— Спасибо, — сказала мисс Мэри. — Главное, чтобы нам как можно быстрее вернули господина Скиннера. Я думаю, что нам не разрешат с ним повидаться до операции?
— Нет, и не рассчитывайте.
Инспектор ушел, и мисс Мэри после короткого разговора с госпожой Хамфри поднялась к себе наверх. Франсуа теперь вообще ничего не понимал. Поведение мисс Мэри показывало ему, что он, несмотря на ее слова, сказанные в машине, был здесь лишним. Мальчик решил улететь как можно быстрее. В то же время было не по-дружески покинуть Боба до операции или сразу после. Кроме того, они с Бобом должны зайти в Скотленд-Ярд. Значит, улетит он послезавтра. Франсуа взял друга за руку.
— Пошли на чердак, — сказал он. — Это идеальное место для разговора.
Как часто бывает в конце дня, солнце вдруг снова вышло из-за туч и косыми лучами через слуховое оконце осветило чердак. Боб уныло устроился на старом чемодане.
— Я знаю, — сказал он, — ты хочешь уехать.
—Я вынужден это сделать. Поставь себя на место мисс Мэри. Ты думаешь, ей приятно иметь обузу, которой надо уделять внимание в то время, когда у нее столько забот. Представь себе, что с моим отцом случилось бы что-то похожее в то время, когда ты был в Париже. Что бы ты сделал?
— Да… конечно, — сказал Боб. У него был несчастный вид.
— Пока ты здесь, — прошептал он, — я не так одинок.
— Послушай, ведь ты не один!
— Ты просто не знаешь. Даже с людьми, которых ты любишь, можно чувствовать себя одиноким.
— Ну что ты, старик!
Боб дышал тяжело. Он поднял на Франсуа глаза, в которых блеснули слезы, но потом взял себя в руки и произнес уже твердым голосом:
— Ну что же. Будем писать друг другу. Писать часто. Когда ты думаешь ехать?
— Послезавтра.
— Так скоро?
— Я позвоню в бюро Эр-Франс[23] и забронирую билет.
Они спустились вниз, и Франсуа отправился к телефону. Певучий голос в трубке ответил, что на рейсы ближайших четырех дней билетов уже нет.
— Ты остаешься! — вскричал Боб. — Ура!
ПИСТОЛЕТЫ
Лучше бы Франсуа не остался!
На следующий день звонок из госпиталя известил их, что состояние господина Скиннера вызывает беспокойство. Боб и мисс Мэри тотчас же уехали.
— Я тебе позвоню! — крикнул Боб из машины. — Никуда не уходи!
Франсуа проводил взглядом отъезжающих и повесив голову побрел в свою комнату. Его первый визит в Англию был полностью испорчен. Что будет, если бедный господин Скиннер… Его состояние ухудшилось, конечно, из-за того, что похитители возили его в машине. Если он умрет, что тогда будет с Бобом? Станет ли ему поддержкой мисс Мэри, если она в сговоре с врагами своего жениха? g
Франсуа не мог отделаться от мысли, что он предаст Боба, если оставит его в такой тяжелый момент. Но как ему помочь? Отложить отъезд тоже нельзя. Возникла необходимость серьезно заняться раненым, который, возможно, вообще обречен. В такое время посторонний человек в доме просто помеха. Отныне он в доме лишний. Он становится назойливым. Что же предпринять? Ждать свободного места в самолете? А почему не вернуться морем? И вдобавок как можно быстрее! Это, пожалуй, самое правильное решение. Вместо того чтобы ждать, пока тебя отвезут в аэропорт, уехать самому, и тогда, когда захочется. Франсуа понимал меру своей ответственности. Все, сомнений больше нет.
Он спустился вниз, чтобы позвонить. Когда он закрывал дверь в кабинет, раздался телефонный звонок. Это, наверное, из госпиталя. Что-то ему сейчас сообщат? Он снял трубку и замер. Но это оказался не Боб, а инспектор Морриссон.
— Я один, — объяснил ему Франсуа. — Мисс Мэри и Боб уехали в госпиталь. Нам сказали, что состояние господина Скиннера ухудшилось.
— Я в курсе, — ответил Морриссон. — Послушайте… У меня дела в вашем квартале, поэтому будет лучше, если не вы приедете ко мне, а я к вам. У меня есть фотографии и кое-какие бумаги, которые я хотел бы вам показать.
— Расследование продвигается?
— Хм… Так себе. До скорого.
Франсуа положил трубку и принялся искать в справочнике телефон вокзала «Виктория». И очень быстро получил справку. Можно выехать поездом до Дувра в 15 часов, а оттуда в 17 часов как раз отходит пароход. Он возьмет такси, и не придется просить мисс Мэри отвозить его.
Он попытался закрыть чемодан, но это ему не удалось. Только его мать умела аккуратно укладывать вещи. Разозлившись, Франсуа плюхнулся на чемодан всем своим весом и кое-как закрыл его. Потом он с тяжелым сердцем спустился вниз и в ожидании звонка Боба стал прогуливаться по саду. Только услышав звонок, он влетел в кабинет.
— Это ты, старик? Ну, как?
— Знаешь, дела обстоят не блестяще. Голос Боба дрожал от волнения.
— Что говорит хирург?
— Что операция прошла нормально. У них все всегда нормально, а потом возникают осложнения. Я вижу, что врачи беспокоятся. Говорят, что все в порядке, но меня не проведешь. Мэри долго разговаривала с хирургом. Меня они, конечно, до этого разговора не допустили. Она, как и врачи, все время притворяется и делает вид, что все в порядке. Она призналась мне, что он потерял много крови.
— Пулю извлекли?
— Да. Она у Морриссона. Знаешь, он приехал после операции первым. Кровь притягивает хищников.
— Ты видел Морриссона?
— Он уже уехал отсюда. Он хотел показать мне новые фотографии, но я его прогнал. Мне смешны эти его штучки. Он, видимо, начнет приставать к тебе.
— Ты останешься в госпитале?
— Да. Поскольку необходимо переливание крови, я предложил свою. У нас с папой одна группа. Чья кровь подойдет лучше, чем моя? Ведь это почти его кровь. Врач согласился. Пришлось уговаривать, но если я берусь за что-то… Ты же понимаешь, это ведь еще и большая моральная поддержка. Когда папа увидит, что я лежу рядом с ним… мне кажется (здесь у него задрожал голос), он поймет, что мы с ним пальцы одной руки, несмотря на все наши ссоры. Он обязан будет выздороветь для меня, для меня одного.
Вдруг он резко оборвал разговор и повесил трубку. Он не хотел плакать в телефон. Бедный Боб! Франсуа подумал, что должен помогать своему другу.
— Можно войти?
Франсуа подскочил. Это был инспектор Морриссон.
— Я говорил с Бобом, — сказал Франсуа. — Положение господина Скиннера не блестящее.
Инспектор вошел, снял шляпу, плащ и поставил на стол толстый портфель.
— Я знаю, — ответил он. — День действительно трудный. Но хирург надеется, а если он настроен оптимистично, значит, господин Скиннер выкарабкается.
— Это правда?
— Уверяю вас. Он сможет потом сказать, что вернулся с того света. Он получил такой кусок свинца, который мог бы его и прикончить. Посмотрите-ка сюда.
Он вынул из кармана маленькую коробочку, перехваченную резиновым жгутиком, и с большой осторожностью открыл ее. На куске ваты со следами крови лежала какая-то коричневая масса в форме закругленного конуса.
— Пуля, — сказал Морриссон.
— Но… она слишком большая! — удивился Франсуа.
— Вы не зря удивляетесь. Я видел пули, но эта слишком странная. Во-первых, у нее необычный калибр. И кроме того, необычная форма. Может быть, стреляли из иностранного оружия. Это нам выяснит наша лаборатория.
«Иностранное оружие… — подумал Франсуа. — А может быть… старинное оружие?»
Как будто пелена спала с его глаз. Дуэльный пистолет! Выстрел Боба в темноту… Нет, не может быть! Франсуа поспешил отмести эту абсурдную идею.
Инспектор вынул из портфеля пакет с фотографиями.
—Я прошу вас внимательно посмотреть. Может быть, среди них вы найдете Ласло Кароли?
Франсуа рассеянно разглядывал фотографии, продолжая думать о пуле и стараясь отогнать подозрение, которое все крепло. Ведь стреляли по вору, а ранен оказался господин Скиннер. Не хотел же он сам себя ограбить!
— Посмотрите вот на этого. Он как раз венгр.
Еще один бородач с волосами на манер хиппи, совсем не похожий на того рыжего.
— Нет, я никого не узнаю, — сказал Франсуа. Морриссон был явно разочарован.
— Может быть, я скоро покажу вам еще другие фото.
— Но… сегодня я уезжаю. При таких обстоятельствах мне неудобно здесь оставаться.
— Да, — сказал инспектор, — я понимаю. Ну что же, тем хуже для меня. Я хочу попросить вас прочесть изложение событий, свидетелем которых вы были, и подписать. Это просто формальность.
Он протянул Франсуа два машинописных листа. Франсуа пробежал их глазами. Смысл слов доходил до него с трудом. В голове билась ошеломляющая мысль: «А что, если кражу совершил сам господин Скиннер?» Франсуа уже в этом не сомневался. Пуля была выпущена из дуэльного пистолета. Он вспомнил форму и размер пуль, которые показывал ему Боб. Стрелял Боб наугад, в убегающую тень, а это и был господин Скиннер. Значит… Это «значит» было как экран, за которым скрывалось что-то ужасное, и у Франсуа не хватало смелости отодвинуть этот экран.
— Подпишите вот здесь.
Инспектор протянул ручку, и Франсуа машинально подписал. «Значит»… Нет, лучше не знать. Бедный Боб, он ранил своего отца по ошибке! Это просто ужасно! А все остальное… Это уже тайна господина Скиннера. Разгадка где-то совсем близко…
— Вы летите самолетом?
— Что? — переспросил Франсуа.
— Вы летите, конечно, самолетом?
— Нет, уезжаю на поезде. В 15 часов.
— Значит, вы не увидитесь с господином Скиннером?
— Я не подумал об этом, — признался Франсуа.
— Хотите, я вас подвезу до госпиталя? Это мне как раз по дороге.
— Спасибо.
Машина инспектора была такой же старой, как «моррис» господина Скиннера. И Франсуа тотчас же вспомнил о чемоданчике с пистолетами, который так и остался лежать в багажнике.
Да, чемодан спрятан, но вдруг он попадет каким-нибудь образом в руки инспектора Морриссона, и тот опознает пулю, и бедный Боб поймет, что он стрелял в своего отца. Он этого не выдержит! Он всю свою жизнь будет мучиться раскаянием. Нет, этого не должно случиться. Никогда!
Франсуа обхватил лицо руками.
«Ради Боба я должен попытаться установить истину. Итак, я вынужден признать тот факт, что в ту ночь на вилле был именно господин Скиннер. Именно он унес красную папку, свое собственное досье, и тем самым изобразил ограбление. Зачем это ему было нужно? Может быть только один ответ: изобретение стоило дорого, и господин Скиннер хотел получить за него как можно больше. Ему, возможно, пришла мысль продать свое изобретение вторично. Но отец Боба не был нечестным человеком. Может, Меррил заставил его подписать контракт на невыгодных для инженера условиях? Кто может знать, что в таком случае происходит в сердце и уме несчастного человека? Возмущение? Протест? Отсюда и могла возникнуть мысль о возможном получении прибыли в другом месте. Но, поскольку в один прекрасный день станет явным, что у другого производителя появились автоматы, подобные тем, право на которые уступлено Меррилу, возникла необходимость разыграть спектакль и симулировать кражу папки с чертежами».
Теперь все ясно. По договоренности с этим Кароли, который, скорее всего, играл роль посредника, господин Скиннер разработал все детали операции. Это было задумано так: пункт первый — загримированный Ласло Кароли посещает виллу в отсутствие инженера, ведет себя странно, мальчики позднее должны об этом вспомнить и решить, что вор приходил на разведку; пункт второй — телефонный звонок во время обеда, Кароли и инженер обмениваются заранее заготовленными фразами, и инженер заявляет, что его снова приглашает Меррил, при этом он не забывает сказать, что он не узнает голоса Меррила, то есть возникает мысль о западне. А вот пункт третий оказался решающим и губительным для инженера. Господин Скиннер, не зная, что Бобу в театре стало плохо и что мальчики вернулись домой, приезжает на виллу, думая, что госпожа Хамфри легла спать и что он может вести себя свободно, С той лишь разницей, что в конце он должен наделать побольше шума, чтобы гувернантка его услышала. Ведь потом именно она станет для полиции главным свидетелем. Возникнет версия, что кто-то, скорее всего дневной посетитель, пробрался в дом с ключами, отобранными у инженера, когда тот ехал к Меррилу. Инженер же подтвердит, что на него'действительно напали и оглушили.
Теперь Франсуа был уверен, что все произошло именно так. Ход его мыслей так точно совпадал с конкретными фактами, что другого решения просто не могло быть.
Он огляделся. Машина огибала незнакомую ему площадь. Кругом конторы и банки, по тротуарам спешат люди в шляпах, плащах, с зонтиками и портфелями. Но даже вид улицы не мог оторвать его от грустных размышлений.
Бедный господин Скиннер! Как он должен был испугаться, когда услышал на лестнице шаги мальчиков. Он со всех ног кинулся бежать к своей машине, в которой, возможно, его поджидал Кароли. Но, увы, не успел. Боб выстрелил. И тут в игру вступил случай. Выстрелив в темноту, скорее для острастки, Боб умудрился попасть в отца, когда тот, видимо, уже подбегал к машине. Вероятно, Скиннер и Кароли посовещались. Но выбора у них не было. Они подумали, что рана не опасна и можно слегка изменить сценарий. Кароли отвез своего компаньона в квартал, прилегающий к дому господина Меррила и, бросив машину и инженера, исчез вместе с красной папкой.
И тогда самым неожиданным и драматичнейшим образом нашла свое подтверждение версия о нападении на инженера и краже его папки. Господин Скиннер, конечно, не мог даже предположить, что сам станет жертвой своей затеи. Если полиция не найдет пистолет, то его вину доказать не удастся. А если найдут… расчет инженера рухнет. Значит, надо постараться отвести в сторону полицию. Пока полиция идет по следу методично, но безрезультатно. Кароли, видимо, понял, что любой ценой ему надо спрятаться. А как быть с пистолетами? Их надо немедленно тоже спрятать, но как?
Без Козыря думает. Ведь он только сыщик-любитель, не привыкший докапываться до жестокой правды. Как помочь? И кто может помочь? Черт возьми, да конечно же мисс Мэри! Инженер никогда не сознался бы своей невесте в том, что он замыслил такую махинацию. А вот Кароли не был так щепетилен. Он тоже в опасности, значит, он должен все рассказать мисс Мэри и умолять ее о помощи. Как он может это осуществить? Позвонить ей по телефону? Заехать за ней? Впрочем, это не так важно. Главное, это то, что молодая женщина согласится на все ради спасения своего жениха. Доказательство? Да эта история с чемоданчиком! Она выкрала коробку с пистолетами. Но если исчезнут только пистолеты, возникнут щекотливые вопросы. И она забирает из салона еще ряд предметов* например мраморную руку, слона и малайский кинжал. Состав похищенных предметов будет таким абсурдным, что запутает следы.
Вот как объясняются события второй ночи. Все уснули. Мисс Мэри начинает спокойно действовать. Она забирает предметы из салона, прячет их в своей комнате, вырезает кусок стекла, отпирает задвижку окна, а потом поднимает тревогу. Никто ее заподозрить не сможет. А на следующий день она передает чемоданчик Кароли, который ждет ее на улице. Пистолеты исчезают, в поле зрения полиции они не попадут, и можно быть спокойными.
И тогда… Без Козыря покраснел. Как он себя теперь клянет! Своим вмешательством он все испортил! Если бы ему не пришла в голову эта идиотская мысль о слежке за рыжим незнакомцем, которого они засекли в коридоре госпиталя; если бы они не обнаружили дом, в котором этот человек жил; наконец, если бы они не выкрали чемодан, думая, что совершают героический поступок, то господин Скиннер был бы спокойно прооперирован, а мисс Мэри не страдала бы. Теперь он понял, почему она плакала в саду. И понял также, почему в присутствии Боба она притворялась спокойной и уверенной в себе. Она хочет спасти честь отца в глазах сына! Подумать только, как спокойно она принимала полицию! Как теперь перед ней оправдаться, как развеять ее подозрения в отношении него, Без Козыря? И как уговорить ее забыть все обстоятельства, связанные с домом Кароли и чемоданом?