К. Селихов, С. Фурин
Артек — это дружба и мир!
Есть на берегу Чёрного моря чудесный городок. В нём живут жизнерадостные, бодрые и весёлые люди. Артеком называется этот известный всему миру городок. Он спас испанских детей от ужасов войны и смерти. Он приютил на своей ласковой земле детей революционных, борцов многих стран, погибших и заключённых на долгие годы в тюрьмы. Звонким смехом, весельем и песнями он скрасил сиротство этих детей.
Со всех концов земного шара приезжают в Артек дети. Для советских пионеров они — дорогие братья и сестры.
Эти сердечные встречи в Артеке научили ребят весёлому, нерушимому братству, привили им горячее чувство человеческой солидарности. С самых первых дней своего существования Артек — это школа и сад, детский форум, чистый источник доброты, искренности, морального и физического здоровья.
Артек — это мир и дружба. И незабываемые воспоминания.
ДОЛОРЕС ИБАРРУРИ
(Апрель, 1961 год)
Заветное, гордое слово «Артек»
Три девочки, три пионерки встретились в Москве на Красной площади.
Клава Галамага приехала из края винограда — Молдавии. Жильда Татуашвили — из древнего Тбилиси, а Маня Язданова — из солнечного Туркменистана.
Три девочки, три пионерки гуляли по Красной площади, любовались Кремлёвскими башнями и вполголоса напевали песню:
Есть местечко в Крыму,
Отовсюду к нему
Пионеры стремятся гурьбой.
Снизу — горы и лес,
Сверху — купол небес,
А внизу неумолчный прибой.
Поднятие флага, туман Аю-Дага,
Тебя, наш любимый Артек,
И Крымские горы, и Чёрное море —
Мы вас не забудем вовек!
…Знойное лето 1925 года. Пустынный морской берег. Слева — гора, похожая на огромного бурого медведя. Он прильнул к воде, и вот, кажется, сейчас напьётся и поднимет свою лохматую морду… Это Аю-Даг — Медведь-гора. А справа — скалы-близнецы Адалары. Над ними кружат чайки. Когда они садятся на скалы, то кажется: выпал снег. Вокруг синее, тёплое море. На берегу стоит человек. У него добрые глаза, бородка клинышком.
— Здесь будем строить лагерь для ребят, — говорит он.
Это старый коммунист, врач Зиновий Петрович Соловьёв. Ни тюрьма, ни каторга не сломили воли этого удивительного человека, труженика и мечтателя.
Вбили первые колышки. Поставили первые палатки. Их немного — всего четыре. Сколотили столы. Поставили мачту. И ранним утром 16 июня, когда из-за моря вынырнуло солнце, раздалась команда:
— На флаг — смирно!
Замерли артековцы. Строй — как струна. Начиналась новая жизнь небывалого в мире пионерского лагеря.
Шли годы. Артек рос и мужал.
В 1928 году в нём побывал французский писатель-борец Анри Барбюс. В одном из своих писем он потом писал: «Артек — настоящий рай, но рай земной, реальный…»
«Земной рай!» В него попадали лучшие из лучших! В Артеке отдыхала Мамлакат Нахангова, маленькая сборщица хлопка, награждённая орденом Ленина. И Барасби Хамгоков, вырастивший замечательных лошадей для советских воинов. И Гуля Королёва. И Иван Туркенич.
Здесь, на берегу Чёрного моря, рождалась крепкая дружба детей разных национальностей и стран. Когда из Артека уезжали дети революционных рабочих Гамбурга и героев Испании, они клялись вечно хранить эту дружбу.
Аю-Даг и Адалары слышали звонкий голос черноглазого Рубена, сына прославленной испанской революционерки Долорес Ибаррури. И кто знает, может быть, в самые трудные дни боёв на обрывистых берегах Эбро и у стен героического города на Волге Рубен вспоминал артековские костры. Рубен погиб в боях за нашу Родину, за свободную, счастливую Испанию.
Его имя высечено на мраморной плите рядом с именами крымских пионеров-партизан Володи Дубинина и Вити Коробкова, героев Отечественной войны — киевлянки Гули Королёвой, молодогвардейца Ивана Туркенича, лётчика-истребителя Тимура Фрунзе…
В суровые дни войны Артек эвакуировался на далёкий Алтай.
Здесь он обрёл вторую родину.
А тем временем в Крыму, у подножья Аю-Дага, там, где было когда-то весёлое царство ребят, свирепствовали фашисты. Они рубили стройные кипарисы, разбивали редкие скульптуры, в артековских зданиях устроили конюшни, сожгли пионерский дворец.
Советские воины 4-го Украинского фронта не только освободили Артек от захватчиков, но и восстановили его. И уже летом 1944 года, когда вдали ещё грохотала война, на артековских мачтах взвились красные флаги. В Артек вернулись его законные хозяева — пионеры. И каждый вечер, когда солнце опускалось за море, над лагерем звучала знаменитая и дружная артековская речёвка:
Над морем ночь спускается,
Артеку спать пора.
Спокойной ночи, Родина,
До светлого утра!
После войны в Артек приехал Михаил Иванович Калинин, Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Дружески беседовал Михаил Иванович с пионерами, а потом пригласил их к себе в гости. Задушевные беседы с Калининым навсегда остались в памяти ребят.
На знамени Артека — орден Трудового Красного Знамени. В 1957 году Артеку было присвоено дорогое имя Ильича.
Цветами, радостными улыбками встречают пионеры-артековцы своих почётных гостей. На всю жизнь им запомнятся встречи с Морисом Торезом, Вальтером Ульбрихтом, Хо Ши Мином, Полем Робсоном. Особенно задушевными были встречи с большим другом советской детворы — Никитой Сергеевичем Хрущёвым. Его добрые советы и пожелания пионерскому активу помогли улучшить работу лагерей.
Летом 1957 года на мачтах нижнего лагеря рядом с советским флагом заколыхались флаги Чехословакии и Польши, ГДР и Венгрии, Китая и Кореи, Вьетнама и Франции, Норвегии и Швейцарии. Артек стал международным детским лагерем. Теперь по утрам можно было услышать: «бонжур», «день добрый», «доброе утро», а в дни праздников тысячеголосое эхо разносило на многих языках: «дружба», «фройнд-шафт», «пшиязнь», «амите».
В Артек из разных стран приходят сотни писем со словами привета и благодарности. Вот что пишет Данка Цанова из Болгарии; «Артек я полюбила на всю жизнь. Своих друзей буду помнить вечно».
Финский мальчик Урхе написал своему вожатому так:
В прошлом году в жизни Артека произошло радостное, волнующее событие: 12 апреля 1961 года, когда весь мир восторженно рукоплескал гению советского народа, с далёкого крымского берега на имя Космонавта № 1 улетела радостная телеграмма:
Юрий Гагарин! Дорогой наш человек!
Нынче вместе с вами — весь Артек.
Все советские ребята
Открывают новый век!
И краткая подпись: «Будущие космонавты».
В телеграмме Никите Сергеевичу Хрущёву ребята радостно сообщили: «Все артековцы готовы принять от Юрия Гагарина космическую эстафету».
Через четыре месяца ликующие ребята встречали героев космоса — Юрия Гагарина и Германа Титова. Шквал аплодисментов. Буря восторгов! Задушевные разговоры. Космонавтов № 1 и № 2 Юрия Гагарина и Германа Титова приняли в почётные пионеры Артека! Многие из ребят, глядя на значок «Лётчик-космонавт», уносились мечтой в заоблачные дали… Вот почему как-то особенно проникновенно прозвучала в тот вечер у костра новая песня:
Я верю, друзья, караваны ракет
Помчат нас вперёд, от звезды до звезды,
На пыльных тропинках далёких планет
Останутся наши следы!
Ребята показали героям-космонавтам Артек и, конечно, гордость всех пионеров — четвёртый международный лагерь. Ещё совсем недавно здесь стояли брезентовые палатки. Но вот пришли строители, и через несколько месяцев, словно по мановению волшебной палочки, выросли на берегу моря лёгкие, изящные, полные солнца и воздуха великолепные постройки из железобетона, стекла, алюминия. Когда строился четвёртый лагерь, здесь можно было услышать польскую, болгарскую, русскую речь. Это молодёжь из международного лагеря «Спутник» помогала строить чудесный лагерь.
…Каждый вечер Клава, Маня и Жильда рассказывали ребятам об Артеке. О «Заветном дубе», о туристских «Спутниках», о замечательных вожатых, о встречах с героями труда, о чудесных прогулках по морю, о памятнике Неизвестному матросу…
— Всё увидите сами! Ждать осталось немного…
27 октября Кремлёвский Дворец съездов словно расцвёл алыми розами и белыми ромашками. Две тысячи пионеров, среди которых было девяносто пять будущих артековцев, пришли рапортовать партии о своих трудовых делах. В торжественной тишине звучат слова ленинградского пионера — члена городского штаба Олега Токарева: «Товарищ Первый Секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, дорогой Никита Сергеевич! 17 миллионов юных ленинцев рапортуют об успешном выполнении первого года пионерской двухлетки „Пионеры — Родине!“»
Делегаты съезда строителей коммунизма горячо приветствуют юных ленинцев. Это им строить коммунизм и жить при коммунизме! Какие вдохновенные мечты у наших ребят: покорить всемогущий атом, растопить Ледовитый океан, строить могучие гидроэлектростанции, быть похожими на Гиталова и Гаганову… И среди самых заветных желаний —
Мы в космос мечтою
взвиваемся дерзкой,
Чтоб где-то Артек там
создать пионерский.
Промчатся годы. Вырастут Клава, Маня, Жильда, их новые друзья. Но кем бы они ни стали в жизни, они всегда будут помнить артековские костры и песни, артековскую горячую и нерушимую пионерскую дружбу. Ведь для каждого из них
Стало паролем для встречи навек
Заветное, гордое слово «Артек»!
Маленький каюр
Всё селение вышло провожать Иненликея. На нём была новая кухлянка, новые мягкие сапоги из оленьей шкуры, за плечами — вещевой мешок.
Растерянно и смущённо мальчик оглядывался по сторонам.
— Смотри не подкачай, каюр! — говорили мужчины, хлопая Иненликея по плечу. (Каюр — так называют на Чукотке погонщиков собак).
— Возьми, Иненликей, это тебе, — растроганно проговорила старая Рентытваль, протягивая мальчику праздничный наряд. — Никогда не расставайся с ним…
— Смотрите! Гивылькут идёт.
Да, это был он, старик Гивылькут, искусный косторез, который долго хворал и несколько месяцев не показывался из своей яранги. Толпа почтительно расступилась перед стариком. Он медленно подошёл к Иненликею, достал из-за пазухи кухлянки два желтоватых моржовых клыка и протянул их мальчику.
— Спасибо! — поблагодарил Иненликей.
Он хотел ещё сказать старому Гивылькуту, что желает ему выздоровления, но не успел. Прибыл вельбот. Иненликей сел в него и помахал рукой провожающим. Но как только вельбот отчалил от берега, мальчику расхотелось уезжать. Ему стало очень тоскливо. Вот он уезжает. А как теперь без него упряжка? Кто вовремя накормит собак? Правда, он приказал маленькому Гынону, своему брату, присматривать за ними. Но невелика надежда на Гынона…
Собаки — гордость Иненликея. Отец подарил их мальчику, когда ему исполнилось двенадцать лет. С тех пор маленький каюр и лайки — неразлучные друзья. Пожалуй, никто из ребятишек посёлка не умеет так ловко управлять нартами, как он, и никто не умеет так звонко выкрикнуть «ара-ра-ра-ярах», когда упряжка приближается к селению. Ветер свистит в ушах, упряжка несётся, словно на крыльях, Иненликей хорошо изучил повадки своих собак. Рослую лайку с серебристым отливом шерсти надо ставить в голову упряжки. Она — вожак. А вот лайку с тёмным пятном на лбу — только в конец упряжки. Если пристегнуть её в середину — быть драке. Если надо, Иненликей может заставить упряжку пройти за час даже 20 километров.
Однажды в тундре заболели олени. Иненликею поручили привезти на стойбище ветеринарного врача. Маленький каюр выполнил задание председателя колхоза. Но, когда возвращался домой, поднялась пурга. Колючий снег бил в глаза. По-волчьему завывал ветер. Иненликей потерял дорогу. Собаки, сбившись в кучу, легли на землю. Мальчик прилёг рядом и согревался их теплом.
Пурга утихла так же неожиданно, как началась. Тучи снега, подхваченные порывами ветра, неслись уже где-то далеко в море, блуждая между ледяными торосами. На небе сотнями огней вспыхнуло северное сияние. Иненликей откопал нарты и двинулся в путь.
В день отъезда на Большую Землю собаки не отходили от своего хозяина ни на шаг. Они будто чуяли скорую разлуку. Иненликей стащил из ямы, где хранилась оленина, большой жирный кусок и устроил для упряжки прощальный обед. Мать заметила пропажу. Но почему-то не наказала Иненликея.
…Вот за мысом уже скрылось селение с заброшенными ярангами по левому берегу речушки и новыми домами по правому. С давних пор чукчи прозвали это место «холодным ветром». Здесь и зимой и летом дуют ветры.
Справа по борту тянутся голые серые сопки. Слева — море. Вода в нём чёрная и кажется густой. Далеко на льдине лежит моржиха и моржонок. Моржиха на середине, моржонок у самого края. В случае опасности он сразу же нырнёт в воду. Оба греются на солнышке. Но сегодня даже моржи не интересуют Иненликея. У него дома на стене висит двустволка. Тоже подарок отца. Когда дарят ружьё — верят, что рука тверда, а глаз меткий. Правда, Иненликей ещё ни разу не уходил в море на большую охоту. Он только слушал по вечерам длинные рассказы стариков-охотников да стрелял по весне уток. Но однажды он доказал, что из него выйдет отважный охотник. Случилось это зимой. Взрослые ушли на собрание. Вдруг заливисто залаяли собаки у крайней яранги. В ней жила старая Нотан с сыном, не захотевшая переселяться в новый дом. Затем послышались крики. Иненликей схватил ружьё и выбежал из дома.
Большой белый медведь-шатун в поисках пищи забрёл в селение. Он осторожно обошёл крайнюю ярангу. Затем отодрал полог и забрался в неё, насмерть перепугав Нотан. Но в это время подоспели собаки Иненликея. Лайки клещами вцепились в медведя. Тот, отмахиваясь от них, выскочил из яранги. Тут-то его целился и выстрелил. Всё произошло молниеносно. Его похвалили за находчивость.
На другой день старая Нотан переселилась в новый дом.
…Вдали показалась бухта Лаврентия.
Иненликей думал, что будет добираться до Большой Земли много дней и ночей. Но всё вышло иначе. Вначале он летел на маленьком самолёте. Когда тот поднимался в небо, Иненликей закрывал глаза и долго не открывал их. Но когда за окном увидел море, где плавали льдины, успокоился: «Если упадём, то в море… — думал он, — уцепимся за льдину и выплывем». Мальчик не раз слышал о том, как спасали охотников, которых уносило на льдине в открытое море. Спасаться не пришлось. Самолёт спокойно сел на землю, как легко садятся на скалы белокрылые чайки. Потом Иненликей летел на длинном, как сигара, самолёте. Несколько раз поднимался к солнцу и снова опускался на землю. Даже сбился со счёта и огорчился. Как же он обо всём расскажет своему другу Гивылькуту?