Они поднялись по лестнице в комнату Сикстена, и он торжественно подвел их к окну.
- Вот! - гордо воскликнул он. - Вот это называется водонапорной башней, хотя потом вы можете назвать это колокольней или как вам вздумается.
- Ну что, съели? - спросил Юнте.
- Вот как? В самом деле! - с презрительной улыбкой произнесла Ева Лотта. - Ты можешь видеть водонапорную башню. Ты рад этому?
- Что ты имеешь в виду? - сердито спросил Сикстен.
- Я имею в виду лишь… надо же, до чего здорово, целиком водонапорную башню видно, - издевательски смеясь, сказала Ева Лотта.
Андерса и Калле поразительно мало интересовал вид из окна. Зато глаза их так и стреляли вокруг, напряженно высматривая подходящий тайник для Великого Мумрика.
- Уютная у тебя комнатка, - говорили они Сикстену, словно видели ее впервые и не бывали там сотни раз прежде.
Они кружили вдоль стен, пробовали на ощупь кровать Сикстена и, как бы в рассеянности, выдвигали ящики его письменного стола.
Ева Лотта же упорно старалась удержать остальных у окна. Она показывала пальцем на все, что только можно было увидеть из этого окна. А увидеть можно было немало.
На комоде стоял глобус Сикстена. При виде его Андерсу и Калле одновременно пришла в голову одна и та же идея. Конечно же, глобус! Взглянув друг другу в глаза, они утвердительно кивнули головой.
Бывая в гостях у Сикстена раньше, они узнали, что глобус развинчивается на две половинки. Сикстен иногда развлекался, свинчивая и развинчивая его, и потому глобус был немного потерт вокруг экватора. Судя по глобусу Сикстена, огромные территории Экваториальной Африки были еще не исследованы, так как там виднелись сплошные белые пятна.
Разумеется, существовал известный риск, что Сикстен вдруг развинтит свой глобус и найдет там Великого Мумрика, - так думали и Андерс и Калле. Но чем была бы война Роз, если бы не риск?
- Думаю, основное мы уже видели, - выразительно произнес Андерс, обращаясь к Еве Лотте.
И она с облегчением покинула свой пост у окна.
- Да, спасибо, - сказал Калле с довольной ухмылкой, - навидались разных видов, сколько нам нужно… А теперь - бежим!
- Кок-у-дод-а? - с любопытством спросила Ева Лотта.
- Вов-гог-лол-о-боб-у-сос! - ответил Калле.
- Зоз-дод-о-рор-о-вов-о! - обрадовалась Ева Лотта.
Сикстен в бешенстве уставился на них, когда они начали лолокать. Так называл он их тайный язык.
- Заглядывайте, когда захотите увидеть еще какие-нибудь водонапорные башни, - только и сказал он.
- Да, пожалуйста, - пригласил их и Юнте, бросив на Белых Роз насмешливый и высокомерный взгляд своих карих, похожих на перчинки глаз.
- Блохастые пудели! - словно подводя итог их визиту, произнес в заключение Бенка.
Белые Розы проследовали за дверь, которая жалобно проскрипела, когда они открыли ее.
- А дома у тебя дверь скрипит,
и это не глупо, если она не вопит, -
запел Андерс. - Что если тебе взять и немного смазать ее, чтобы она не визжала?
- А что, если тебе пойти домой и накрыться с головой одеялом? - спросил Сикстен.
Белые Розы вернулись в свою штаб-квартиру. Тайник был выбран, теперь осталось только решить, когда и как засунуть в глобус Великого Мумрика.
- Когда полная луна воссияет в полночь, - самым загробным голосом произнес Андерс, - Великий Мумрик будет препровожден в новое место своего отдохновения. А вот рыцарь и муж, коему предначертан этот подвиг.
Ева Лотта и Калле одобрительно кивнули головой. Ясное дело, это был бы блестящий заключительный аккорд - пробраться в комнату Сикстена, пока он спит.
- Вот будет здорово! - сказала Ева Лотта, угощая друзей шоколадками из коробки, которую достала из ящика комода. Теперь она просто купалась в лакомствах, которыми в последнее время ее осыпали со всех сторон. Как абсолютно справедливо писал об этом среди прочего в своей статье тот самый редактор: «Маленькой популярной Еве Лотте приходится в эти дни сталкиваться с доказательствами того, сколь высоко оценили ее подвиг со всех сторон. Знакомые и незнакомые посылают ей подарки. Карамельки, шоколад, игрушки и книги можно увидеть в сумке любезного почтальона Петерссона, которые он доставляет от всех ее многочисленных друзей, охотно проявляющих к ней участие в тот момент, когда она столь незаслуженно оказалась замешанной в этой мрачной трагедии».
- А что ты станешь делать, если Сикстен проснется? - спросил Калле.
Андерса, похоже, это ничуть не задело. - Скажу, что пришел спеть ему колыбельную и присмотреть, чтобы он не сбросил с себя одеяло…
- Хи-хи, - хихикнул Калле. - Послушай-ка, маленькая популярная Ева Лотта, дай-ка мне еще одну шоколадку, и ты станешь по меньшей мере популярной вдвойне.
Сидя на своем захламленном, по-домашнему уютном чердаке, они ели шоколад, пока коробка не опустела, и строили планы до самого вечера. Они радовались новому походу против Алых. Ах, какое все же замечательное изобретение эта война Роз! В конце концов они покинули штаб-квартиру. Им пора было «на поле битвы», как выражался Андерс. Быть может, вынырнет что-нибудь подходящее. А если не найдется ничего другого, то всегда будет возможность пойти и спровоцировать небольшую стычку с Алыми. Они спустились вниз по веревке, и Ева Лотта бездумно сказала:
- Да, да, веселые забавы деток, веселые невин…
Но тут она осеклась и совершенно побелела. Рыдание сорвалось с ее губ, и она быстро убежала прочь.
В тот день она больше не играла.
11
- Это случится сегодня ночью, - несколько дней спустя сказал Андерс.
Попытку перенести Великого Мумрика в глобус Сикстена по разным причинам пришлось несколько раз откладывать. Во-первых, нужно было дождаться полнолуния. Полнолуние было просто необходимо; при свете луны все волшебно и прекрасно, к тому же полнолуние имеет то преимущество, что позволяет ориентироваться в комнате, не требуя специального освещения. А во-вторых, в семье почтмейстера гостили в эти дни две молодые тетки Сикстена.
- Разве можно забраться в дом, где в каждом углу торчит молоденькая тетушка? - ответил Андерс, когда Калле спросил его напрямик, выйдет ли когда-нибудь что-либо из их затеи или нет. - Понимаешь, чем больше людей в доме, тем более велик риск, что кто-то из них проснется и все испортит. Понимаешь?
- Да, тетки иногда ужасно чутко спят, - согласился с ним Калле.
Итак, Сикстена, к его великому удивлению, начали непрерывно спрашивать, как поживают его тетки и сколько времени они еще останутся… В конце концов Сикстен пришел в ярость.
- И что вы вечно привязываетесь ко мне с моими тетками! - возмутился он, когда Андерс в десятый раз завел о них разговор. - Что они, мешают тебе?
- Нет, конечно, нет, - кротко ответил Андерс.
- Ну, тогда ладно, - успокоился Сикстен. - Думаю, они уедут в понедельник. Вообще-то жалко, я люблю их, особенно тетю Аду. И до тех пор, пока они сидят у нас дома, а не бегают как оглашенные по всему городу, я не считаю, что они причиняют кому-то зло.
После таких слов Андерс не стал больше задавать вопросы - это означало бы возбудить подозрение.
Но теперь настал уже понедельник, и Андерс видел, как почтмейстерша провожала своих сестер к утреннему поезду. А ночью должно было наступить полнолуние.
- Это случится сегодня ночью! - решительно заявил Андерс.
Они сидели в беседке пекаря и ели свежие будочки, которые Ева Лотта недавно получила внизу, в пекарне, от своего мягкосердечного отца.
Час тому назад мимо продефилировали Алые. Они направлялись в свою новую штаб-квартиру в Господской усадьбе. Ведь никаких полицейских там уже не было. Прерия раскинулась такая тихая, словно ее покой никогда не нарушало ничто более серьезное, нежели война Роз. Господская усадьба была слишком хорошим убежищем, чтобы им пренебрегать, и Алые уже совсем не думали о том, что некогда случилось с ней рядом.
- Если почувствуете, что вам необходима трепка, приходите в Господскую усадьбу! - крикнул Сикстен, проходя мимо сада пекаря.
Ева Лотта вздрогнула. В Господскую усадьбу ей идти не хотелось, ни за что не хотелось!
- Ой, до чего же я наелся, - сказал Калле, когда Алые исчезли из виду, а он уничтожил свою шестую булочку.
- До меня тебе далеко! - похвастался Андерс, похлопывая себя по животу. - Но это хорошо, поскольку на обед у нас отварная треска.
- От рыбы становятся такими интеллигентными, - напомнила Ева Лотта. - Тебе, пожалуй, надо есть побольше отварной трески, Андерс!
- Ну вот еще! - возразил Андерс. - Сперва я хочу узнать, насколько интеллигентнее я стану и сколько рыбы мне надо съесть для этого.
- Ведь все зависит от того, насколько ты был интеллигентен до начала этой кампании, - вставил слово Калле. - Пожалуй, одного в меру упитанного кита один раз в неделю тебе, Андерс, предостаточно.
Когда Андерс три раза прогнал Калле вокруг беседки и мир был восстановлен, Ева Лотта сказала:
- Интересно, есть сегодня в почтовом ящике какие-нибудь новые подарки? Не понимаю, что люди думают? За последние дни я получила всего лишь три килограмма шоколада. Ни грамма больше! Придется позвонить на почту и пожаловаться!
- Не говори мне о шоколаде, - с отвращением произнес Андерс.
И Калле полностью с ним согласился. Они храбро сражались с лавиной сладостей, обрушившейся на Еву Лотту. Но силы их уже истощились.
Однако Ева Лотта вернулась от почтового ящика на калитке с толстым конвертом в руках. Она разорвала его, и там, в самом деле, лежала плитка шоколада - большая плитка великолепного молочного шоколада.
Калле и Андерс посмотрели на плитку шоколада так, словно это была касторка.
- Черт! - ругнулись они.
- Эх, вы, - с досадой сказала Ева Лотта. - Могут наступить дни, когда вам придется подмешивать в шоколад древесную кору.
Разломив плитку надвое, она заставила каждого взять половину. Они приняли шоколад без малейшего следа энтузиазма, только чтобы доставить ей удовольствие. И равнодушно сунули куски шоколада в свои и без того туго набитые карманы брюк.
- Правильно, - сказала Ева Лотта. - Поберегите на черный день.
Смяв в маленький комок конверт, она перебросила его через забор на улицу.
- Послушайте, давайте покатаемся на велосипедах и выкупаемся, - сказал Калле. - Сегодня нам, пожалуй, заняться больше нечем.
- Ты абсолютно прав, - поддержал его Андерс - Сегодня вечером мы можем с таким же успехом объявить перемирие, но тогда…
Две минуты спустя явился Бенка, посланный Сикстеном, чтобы с помощью подобающих случаю оскорблений подстрекнуть Белых Роз к битве, но беседка была уже пуста. И только маленькая белая трясогузка, сидевшая на качелях, клевала оставшиеся от булочек крошки.
* * *
Когда в полночь взошла на небо полная луна, Калле и Ева Лотта спокойно спали в своих кроватях. Но Андерс бодрствовал. Он тоже лег в постель, как обычно. И самым замысловатым образом храпел, чтобы родители думали, будто он спит. Это привело лишь к тому, что мама вошла и беспокойно спросила:
- Что с тобой, мальчик, тебе худо?
- Да нет, - ответил Андерс.
И в дальнейшем храпел уж не так свирепо.
Заметив по тихому посапыванию маленьких братьев и сестер и по глубокому дыханию родителей, что все заснули, он осторожно прокрался в кухню. Его одежда лежала на стуле. Он быстро сорвал с себя ночную рубашку и остался, освещенный лунным светом, без единой нитки на тонком, костлявом мальчишеском теле. Он тревожно вслушивался в тишину каморки, но все было спокойно, и он быстро облачился в брюки и фуфайку. Потом тихо и молча прокрался вниз по лестнице. Пробраться на чердак пекаря и взять Великого Мумрика - это отняло у него совсем немного времени.
- О Великий Мумрик, - шептал он, выдвигая ящик комода, - охрани своей могучей дланью эту акцию, потому что мне, видишь ли, кажется, что это нам понадобится.
Ночной воздух был прохладен, и он чуть дрожал в своей тонкой одежонке. Напряжение, пожалуй, тоже вызывало дрожь. Странным казалось находиться вне дома посреди ночи, когда все люди спят. - Крепко зажав в руке Великого Мумрика, он переправился через мостки, проложенные Евой Лоттой. Ольха на прибрежной полосе казалась в темноте совсем черной, однако речная вода блестела, озаренная лунным светом.
- Скоро мы будем у цели, о Великий Мумрик, - прошептал Андерс, чтобы Великий Мумрик не тревожился.
Да, вскоре они были у цели. Вилла почтмейстера стояла тихая, темная и молчаливая, словно спала. Стрекотали сверчки, а в остальном все было тихо.
Андерс рассчитывал, что, по крайней мере, хоть одно окно виллы будет открыто, и его надежды не подвели его. Окно кухни было распахнуто настежь. Для хорошо тренированного гимнаста, каким был Андерс, не составляло труда перемахнуть через подоконник прямо в кухню. Чтобы освободить обе руки, Андерс сунул Великого Мумрика в карман. Разумеется, место было недостойно Великого Мумрика, но такова была суровая необходимость.
- Прости, о Великий Мумрик! - произнес Андерс.
Пальцы его лихорадочно ощупали содержимое кармана, и он испытал глубокое удовлетворение, наткнувшись на что-то липкое, бывшее прежде плиткой шоколада. Теперь Андерс был не так привередлив, как утром, и ему показалось, что эта липкая жижа пришлась бы ему по вкусу. Но он съест ее в награду за хорошо выполненную работу. Сначала надо сделать то, ради чего он пришел сюда. Переместив Великого Мумрика в другой карман брюк, он дочиста вылизал пальцы и решительно махнул на подоконник.
Глухое рычание испугало его чуть не до потери сознания. Беппо! Ни секунды не подумал он о Беппо! И все-таки ему следовало знать, что это окно специально было открыто для того, чтобы Беппо мог выскочить ночью в сад, если ему захочется.
- Беппо! - умоляюще прошептал Андерс. - Беппо, это всего-навсего я.
Когда Беппо увидел, что это всего лишь один из весельчаков-мальчишек, которых притаскивал с собой хозяин, его рычание сменилось восторженным гавканьем.
- О милый, маленький славный Беппо, ты можешь чуть-чуть помолчать? - молил песика Андерс.
Но Беппо считал, что когда радуешься, то это необходимо показывать, лая и виляя хвостом, и он усердно проделывал и то и другое.
Не зная, как спастись от беды, Андерс вытащил шоколад и сунул его Беппо под нос.
- Это тебе, только замолчи! - прошептал он.
Беппо обнюхал шоколад и, поскольку счел, что церемония приветствия продолжалась ровно столько, сколько требовали приличия, честь и достоинство этого дома, он прекратил лаять и удовлетворенно улегся на пол. Ему хотелось насладиться этой дивной липкой жижей, которую дал ему гость скорее всего в благодарность за столь дружественный и громогласный прием.
Андерс издал вздох облегчения и как можно тише открыл дверь в прихожую, откуда лестница вела на второй этаж. Теперь ему оставалось только…
Но тут кто-то появился наверху. Кто-то тяжелыми шагами спускался вниз по лестнице. Это был почтмейстер собственной персоной - в широкой ночной рубахе до пят. Его разбудил лай Беппо, и он собирался выяснить, чего хотел песик.
На мгновение Андерс словно остолбенел. Но тут же, собрав все свои душевные силы, быстро спрятался за двумя большого размера плащами, висевшими каждый на своем крючке в углу прихожей.
- Если после этого я не стану психом, значит, я просто железный, - сказал он самому себе.
Только сейчас пришло ему в голову: а вдруг семейству почтмейстера не понравится, что в их окна лазают по ночам? То, что Сикстен примет это за обычное и вполне житейское дело, было ясно как день. Но он-то уже привык к войне Алой и Белой Роз! Да, он-то привык! Чего нельзя было сказать о почтмейстере! Андерс затрясся от одной мысли о том, что сделает с ним почтмейстер, если вдруг его обнаружит. И он, зажмурясь, тихонько молился, когда почтмейстер, злобно ворча, проходил мимо совсем рядом с плащами, за которыми он прятался.