, которая с краю лежит, с изюмом и шоколадной глазурью.
Получив обе булочки, он одну — ту, что с изюмом и шоколадной глазурью, — сразу надкусил, а другую — с вишнёвым вареньем, — немного подумав, убрал в большой карман передника.
Булочку Флоренций ел медленно, откусывая совсем-совсем малюсенькие кусочки. Не только потому, что был хорошо воспитан, а ещё и для того, чтобы как следует её распробовать. Доев, на мгновение зажмурился и прочувствованно сказал почему-то стихами:
— Ах, какой волшебный миг, отчего ж ты невелик?
После чего перешёл на прозу и уже спокойнее прибавил, обращаясь к хозяину дома:
— Если честно, дорогой Пекарь, пришёл-то я не за угощением, а чтобы расспросить насчёт чёрных роз. Может, ты что-нибудь о таких слышал?
— Как-то я поставил торт «Чёрный Лес» печься и уснул, а когда проснулся, увидел, что он и в самом деле получился совсем чёрный. Такой чёрной бывает только совершенно обуглившаяся головешка. Медведь Аптекарь тогда даже всем строго-настрого запретил покупать у меня этот торт, а ведь сам, когда готовит свои лекарства, каких только диковинных гадостей не добавляет в них. Кто ж этого не знает!.. Но с тех пор я, когда пеку пироги, стараюсь не оставлять их без присмотра ни на минуту.
— Как интересно, — задумчиво протянул Флоренций, — но всё равно это не то, что мне надо. — И вышел на улицу.
А на улице подумал, что не помешало бы разыскать медведя Бродягу: тот столько везде скитался и странствовал, что у него наверняка найдётся о чём порассказать. Кроме того, он, как никто другой, хорошо знаком с Чёрной Стороной Жизни.
Однако медведя Бродяги нигде не было видно. Бродит, должно быть, по уединённым и запутанным переулкам Мишкограда, решил Садовник. И надо же — только Флоренций свернул за угол, как сразу же нос к носу столкнулся с тем, кого отправился искать. Медведь Бродяга робко топтался у дверей ратуши и никак не мог решить, войти ли ему в эту дверь или лучше не надо.
— Вот хорошо-то, я как раз тебя и ищу! — обрадовался Флоренций.
— Чего уж тут хорошего… Когда меня кто-нибудь ищет, ничего хорошего ждать не приходится. Так уж оно есть, и всё тут, — ответил медведь, поглядев на Садовника сонными и бесконечно печальными глазами.
— Это смотря кто ищет! Лично я всего только и хочу, что спросить у тебя про чёрные розы. Может, ты когда-нибудь видел их или хотя бы слышал про такие? Ты-то ведь побывал и там, куда никто никогда не забирается. — С этими словами Флоренций вытащил из кармана передника булочку со сладким вишнёвым вареньем и протянул её Другу.
Глаза у медведя Бродяги сразу перестали быть печальными, и Флоренцию даже показалось, будто в них засветились маленькие, но яркие огоньки.
Некоторое время медведь наслаждался вкусной булочкой, ничего вокруг себя не видя, а потом проговорил:
— На мою долю выпадали чёрные-пречёрные часы, мне случалось холодными и сырыми ночами спать на лавочке в парке, прикрывшись газетой, а ведь известно, что пишут в этих газетах. А сколько пасмурных дней мне пришлось провести, укрываясь от бесконечного дождя под большой чёрной ольхой и передумывая всякие не дающие покоя мысли. Куда пропадает время? Кто глотает час за часом и даже целые дни? Почему так неприятно, когда мокро, и почему птицы осенью куда-то улетают, и почему вместо них налетают чёрные тучи и заволакивают всё небо, и вместе с ними тёмной тенью наползает грусть?..
— И всё-таки как насчёт чёрных роз? — попытался Флоренций увести разговор в нужную сторону.
— Кажется, эта штука намного хуже всего того, что мне пришлось вытерпеть, — неожиданно сказал медведь Бродяга и решительным тоном прибавил: — Вот что: больше я и слышать ничего не желаю ни о чёрных розах, ни о чёрных днях, ни даже о тёмных солнечных очках.
Глаза его вспыхнули таким ослепительным светом, какого ещё никогда никому видеть не доводилось, — и Флоренций свои собственные даже лапой прикрыл, чтобы не ослепнуть.
За разговором они не заметили, как из окна, под которым оба стояли, высунулась голова медведя Бургомистра. Он давно уже наблюдал за стоящими у двери посетителями и в конце концов, не вытерпев, окликнул:
— Что вам угодно, господа?
— Скажите, многоуважаемый, это здесь меняют фамилии? — спросил медведь Бродяга.
— Да, у нас как раз есть несколько новых, совсем неношеных.
Медведь Бродяга живо прошмыгнул в полуотворённую дверь, а Садовник ещё немного постоял на улице в задумчивости, размышляя о странных словах, которые только что услышал от друга. И потихоньку двинулся домой, но по дороге завернул к соседке.
Медведица Певица топталась в прихожей перед зеркалом, примеряя новое розовое платье, — то одним боком повернётся к зеркалу, то другим, то спереди на себя посмотрит, то со спины, — и, похоже, никак не могла что-то для себя решить.
— Привет, Флоренций! — обрадовалась она гостю. — Как, по твоему, к этому платью больше подойдут розовые или белые туфельки?
Медведь Флоренций чуть было не сказал, что больше всего подойдут чёрные, просто еле удержался. Но вовремя вспомнил, что весёлой и беззаботной Певице нравились только радостные цвета, и понял, что чёрные туфельки она вряд ли согласится надеть. И потому, немного подумав, ответил:
— По-моему, лучше всего к нему надеть серебряные туфельки — под цвет твоего голоса.
А сказав слово «серебряные», вдруг сообразил, что кому-кому, а медведице Певице незачем знать о чёрных вещах и уж тем более о чёрных розах, быстренько попрощался и пошел домой.
На следующее утро Флоренций решил ещё раз перерыть свой книжный шкаф.
Почти все книги в нём были уже читаны-перечитаны, а сочинение под названием «Как приготовить медовый торт» — даже целых пять раз. А что это там за невзрачная, затрёпанная книжонка, засунутая на самую верхнюю полку? Вот это да! Дедушкины записки — как же они раньше-то ему на глаза ни разу не попались?
На титульном листе книжечки стояло название:
«ВРЕДНЫЕ И ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ РАСТЕНИЯ»
А сбоку дедушкиной рукой было приписано: «Выращивать категорически не советую».
Флоренций незаметно бросил взгляд на дедушкин портрет, висевший над камином. Дедушкино лицо показалось ему каким-то суровым и ничего хорошего не обещающим, но отступить он уже не мог: мысль о чёрных розах к этому времени полностью завладела умом Садовника.
ЧЁРНАЯ РОЗА
Очень дурное и вредное растение.
Сама по себе нигде не растёт.
Выводить так:
1. Выбрать самый колючий розовый куст.
2. Окраска цветков значения не имеет.
3. Тёмной ночью полить Чёрной Слёзной Настойкой.
4. И конец всему.
Чёрная Слёзная Настойка
3 части Чернильного гриба, или Навозника
1 часть Слёз от Боли
1 часть Слёз от Злости
1 часть Слёз от Печали
Все части соединить, как следует перемешать палочкой чёрного дерева.
Вот так.
— Ура!!! Наконец-то я её нашёл! — воскликнул Флоренций, весь раскрасневшись от волнения, вскочил и немедленно взялся за дело.
Медведю не пришло в голову взглянуть перед тем на дедушку, и он не заметил, как дедушка на портрете зажмурился, словно даже и видеть не хотел, что будет дальше.
Для начала надо было приготовить таинственную настойку.
Первое, что входило в её состав, далеко искать не пришлось. Видимо-невидимо всяких поганок росло около дома соседки Певицы: хозяйка куда меньше заботилась о зелёной лужайке, чем о своей шубке, — вот она-то всегда должна была оставаться пушистой и блестящей.
Флоренций отыскал в траве несколько подходящих грибочков, отнёс их домой и недрогнувшей лапой выжал из них в кувшин весь чёрный сок.
Чтобы заплакать от боли, тоже особенно стараться не пришлось: медведь изо всех сил впился зубами в свою левую лапу, и у него из глаз потекли самые настоящие Слёзы Боли.
Куда труднее оказалось заставить себя расплакаться от злости, ведь Садовник был очень добродушным и злиться не умел совершенно. Ему едва удалось выдавить из себя одну-единственную злую слезинку, да и ту — только потому, что страшно разозлился сам на себя. Слёз от Злости явно не хватало, но где ж их взять…
От такой неудачи Флоренций расстроился и даже расплакался, так что Слёз Печали мгновенно накапало полкувшина.
Он хорошенько всё перемешал палочкой чёрного дерева, которая внезапно нашлась в переднем кармане дедушкиного костюма с портрета над камином, сел в кресло, уставился на кувшин и стал ждать, пока стемнеет.
А когда наступила ночь, взял кувшин с чудодейственным средством и спустился в сад. Темно было — хоть глаз выколи, даже луна и та куда-то пропала, даже звёзды не светились на небе, как обычно.
Где-то неподалёку резко заухала сова, и Флоренцию отчего-то сделалось страшно.