Мирр прислушивался к стуку сердец Фаолана и Эдме, и ему становилось радостнее на душе. Эти звуки для него были драгоценнее всего на свете. Он слышал, что существуют особые драгоценные камни, которые очень красиво сверкают. Некоторые животные готовы были даже продать свою душу ради таких красивых камней, но маленький Мирр этого не понимал. Никакие камни во всем мире не могли сравниться со стуком сердец его друзей, которые сейчас прижимались к нему.
Они уже почти поднялись на самую вершину, как очередной налетевший порыв ударил по ним, как молот по наковальне, и едва не сбил с ног. Удержится ли крепость против такого сильного ветра? Мир почувствовал, как лапы его предательски скользят по льду. Он крепко зажмурился и задержал дыхание. Удары сердец Фаолана и Эдме эхом раздавались во всем его теле. «Я могу умереть… могу умереть… но меня любят».
Он раскрыл глаза, и мир засиял для него ярче любого бриллианта.
«Кость в пасти, когти в загривке щенка, – такова была единственная мысль, крутившаяся в голове у Эдме. – Если я не отпущу их, то все будет хорошо». Они падали – и, казалось, не просто скользили по льду, а свободно летели по воздуху. Эдме не была уверена, в какой стороне от гребня они сейчас находятся – в той, по которой они карабкались по склону, или в дальней. Под лапами она ничего не ощущала, хотя каким-то образом чувствовала, что Фаолан тоже держит Мирра, как и она. Неужели они на самом деле летят?
Но вот их падение прекратилось, хотя столкновение не было таким жестким, как она ожидала. Они втроем угодили прямо в сугроб, и их лапы перепутались так, что не сразу можно было сказать, где чьи.
– Какая удача! Прямо в снег! – воскликнул Фаолан, освобождая задние ноги. Оба они с Эдме чувствовали, как под ними копошится Мирр. Выбравшись из сугроба, он удивленно сказал:
– Снег? Но столько дней вокруг был один лишь лед.
– Его сюда надуло ветром, – объяснила Эдме, кивком показав на Замерзшее море. – Мы оказались прямо в том месте, где он попадает в вихрь.
– Маленькое завихрение, где много леммингов, – сказал Фаолан, наблюдая за тем, как во все стороны разбегаются десятки маленьких пушистых грызунов. Волки, не теряя времени, поймали достаточно, чтобы можно было полакомиться всем. Разорвав одного лемминга и похрустывая его косточками, Мирр поднял перепачканную в крови мордочку и спросил:
– А что такое завихрение?
– Это похоже на водоворот, – ответил Фаолан, пережевывая одного из самых толстых леммингов. – Ветер попадает сюда и ходит по кругу, не вырываясь наружу. С собой он приносит снег с моря, и этот снег здесь накапливается. Видишь, как изгибается ледяной гребень? Он-то и не дает ветру идти дальше. Ветер и снег в этом углублении попадают в ловушку. И мы тоже угодили как раз в нее!
– С вами все в порядке? – ухнула Гвиннет, опускаясь с высоты и нарезая круги. При этом она постоянно всплескивала крыльями, будто готовилась к посадке, но не могла решиться.
– Как-то странно она летает, – сказал Мирр.
– И вовсе не странно. Она лавирует, – сказал Фаолан.
– Лавирует?
– Так совы летают против ветра. Так, чтобы он не прямо дул им в лицо, а под углом, постоянно меняя направление.
Эдме тоже задрала морду и посмотрела вверх. Ей не раз доводилось видеть, как лавируют совы, но в манере Гвиннет действительно было что-то странное. Она не лавировала, а, казалось, держалась неуверенно и не могла выбрать место для посадки.
– Что она там делает? – спросил Фаолан. – Я думал, она хотела приземлиться рядом с нами.
– Я тоже, – сказала Эдме.
Фаолан наблюдал, как Гвиннет резко опустила крылья и хвост, а потом вытянула ноги и когти, принимая позу посадки. Но тут же вжала их обратно, взмахнула крыльями и вновь взмыла в воздух.
– Тайн смерфин! – воскликнул Фаолан на древнем волчьем языке. – Проклятье костного мозга! Что же она делает, Урсус ее подери?
– Вот, опять! – сказала Эдме.
– Она падает! – крикнул Мирр.
На снег рухнул комок из перьев, и некоторые, самые легкие и пушистые, поднялись вихрем над их головами.
Из снега выглянула голова Гвиннет.
– Падаю? – скрипучим голосом прохрипела она. – Как бы не так! Я не упала!
Таким сердитым, едким тоном могли разговаривать только представители семейства амбарных сов, и то, когда были сильно встревожены или расстроены. Гвиннет стряхнула снег с крыльев, а потом повернула голову к волчонку и гневно посмотрела на него сквозь глаза-щелочки. Клюв ее дрожал, пока она пыталась подобрать слова для следующей фразы.
– К твоему сведению, это была прекрасная посадка, принимая во внимание погодные условия. Сейчас дует резкий ветер под названием «крушильня». Если вы не знаете, что это такое, то вам не мешало бы посетить Каньоны в империи Хуула. Там дуют настолько резкие ветры, что их все называют крушильнями. И я летала там, едва-едва покинув гнездо.
Закончив свою тираду, Гвиннет испустила резкий и очень неприятный вопль. Фаолан даже не знал, что и думать о такой яростной вспышке гнева.
– Да-да, слышал я о крушильнях, – солгал он, но ему сейчас в первую очередь хотелось успокоить сову. – И мне кажется, что мы как раз угодили в такой ветер, когда взобрались на гребень, не удержались на ногах и свалились.
– Вот именно! – фыркнула Гвиннет. – А я не свалилась. Выражаясь технически, я совершила посадку на три точки. На две ноги и хвост.
– На очень потрепанный хвост, – сказал Мирр.
«Великий Люпус, и нужно ему было это говорить?!» – подумала Эдме, едва не набрасываясь на Мирра.
– Если тебе не нравится мой хвост… – Гвиннет сделала шаг вперед и едва не накинулась на волчонка.
– Всем нравится твой хвост! – поспешила воскликнуть Эдме, посмотрев искоса на Мирра. – Просто превосходный хвост!
Гвиннет повернула голову назад и вниз, чтобы осмотреть свое оперение.
– Ну, потеряла перо-другое…
Она стояла на трех перьях, но Фаолан подумал, что лучше не обращать ее внимание на этот факт.
– …и то лишь кроющие. А хвост мой полностью рабочий. В идеальном состоянии.
– Да, так и есть, – согласился Фаолан. – А теперь все вы ждите здесь. Я переберусь через гребень обратно, и мы подумаем, как доставить сюда остальных.
– Я быстрее перелечу и предупрежу их о ветре, – предложила Гвиннет.
– Тебе не обязательно перелетать. К тому же ты смотришь на нас сверху вниз, с неба, а мы стоим на земле. То есть на льду. Это немного отличается.
– Понятно, – сказала Гвиннет неожиданно спокойным тоном. – А то я могла бы рассказать им о поджидающих их здесь леммингах.
– Вряд ли новость о леммингах покажется им такой уж заманчивой. В последние дни мы ими только и питались, – сказала Эдме. – Ну, по крайней мере, до последней пары дней. Потом они почему-то стали пропадать. Небольшое разнообразие нам бы не помешало. Это я к тому, что тебе действительно не обязательно лететь и рассказывать о леммингах.
Когда Фаолан произнес «ты смотришь на нас сверху вниз», Гвиннет желудком ощутила необъяснимое волнение, к которому примешивалась тревога. В последнее время она с трудом различала границу покрытого снегом льда и бледного неба. Сверху все казалось однородным, белым – и Ледяной мост, и Замерзшее море, из которого он поднимался. И хотя с каждым днем они приближались к Синей Дали, для нее, Гвиннет, она постепенно превращалась всего лишь в бледноватое пятно на горизонте.
Глава шестая
Прогулки во сне
Все пятнадцать животных, благополучно преодолели гребень и соскользнули вдоль дальней стены. Яростный ветер не причинил вреда ни одному волчонку или медвежонку. Фаолан решил, что здесь, у подножия ледяного холма, стоит остановиться на ночлег и вырыть в снегу уютную пещерку, вроде тех, что они сооружали на Хрустальной равнине. Животные ужасно устали, а мягкий снег впервые с тех пор, как они ступили на Ледяной мост, дал им возможность как следует выспаться. В будущем стоит повнимательнее присматриваться к ледяным склонам в поисках таких вот сугробов. Как оказалось, снег в них очень легко роется, и потому они решили прозвать эти норы «снежным уютом». Так на пути в Синюю Даль в их языке появилось еще одно новое название.
Мхайри с Дэрли вызвались постоять на страже. Они решили не взбираться на гребень, потому что там было опасно из-за резкого ветра. Вряд ли Хип со своими чужаками решится перебраться через него и напасть на них, пока все спят. Но ведь чужаки могут дойти до них и по покрытому льдом морю, особенно если поблизости будет не много разводьев. Поэтому сестры внимательно всматривались в море.
– А ведь мы и сами могли бы идти по морю, – заговорила Дэрли. – Если мы боимся, что по нему нас догонит шайка, то почему бы и нам самим не передвигаться по нему? Так было бы даже быстрее.
– По морю? Прямо по льду? – спросила Мхайри, вытягивая шею и рассматривая бескрайнюю ледяную равнину.
Лед лежал не совсем ровно, как на реках в стране Далеко-Далеко. Тут были и небольшие холмы, и неглубокие впадины, как будто бы ледяной покров повторял форму застывших волн. Казалось, что море замерзло в одно мгновение, не перестав волноваться и вздыматься.
– Ну да. Если во льду нет трещин, то можно было бы опуститься и пойти понизу. Так, кажется, легче. По крайней мере там нет хребтов с крутыми стенами.
– Но Ледяной мост тоже казался ровным, когда мы смотрели на него издалека, – сказала Мхайри.
– Верно, но сейчас мы ближе к Замерзшему морю, чем были к мосту, когда впервые увидели его. – Дэрли немного помолчала и добавила: – Странно, да? Когда мы только пустились в путь, мы называли его Западным, а сейчас почти всегда называем Замерзшим.
Мхайри немного подумала.
– Гвиннет рассказывала, что в империи Хуула, до того как совы пересекли Обширное море и открыли Шестое королевство, они называли этот океан Безымянным морем. А в северных королевствах есть место, которое называется Безымянным вот уже несколько столетий.
– Очень любопытно, – произнесла Дэрли.
Мхайри молчала. По тону сестры она догадалась, что та о чем-то глубоко задумалась.
– Получается, что мы даем чему-то настоящее название, только когда познакомимся с ним и свяжем с ним свои воспоминания, – сделала вывод Дэрли.
– Интересно, как мы назовем Синюю Даль, когда доберемся до нее? – спросила Мхайри.
Дэрли обернулась. Глаза у нее сияли, как два уголька.
– Какой замечательный вопрос! Да, действительно, как мы назовем Синюю Даль, когда доберемся до нее?
Она моргнула, и всем показалось, что зеленые угольки ее глаз покрыла тень.
– Что-то не так? – поинтересовалась Мхайри.
– Ох, посмотри…
– Что такое? – спросила Мхайри, повернулась и поглядела в том направлении, в котором смотрела сестра. И тут же глубоко вздохнула от неожиданности. На негнущихся ногах к ним приближался их маленький братец Аббан. Глаза щенка были широко раскрыты, но в них не отображалось ничего. Одна сплошная пустота.
– Наверное, он ходит во сне. Но… но… это похоже на бай-лэнг.
На языке волков выражение «бай-лэнг» означало буквально «глубоко вдали». Часто в такое состояние впадали волчицы, особенно после того как рожали малькада и убегали в другую стаю. О беспокойных волках, которые доставляли неприятности своим сородичам, а потом скрывались, тоже говорили, что они стали бай-лэнг. Но Аббан просто передвигал ногами во сне и никуда не убегал.
Волчицы осторожно подошли к брату.
– И что нам делать? – шепотом спросила Мхайри.
– Не знаю. Только думаю, что небезопасно будить волка, когда он ходит во сне. Помнишь историю, которую рассказывала Аластрина?
В свое время Дэрли проходила обучение у старого скрилина клана МакДунканов и тоже могла бы занять этот почетный пост, если бы не землетрясение, погубившее тех немногих волков, что выжили во время голода. Теперь не осталось никаких кланов, и некому было петь песни скри, рассказывать старинные легенды.
– Ты имеешь в виду историю про мать, которую разлучили с ее щенком. Она стала ходить во сне? – спросила Мхайри.
– Да, и потом к ней ночью пришел ее супруг и попытался разбудить ее, а она приняла его за кугуара, который приснился ей во сне и якобы убил ее сына. Она ударила со всей силы его по морде и выцарапала глаз.
– Ах, Люпус! – в голосе Мхайри послышалась тревога. Волосы на загривке у нее встали дыбом.
Аббан подходил к ним все ближе и ближе. Он был еще маленьким, но кто знает, на что он способен, если его внезапно разбудить?
– Мне кажется, нам лучше стоять смирно и не шевелиться, – прошептала Дэрли.
Щенок прошел мимо них. Телом он был здесь, но душа его находилась где-то далеко-далеко, как будто ее ночью похитил вор, оставив пустую, безжизненную оболочку. Походка его была шаткой и неуверенной, похожей на походку старого, почти парализованного волка. И хотя он ничего не видел перед собой, его, казалось, влекла за собой какая-то таинственная, неведомая сила.
«Как нам надоело!» – они говорят
И леммингов больше глотать не хотят.
Лемминги тут и лемминги там,
Лемминги бродят по снежным норам.
Но моря глубины богаты едой,
Там хватит на всех, это скажет любой.
Рыбок проглотит, выложив в ряд,
Тупиков глупых и шумных отряд.
Позади щенка появился Фаолан и шевелением ушей дал сигнал не издавать ни звука. Сестры поняли, что он следил за волчонком от самой снежной пещеры, чтобы тот ненароком снова не свалился с моста. Он осторожно направлял его в пути, как мать карибу очень нежно подталкивает своего теленка, и постарался развернуть Аббана обратно к «снежному уюту», где крепко спала его мать Кайла. К счастью, она не заметила, что ее сын ходит во сне. Мхайри и Дэрли безмолвно наблюдали за волком и детенышем, пока они не скрылись из глаз. Наконец Фаолан вернулся, уже один.
– Ни слова Кайле. Она и так едва с ума не сошла, волнуясь за Аббана. От этого ей станет только хуже.
Сестры кивнули.
– Очень беспокойный щенок, – добавил Фаолан.
– Она поэтому так грубо обращалась к Эйрмид? – спросила Дэрли. – Боялась, что он станет, как… как малькад со скрученным разумом, и Эйрмид его отнимет?
– Возможно. Но Эйрмид такого никогда не сделает. Она больше не обея. И никогда больше не станет ею.
– Но… – замялась Мхайри. – Вдруг он и в самом деле кэг-мэг?
Фаолан резко опустил хвост. Он весь показался каким-то очень усталым.
– Не знаю даже, кэг-мэг или нет… Мне кажется, что на безумца он не очень похож. Есть в нем какое-то отличие от других кэг-мэг.
– А что тогда с ним? – спросила Эдме, выходя из-за Фаолана.
Она пришла сменить сестер на страже и увидела, как Фаолан провожает Аббана обратно к снежной пещере.
– Может, его разум слегка помутился. Как будто он мыслями находится в другом месте.
– Да, действительно. Похоже, как будто сам он находится в каком-то вымышленном мире.
– В этом-то все дело. Я не думаю, что это полностью выдуманный мир. Аббан видел нечто, что никто из нас никогда не видел. Он побывал на дне моря!
Внимание Фаолана привлекло мерцание на небе и он поднял морду.
– Видишь то созвездие, Эдме? Ты замечала его раньше?
– В стране Далеко-Далеко никогда. Но ты же сам сказал, что все тут по-другому.
– Как ты думаешь, на что оно похоже?
– Не знаю. По очертаниям похоже на рыбу. На рыбу с… – тут она повернулась и посмотрела на Фаолана широко раскрытыми от изумления глазами. – На рыбу с длинным мечом, растущим из головы! Нарвал?
Мхайри и Дэрли тоже задрали морды, рассматривая звезды. Потом повернулись и пошли к убежищу, оставив Фаолана и Эдме любоваться ночным небом в одиночестве.
– Вот именно! – сказала Эдме. – Похоже на одного из тех морских животных, которых мы видели прошлой ночью в разводье! Которые большой стаей медленно проплывали по проходу во льдах.
Фаолан ничего не ответил, а только продолжал стоять и рассматривать бескрайнюю ледяную равнину Замерзшего моря. Эдме склонила голову и внимательно изучала своего друга. Она уже не раз видела такую позу, такой наклон головы и такое выражение в его глазах. В такие мгновения его лучше не прерывать. Он сам заговорит, когда будет готов.