Вот прохиндеи! Даже вход в подвал замаскировали под стенной шкаф… — с досадой буркнул Мишель.
В этом подвале нет даже отдушины! Только эта лестница — и все, больше никаких выходов. Согласитесь, место для тюрьмы выбрано отлично!
Еще немного, и вы бы просто тут задохнулись!
Вот именно!
Так говоришь, Тревье наделал шуму на лестнице?
Да, он хотел, чтобы кто-нибудь открыл дверь, и, как видишь, у него получилось.
А я-то считал, что он сообщник пиратов! Вот дуралей!.. Но почему все-таки он сразу пошел к полю? Он что, знал, где лежат ящики?
Конечно… Рано утром пираты заставляли нас работать, и капитан Памье сказал, что лучше согласиться. Ведь это была возможность осмотреться, попытаться понять, что они задумали, а возможно, и найти способ бежать. Мы помогали им устанавливать столб…
Ну уж это слишком!
И убирать подпорки для фасоли. Капитан Памье сразу догадался, для чего это все. Только зря он вслух об этом сказал — пираты тут же нас связали и бросили в подвал. Им совсем не понравилось, что кто-то проник в их планы.
А может, они просто сочли, что вы свое дело сделали и больше им не нужны?
Может быть. Так или иначе, но мы оказались в подвале. Честно говоря, я уже не рассчитывал выбраться из этой темницы…
Тем временем жандармы и моряки с "Бура" открыли двери и окна в комнате на втором этаже. Запах газа заполнил весь дом, и мальчики поспешили выйти.
Так и не проснувшихся бандитов связали. Полицейский катер мог взять на борт только сам патруль, так что командиру испанского отряда пришлось запереть пиратов в амбаре и обратиться к капитану Памье с просьбой обеспечить их охрану до следующего дня, пока не подойдет судно повместительнее и не заберет пленных.
Чтобы не ставить очень много часовых, Памье приказал перенести в амбар и мешки с драгоценными бурами.
Фермера, его жену и их маленькую дочку — карабинеры их хорошо знали — развязали и привели в чувство. К счастью, им пришлось не так тяжко, как пленникам, которых держали в подвале.
Придя в себя, фермер впал в такую ярость, что чуть не бросился душить бандитов голыми руками и, не будь рядом карабинеров, от души отыгрался бы на обидчиках. Командиру испанцев едва удалось его усмирить. Особенно разозлился фермер, узнав в одном из пиратов своего бывшего работника, которого уволил несколько месяцев назад.
Именно этот негодяй присоветовал своим сообщникам использовать почти пустынный остров как перевалочный пункт.
Вскоре прямо во двор фермы спустился испанский вертолет спасательной службы. Лейтенанта Тревье переложили теперь уже на настоящие" носилки. Он так и не пришел в сознание, несмотря на то, что ему сделали укол для стимуляции деятельности сердечной мышцы.
Но, видно, приключения на этот день еще не кончились. Вскоре появился белокурый пилот, мокрый как мышь и в наручниках. Пытаясь уйти от истребителей, он выбросился с парашютом в море. Там его и выловил сторожевой катер. Пилота тоже передали капитану Памье, который тут же решил его допросить.
Установив часовых, капитан вызвал к себе лейтенанта Порьона и мальчиков.
Давайте наконец с помощью этого, с позволения сказать, господина поставим точку… Ох и придется мне попотеть, составляя отчет о рейсе!
Моряки тем временем помогали фермеру и его жене наводить порядок в доме и готовить на всех ужин.
Итак, господин Порьон, начнем с вас. Я внимательно слушаю! — сказал капитан.
Первый помощник побледнел, откашлялся и начал рассказ.
Все, что он говорил, Мишель уже слышал: напали на него неожиданно, когда он прогуливался по палубе; оглушивший его пират очень торопился— вероятно, хотел помочь сообщникам обезвредить капитана и радиста — и потому бросил Порьона прямо там же. Лейтенант хотел было спрятаться в грузовом отсеке, но упал с лестницы, да так неудачно, что пришел в себя только к утру.
Он долго не решался нарушить морское право, но после побега Мишеля пришел к выводу, что необходимо все же что-то предпринять. Он не мог себе простить, что какой-то мальчишка его опередил.
Я старая калоша, не больше, — вздохнул первый помощник. — Признаю, капитан, я обязан был прийти вам на помощь раньше!
Я уже высказал вам все, что думаю по этому поводу, — ответил Памье. — Будем считать, что эта тема закрыта. А что можете поведать нам вы, молодой человек? — повернулся он к Да-ниелю.
К сожалению, капитан, ничего героического, — признался мальчик. — Когда пираты открыли люк трюма, где я находился, я еще толком не проснулся. Я попробовал убежать от них: кинулся на мостик и забился в какую-то каюту, кажется, это была радиорубка… Но один из них меня все же углядел. Он волок меня и орал: "Вот он, вот он! Я его нашел!" Честно говоря, я до сих пор не понимаю, с какой стати они меня так разыскивали…
Да, и в самом деле странно, — задумчиво произнес капитан.
Ну вот… Потом меня связали и бросили в шлюпку.
Так же, как и нас с Тревье! — вставил Памье. — Сначала в капитанскую рубку влетел один пират. Я дрался с ним, и мне даже удалось выстрелить из пистолета…
Так вот чей выстрел меня разбудил! — воскликнул Мишель. — Это, кажется, случилось сразу после того, как корабль резко накренился?
Точно! Я надеялся, что экипаж поднимется по тревоге, но, наверное, дальше мостика выстрела слышно не было. Интересно, что скажет наш элегантный пилот? Наверняка ему есть что добавить!
Летчик посмотрел на них с презрением, даже с вызовом. Преступниками часто становятся люди, считающие себя выше других и уверенные, что Законы писаны не для них.
Пилот не считал нужным скрывать свое отношение к сообщникам — из-за их дурости, по его мнению, провалился отличный замысел. Он признался, что был главарем и самолично организовал всю операцию.
У меня был исключительно тонкий план, — заявил он без лишней скромности. — Он состоял из двух частей: сначала захват судна, потом очистка трюма. Собственно ограбление было пустяком по сравнению с первой половиной…
Прежде всего бандитам необходимо было обезвредить всех, кто находился на мостике, а затем и матросов из машинного отделения. Всех захваченных должны были связать, отнести в кубрик к остальным членам экипажа и усыпить газом.
Главное преимущество моего плана заключалось в том, что я точно знал, сколько людей на корабле, — продолжал англичанин. — Мне было известно, что всего вас тридцать четыре человека. Не понимаю, что могло произойти? Может, у вас на борту был "заяц"?
Здесь вопросы задаем мы, — сухо оборвал его капитан Памье. — Отвечайте, зачем лейтенанта Тревье, мальчика и меня перевезли на остров?
На то было две причины. Две капли дегтя, попавшие в нашу бочку меда… Когда мы шли к мостику, Тонио, один из моих людей, кого-то оглушил на палубе, но связать не успел: нельзя было терять ни минуты драгоценного времени. А зря… Но мы его потом отыскали — это был вот этот мальчишка. — И летчик указал на Даниеля.
Что за глупости?! — возмутился тот. — Никто меня не оглушал!
Это мы выясним попозже, — успокоил его капитан. — Думаю, речь идет о вас, Порьон… Ну, а вторая капля?
Радист ваш, черт его побери…
С самодовольным видом, который ужасно бесил Мишеля, пилот рассказал, как Тревье спутал их планы: они рассчитывали настигнуть его в радиорубке, а он оказался рядом с капитаном. Выстрел заставил Тонио поторопиться, и он пустил газ раньше, чем было задумано, едва рулевого и сигнальщика успели доставить в кубрик… а все потому, что несколько матросов проснулись от шума.
Если бы Тонио не поспешил, нам пришлось бы бороться против двадцати пяти человек! Так что в каком-то смысле он молодец. Однако план пришлось неожиданно изменить…
Понятно. Но я еще раз спрашиваю: почему вы забрали нас с собой на остров?
Мы успели усыпить кока, главного механика и матросов машинного отделения, заперев их в камбузе. Но тут кто-то из моих людей потерял коробку с газовыми баллончиками… А то мы бы и вас с радистом усыпили, прямо в той же каюте, куда притащили! По моим подсчетам, не хватало одного члена экипажа — тридцать четвертого. Мы нашли его на мостике, когда он пытался удрать из радиорубки…
Так, так… — прервал его капитан. — Здесь все ясно. Но откуда вы знали, сколько народу на борту "Бура"?
Летчик насупился, поколебался, а потом вдруг разразился гомерическим хохотом. Мальчики даже вздрогнули от неожиданности.
Хорошо, скрывать не стану. В конце концов, зачем мне теперь этот идиот из вашей фирмы в Марселе?.. Хватило нескольких хрустящих бумажек, чтобы он предоставил мне списки и экипажа, и груза. Зовут его Марсьяль Каферла.
В комнате повисло тяжелое молчание. Англичанин вел себя с таким презрением ко всему, что не затрагивало его лично, с такой легкостью предавал сообщников, что это вызывало у его собеседников непередаваемое отвращение.
Капитан решил закончить на этом допрос. Пленника отвели в амбар и поместили к остальным, под охрану двух вооруженных часовых.
Короче говоря, — обратился затем Памье к Мишелю и Даниелю, — ваше присутствие на корабле оказалось третьей каплей дегтя в бочке меда, на которую рассчитывали бандиты. В списке ваши имена не значились, а потому они и не подозревали, что на корабле не тридцать четыре человека, а тридцать шесть.
Но они же меня оглушили еще на палубе, — напомнил Порьон.
А потом вы исчезли, и бандиты схватили вместо вас Даниеля! — разъяснил Памье. — Они же в темноте не видели, кого ударили.
К тому же я еще толком не проснулся, так что, наверное, был очень даже похож на пришибленного, — добавил Даниель. — Они решили, что это я из-за удара по голове такой вялый.
А кстати, Даниель, почему вы так долго просыпались? Казалось бы, такие драматические события разворачиваются на борту… — удивился Памье.
Мой брат — ужасный соня, капитан, — опередил Даниеля Мишель. — А тут еще таблетка от морской болезни…
Даниель догадался, что Мишель не хочет бросать тень подозрения на Тревье, пока они не выслушают объяснения самого радиста.
Понятно, — задумчиво проговорил Памье. — Но вот что еще меня удивляет… Как это у вас, Мишель, оказался газовый баллончик? Эти господа, как сказал пилот, потеряли коробку. А вы, значит, нашли? Где?
И снова Мишель пожалел радиста.
У себя под ногами, — объяснил он весьма расплывчато. — Красная такая коробка, пластмассовая…
В радиорубке, наверное? — вмешался Даниель. — Я же ее сунул под подушку лейтенанта Тревье, когда услышал шаги! Тут меня и схватили… Она валялась в галерее, у самой лестницы.
Мишель улыбнулся. Наконец-то хоть что-то прояснилось. Тревье и знать не знал, что баллончики у него под подушкой.
Благодаря вам, Даниель, бандитам не удалось нас усыпить. Правда, в противном случае нас бы гораздо раньше выручил из беды ваш брат Мишель…
Ироническое замечание капитана нисколько не обидело Даниеля. Зато лейтенант Порьон вдруг разнервничался. Он резко повернулся к Мишелю и спросил:
Почему вы не доложили мне о баллончиках?
Забыл, наверное, — вступился за мальчика капитан.
Первый помощник закусил губу, но промолчал.
Ну что же, теперь мы знаем все или почти все, — подвел итог Памье. — Примите еще раз мою благодарность, Мишель. Пиратов будет судить испанский трибунал, так что вам предстоит путешествие в Испанию в качестве свидетеля… А теперь предлагаю отведать, что там приготовили на ужин наши хозяева.
К удивлению мальчика, по такому случаю фермер с женой даже сняли чехлы с мебели в большой комнате на первом этаже.
С удовольствием поглощая превосходный омлет, Мишель подумал вдруг о главном механике Рансье. Мало того, что мальчик лишил офицера пикника, — теперь, приняв в отсутствие Памье и Порьона командование кораблем, бедняга вынужден ужинать в полном одиночестве!
Эпилог
Прошло три дня…
Отремонтированный испанскими корабелами и снятый с мели двумя буксирными катерами "Бур" снова бороздил морские волны.
Перед самым отплытием вернулся из госпиталя лейтенант Тревье. Но поскольку он все еще пребывал в "нерабочем состоянии", то обязанности радиста временно исполнял Порьон.
Мишель и Даниель частенько сидели возле постели раненого, который пока не мог ходить и даже руками двигал с трудом из-за плотной повязки, закрывавшей ему грудь и плечо.
Радист рассказал ребятам, как ему удалось освободиться от веревок и шумом привлечь часо-ого с крыльца фермы.
Сроду еще я так не стонал! — смеялся Тревье. — Парень и охнуть не успел. Сначала я шарахнул его дверью, а потом кулаком добавил!
Наверное, и сейчас никак сообразить не может, то же с ним произошло…
Мишель долго колебался, но наконец решился-аки задать вопрос, который столько времени его мучил. 'После многочасовых поисков он все же обнаружил в щели между половицами потерянную таблетку. Это действительно оказалось снотворное, а никакое не противорвотное средство!
Зачем вы нам это дали? — спросил он, протягивая радисту таблетку.
Удивленный Тревье взял ее здоровой рукой, прочел надпись… и глаза его расширились от изумления.
Но это же снотворное! — воскликнул радист. — И такое сильное!
Лично я в этом не сомневаюсь, — ухмыльнулся Даниель.
Подождите-ка… Мишель, вытащите, пожалуйста, первый ящик из письменного стола… давайте его сюда…
Мишель выполнил просьбу радиста. В ящике по-прежнему царил полный беспорядок, среди таблеток все так же валялись начатая пачка табака, колода карт и детективный роман.
Пошарив в ящике, радист вытащил две одинаковые трубочки… Одна была пустая, другая полная. Тревье внимательно прочел надписи…
Ничего не понимаю, — произнес он.
Но потом, вспомнив что-то, покачал головой и улыбнулся.
Ага, вот в чем дело… Эта пустая трубочка— из-под снотворного, которое принимала моя жена после тяжелой болезни. Она собирает мне аптечку… и, вероятно, по ошибке положила в нее эти таблетки. Да и оставалось-то их всего две. Мне это и в голову не пришло, когда я их вам давал. Разве я мог представить, что держу в ящике снотворное…
Мишель улыбнулся.
Ваша ошибка… могла иметь неприятные последствия! Представляете, что было бы, если бы я тоже принял вашу таблетку? Страшно подумать!
Похоже, мне пора навести здесь порядок! — признался Тревье. — Если бы я как следует осмотрел свою аптечку, ничего такого бы не случилось…
* * *
Распрощавшись с радистом, Мишель и Даниель вышли на палубу — подышать свежим воздухом и полюбоваться морскими просторами. Как и предсказывал капитан, установилась чудесная погода.
Лейтенант Порьон только что принял сообщение, рассеявшее последние сомнения по поводу пиратского нападения. На самолете, украденном бандитами в Марселе, была установлена рация, значит, пилот мог ориентироваться, ловя обычные передачи Тревье, и отыскать "Бур"— даже тумане — никакого труда для него не составляло.
И все-таки ты упустил потрясающую возможность! — сказал Мишель брату.
— Какую еще возможность? Мишель засмеялся.
Ты ведь ужасно любишь поспать… а снотворного газа тебе не досталось! Ну разве не невезение?
Даниель хотел было разозлиться, но потом передумал и тоже засмеялся. Ведь его кузену столько пришлось вытерпеть и перенести, чтобы разыскать его и спасти экипаж! И вместо того чтобы задать Мишелю приличную трепку, как собирался, он дружески шлепнул его по плечу.
Это мне-то не повезло? Ошибаешься, старик! Наоборот, мне чертовски везет!
Почему это?
Сам подумай! Сколько неприятностей мне пришлось бы пережить, будь у меня с полдюжины таких братьев, как ты! То, что ты один, я считаю, уже невероятное счастье!
Мишель не успел ему ответить: шум мотора заставил их вздрогнуть. Но затем, переглянувшись, мальчики снова рассмеялись.
Летевший высоко в небе самолет нисколько не интересовался их кораблем…
А "Бур" меж тем, как ни в чем не бывало, снова шел со скоростью десять узлов к месту своего назначения.